— Что застыл, великан? — прозвучал рядом удивительно звонкий, рычащий голос, а затем на спину между лопатками легла чья-то ладонь, пальцы которой оканчивались коготками. — Или решил ещё и армию в одиночку остановить? Так не советую — самураи не оценят.
— С... Спасибо, — тяжело выдохнул Хояти, ощущая как тепло, исходящее от ладони, распространяется по всей груди и вытесняет ту силу, которая не давала нормально дышать и биться сердцу.
— Будешь должен, — подмигнула рыжая зверянка, одетая в длинную зелёную тунику, после чего схватила человека за предплечье и применила свою ёкайскую магию, перемещаясь к их армии, где мастера БИ подхватили уже другие люди.
Прошло ещё некоторое время, пока южане забирали тело своего чемпиона, унося его на носилках в сторону обоза. Затем над полем боя раздался барабанный бой, под ритм которого красно-чёрная орда двинулась вперёд...
Примечание к части
Вот как-то так.
Жду отзывов.
Всем добра и здоровья.
Глава 92
Сотни барабанов начали отбивать ритм и орда восточников качнулась вперёд, начиная чеканить шаги, тем самым заставляя подниматься вверх хлопья чёрного пепла, оседающего на ногах и одежде. Красные полосы ткани, привязанные к древковому оружию, словно хвосты дивных змеев извивались на ветру, а острый металл сверкал хищными гранями клинков, жаждущих вонзиться в податливую горячую плоть. Они были похожи на красное море, приливными волнами устремившееся к каменистому берегу, чтобы захлестнуть его и окрасить в алое...
Японцы протрубили в рога, начав движение навстречу врагу: вооружённые мечами самураи чеканили шаг не хуже своих противников, но их броня сверкала отблесками золотого солнца, в то время как на лицах застыли одинаковые маски глубокой сосредоточенности. Между мечниками оставалось свободное пространство, позволяющее им не опасаться того, что исполнение какого-то приёма помешает соратнику, где то и дело мелькали силуэты зверян, двигающихся быстро и бесшумно, словно причудливые тени, которые даже пыли под лапами не поднимали.
В какой-то момент, со стороны восточников в небо поднялись тысячи росчерков чёрного дыма, длинными хвостами тянущиеся за заострёнными красными цилиндрами, которые примерно на середине пути между противниками начали снижаться, таким образом очерчивая широкие дуги. Однако же лисы, белки и псы не дремали, а потому совместно применённая техника стихии воздуха, называющаяся Великим Порывом, словно ураган назойливых мух, разом сдула все опасные снаряды, заставив их упасть где угодно, но только не среди воинов императора Японии. Благодаря этому, серия взрывов не причинила никакого вреда... а самураи и вовсе не замедлились, будто бы не произошло ничего особенного.
Армии сблизились ещё немного и в воздух взвились тучи стрел, летящие как со стороны восточников, так и от островитян. Солдаты в красном подняли щиты, создавая над головами марширующих "драконов" подобие крыши, ну а союзников Северной Империи вновь защитили их хвостатые соратники, пусть и не столь эффективно, как это было в первый раз, из-за чего то тут, то там острые наконечники бились о металл доспехов, а то и вовсе находили путь к незащищённым местам.
Целители поспешно подхватывали раненных, отправляя их в тыл армии, чтобы уже там извлечь стрелы и тут же начать залечивать раны...
И вот между армиями осталось не больше ста шагов, когда вперёд выступили зверяне, владеющие стихиями огня и воздуха. Встав в два ряда, когда первые опустились на одно колено, а вторые устроились за их спинами, ёкаи применили техники Огненного Шара и Великого Порыва, тем самым создав вал гудящего пламени, который понёсся на "драконов", сомкнувших щиты и готовых принять удар. Впрочем, на защиту восточников встали кудесники, словно по волшебству оказавшиеся в первых рядах и выставив перед собой раскрытые ладони, создавшие полупрозрачную стену, наклонённую под углом в сорок пять градусов, что позволяло огню соскальзывать вверх и проноситься над головами воинов яркими, ужасающими до мурашек, но почти безвредными всполохами.
Зверяни всё выдували пламя, от которого воздух раскалился и стал настолько сухим, что его было почти больно вдыхать, волосы начали обугливаться, а глаза отчаяно щипало. Кудесники почти выдержали эту атаку, но уже когда вал начал ослабевать, то один из восточников, то другой теряли силы, тут же оказываясь поглощёнными голодной бушующей стихией, жадно набрасывающейся на воинов, стоявших позади чудотворцев. Лишь мастера БИ, подоспевшие в первые ряды, применив самые свои затратные приёмы, позволяющие поражать сразу несколько противников, сумели рассечь стену пламени, прибить её к земле и разорвать на клочья, не дав продвинуться вглубь строя.
Не успели угаснуть последние искры, как вперёд устремились японские мастера БИ: крупные и мускулистые, они подобно выпущенным из арбалетов болтам вонзились в неровный строй "драконов", тут же начав раздавать сокрушительные удары направо и налево. Там где они проходили, на земле оставались изломанные тела, а сами существа, в полной мере уже не являющиеся простыми смертными, лишь яростнее напирали на своих жертв...
...
Оскалившись словно дикий зверь, Кагеяма Ханма прорывался к ставке командующего армии восточников. Крупный рыжий мужчина средних лет, одетый в жилет и свободные штаны чёрного цвета, отчаянно жаждал реванша у своего главного соперника — Коги Хояти.
"Я должен был выйти на первый бой, а не он! Теперь все запомнят только этого слабака, а мой род снова останется в тени. Нет! Я этого не допущу! Именно я — Кагеяма Ханма, и никто иной, принесу победу в этом сражении, затмив тем самым все иные деяния", — думая так, мужчина уклонился от слишком медленного тычка мечом, поднырнул под опускающуюся нагинату, схватил воина с древковым оружием за руку и толкнул на всё ещё выставленный клинок.
Обычные люди были слишком медленными, чтобы успевать наносить удары по мастеру БИ, при этом они не обладали достаточными силой и прочностью, чтобы выдерживать уже его атаки. В следствие этого, великан был похож на разъярённого медведя, бушующего в зарослях тростника.
Левой рукой отводя очередной меч в сторону, тыльной стороной кисти ударяя по плоскости клинка, кулак правой руки Кагеяма обрушил на нагрудную броню "дракона", проминая металл и заставляя трещать рёбра. Воин, оказавшийся на его пути, выпучив глаза и раскрыв рот, из коего брызнули алые капли крови, потеряв опору под ногами упал назад, под стопы собственных саратников, непреклонно шагающих вперёд. Опустившиеся острия нагинат попытались насадить на металл тело врага, пугающего одним своим видом, но тот подпрыгнул и приземлился ногами на два древка, заставляя их вырваться из рук владельцев, которые в следующую секунду столкнулись головами, треснувшими словно перезрелые арбузы.
Внезапно все чувства взвыли об опасности и рыжий мужчина резко развернулся, скрещивая перед собой руки, на которые пришёлся удар кулака, заставивший захрустеть кости предплечий. Кому-то другому подобный урон мог бы отсушить конечности, но Ханма лишь яростнее полыхнул жизненной силой, залечивая повреждения и шире оскаливаясь в улыбке.
— Дикарь, — сплюнул на землю мастер БИ Восточной Империи, белые одеяния коего обхватывал красный пояс.
— От варвара слышу, — плюнул ему в лицо Кагеяма, сразу же переходя в контратаку, нанося удар ногой с разворота...
...
Кеншин Химура невозмутимо шёл на своих врагов; он приближался к врагам своего императора и готовился пролить их кровь. Новый меч, опробованный едва ли в десятке тренировочных поединков, удобно лежал в ладони, буквально гудя от нетерпения. Впрочем, это могло только казаться молодому самураю...
Сражение уже началось (с бесчестного применения магии... против которой была применена другая магия), а сейчас впереди бились рукопашники, к которым у мечников всегда было неоднозначное отношение. В конце концов, нельзя было не признавать их силу, но с другой стороны, отказ от использования оружия был как минимум странной блажью.
"Можно ли считать бесчестную магию честной, если она применяется против другой магии?", — Кеншина неожиданно увлёк этот вопрос, так что он и не заметил того, как они наконец-то сблизились с "драконами" на дистанцию атаки.
С шелестом катана рассекла воздух, одним стремительным росчерком обрисовав широкую дугу полумесяца, снося голову воину, который даже и не понял того, что произошло. Ещё секунду тело противника простояло, занеся свой меч для удара, а затем начало падать, по пути к земле теряя голову.
Японское мастерство меча, развивающееся в условиях катастрофической нехватки металла, для создания хоть сколь-нибудь качественного оружия, развивалось совсем не так, как на Большой Земле (как материк называют зверяне). В то время как воины всех трёх империй тренировались сражаться на своих мечах, самураи учились убивать одним, максимум — двумя ударами... ведь третьего катана может и не пережить. И даже сейчас, получив доступ к намного более качественным материалам, последователи старой школы остались верны себе.
"Возможно через поколение, когда с Большой Земли... Смешные эти ёкаи, всё большое так и называют... О чём я? Ах да: возможно в будущем, благородное искусства убийства врага одним ударом, превратится в нечто иное, вроде размахивания мечами северян, но я этого уже не увижу", — безмятежно улыбнувшись, Химура отклонился вправо, пропуская мимо себя нагинату, опускавшуюся ему на плечо, а затем резко рубанул по сочленению в доспехах противника, заставляя одну из рук обвиснуть безвольной плетью.
Ещё пару минут самурай успешно побеждал своих противников, но тут произошло непредвиденное: восточники, более привыкшие к затяжным сражениям и обмену ударами, внезапно начали отступать, затягивая своих противников в самый центр построения.
"Драконы" в полной мере воспользовались своим численным преимуществом, продолжающим сохраняться даже сейчас: отступивший центр позволил японцам продвинуться вперёд, из-за чего они оказались зажаты между правым и левым флангами воинов в красном, образовавшим ловушку, отдалённо похожую на подкову, если смотреть сверху.
— А-ра-ра... — вздохнув и покачав головой, Кеншин констатировал: — Нехорошо...
...
Спешным маршем резервные силы восточников огибали место основного сражения, намереваясь замкнуть кольцо окружения, а в то же время двухколёсные повозки, запряжённые одной лошадью каждая, с острыми клинками, закреплёнными на осях, растянувшись длинной цепочкой, обогнули пешие войска, занимая наиболее удобные позиции. Вопреки ожиданиям, они не стали пытаться нанести таранный удар, вместо этого развернулись задом и погонщики, стоявшие на колесницах в полный рост, скинули на землю куски ткани, под которыми обнаружились тяжёлые многозарядные арбалеты.
Раздались щелчки взводимых рычагов, натягивающих тетивы, а затем в воздухе засвистели болты, проносящиеся над головами "драконов", чтобы получить свою кровавую жатву среди самураев. Обстрел вёлся интенсивный, что заставило японцев прекратить попытки прорыва, сбившись в защитное построение под барьерами зверян (которые уже подумывали куда-нибудь отступить, так как перевес оказался явно не на их стороне).
Самураи были готовы стоять насмерть, но восточники не спешили наседать на окружённых, держа их за стеной из щитов и опущенных нагинат, в то время как лучники, арбалетчики и пиротехники принялись вести обстрел с безопасного расстояния.
Зверянам, не задействованным в поддержании барьера, пришлось поднимать земляную стену, которая принимала на себя основную массу снарядов. Тем же временем, командующий армией островитян решил, что отступление— это не бегство, а значит и чести урона не несёт, после чего отдал приказ о прорыве назад.
Каменные осколки врезались в строй "драконов", создавая настоящую просеку среди красно-чёрных воинов. Сразу после этого, самураи помчались в атаку, самоубийственными действиями покупая для соратников возможность уйти. Победители не стали преследовать проигравших, так как и им сражение далось дорогой ценой: уйма раненных истекала кровью прямо на поле боя, ещё больше убитых нуждались в упокоении, да и выжившие, сохранившие ещё и здоровье, слишком устали морально и физически.
Командующий восточников мог бы отправить в преследование только повозки, но опасался того, что ёкаи сумеют лишить его этой мобильной артиллерии, которая уже внесла немалый вклад в дело победы над чужаками. Никто и не сомневался, что следующее столкновение с островитянами станет последним, а затем... Сперва падёт Северная Империя, сделавшая ставку не на ту сторону, а затем и весь Восток.
* * *
До раннего вечера японцы шли, оставляя позади себя поле грандиозного поражения. В первом же противостоянии они лишились почти трети армии, что неимоверно угнетало и теперь, пока боевой дух воинов не пал, требовалось совершить достойный ответ.
— Предоставьте это нам, — радостно скалясь, произнёс чёрный лис с белым пятном на груди. — Этой ночью мы покажем, чем на самом деле сильны зверяне...
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Глава 93
Тяжёлые тучи заполонили небо, закрыв собой звёзды и луну, из-за чего ночь стала воистину тёмной. Лишь многочисленные костры, чьё пламя танцевало на хворосте, который пришлось собирать далеко от лагеря армии Восточной Империи, создавали круги света, между которыми неустанно сновали патрули часовых.
Многие воины, вышедшие из минувшей схватки победителями, спали прямо на земле, завернувшись в походные одеяла, в то время как офицерам были разбиты палатки, а генералу с приближёнными — шатры. Впрочем, "драконы" не жаловались на тяготы, демонстрируя немалую стойкость, выучку и дисциплинированность.
Однако же, далеко не всё было столь хорошо, как хотелось бы командующему: магия зверян забрала немало жизней славных солдат, а мастера БИ и самураи островитян, невзирая на подавляющее численное преимущество восточников, показали себя крайне сильными, а также опасными противниками.
Лагерь был окружён кольцом из телег, поставленных вплотную друг к другу и связанных верёвками, в то время как обозники оказались размещены в самом центре, вместе с раненными. Пусть у японцев и не было кавалерии, но импровизированная стена, на которой дежурили сотни воинов, должна была помочь и против обычной пехоты... Ну а на случай нападения более серьёзных врагов, кудесники и собственные мастера БИ спали вполглаза у самых границ укреплений.
...
— Вы похожи не на воинов, а на ночных воров, — изрёк брюнет с короткими волосами, одетый в чёрное одеяние, стоя в сотне шагов снаружи стены повозок.
Некоторое время ответом ему была только тишина, которую не нарушал ни шум ветра, ни даже дыхание самого человека. Прошла почти минута, прежде чем темнота колыхнулась и в ней зажглись два жёлтых глаза с вертикальными зрачками, начавшие неторопливо приближаться к кудеснику. Неизвестный не спешил нападать, прекрасно понимая то, что эффект внезапности практически потерян, а погибать в сражении с численно превосходящим врагом ему не хотелось (убить человека бесшумно точно не вышло бы).
