Но Джошуа не останавливался.
Потому что чем глубже и страшнее становилась дорога, тем слабее ощущалась невидимая длань Призрака. Она ненадолго вернулась, когда он в страхе зажег посох, но снова отступила перед тьмой катакомб.
Затаилась. Ждала, чем закончится его странный путь.
И потому он не останавливался.
Время, как известно, величина относительная. Оно бежит, скачет или тянется, совершенно не учитывая наши планы по этому поводу.
Сколько прошло с тех пор, как отблески факела пропали за поворотом, Джошуа не знал. Если доверять ощущениям, то он бродил здесь многие часы. Но те же ощущения подсказывали, что ни голод, ни жажда не мучают его.
Яркий свет, показавшийся из-за поворота, больно ударил по глазам.
Он зажмурился, инстинктивно прикрылся посохом.
Ничто не двигалось навстречу.
Проем, наполненный дневным светом, предстал перед ним, разгоняя мрак.
С опаской он зашел в появившуюся ниоткуда комнату.
Странно, но свет действительно был дневным. Причем ярким. Вот только окон и прочих источников здесь не наблюдалось. Все словно светилось само по себе, будто отражало какое-то неведомое солнце.
В центре комнаты на низком постаменте лежала книга.
Строгий кожаный переплет, красивая защелка с незнакомым знаком, буквы темного железа на обложке. Язык непонятен — правда, только на первый взгляд.
Чужие руны сами складывались в слова "Путь Заклятий".
Странно знакомое название...
Джошуа Валладис никогда не читал таких книг и даже не слышал о них. А вот марионетка, тихой частичкой ждущая внутри него, когда позовет хозяин, слышала.
Этот томик хранил в себе знания. Множество возможностей и тысячи способов покорять, разрушать и воплощать. Развоплощать.
Точно такую же книжку держал в руках колдун, что отказался от своего имени.
Было темно. В башне мерцала лишь голубоватая сфера ночного светильника, отчего лица собравшихся колдунов казались ликами мертвецов.
Книга приятной тяжестью лежала в руке.
Он стоял, окруженный ими. Не пленник.
Спаситель.
— Ты уверен? — спросило одно из мертвых лиц. В голосе слышались тревога и печаль. За друга, уходящего в никуда без возможности вернуться.
— Нет выбора. — Джошуа услышал свой голос. — Нет времени перепроверять. Или сейчас мы сделаем, что можем, или вечно будем сожалеть о несделанном. Всю ту краткую вечность, которую мы себе оставили.
— Ты слишком рискуешь, брат мой, — противилось лицо.
— Лишь ты заметил это, — усмехнулся Джошуа. — Остальные братья согласны рискнуть мной.
Братья не возмущались обвинениям. Стояли молча и ждали.
— Эта книга, — Джошуа протянул им томик, демонстрируя, — дала мне все нужные ответы. Вы поможете мне, братья. Я знаю вас, ведь мы одного пути. Вы рискнете тем, что осталось, даже за призрачный шанс.
И вновь никто не стал спорить.
— Да будет так, — склонил голову его собеседник. — Отныне и навеки у тебя нет другого имени, пока ты не вернешься с силами предназначения. Прощай, брат мой. Прощай. И здравствуй, Призрак. Храни то, что должно вернуться.
— Да будет так.
Морок пропал, а Джошуа нашел себя держащим вожделенную книгу.
Невероятная удача! Сила и слабость проклятия теперь в его руках! Силы, так опрометчиво данные ему хозяином, помогут прочесть и разобраться. Ведь если есть заклинание, созидающее заклятие, то есть и разрушающее его!
Осталось только найти нужную страницу и понять заветные слова. А где их искать? Скорее всего, во второй части книги. Сразу после созидающих слов. Логично?
Логично.
Пальцы ощупали приятную гладкость кожи. Щелкнул замочек, освобождая страницы...
Стоп!
Отставить эйфорию. Откуда и как такая книга, если она вообще когда-нибудь существовала, оказалась тут? Откуда свет, если он глубоко под землей? Зачем Призраку оставлять такую ценную реликвию без присмотра?
Какая выгода?
Дать в руки озлобленной марионетки ключ к собственной слабости? К силам, которые сделают марионетку могущественной и опасной?
Наивная уверенность в собственной мощи? Вряд ли только она.
Скорее уж это напоминает историю о трех волшебниках, которые получили большие возможности. Вместе с неповторимой возможностью быть порабощенными.
Ничто не дается даром, особенно чужая мощь. За все приходится платить.
Например, отказом в свободе собственной воли. Подчинением хозяину, которому, видимо, нравится убивать соратников Джошуа его же руками.
Он отшвырнул книжку, в миг потерявшую все прежнее очарование. Ставшую наощупь подобной мерзкому насекомому. Машинально стал вытирать руки о полы хламиды.
Таинственный свет начал понемногу гаснуть.
Книжка в углу обратилась в кучу неприятных отбросов, а вскоре и вовсе пропала.
Когда вокруг стало совсем темно, он услышал знакомый голос:
— Я видеть, ты справиться.
— Что это было?! Говори! — Джошуа почти кричал.
Схваченный за грудки шаман болтался в руках, как мешок с мусором. Зажатый в его лапке факел метался вверх-вниз, разбрасывая вокруг тени.
— Это быть испытания Лживого Рода, — пояснил гоблин. — Три шага надо сделать выродкам первого обманщика. Не испугаться тьмы, что таить опасность. Отказаться от дареной силы Дурного Духа. Эта сила быть нехорошая. От нее гнить зубы и портиться нрав. Рах-кар не взять тростник из булата, когда проходить свой испытаний.
— Ты видел булатный тростник, а я старую книгу. — Джошуа выпустил шамана, и тот начал деловито поправлять свое одеяние. Хотя, признаться, эти куски не стиранного годами материала вряд ли что-то могло испортить. — А что же с третьим шагом?
— Его Рах-кар не знать, — пожал плечами шаман. — Дурной Дух вырвать алтарь и украсить им свою дурацкую длинную пещеру.
— Значит, третьего шага нам не сделать. А ты уверен, что двух хватит?
— Зачем ты спрашивать? Послушать свой башка, и сказать мне сам.
— И что же я, по-твоему, должен услышать?
— Сетка ослабеть.
Шаман выжидающе уставился на младшего мэтра.
Джошуа прислушался к себе. Он не знал, что искать и как искать, и потому нашел ответ не сразу.
Странное дело — в лабиринте, служащем планам Призрака, его хватка чувствовалась очень слабо. Временами казалось, что ее вообще нет. Но это был самообман — она притаилась в глубине, дав на откуп телу все решения. Создала видимость свободы. Нежно оплела все, что было внутри, чтобы в нужный хозяину момент натянуться, сжать и выдернуть в бездну служения.
Она тут и никуда не делась.
Вот только стала настолько слабей, что нужное усилие смогло бы ненадолго разорвать пару звеньев и дать возможность нанести удар по Призраку, который этого не ждет.
Забавно, как переплелись между собой заклятие подчинения и ритуал дома Накрамис. Как успех в одном ослабил действие другого. Впору задуматься, насколько близки по своей природе столь хорошо кооперирующиеся структуры.
Хотя сейчас важно несколько другое.
— А ты был на месте алтаря? Может, там осталось что-то, что может нам помочь сделать третий шаг?
— Там ничего не быть, а теперь там много мертвых железяк-гладкомордых.
— И все же мне нужно туда дойти. Я чувствую, что это близко.
— Лабиринт делить с тобой свои тайны, — уважительно буркнул шаман. — Пошли смотреть на неживых. Только быстро. Ты еще убивать Дурного Духа сегодня, а для это нужен силы.
Гоблин семенил впереди, а Джошуа снова терзали сомнения.
Голова шла кругом от непонятных событий, происходящих одно за другим без каких-либо объяснений.
Он совсем не привык к такому. В Цитадели и после он подходил к магии как к науке. В основном потому, что наукой она и являлась. В ней были формулы, законы и принципы. Были допущения и эксперименты. Они никогда не выходили за пределы известных законов и формул, лишь иногда играли с особенностями принципов.
В первую очередь это было связано с тем, что в отрыве от законов и формул принципы попросту не работали. Рассыпались в прах.
Этим объяснялось и то презрение, которым чародеи одаривали знахарей и шаманов. Те ориентировались на интуицию, шли по темному лесу, боялись его до одури и в основном топтались на опушке. Ведь заходить в этот лес, пользуясь их подходом, означало сгинуть там навсегда.
Чародеи же Цитадели не только шли по тому же лесу с сотней ярких факелов, они рубили его деревья и превращали в стройные стены знаний.
Но здесь все это не работало. Все было по-другому. И от того страх перед непонятным не желал отступать ни на минуту.
Конечно, есть еще осенние эльфы со своими танцами с завязанными глазами. Есть зимние со своими загадочными чарами мороза. Но они не люди. Они живут по другим законам, которые не для смертных. А те же весенние эльфы, например, в чарах отличаются от людей только полным отказом от деревянных посохов в пользу деревянных же амулетов, то есть фактически ничем.
Сейчас же ему приходилось идти на ощупь в кромешной тьме, и все прежние знания не могли помочь, а скорее становились опасны. Ведь любые его заклинания — это маяк для Призрака.
Гоблин остановился перед очередным поворотом.
— Алтарь быть там.
— Так веди.
— Уверен?
— Если ты ждешь, что я пойду первым, то не дождешься.
— Ты не верить Рах-кар? — обиделся шаман.
— Как будто ты сильно мне веришь.
— И правда. — Гоблин махнул лапкой и двинулся дальше.
За поворотом оказался очередной коридор. Он не отличался от прочих ничем, кроме того, что после десятка-другого ярдов заканчивался открытым проемом. В проеме том брезжил дневной свет.
Шаман ускорил шаг.
Джошуа последовал его примеру. Сейчас, еще пара дюжин шагов, и он увидит то, о чем и так знает. Знает, но все равно должен увидеть.
Почему-то ему очень важно увидеть своими глазами, что Кай из Герденберга мертв. Пусть это будет его, Джошуа, личным испытанием. Третьим и недостающим.
Он вновь почувствовал чей-то взгляд, только на этот раз не стал оборачиваться.
Если лабиринт хочет играть на его нервах и дальше, пусть играет в одиночку. Хватит уже подыгрывать.
Когда сильный удар по затылку свалил его на пол, он понял, что ошибся.
Лабиринт не играл с ним.
Просто приготовил другое, третье испытание.
Джошуа очнулся почти сразу.
Удар был сильный и умелый. Долженствующий выбить сознание напрочь, к тому же каменный пол тоже неслабо приложил с другой стороны, усиливая эффект.
И все же сознания младший мэтр не потерял.
Им не хватило пары ярдов, чтобы выйти из коридора, когда на них напали.
Джошуа приподнялся. Голова гудела и раскалывалась, а звуки доносились приглушенно и невнятно.
На фоне проема он увидел двоих. Высокий поджарый мужчина держал маленького шамана за горло и бил кинжалом в грудь. Руки гоблина бессильно болтались вдоль тела.
Отшвырнув бездыханного Рах-кара, убийца склонился над Джошуа.
В свете упавшего факела он смог разглядеть его.
Шрамолицый полуэльф.
— Мне всегда говорили, что у меня хороший слух, — похвастался он. — Никогда не верил в его игры с подчинением. Горм вот верил, но он дурак. А я нет. Ассантэ увидит, что я не Горм, и наконец повысит меня. Так надоело присматривать за этими тупыми тварями!
Он схватил Джошуа за грудки, рывком поднял. Прижал к стене.
Посох валялся где-то в темноте, и сил призвать его не было.
Перечеркнутое шрамом лицо приблизилось к нему.
Джошуа хотел что-то сказать, но полуэльф ударил его в живот, выбивая дыхание.
— Не вздумай говорить, магеныш, никакого колдовства! А то язык отрежу.
Он сунул кинжал в ножны на поясе и ударил снова.
Джошуа согнулся пополам, полуэльф отступил, боясь, что младшего мэтра вырвет на него.
— Я вижу, ты тоже получил отметину. Что ж, поздравляю, парень. На шрамы девки слетаются. На такой, как у меня, конечно, редко, а вот тебе, как по заказу, и рыло сильно не портит, и нужный шарм придает. Не дергайся, а то нарисую, как у меня. Не понравится тебе такой, обещаю.
Джошуа попытался разогнуться, но получил еще один удар.
Полуэльф развернул его боком и прижал к стене. Больно заломил назад правую руку.
— Сейчас мы тебя скрутим. — Он зазвенел оковами. — У меня от Ассантэ есть подарочек, ваш чародейский нелюбимый металл.
Замок щелкнул, сходясь на запястье.
— Давай вторую руку, а то сломаю ее к демонам.
Джошуа подчинился.
Чтобы ловчее перехватить левую, полуэльф ослабил хватку на правой.
И Джошуа решил рискнуть.
Он никогда не делал этого по-настоящему, лишь пару раз пробовал, когда барон Ройс показывал забавные приемы на залитом солнцем дворе замка Гриндо.
Сейчас это была не тренировка, да и полуэльф стоял не сзади, а сбоку, но через мгновение на второй руке должны были захлопнуться кандалы, и тогда жесткая аллергия превратила бы младшего мэтра в хнычущее ничтожество.
И он рискнул.
Как ни странно, ему повезло. Рассеченный ударом затылок встретился с носом полуэльфа, превращая хрящ в кашу.
Бандит вскрикнул. Джошуа, не дав опомниться, уперся плечом ему в грудь и сильно толкнул, бросив на противоположную стену.
Кварторит кандалов нестерпимо жег запястье, делая использование посоха невозможным. Джошуа закричал от ярости и страха и набросился на полуэльфа. Каким-то чудом увернулся от кулака и засветил закованным запястьем противнику в висок.
Полуэльф покачнулся, но не упал. Зарычал, брызжа кровью и слюной, перехватил занесенную для нового удара руку и ударил младшего мэтра в скулу. Перед глазами Джошуа вспыхнули разноцветные искры. Потом он почувствовал, как горло его сжимает крепкая хватка. Он захрипел, пытаясь вывернуться, свободной рукой попытался разжать чужие пальцы под подбородком, но сил не хватало. Пелена опустилась на глаза, и он понял, что сейчас потеряет сознание.
Левая бесполезная рука упала к поясу.
К поясу!
Он никогда не владел левой рукой хоть сколько-нибудь толково. И уж тем более не умел выхватывать ею чужие кинжалы с чужих поясов.
Рукоять легла в ладонь как влитая.
Резко потянуть на себя. Сжать до боли в костяшках пальцев и...
Полуэльф понял за долю мгновения, что его ждет, но увернуться не успел.
— Нет! — Он отпустил шею, но перехватить руку не смог. Когда лезвие погрузилось в кожаную броню, Джошуа навалился на него и ударил снова. Потом еще.
Изо рта полуэльфа хлынула кровь, он заскулил и как-то обмяк, начал сползать вниз.
Джошуа, вцепившийся в него как клещ, опустился следом.
— И все? — как-то обиженно прохрипел бандит, осуждающе глядя ему в глаза. — Ты меня убил, парень, да? Как оно, своими руками-то?
Джошуа отпрянул.
Бросил подальше бесполезный кинжал, стал судорожно отирать руки о хламиду.
— Это ты виноват! Зачем ты пришел за мной? — крикнул он. — Заставил убить себя! Я даже не знаю, как тебя зовут!
— Меня зовут Галфин, — отозвался полуэльф. — Все так неплохо складывалось, а ты все испортил. Ты впрямь... виноват.
Его голова безвольно свесилась. Кровь заливала грудь. Он еще пару раз дернулся, будто противясь неизбежному, и затих.
