Какого же было его удивление, когда реакцией на его руку, изящно положенную на колено даме, было брезгливое "пшел вон" и не менее брезгливое движение пальцами — так, будто таракана стряхивала. Для нормального человека этого сигнала было бы достаточно, чтобы сдать назад, однако Ахметка был пьян. Вместо того, чтобы извиниться и свалить, он схватил девушку за руку. Это была колоссальная ошибка, потому что удержать пилота космического истребителя он не сумел. А потом был резкий удар по ушам и, как финал вечера, сильнейший удар коленом в пах, заставивший Гомозина сложиться вдвое и надолго выпасть из реальности.
Однако "веселье" на этой ноте не закончилось. Пока один из фигурантов после соприкосновения гениталий с острой девичьей коленкой подобно раздавленному червяку корчился на полу, второй подтвердил старую мысль о том, что люди альтернативной ориентации — ни разу не д'Артаньяны. До этого, возможно, трусость вместе с остатками чувства самосохранения и адекватности еще могли бы остановить его от непродуманных действий, но сейчас! Ахметочка, такой нежный и романтичный, корчится от боли на полу, и кто виноват? Это грязная, мерзкая тварь, женщина! Одна из тех конкуренток, которые забирают у таких, как Мойша, самых лучших, самых красивых мужчин... В общем, этого тонкая натура Гарцмана вынести уже не могла.
То, что натворил потом Гарцман, икалось Вечному Кипру еще долго, а кое-кого, в основном тех, кто хорошо понимал возможные последствия, кошмары мучили еще дольше. Вот только самого Гарцмана в тот момент последствия интересовали меньше всего. В результате Бьянка не успела увидеть ни поднявшейся суматохи, ни вскакивающих со своих мест товарищей, ни перемахнувшего через стол, сметая на своем пути тарелки и бутылки, Соломина. Она только почувствовала дикую боль, и почти мгновенно потеряла сознание.
Когда Бьянка пришла в себя, то первым, что она почувствовала, был холодный, шершавый язык, облизывающий ее руку. Повернула голову — ну да, рука вывалилась из-под одеяла, и Джек этим моментально воспользовался. Огромная, вывезенная щенком со Снежной, а сейчас отъевшаяся на сытных корабельных харчах и вымахавшая больше любого сенбернара, зверюга, отличалась невероятно добрым нравом и редкостной ленью. Все, кстати, удивлялись, как девушка справляется со зверем, давным-давно обогнавшим в размерах своих диких сородичей, а ведь это невероятно просто — зверей надо любить, и они ответят вам тем же. Вот Джек и любил свою хозяйку, и слушался ее так, как никакая комнатная болонка неспособна органически.
Почти сразу же до девушки дошло, что она лежит на собственной койке в своей каюте, а рядом с ней бесшумно висит в воздухе робот медицинского контроля — такой обычно оставляют рядом с человеком, которого извлекли из регенератора. Пара часов беспробудного сна при этом — вполне нормальная ситуация. Физически же человек полностью здоров, и ему в медотсеке делать нечего, вот и переносят бывшего пациента в каюту, оставляя при нем робота — так, на всякий случай. Только вот почему она угодила в регенератор? Вопрос оставался открытым.
Быстро одеваясь и одновременно привычно отталкивая по пятам ходящего за ней и путающегося под ногами Джека, Бьянка пыталась вспомнить, что же произошло. Увы, память давала сбой на том моменте, когда она стояла над поверженным ловеласом и раздумывала, врезать ему еще разок, с ноги, на долгую, так сказать, память, или хватит уже. А потом резкая боль — и темнота...
— Ну что, стрекоза, пришла в себя?
Бьянка обернулась, едва удержавшись от того, чтобы подпрыгнуть. Позади нее, в проеме бесшумно отъехавшей двери, занимая его целиком глыбой необработанного гранита возвышался Ветишко, и свет ламп отражался от его наголо бритой головы. Вообще-то, по неписанным законам этикета положено было вначале постучаться, но врач, идущий к больному, мог этим пренебречь. Доктор широко улыбался — он всегда относился к Бьянке очень доброжелательно.
— Что со мной было?
Ветишко вошел, аккуратно закрыл за собой дверь и заговорщицким шепотом сказал:
— А тебя после ваших вчерашних посиделок командир на руках приволок, ты еле дышала. Только тс-с-с, — доктор приложил палец к губам, — его величество пообещало, что если я тебе хоть слово скажу, то оно само меня убьет, зарежет и закопает.
— Это с чего бы так?
— А я почем знаю? Может, повод ищет, чтобы мне пальчиком лишний раз погрозить.
— Да я не про то. С чего я еле дышала? И с чего он меня на руках тащил? Вроде пила немного...
— А тебя ткнули чем-то, скорее всего, вилкой, и попали прямо в левую почку. Это жутко болезненно, а у тебя и без того болевой порог низкий. Такова расплата за то, что ты стала неплохим пилотом.
— В смысле?
— В прямом. У тебя отличная реакция, но это очень часто наблюдается как раз у людей с пониженным болевым порогом. Ничего страшного, как пилот пилоту говорю.
— Вы же доктор.
— Я — военный врач на боевом корабле, а значит, должен иметь еще хотя бы одну специальность и хоть немного разбираться во всем, что на корабле происходит. Я выбрал истребители. И не смотри на меня так, это вы — ускоренный выпуск. В серьезном училище людей по нескольку лет тренируют, а дворяне и вовсе с двенадцати лет в Гагаринских училищах. Для дворянина защищать свою страну так же естественно, как есть или спать, и неважно, будет он потом военным или гражданским. А защищать Родину надо профессионально, иначе грош цена такому защитничку.
— Я даже не знала...
— О, тебе многое еще предстоит узнать. Ладно, я пошел.
— Пал Палыч, стойте. А как все произошло-то?
— Откуда я знаю? Меня, если ты помнишь, там, где вы развлекались, не было, а потом я с тобой в медотсеке сидел. Свяжись с кем-нибудь из ребят — коммуникатором, надеюсь, еще пользоваться не разучилась? А то я, пожалуй, напишу статью в медицинский журнал о влиянии укола вилкой на работу мозгов.
Рассмеявшись собственной шутке, циничный, как и все врачи, Ветишко вышел из каюты, а Бьянка, закончив приводить себя в порядок, врубила коммуникатор. С третьей попытки ей удалось связаться с Мельникайте, у остальных коммуникаторы были отключены — народ еще отсыпался. Лейтенант, правда, тоже зевал и попытался Бьянку послать, но она на него насела и заставила-таки рассказать, что же произошло.
Сознание она потеряла почти сразу после того, как Мойша, которого Мельникайте называл не иначе как Этот Придурок, ударил ее вилкой. Смешно, будь на ней боевой комбинезон, она даже не почувствовала бы удара. Боевые комбинезоны пилотов, десантников, да и вообще всех военнослужащих обладали хитрым свойством — при ударе их внешний слой мгновенно перестраивался, распределяя энергию по всей площади поверхности. Точнее, не по всей, а по той, до которой успевал дойти процесс перестройки. При ударе кулаком, к примеру, задействовалась почти вся поверхность, а энергию пули, к примеру, из стандартной офицерской "кобры", летящей, понятное дело, немножко быстрее кулака, принимал на себя круг радиусом сантиметров тридцать. Удар, конечно, получался чувствительный, но вполне терпимый. Ножом же, или, тем паче, вилкой такой комбинезон было даже не поцарапать.
В России вообще любили хорошую броню и никогда на ней не экономили. В результате многие наработки русских, как и все у них, обгоняли то, что имели соседи, на несколько поколений. Порой их возможности были избыточны, но... никогда не знаешь, что потребуется, а что нет. К примеру, во время Биарской кампании, во время отражения десанта биаров на Малый Остин, американские солдаты несли колоссальные потери в бою с вражеской пехотой. Эти уродцы двигались с невероятной скоростью, не давая прицелиться, были отлично вооружены и легко справляясь с неповоротливыми и замедленными по сравнению с ними людьми. Тогда на помощь пришел русский флот, который довольно легко частью уничтожил, частью вытеснил флот биаров с орбиты планеты. А вот на планете пришлось повозиться, и русские высадили десант в тяжелых боевых скафандрах с мускульными усилителями, обвешанные оружием, как новогодние елки. У американцев, не понаслышке знающих, на что способны их враги, вид русских десантников вызвал лишь горькую усмешку. Каково же было их удивление, когда русские справились с задачей. Будучи неуязвимыми для оружия инопланетян, они просто спокойно шли вперед, а преимущество противника в скорости компенсировали огневой мощью. Ведь неважно, с какой скоростью двигается твой враг, если в его направлении ты можешь вести огонь со скоростью три тысячи выстрелов в секунду. Русские смели сопротивление биаров, а ведь эта тяжелая броня была не единственным, что имелось в их запасниках.
По сравнению с такой вот штурмовой броней обычные комбинезоны, разумеется, были слабоваты, но и они давали отменную защиту. Вот только офицеры отдыхать пошли, что называется, при параде, а на парадной форме не было даже намека на защиту. Вот микрокондиционеры встроенные, чтобы обеспечить хозяину комфортную температуру, они имели, а брони — нет, и в результате Бьянка пострадала и едва не откинула коньки от болевого шока. В результате, валяясь без сознания, она пропустила самое интересное.
Получив сигнал тревоги, "Эскалибур", висевший над городом, немедленно выслал десантные боты, которые не только разогнали все летающее машины, находившиеся в воздухе, но и сбили парочку взлетевших им навстречу военных флаера киприотов. Местные даже воздух с испугу испортить не успели, а город был уже захвачен. Немногочисленный гарнизон сидел в казармах, со страхом глядя на небо, где висели штурмботы, готовые открыть огонь по любому, кто рискнет выйти, а полицейские и вовсе разбежались. Пока Соломин срочно отвозил Бьянку на корабль, к новейшим регенераторам, о которых местные врачи могли разве что мечтать, развернулся следующий этап трагикомедии — Мойша-то сбежал.
Поразительно, насколько у мерзавцев может быть развит инстинкт самосохранения. Суматоха в ресторане была всего несколько секунд, и за это время Гарцман успел из ресторана смыться, причем так ловко, что никто этого не заметил. Херлина-Гомозина десантники уволокли на корабль, чтобы разобраться с ним там по-свойски, а вот Мойшу надо было искать.
Пожалуй, наиболее пострадавшей стороной было местное правительство. Несложно представить себе их реакцию, когда оказывается, что русские (а они психи, это все знают) захватили крупный курортный город в разгар сезона, и требуют выдать им на расправу какого-то хмыря, угрожая в противном случае решить вопрос кардинально. Гравитационной бомбой к примеру. Или с помощью гиперорудия. И плевать им, что в городе куча не имеющего никакого отношения к случившемуся народу, да и на протесты правительства тоже, в общем, плевать. Потому что они — сила, которую все просто обязаны бояться, и еще потому, что держатся друг за друга и любому, кто заденет хоть кого-то из них, готовы порвать глотки. А боевые корабли на орбите делали требования русских максимально законными, ведь кто сильный — тот и прав, закон дикого космоса во всей красе. Так что вот вам, господа, приказ, вот время на его исполнение — и вперед! А кому не нравится — те могут хоть сейчас застрелиться самостоятельно.
Естественно, на поиски Мойши были брошены все силы. Конечно, его выдача, равно как и отсутствие даже попытки вытащить Ахметку, создавала паршивый прецедент, но жизнь-то дороже. Вот только найти беглеца было совсем непросто.
Все дело было в том, что в любом городе масса закоулков, в которых можно спрятаться, и человек, живущий здесь много лет, незаметно для себя знает многие из них. На планетах, принадлежащих США, Англии или другой крупной европейской стране проблема решалась запросто. Каждому человеку под кожу вживлялся микрочип — аналог паспорта и, при необходимости, маяк, по которому его владельца можно было обнаружить хоть на дне морском.
В Российской империи было несколько иначе. Никаких чипов людям не вживлялось, и электронным паспортом служил браслет. Хочешь — носи, не хочешь — дома оставь, русские уважали право своих сограждан на свободу. Другое дело, случись что — тебе и расхлебывать, но это воспринималась, как нормальная плата за право выбора. Хотя большинство, конечно, носили — удобная штука, да и скрывать законопослушному человеку, как правило, нечего.
Вечный Кипр — планета курортная, прибыль идет от туристов. И кто, простите, рискнет потребовать от туриста, чтобы он постоянно таскал с собой документ? Да никто. Гарцман, правда, туристом не был и жил на планете постоянно, но это был уже ничего не значащий нюанс — законодательство было вполне либеральным. Европейцы со своими чипами, правда, неудобств не доставляли, но Гарцман-то родился в России, чипа у него попросту не было, а браслет он предпочитал не брать — была у него легкая (а может, и не очень легкая) паранойя, и на него периодически накатывало, что русские спецслужбы его ищут и могут по браслету найти. Бред, конечно — кому он нужен? А захотели бы — и без того нашли бы. Тем не менее, браслет Мойша не носил, и, в результате, найти его было сложно — приходилось действовать старыми дедовскими методами.
Вот такова была ситуация к моменту, когда Бьянка пришла в себя. Не очень приятная ситуация, но жива осталась — и ладно. Противопоказано ей было находиться на этой планете. Она с удовольствием убралась бы отсюда куда подальше, однако тут уж Соломин закусил удила. Нападение на русского или, в данном случае, русскую — это преступление, которое в империи без ответа не оставляли никогда, поэтому эскадра оставалась на орбите, а на совместное заявление расположенных на Вечном Кипре консульств Соломин ответил в стиле "сидите и не чирикайте, а то и вам всем головы поотрываем". Дипломаты понятливо заткнулись — русские переходили к своему излюбленному стилю ведения переговоров, который можно было описать всего одной фразой: "я — на танке, ты — под танком". При таком подходе и лейтенант может зубрам от дипломатии лекции читать, и не сомневаться, что его тщательнейшим образом законспектируют. В общем, улетать без Гарцмана Соломин решительно отказывался. А пока он ждал, его эскадра на планету никого не впускала и не выпускала, что толщине кошельков у местных деятелей совершенно не способствовало, заставляя их торопиться и бегать с такой скоростью, что задницы были в мыле.
На счастье киприотов, Соломин очень хорошо понимал, что армия в таком деле не помощница, и десантники лишь контролировали город, а поиск вели спешно вызванные на службу оперативники из криминальной полиции. Они поставили город на уши, но Мойша как сквозь землю провалился. Или утек в канализацию, как дерьму и положено.
И все же, его нашли. Пистолет у виска — хороший стимул, и полицейские постарались оправдать оказанное им высокое доверие. Понимая, что русским вот-вот надоест тупо висеть над головами, и они просто перейдут от слов к делу, используя в качестве доказательств своей правоты неопровержимую аргументацию главного калибра, полицейские носом землю рыли, и к концу третьего дня, за пару часов до истечения ультиматума, Гарцмана все же нашли. Он, сволочь, прятался в мусорном баке и не вылезал даже чтобы погадить — так под себя и ходил. По запаху, ядреному даже для свалки, его и обнаружили местные бомжи. А они уж, настропаленные полицейскими и знающие, какая награда объявлена за голову Мойши, в два счета скрутили его и привели в участок, откуда и переправили потом на русский флагман.
