— Конечно... — голос Ао дрогнул с первой каплей крови, сорвавшейся с пальцев плетью повисшей руки.
— Не поступай так со мной, Ао, — процедила сквозь зубы Мэй, пребывая на гране потери самообладания.
— Вам... обоим надо сбросить напряжение последних дней, — прозорливо и дипломатично проговорил Ао, сумев в достаточной мере отключить сигналы боли от раздавленного плечевого сустава. Его единственный глаз не прерывал зрительного контакта с нукенином Листа.
— Кхы-хэ-хэ! — Медленно засмеялся лже-Эйхамару хрипловатым голосом Орочимару.
Как?! Ну как я теперь посмотрю в глаза друзьям? Они там сражаются не на жизнь, а насмерть, а я буду кувыркаться с идеалом?.. Дрыхнуть без задних ног?..
— Позаботьтесь о том, чтобы мой спутник как следует выспался и потом был сытно накормлен. — Орочимару криво ухмыльнулся, сверкая своими змеиными глазами на лице Эйхамару.
— Мэй-доно, — значимо произнес Ао. Орочимару совсем не удивился вскрывшемуся факту — личность главы клана Суиро держится в секрете от большинства. — Мы больше не можем себе позволить терять бойцов впустую, — Ао выделил ключевое слово, даже не подозревая, насколько прав.
— Мой спутник, — продолжил издеваться саннин, — и так намеревается избавиться от аномальной зоны, пока она не поглотила весь остров. Но сейчас он слаб и немощен, как вы могли бы заметить. — Если бы Орочимару сейчас засмеялся, я бы точно сорвался, несмотря на все меры по успокоению. — Общие темы обсудим после разрешения назревших проблем. Ао-сан?
— Разумно. Мэй? — На сей раз Ао обратился мягко и повернул к ней свое лицо, колыхнув серьгами со слоеными полосами фуиндзюцу (слишком толстые и с окантовкой — разработка экспертов из клана Узумаки). Эта Мэй нисколько не походила на ту сильную, уверенную и властную женщину, какая предстала передо мной в той злосчастной лаборатории Куроцучи Маюри. Она старалась сохранить лицо, но получалось все хуже. Что ее так подкосило? И что же меня такое знакомое цепляет в Ао?
— Я не насильник, — вклиниваюсь, пока еще не поздно высказать и отстоять свою точку зрения.
— Э не, голубчик, — смекнул саннин прежде, чем я продолжил, — как ирьёнин-сама прописываю тебе безотлагательную сексотерапию. — Он надавил голосом, намекая о нашем уговоре — дескать, когда еще случай подвернется? — Есть другие общие и срочные дела, в которых требуется твое полноценное участие... — "Хатаке-Учиха Какаши" он произнес одним выразительным взглядом, не рискнув вслух перегибать палку. Кажется, игра на гране заводит сего змеиного маньяка, все повышающего и повышающего ставки...
— Орочимару-доно?.. — Имя упало тяжело, подобно метеору. Ради этого дела куноичи была готова продать свое роскошное тело.
— Да, Мэй-доно, — по-змеиному шипя, положительно ответил Орочимару на вопрос, невысказанный полностью при постороннем.
Белый Змей облизнул сухим языком высохшие губы, только что спонтанно подписавшись на что-то глобальное и накладное, что еще не распланировал и к чему не готов. А с лица женщины спала напряженность, в глазах поселилась усталость, поза отразила возросшую уверенность — в сердце зажглась надежда.
О чем это они? Но подумать я не успел. Меня лихо взяли в оборот, плевав на вялое сопротивление. Почти не запомнил пути и того, как оказался в личных покоях Мэй, соответствовавших аскетичному духу всей крепостицы...
Глава 7.
Пусть в безвыходной ситуации, но всё равно я поступил крайне опрометчиво, связавшись с Орочимару, от которого больше крупных неприятностей, чем помощи. Он действует исключительно в своих интересах. Не знаю, на что он там рассчитывал, но я не такой!
В четвертом отряде Готея-13 я был больше экспертом по каидо, из меня не вышло отличного лекаря душ, однако сносно научился вправлять рассудок — куда девать от высоких требований и неизбежных случаев с эмоциональными потрясениями после потери друзей? Порой всего-то и требуется, что побыть большим защитником, выслушивающим откровения или просто молча сидящим рядом — утешающим присутствием. Предположив, что у Мэй беда с детьми, я прорвал плотину решительно настроенной матери. Сильные женщины тоже плачут, тоже ранимы и в чем-то хрупки. Из сбивчиво роняемых фраз кое-как выстроил цельную картину.
В эту секретную базу кланы, оппозиционные власти, вложили уйму средств. Более года назад у Маюри случился прорыв — благодаря использованию Суйджин-но-тошу. Он действительно экспериментировал с геномом клана Хозуки, оставшегося лояльным Йондайме Мизукаге из-за передачи в клан одного из Семи Великих Мечей, изначально предназначавшихся для личной гвардии Каге. Ученый запечатывал в кувшине воду, в которую предварительно обращал калечных пленников. В итоге при распечатывании и обратном преобразовании получался труп, но цельный, иногда выходил "овощ" — единицы возращались исцеленными и боеспособными. У Маюри потрясающая работоспособность...
Подробности экспериментов Мэй вряд ли знала, не разбираясь, но последний доклад запомнила. Маюри как-то смог извлечь мою сильную чакру из запеченной каменной породы, оставшейся на месте провального боя у того злополучного продовольственного каравана. Этой толики хватило для экспериментов: из кувшина последовательно достали одного "овоща", одного исцеленного с повредившимся рассудком и двух нормальных. Настоящий прорыв! Наскоро проведенные замеры показали, что у танто схожие энергетические параметры, вот и решились не дожидаться мастера-артефактора, лучшего из доступных, за которым уже отправили в Страну Рек. Каждый боеспособный ниндзя на вес золота. А теперь десятки искалеченных — списаны...
В противостоящей тирании Йондайме Мизукаге коалиции нет единства. Каждый клан тянет общее одеяло на себя и жаждет видеть лидером собственного ставленника. Каждый клановый докладывает обо всем своему главе — случившееся на базе тут же стало достоянием беглого Совета Кланов. Усугубляло дело то, что кувшин бога воды — это почитаемая реликвия. Его потеря под вопросом, однако мало того, что вложенные финансы вылетели в трубу, так еще и угроблена готовая к отправке крупная партия с новыми ядами от Куроцучи, теперь уже мертвого. Верхушка повстанцев негодующе забурлила.
Мэй с детства готовили быть главой объединенных кланов. После официального окончания Третьей Мировой Войны Шиноби она от текущих глав Су и Терасу родила двух мальчиков-погодков, сверстников моих генинов из команды-7. Собственно, думаю, что не случайно дата рождения красавицы-дочки совпала с резней в клане Учиха, сразу следом и в клане Суиро произошла резня. Эту подлую битву Мизукаге не удалось скрыть, случился явный раскол и большая бойня в Кири, закончившаяся бегством кланов, жестко прессуемых кровавой политикой Ягуры. Совпадения не случайны...
Собственно, противники лидерства Мэй, благодаря предателям, не желавшим быть под началом женщины и объединятся с другим кланом, напали на родовой замок Теруми. Мальчики с образованием уровня чюнинов отбились, но получили тяжелые ранения — за сестренкой не уследили. Теперь Мэй шантажируют жизнью и здоровьем малолетней дочки. Я так и не понял, какие отношения связывают Мэй с Ао, но их геномы антагонистичны — плод еще в утробе убьет мать. Зато уяснил, что девочка рождена для души и от любимого, при невыясненных обстоятельствах погибшего вскоре после рождения дочери.
Безутешной матери, вчера днем узнавшей о предательском нападении на родовой замок, ближе к вечеру предъявили ультиматум: назначить новых глав кланов Су и Терасу, отречься от поста главы объединенного клана Теруми, официально снять с себя полномочия лидера сопротивления... Или вернуть Суйджин-но-тошу в целости и сохранности, а так же либо восстановить всю исследовательскую базу за свой счет до конца текущего месяца, либо вернуть энную сумму в казну коалиции. Суиро Ао на разные лады втолковывал ей, что кто-то удачно воспользовался ситуацией и стравил кланы. Только поэтому Мэй еще здесь, а не отправилась на всех парах выручать похищенную дочку, истребляя своих же — такой поступок поставит крест на выживании и так сильно потрепанных кланов ниндзя Страны Воды. И поэтому же девочка еще жива, а в ультиматуме нет совсем уж невыполнимых условий — предъявившие его тоже прекрасно понимают все риски.
Когда усыпил измотанную Мэй, лихо оторвавшуюся на мне, чувствовал себя последним скотом, распечатывая медицинские инструменты, выданные Орочимару, прописавшего действенную терапию, принесшую расслабление обоим сексуальным партнерам. В конце концов, мы оба — взрослые люди.
— Отрави, — глухо произнес Какаши, нарушив длительную и тягостную тишину, сложившуюся в голове.
На мое донельзя уставшее лицо сама собой закралась злорадная ухмылка. Калечить всегда проще, чем лечить, и меня точно сейчас хватит на то, чтобы подгадить на духовном уровне, нивелируя практически всю полезность генного материала.
Мэй спала тревожно, ворочалась, мешала мне медитировать, медленно растворяя весь накопившийся негатив и примиряясь со смертью своей команды АНБУ, отпуская их в добрый путь по Самсаре.
Как-то незаметно для себя провалился в глубокий сон, столь же тревожный, как у соседки по комнате и несчастьям.
Утро началось с приятно прохладной утренней свежести. Мягкий футон, валик, теплое и дышащее одеяло — все создавало условия для уютной неги и дремоты. Сейчас бы предпочел кровать с ортопедическим матрацем, но невместно — это у престарелых годы требуют свое. Больше никаких мыслей в голове, за время сна нормализовавшей работу организма. Никаких болей не ощущал, но и легкости не было — только сонная одурь, ленивая и беззаботная.
— Доброе утро, Какаши, — здороваюсь с занпакто, всё давно решив для себя в этом плане. В комнате посветлело, но глаза открывать не хотелось и мыслей никаких не было, ничего извне не беспокоило меня.
— Доброе, Хачи, уааах... — смачно зевая у меня в голове. Хоть мы — одно целое, но осознаем себя по-разному, значит, вежливость требует приветствий.
Я не удержался, повторив зевок в реальности и по привычке вскинув руку, прикрывая рот. Пальцы ощутили щетину, щеку царапнули отросшие ногти. Как-то вдруг сразу захотелось в уборную, а где-то рядом почуялся всплеск не агрессивной чакры, и следом в ноздри проник пряный аромат кальмаров под соусом карри, как-то по-хитрому приготовленная в маринаде скумбрия, рис с овощами, что-то из лотосов. Спальня наполнилась звуками, в том числе:
— Приятного утра, Какаши-сан. Горазды же вы спать... — послышался ехидный женский голос со стороны входа.
Все воспоминания всплыли разом, резко распахнул глаза и сел. Пока одеяло сползало, я запечатлел обстановку. Все та же комната с обшарпанными татами и выгоревшими на солнце рейками сёдзи. Никаких следов второго спального места. Зато была Мэй, казалось, внешне нисколько не изменившаяся. Был низкий столик, плотно накрытый плошками с курящейся едой, горячей и свежей, только что из свитка, расстеленного под резными ножками, вокруг которых сгущалась вязь фуиндзюцу. Слева от стены с окном был вход — точно помню.
— Эм... — я смущенно поерзал, ибо все мысли вытеснил нестерпимый зов в туалет.
— Уборная там, — коротко и, кажется, брезгливо и неприязненно бросила Мэй, указав на стену, противоположную окну.
Признательно кивнув, поспешил к панели, с первого взгляда ничем не примечательной.
— Арэ-арэ, и как вам не стыдно?..
Только сейчас до меня дошло, что вся энергетическая одежда развеялась, когда я уснул, что кто-то позаботился и уложил меня на приготовленную постель, прикрыв одеялом, что сейчас я беспардонно сверкаю причиндалами, будучи далеко не в онсэне и по утрам обычно в боевом состоянии. Покраснев до самой шеи, я не остановился на полпути и походу сообразил домашние шорты, но уже в зеркале уборной понял, что они с причудливо расположенными собачьими лапками и вовсе даже не шорты, а трусы... Вот же ж!
Несмотря на общую убогость, в крепости была привычная канализация и водопровод с горячей и холодной водой. Простая трубка из стены с кранами, фаянсовый друг, зеркало над раковиной, несколько вешалок и полок с банными принадлежностями. Заботливо сложенная юката, обычное застиранное полотенце с потертостями, мыло и мочало военного образца сиротливо лежали там, где раньше, определенно, толпились шампуни и прочие женские средства гигиены.
Справив нужды, немедля достал занпакто и убедился, что мне не почудилось, и в соседней комнате действительно находятся Гай с Ирукой. Я знаю, как ощущается спящий Ирука, Гай тоже спит, скорее всего. Словно луна с плеч свалилась — я глупо разулыбался. Уже через несколько секунд взял себя в руки и поспешил продолжить утренние процедуры — меня ждут. Кстати, попутно выяснил, что вокруг еще держится воздвигнутый барьер, ставший односторонним — прозрачным изнутри.
Пока в темпе мылся, брился и прочее, привел мысли в относительный порядок. Последний раз глянув в зеркало и вздохнул на потерянное инкогнито. Способность Маска действовала, я отражался с подобающим лицом, еще дома подобранным для Страны Воды. Но так ли важно, на чем меня спалили? Хотя да, важно узнать...
— Доброе утро, Теруми-дзёси, — промямлил я, через четверть часа вернувшись в спальню, Мэй была на прежнем месте. Если Орочимару проявлял неуважение, используя суффикс с личным именем, а не клановым, то я буду вежлив до конца.
— Сытно покушать подано... — в еще более язвительном тоне произнесла женщина, изобразив поклон служанки. — Хатаке-Учиха-доно.
— За что вы на меня так взъелись, Теруми-дзёси? — Бестактно спрашиваю прямо, желая сразу прояснить ситуацию, а не ходить вокруг да около.
Я понимаю, что одного вечера "утешений" не достаточно, а может в этом и есть дело. Больно она подчеркнуто обращается на вы. Еще в уборной я запоздало понял, что меня раскрыли, потому никак не отреагировал на подчеркнутое обращение как к главе клана, хотя официально я все еще Хатаке. Кланы мельчают, исчезают, все чаще с суффиксом "доно" обращаются вольно, приставляя к личному имени. К тому же Теруми — это недавно созданный клан. У самой Мэй не двойная фамилия Су-Терасу или какое-нибудь Терасу-Су — из-за наличия собственных детей взяла новую? Вероятнее всего так и есть.
— Совсем лень напрячь мозги?
— Что так, что эдак... — заключил я, малость скривившись и сделав грустные дуги глаз. Биджу пойми этих женщин! — Орочимару добился своего.
— О, нет! Этой биджевой отрыжке подавай именно оговоренное!.. — На меня на пару секунд обрушилось яки. А потом произошла резкая смена: — Вы кушайте-кушайте, Хачи-сан, я должна убедиться, что вы поели сытно и плотно.
— Я так понимаю, Суйджин-но-тошу утерян? — Спрашиваю вежливо, сохраняя невозмутимое спокойствие. Надеюсь, внешне успешно получается.
— Да, кувшин восстановлению не подлежит, — с прискорбием отметила Мэй.
Настала длинная пауза. Я старался есть беззвучно и не чавкать, но за ушами предательски трещало. Было неловко кушать одному, вот так вот, но под прицелом колдовских очей я именно кушал, а не жрал, жадно набрасываясь на еду как последний свинтус — есть хотелось неимоверно сразу по нескольким важным причинам.
