Резкое увеличение урожаев у крестьян, сказалось на ценах в сторону их снижения, а нукенины и бандиты, поднявшие было головы из-за падения шиноби, натолкнулись на крайне жестокую расправу со стороны полчищ автоматонов, управляемых Мукаде: оторванный от собственных исследований, он не церемонился с преступниками, благодаря порталам и численности подконтрольных марионеток, сделав территорию элементных стран даже более безопасной чем при прежнем строе.
"Ну а там, где не справлялись Кукла и Мукаде, приходил Френки... Наш мир захватили монстры, в сравнение с которыми биджу — не такие уж и страшные существа", — фыркнув, четвёртый хокаге вспомнил о том, какое у него было лицо при известии, что Франкенштейн начал захват мира лишь для того, чтобы ему не мешали заниматься наукой...
— И самое удивительное — я его даже понимаю, — Белый Змей скривился, стоило ему подумать о нескончаемом потоке документов, которые следовало разобрать до конца рабочего дня. — Мне нужна ученица... три ученицы, которых можно будет научить... как заполнять бумаги моим почерком. Ку-ку-ку-ку. Мечты-мечты...
Что удивило аристократию и шиноби мира едва ли не сильнее чем объединение всех стран в одну, так это то, что Виктор Франкенштейн не стал подгребать под себя власть: взяв принцессу Роурана Сару, он выдал её замуж за сына даймё страны Ветра, а после этого посадил их на трон Элементной Империи, возведя дворцовый комплекс на месте столицы страны Огня. Их ближайшими советниками стали третий казекаге, Мукаде, Кукла, Френки, ну и сын бывшего даймё Огня (по информации от шпионов, они уже договорились о том, что сын императорской четы возьмёт в жёны дочь пятого советника...).
Со всеми потрясениями, которые не могли не сопровождать столь глобальные перемены в мироустройстве, появление в небе летающих дисков, на которых порой стояли целые дома, пусть и вызывало испуг или восторг, но воспринималось более или менее обыденно. Ну а факт расселения в лесах общин человекоподобных зверей (именно человекоподобных, а не призывных), вроде белок, ежей, кротов... предпочитающих горную местность, ну и ворон, долгое время никого не интересовало: к людям они почти не лезли, взаимодействуя в основном с крестьянами, да и то — по-минимуму.
"И всё же, если бы Франкенштейн не купил простых людей своими артефактами, мы могли бы что-то придумать. Выждать время, приспособиться к новым условиям, чтобы одним ударом сбросить ошейник... Только вот сытый живот, комфорт дома, медицина и развлечения, удерживают от бунта крепче любых оков", — Саннин дёрнул уголком рта, стоило представить лица учеников академии, которых теперь распределяли среди строителей, ремесленников, целителей и учёных, в службу безопасности забирая только самых одарённых в боевом плане.
От старой эпохи остался только турнир за звание чунина, которое теперь означало одновременно и больше, и меньше прежнего, так как получали его лучшие в отдельных направлениях (а джонином становился лучший минимум в трёх дисциплинах, среди которых сражение — не главное). Это соревнование проходило раз в два месяца в одном из пяти городов-университетов, уже на протяжении двух лет... из-за чего традиция получила свою историю с героями и неудачниками.
Самым же главным изменением по мнению Орочимару стало то, что чакропользователи перестали быть столь вспыльчивыми и неотходчивыми. Всю свою энергию они направляли на соревнования, что тоже нередко приводило к разрушениям и травмам, но без мести за месть, за другую месть за месть. И это было откровенно ненормально...
"Только вот я до сих пор не понял, как они этого добились. Гендзюцу на весь материк? Распылённый в воздухе или растворённый в воде наркотик? Мне бы добраться до знаний, хранящихся в пирамиде, но...", — досадливый вздох вырвался из груди чёрноволосого мужчины, когда он оборвал свои мысли и развернулся обратно к столу, собираясь вновь погрузиться в борьбу с бюрократией.
— И всё же, нужно найти себе учеников...
...
— Ма-а-а-ам! — беловолосый мальчик лет четырёх, подбежал к невысокой фигуристой женщине, одетой в зелёное кимоно, сидящей в кресле у высокого окна их номера. — А Тоби дерётся.
— Па-а-ап! — подбежал к сидящему за столом, на котором стояла настольная лампа мужчине, одетому в свободное тёмно-красное одеяние, брюнет лет пяти-шести на вид. — А Хаши ябедничает.
Цунаде и Джирайя, память о настоящих личностях которых стала возвращаться семь лет назад (но во время снов, да и то — обрывочно), синхронно переглянулись и улыбнулись. Однако же не успели они ничего сказать, как из соседней комнаты вышла беловолосая девочка семи лет, которая держала на руках годовалого малыша, а увидев родителей, заявила:
— Ма-ам, па-ап... Хиру обкакался.
— Дя, — умилительно-серьёзно подтвердил малыш, одетый в серые штанишки и рубашку.
— Тобирама, прекрати бить брата; Хаширама, ты — мужчина, так что должен научиться стоять за себя; Мито, дай мне Хирузена и приготовь чистое бельё: сейчас я подойду и переодену его, — женщина решительно поднялась со своего места и, подойдя к дочери, подхватила на руки младшего ребёнка.
— Ха-ай, — без энтузиазма, но и не думая возражать, отозвались трое из четырёх детей людей, которых раньше знали как двух из трёх легендарных Саннинов.
— Наруто, — по привычке использовав второе имя мужа, обратилась к взрослому ребёнку блондинка. — Хватит возиться со своими заметками: лучше помоги мне с Хирузеном.
— Ха-ай... Ай, — попытался было подыграть детям Джирайя, но получил подзатыльник (чисто символический).
— Балбес, — сквозь улыбку фыркнула Химавари...
Спустя два часа полёта, металлический диск наконец-то долетел до своего места прибытия и, зависнув на одном месте, начал опускаться на выложенную каменными плитами площадку, находящуюся перед воротами Конохи. Пятеро шиноби, которые контролировали технику полёта при помощи стихии магнетизма, наконец-то смогли покинуть прозрачную лишь изнутри полусферу из стекла, расположенную на крыше двухэтажного сооружения, похожего на жилой дом. Теперь, после того как все пассажиры покинут свои номера, другие пользователи чакры займутся очисткой бочек с отходами, заполнением резервуаров для воды, пополнением припасов на кухне, заменой белья и прочими заботами.
Так как дорог, ведущих в Скрытый Лист больше не было, попасть сюда можно было только по небу, через лес, либо под землёй. Впрочем, из-за белок, ежей и ворон, которые заворачивали случайных и неслучайных путников обратно, пешие путешествия становились неэффективны, ну а подземным плаванием в переплетении корней не сильно-то и позанимаешься.
Среди путешественников, в основном, были активные пользователи чакры, так как оплатить билеты хотя бы в одну сторону, могли себе позволить немногие, а за будущих учеников платило само селение. Среди семей будущих студентов учебных заведений Конохи, на посадочную площадку сошли и бывшие-новые жильцы: Наруто-Джирайя и Химавари-Цунаде, которых сопровождала стайка детей.
— Ворота как во сне, — приобняв жену, с понятными только им двоим интонациями в голосе заметил беловолосый мужчина.
— Как во сне только ворота, — с грустью заметила женщина, крепче прижимаясь к мужу. — Я до сих пор не уверена, что нам следовало покидать Роуран...
— Ку-ку-ку-ку... и не сомневайся в этом, — прозвучал неподалёку ехидный голос, а затем, в вихре листвы, на пустом месте появился улыбающийся змеиной улыбкой четвёртый хокаге. — Вы как раз вовремя... друзья мои.
...
Выйдя из восьмиэтажного каменного дома, похожего на квадратную башню, вырастающую из двухэтажного прямоугольника, Тамамо но Маэ поправила красные волосы и, поморщившись от запахов большого города, зашагала в сторону рынка. Со дня падения Конохи, с последующим её превращением в учебное заведение для пользователей чакры, лисица жила вместе с Кушиной, из которой изъяли биджу, и Минато, в пригороде столицы империи. И можно было бы посчитать, что Франкенштейн оказал им честь, а кицуне и вовсе простил за предательство, но...
"Этот монстр слишком хладнокровен для того, чтобы прощать", — невесело усмехнувшись, женщина, ничем не отличающаяся от многих других горожанок, ощутила как по спине пробежался холодок, будто бы само упоминание учёного в мыслях, сумело привлечь его внимание.
Виктор оказался одновременно жесток и милосерден: он не стал убивать лисицу, вместо этого запечатав её в смертной оболочке, при этом лишив возможности пользоваться своими способностями. Вся её былая мощь сейчас шла на одно — укрепление и исцеление тела, не способного постареть или умереть естественным путём. При этом физически она была не сильнее тренированной гражданской человеческой женщины...
Кушине и Минато тоже досталось, пусть и по остаточному принципу: Узумаки перестала быть джинчурики, как и шиноби в целом, а Минато присоединился к ним в рядах бессильных, крепких и живучих существ. Хотя, в отличие от кицуне, они и не стали теоретически бессмертными, но вот долгожительство им обеспечено.
Тама обращалась к мастеру фуиндзюцу, чтобы освободиться, но тот не смог даже увидеть печать, сдерживающую её. Кроме того, прочность тела затрудняла ещё и энергетические воздействия, что означало необходимость пересиливать сопротивление грубой мощью.
"Нужно найти кого-то, кто сильнее девятихвостой полубожественной кицуне, при этом обладает знаниями, минимум не уступающими учёному, от скуки создающему новые расы", — пленница собственного тела стиснула зубы, чувствуя как в ней вскипают и сталкиваются злость и страх...
Тама многим хотела отомстить, от оммёдзи и императора, которые сумели её запечатать в первый раз... и до Франкенштейна, который смел играться с ней, словно с безвольной игрушкой, а то и непослушным домашним животным. Сейчас она была бессильна, но у неё было много времени, чтобы если не вернуть свою мощь, то получить нечто иное... а может быть и воспитать учеников, которые исполнят волю наставницы.
"Кушина и Минато собираются просто жить... Они хотят просто жить и наслаждаться этой жизнью... Наслаждаться жизнью слабых существ, мимо которых пролетают года... А ведь казались амбициозными разумными. Глупцы. Нам с ними не по пути", — приняв это решение, запертая в человеческом теле кицуне ускорила свой шаг, стремясь быстрее выполнить просьбу "подруги".
В конце концов, даже если её дороги с бывшими шиноби разойдутся, это вовсе не означает, что уходить нужно сегодня.
...
Виктор Франкенштейн, запечатавший себя в автономной человекоподобной исследовательской платформе, стоял перед тумбой, над которой висело глазное яблоко, превосходящее размерами человеческую голову. Необычный орган, который мог бы принадлежать какому-нибудь гиганту, парил в столбе золотого цвета, обеспечивающем ему защиту от физических повреждений и большинства энергетических воздействий. Всё остальное помещение было пустым, и лишь стены, пол и потолок, представляли собой крайне точную иллюзию пространства, окружающего летящую в небе пирамиду.
— И они считают шаринган — величайшим додзюцу, — покачал головой учёный, сцепив руки за спиной, меняющими цвет глазами смотря на необычный орган, на поверхности коего то и дело вздувались алые прожилки сосудов. — Потрясающий механизм контроля духовной энергии.
Это было удивительно, но в Конохе доктор наткнулся на глаза, которым место было не среди шиноби и их чакры, а скорее в Японии, с оммёдзи с духовными практиками. В конце концов, бьякуган, созданный выпускать волны духовных частиц, которые оседают на предметах и начинают испускать излучение (быстро сходящее на "нет"), уникальное для каждой пары этих глаз, предназначен для манипуляций свободной духовной энергией как своей.
Насколько сумел понять Франкенштейн, сильный владелец бьякугана, использующий именно духовную энергию, сможет овладеть аналогом телекинеза, самолевитации... создания иллюзий и материальных объектов (вряд ли, конечно, но теоретически возможно). Однако клан Хьюга, члены коего обладают этим додзюцу, поголовно наделены чакрой, которая является более сложной и "тяжёлой", из-за чего манипулировать ей теми же механизмами не получается.
"А ведь здесь реализован принцип телепорта, которым я пользуюсь: разница лишь в том, что я создаю две абсолютно идентичные области пространства, а бьякуган создаёт одинаковые зоны, но разных размеров. Первая зона — область внутри глаза, а вторая — сфера вокруг владельца додзюцу. Выпускаемые духовные частицы создают сферу, которая копируется внутри органа "зрения". Воздействуя же на духовные частицы внутри бьякугана, пользователь влияет и на их пару, находящуюся снаружи... Пожалуй, это звучит безумно даже для меня", — потерев подбородок пальцами правой руки, Виктор был вынужден признать, что сколь бы необычной ни была эта теория, но её подтверждение висит прямо перед ним, внутри защитного барьера.
— Я должен попробовать реализовать этот принцип самостоятельно, — пробормотал мужчина.
— Отец, до отправки пирамиды осталось пятнадцать минут, — прозвучал из пустого пространства голос Нурарихёна. — Мы ожидаем тебя в комнате управления полётом.
"Даже жаль, что из-за чакры, Хьюга не способны натренировать свои глаза. В конце концов, для них это сравнимо с попыткой ребёнка, никогда не занимавшегося физическим трудом, поднять вес равный собственному телу... одной рукой. Не удивительно, что создатель данного додзюцу предпочёл использовать более подконтрольную и "лёгкую" духовную энергию", — пообещав себе вернуться к этому вопросу после того как они выйдут из портала, Франкенштейн направился к выходу из маленькой лаборатории, собираясь присоединиться к остаткам своей команды в комнате управления.
Из-за того, что Тамамо но Маэ предпочла свой путь, который пересёкся с интересами учёного, Кукла и Френки захотели осесть в Элементной Империи, ну а Мукаде отказался от предложения присоединиться к путешествию, вместе с ним остались Нурарихён и Мао (при этом второй, после выхода в большой мир, собирался сбежать). Мужчина не был обозлён, разочарован или обижен, лишь на грани сознания ощущался какой-то дискомфорт, который можно было интерпретировать как досаду. Впрочем, благодаря навыкам создания телепортационных аномалий, он всегда мог найти нужных ему разумных, дабы привлечь к своим проектам...
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Колонизательная
Примечание к части
Начало новой арки.
(Северная-Америка. Одна тысяча семьсот пятидесятый).
Полуденное солнце ярко светило над побережьем материка, на которое волна за волной накатывали океанические воды, создавая равномерный гул. Пенные гребни, задерживаясь на мелкой гальке, которой был усыпан весь берег насколько хватало взгляда, стремительно истаивали под лучами светила и порывами ветра. В далёких синих небесах, украшенных пятнами серых и белых облаков, летали чайки, оглашающие окрестности своими пронзительными криками...
В небольшом портовом городке, носящем название "Литл-Лондон", в этот час во всю кипела работа: недавно вернулись рыболовные корабли, ушедшие на промысел задолго до рассвета, из трюмов которых теперь выгружалась их добыча; в воздухе разносились голоса моряков и рабочих, стук молотков и топоров, лай собак и ржание лошадей, смех и крики детей; запахи готовящейся еды, смешивались с вонью навоза, пота и дыма. Кроме наличия причалов, используемых как склады амбаров и городской ратуши в два этажа, в поселении имелось единственное строение из камня, которым была высокая Церковь Спасителя, похожая на маленькую крепость с колокольной башней.
