Я жадно впился глазами в отчёт, позабыв про всё на свете, а профессор — видя это, добавил:
— На словах же скажу своё мнение — будущего у Приокского горного округа нет.
Хотя и были у меня на этот счёт кой-какие мысля, возражать не стал:
— На "нет" и суда нет...
Конечно, это "сырьё" только на шлакоблоки годится (тоже годнота!), зато обстановка в округе меня весьма порадовала: "фрукт" достаточно созрел — чтоб самому упасть мне в руки.
Примерно в это же время, наконец-то заработала установка по первичной переработке доменного шлака... Проработав всего неделю, она сломалась всерьёз и надолго — но успела дать порядка десяти тонн "королькового" чугуна, цементного клинкера и фосфатов. Для экспериментов, нам с профессором Чижевским Дмитрием Павловичем, этого вполне хватило.
Цемент из полученного клинкера, после некоторых технологических ухищрений оказался марки "800":
— Насколько мне известно, — поблёскивал Чижевский "стёклышками", — такой — высокопрочный, быстротвердеющий, жаропрочный цемент — делали только немцы для железобетонных укреплений в прошедшую Мировую войну.
И это ещё оказывается не предел!
— Если увеличить тонину помола и ввести в состав некоторые ингредиенты — попахивает маркой как бы не "2000", — профессор смотрит на меня поверх очков и сам видимо, внутренне охреневает, — ни в России, ни в мире насколько мне известно, такие цементы не производятся...
— Это "попахивает" строительством отдельного цементного заводика, — морщусь как от зубной боли, — и ещё одним "головняком" для меня.
Даже, ума не приложу, где такой цемент можно использовать!
До Днепрогэса ещё далековато и, до пресловутой "Линии Сталина" — ещё не додумались наши, до сих пор не репрессированные горе-вояки... Впрочем, скоро мы "выход" нашли: небольшие партии получаемого "клинкера-сырца" наши строители стали смешивать с местным портландцементом — повышая качество последнего и, использовать для собственных нужд.
Фосфаты — соли фосфорной кислоты (в основном калия и кальция), предполагается использовать для производства минеральных удобрений (фосфат аммония или "Амофос"), жидких моющих средств как компонент мыла (для умягчения воды) и огнестойких антипиреновых составов для пропитки дерева... Чтоб наши быстросборные домики — стали ещё и пожаробезопасными.
Но это всё, тоже отложу на следующий год — пока работаем "на склад".
Но, первым делом понятно, мы с Чижевским и его группой "студентов-химиков" плотно взялись за ульяновский чугун.
Для самого профессора и его престарелой матери, мною был куплен и отремонтирован довольно приличный дом на живописной окраине Ульяновска, с небольшим садиком и огородиком, раньше принадлежащий какому-то "выморочному" мещанину. Прислугу он уже самостоятельно нанял за свои "кровные", что я ему плачу. Для его группы из пяти разновозрастных "младших научных сотрудников", были сняты отдельные комнаты...
После их университетской общаги, где я как-то раз бывал и где мне больше бывать не хочется — это просто рай земной!
Лаборатория профессора Чижевского первое время будет в одном из пустующих зданий Ульяновского чугуноплавильного завода — где уже как два месяца идёт ремонт и перепланировка. Потом посмотрим-поглядим.
— Возможно, — говорю я ему как-то под чай, — где-нибудь в местах поживописней этих, профессор, мы с вами построим отдельный "Академгородок". Со своим университетом, опытно-экспериментальными цехами и заводами, парками, стадионом и крытым бассейном...
— А Вы часом не температурите?! — не на шутку встревожился тот, — отдохнули бы, Серафим Фёдорович... Что-то Вы постоянно на ногах, постоянно куда-то и зачем-то бегаете... Совсем не бережёте себя!
Что-то действительно — "прёт" меня сегодня, просто не по-детски! Спохватываюсь и возвращаюсь на грешную Землю:
— Иногда полезно в облаках "повитать", знаете ли... По крайней мере не вредно.
Понимаю его опасение — потерять такого работодателя и опять оказаться в коммуналке наедине с соседями-хамами...
* * *
Но, это всё — лирика!
Силами кооператива "Красный рассвет", с помощью специалистов из "Сормова" и ещё живых местных мастеров — не утративших навыки, восстановили на заводе вагранку — печь для плавки чугуна. Первая плавка пошла на массивный крест-надгробие на могилу Георгия Тимофеевича Доможилова — подсказавшего мне про песок из Лавреневского карьера. На кресте изображение скорбящего Серафима — шестикрылого ангела и надпись: "Земляку от благодарных ульяновцев: помним и чтим".
Затем пошли опытные плавки: мы мешали ульяновский чугун с обычным литейным — ища наиболее выгодное соотношение. После около сотни экспериментов идущих практически круглосуточно, наконец удалось его определить — один к десяти.
— Да! Этот тот самый — "ульяновский литейный чугун", — резюмировал профессор Чижевский, — что дальше, Серафим Фёдорович?
— Ну, уж оградки для барских усадеб, павильоны для выставок да лошадиные статуи в полный рост — как при царском режиме в 19 веке, мы с вами лить не будем, Дмитрий Павлович!
Однако, не всё оказалось так просто...
Как уже говорил, главной изюминкой проектируемого мной, моим компьютером и зеками из "ОПТБ-007" — трактора "Мужик", будет безрамный остов как у "Фордзона" — объединяющий в один элемент картера двигателя, муфты сцепления, коробки передач, ведущего моста и всего прочего. Такая конструкция по сравнению с обычной, даст громадное преимущество в технологичности, минимальном весе при достаточной прочности и низкой себестоимости. Это достаточно сложная литая деталь со сравнительно тонкими стенками, изготовление которой, я не могу доверить даже заводу "Красное Сормово"...
Ибо, бесполезно!
Да сам бы не взялся, если бы не "рояль" в виде ульяновского чугуна. Из обычного же — такое отлить невозможно. Да и сейчас ещё остались сомнения — получится ли?
Сперва, для первых опытных образцов трактора отливал остов в одноразовые земляные опоки, затем предполагалось наладить его массовое литья в стальной кокиль — когда одна форма используется многократно.
Мои опасения были не напрасны!
Плавка за плавкой, день за днём, неделя за неделей — пролетали с презрительным свистом... Мои денежные знаки, подобно менделевским ассигнациям — которыми "топят печь", живьём "вылетали в трубу"...
А толку как не было, так и нет!
Раковины, трещины, коробление детали с серьёзными изменениями линейных размеров, при остывании.
Ветераны ульяновского чугунолитейного завода ничем помочь не могли:
— Мы только чугун плавили, а изделия из него лили на других заводах.... Да и там поди не найдёшь никого — все мастера давно вымерли.
— Разве что в Кулебаках найдётся кто?
— Да ежели и найдётся какой живой ещё — секрета не выдаст.
Литейщики-сормовчане только разводят руками:
— А мы ведь тебя предупреждали! Так ты ж упёртый, как...
А за спиной втихомолку надо мной посмеивались и показывали кукиш, поди.
Пришлось с ними расстаться:
— Получите расчёт и проваливайте! Всё одно от вас толку нет — только каркаете под руку...
Я дневал и ночевал на заводе — всё бесполезно. Было велико искушение увеличить толщину литья — но по моим с компом расчётам, это даст привес массы как бы не в полтора-два раза и, я с упорством барана — атакующего новые ворота и, с терпением маньяка-некрофила у постели всерьёз занемогшей старушки — стиснув зубы продолжал упорно биться об каменную стену.
— Или моя голова пополам или эта стена вдребезги!
Конечно вслух, я выражался более витиевато...
* * *
Видя как я мучаюсь, Клим куда-то съездил и привёз одного маленького, седенького, сморщенного старичка из... Из какого-то бывшего завода "Империи" братьев Баташёвых — наподобие нашего, только давно уже закрытого и превратившегося в самое обычное село. У того было очень сложное для произношения имя-отчество и, про себя я нарёк того "Старик Хоттабыч"... Бородка у него такая — очень похожая: так и хочется выдрать волосок и загадать сокровенное желание.
— Может, посоветует что, — говорит Клим, с жалостью на меня глядя, — а то исхудал весь, сил нет на тебя смотреть... Того и гляди, Графиня от тебя к городскому какому сбежит.
— Задрали вы все уже, со своей "Графиней"!
— К тому же и психованный совсем стал. Пойду я, а то пристрелишь меня чего доброго...
Подумав-поразмыслив сперва, свозил того на могилу Георгия Тимофеевича Доможилова... Посидели, помянули добрым словом, поговорили "за жисть"...
Показываю на крест и говорю:
— Видишь? Покойный помог мне советом и, я в долгу не остался... Уважил!
Старичок неделю понаблюдал за моими потугами и помалкивал, затем прошамкал беззубым ртом:
— Когда мы пушки из чугуна лили, наружную сторону нагревали, а внутреннюю — канал ствола, наоборот охлаждали.
Чешу в затылке:
— За "совет", конечно спасибо... Но как это на практике сделать?! Ведь, там — температура — мама не горюй!
Старик Хоттабыч, поглаживая бороду:
— За "температуру" ничего не скажу — не видел её ни разу. Но мы это — "по темноте" своей, делали так...
— ...Чё дерётесь, дедушка?!
— "Бить и учить" — у нас одно и то ж!
Под "чутким" руководством этого "Старика Хоттабыча" (который лаялся как царский фельдфебель и, даже не стеснялся подзатыльники мне то и дело отвешивать), не сразу — с одиннадцатой попытки, наконец получилось что-то похожее. С пятнадцатой — вполне годное изделие, которое после минимальной механической обработки поступало на сборку трактора.
— Ну, а теперь, — старик перекрестился по-староверчески двумя перстами, — лей мне крест на могилку...
Я расчувствовался, обнял его и, даже, как баба какая — прослезился, обильно орошая его жилетку:
— Эх... Золота столько в этом мире нет — чтоб вам обоим с Георгием Тимофеевичем, памятник отлить!
Я был как никогда искренен.
* * *
"Установка по первичной переработке шлака" — по своей сути мини-завод, извлекала из ульяновского шлака коржи и корольки чугуна, клинкер и фосфаты, остальное отправлялось обратно на отвал — только уже в другое отдельное место.
Что это такое?
Это, почти белый порошок, состоящий процентов на 70-80 из двуокиси (диоксида) титана — TiO2. Иначе, его ещё называют "рутил". Остальное: карбид того же титана — TiC, оксид циркония (диоксид) — ZrO2 и его карбид — ZrC. Плюс "неизвестный элемент" — гафний и его соединения, неизбежные "хвосты" — остатки ранее извлечённых из шлака химических элементов и их соединений и, бесполезные и вредные примеси...
Пускай пока полежат — дойдут и до них руки.
В начале августа начало прибывать оборудование для продвинутой химической лаборатории (готов поклясться на чём угодно, но в Советской России такой пока нет и, неизвестно когда она будет!) и, профессор Чижевский довольно потирая руки, готовился совершить "открытие" гафния и тем навек прославить своё имя среди корифеев мировой науки.
Я не возражал, но предупредил:
— Читайте контракт, Дмитрий Павлович: открытие открытием — но прежде всего, Вы должны — научиться в промышленном масштабе разделять эти химические соединения. И прежде всего, меня интересует двуокись титана — в как можно более чистом виде.
— Не пойму для чего Вам это, Серафим Фёдорович? — недовольно морщится тот, — совершенно бесполезное вещество.
Как известно, дореволюционные российские учёные — сторонники "чистой" науки!
Они совершали открытия и публиковали их в немецких журналах — за что западные промышленники говорили им большое "мерси". Нашим "бессребреникам", было впадлу — даже подумать о каком-то коммерческом использовании своих открытий.
Приходилось читать, что и Попов — изобретя свой "грозоотметчик", не захотел оформить патент из тех же соображений и, инвестиции потекли мимо него и государства Российского к некому Маркони и созданному им акционерному обществу. А Александр Степанович довольствовался славой первооткрывателя (на Родине) и ста рублями — что от щедрот своих отвалило ему Морское ведомство...
И профессор Чижевский, на мой взгляд — такой же тип "бескорыстного" учёного.
— А, шоб было! Если вопросов больше нет — приступайте к работе, Дмитрий Павлович.
Радость профессора Чижевского была несколько преждевременной.
Большинство заказанного оборудования к нам прибывало по железной дороге в сильно разукомплектованном — а то и по-вандальски раскуроченном виде... Переписка с "инстанциями" ничего не дала: железнодорожники валят на портовиков, те — на корабельщиков или тех же железнодорожников.
— Что, что за люди! — хватался за голову профессор.
Перефразируя будущее высказывание Виссарионовича, разведя руки обескураженно отвечаю:
— Увы, но других людей для нас с вами нет.
— Что за страна! — не унимается.
— Есть такое понятие, профессор, — лишь вздыхал я, — "Родина" — мать наша... Мать её!
* * *
Как известно, в том мире — который я не по своей воле оставил, лишь пять процентов титановой руды идёт на выработку металлического титана. Остальное используется в виде его двуокиси в самых различных областях — от пищевой промышленности до лако-красочной... Конечно, для "высоких технологий" желательно иметь как можно более чистое вещество — в районе 98 процентов очистки. Тем не менее, даже "грязный" 80-ти процентный рутил (двуокись титана) можно успешно применить, например — в составе обмазки сварочных электродов, что я и не преминул проделать.
Рисунок 80. Состав обмазки сварочного электрода.
"Рутиловые электроды" универсальны — пригодны для работы как на постоянном токе, так и переменном. Более-менее без проблем, варить ими можно даже начинающему сварщику: они легко "зажигаются", дают стабильное и сильное горение сварочной дуги, шов после них получается ровный и стойкий к трещинам при остывании.
Рутиловыми электродами возможно проделывать даже такую операцию — как наплавление истираемых деталей!
Что немаловажно для меня — дым от электродов с рутиловой обмазкой менее вреден для лёгких сварщиков. Ведь, я учу варить электросваркой практически детей — Кузька-Домовёнок и его комсомольско-молодёжное "КБ", первыми изъявили желание освоить новую технологию.
— Ребята, отнеситесь к делу серьёзно, — я легко щёлкнул Кузьму по носу, — деньги, что я даю на молоко — используйте по целевому назначению, а не на подарки своим девушкам... Не то маме твоей расскажу и она тебя заругает.
К великой моей досаде, обучение электросварке ребят продвигалось не так успешно, как мне того хотелось...
Лишь сам Кузьма освоил это дело на достаточно приемлемом уровне, а мне требовалось как минимум — бригада из пяти-десяти "дипломированных" сварщиков, уже к весне 1924 года. Уж пал было духом, но как-то захожу в "сварочный цех" и, вижу: кузькина "павидла" — девушка небольшого росточка, смешливая, понятливая комсомолочка, "тыркает" электродом — пытаясь пришпандорить одну железяку к другой.
Осмотревшись по углам, спрашиваю:
— Сашка, а где эти трутни?
Отложив держак и маску, та смущённо отвечает:
