Искривленный дымоход над лаврами открылся взгляду, дым выходил почти прозрачной струйкой, которая заставляла чистый воздух над коньком крыши казаться трепещущим, как будто хижина заколдована и может исчезнуть в мгновенье ока.
Хуже всего, что он точно знал, как это случилось. Он питал слабость к молодым матерям, испытывал сильнейшую нежность по отношению к ним, страстное желание заботиться о них. Тот факт, что он понимал совершенно четко, почему испытывал такое побуждение — память о собственной молодой матери, которая погибла, спасая его жизнь во время бомбардировки, — не помогал.
Эта нежность чуть было не стоила ему жизни при Аламансе, когда этот несговорчивый дурак Уильям Баккли МакКензи ошибочно принял заботу Роджера о Мораг МакКензи... ну, да, он поцеловал ее, но только в лоб, и ради Бога, она была его пра-пра-пра-пра-бабушкой... И просто верх идиотизма быть почти убитым вашим собственным пра-пра-и т.д.-дедушкой из-за приставаний к его жене... Оно стоило ему голоса, и он должен был бы усвоить урок, но не усвоил, по крайней мере, не достаточно хорошо.
Внезапно разъярившись на себя — и на Мальву Кристи, маленькую злобную девчонку, — он подобрал камень с тропы и запустил его вниз с горы, в ручей. Он ударился о другой камень в воде, дважды подпрыгнул и исчез в бурлящем потоке.
Его визиты к МакКаллумам придется прекратить немедленно. Он прекрасно это понимал. Какой-то другой способ помощи нужно будет найти для них... но он должен был прийти еще раз, чтобы объяснить. "Эми поймет", — подумал он, но как объяснить Айдану, что такое репутация, и почему сплетни были смертным грехом, и почему Роджер не сможет прийти больше, чтобы ловить с ним рыбу или показывать ему, как построить разные вещи...
Чертыхаясь под нос, он одолел последний короткий крутой подъем и попал в необработанный, немного заросший палисадник. Прежде чем он смог позвать, чтобы известить о своем присутствии, дверь распахнулась.
— Роджер Мак! — Эми МакКаллум почти рухнула к нему в объятья, задыхаясь и рыдая. — О, вы пришли, вы пришли! Я молилась, чтобы кто-нибудь появился, но не думала, что кто-нибудь успеет вовремя, и он умрет, но вы пришли, слава Богу!
— Что такое? Что случилось? Маленький Орри заболел? — он схватил ее за руки, пытаясь успокоить, и она так яростно замотала головой, что ее чепец наполовину съехал.
— Эйдан, — она задыхалась. — Это Эйдан.
* * *
ЭЙДАН МАККАЛЛУМ, скрючившись, лежал на моем хирургическом столе, белый, как простыня, постанывая и едва дыша. Моя первая надежда — зеленые яблоки или крыжовник, — развеялась, как только я внимательно посмотрела на него. Я была практически уверена, с чем имею дело, но симптомы аппендицита присущи и ряду других заболеваний. Тем не менее, у классического случая есть одно отличительное проявление.
— Не могли бы вы разогнуть его всего лишь на минуту? — я посмотрела на его мать, нависшую над ним, на грани того, чтобы разрыдаться, но именно Роджер был тем, кто кивнул и приблизился, чтобы положить руки на колени и плечи Эйдана, мягко уговаривая его лежать прямо.
Я положила большой палец руки на пуп мальчика, мизинец — на его правую подвздошную кость и надавила на живот средним пальцем, задумавшись на секунду, пока производила эти манипуляции, обнаружил ли к этому времени МакБарни и назвал ли уже эту диагностическую точку? Боль в точке МакБарни была специфическим диагностическим симптомом при остром аппендиците. Я нажала в этом месте на живот Эйдана, затем ослабила давление, он закричал, выгнулся на столе и сложился пополам наподобие складного ножа.
Острый аппендицит, без сомнения. Я знала, я должна была столкнуться с ним когда-нибудь. И со смешанным чувством смятения и волнения, я осознала что, наконец, для меня пришло время использовать эфир. Сомнений не было, но не было и выбора: если аппендикс не удалить, он может прорваться.
Я взглянула вверх; Роджер поддерживал маленькую Миссис МакКаллум за локоть; она прижала к груди ребенка, закутанного как сверток. Ей нужно будет остаться, она будет нужна Эйдану.
— Роджер, приведи Лиззи позаботиться о ребенке, сможешь? И потом беги так быстро, как только умеешь к Кристи: мне будет нужно, чтобы Мальва пришла и помогла.
Очень необычное выражение мелькнуло на его лице. Я не смогла понять, что это было, но оно исчезло в одно мгновение, и у меня не было времени беспокоиться об этом. Он кивнул и ушел, не сказав ни слова, и я переключила свое внимание на Миссис МакКаллум, задавая ей вопросы, на которые мне нужен был ответ прежде, чем я разрежу живот ее маленькому сыну.
* * *
ТЕМ, КТО ОТКРЫЛ ДВЕРЬ на бесцеремонный стук Роджера, был Алан Кристи. Более темная, тощая версия похожей на сову физиономии своего отца, он медленно моргнул в ответ на вопрос, где находится Мальва.
— Зачем... она пошла к ручью, — сказал он. — Собирать тростник, как она сказала, — он нахмурился. — Зачем она тебе нужна?
— Миссис Фрейзер нужно, чтобы она пришла помочь с... кое с чем, — внутри послышалось движение: задняя дверь отворилась, и вышел Том Кристи с книгой в руке, зажав между двумя пальцами страницу, которую он читал.
— МакКензи, — вступил он, коротко дернув головой в знак приветствия. — Ты говоришь, миссис Фрейзер разыскивает Мальву? Зачем? — он тоже нахмурился, два Кристи выглядели точь в точь, будто пара амбарных сов, разглядывающих не внушающую доверия мышь.
— Только затем, что маленький Эйдан МакКаллум заболел, и она была бы рада помощи Мальвы. Я пойду и найду ее.
Кристи еще больше нахмурился и открыл, было, рот, чтобы что-то сказать, но Роджер развернулся и поспешил к деревьям прежде, чем кто-то из них смог остановить его.
Он нашел ее достаточно быстро, хотя каждое мгновение ее поисков показалось ему вечностью. Сколько нужно времени аппендиксу, чтобы порваться? Она стояла по колено в ручье, юбки подоткнуты наверх, и ее корзина для тростника плавала возле нее, привязанная за завязку передника. Сначала она не услышала его, оглушенная течением воды. Когда он выкрикнул ее имя громче, ее голова тревожно вскинулась, и она подняла нож для тростника, крепко сжав его в руке.
Тревога во взгляде угасла, как только она увидела, кто это, хотя Мальва не отводила от него настороженного взгляда, и он заметил, как она крепче сжала нож. Его известие вызвало вспышку интереса.
— Эфир? Она действительно будет резать его? — спросила она горячо, пробираясь к нему.
— Да. Быстрей, я уже сказал твоему отцу, что ты нужна миссис Фрейзер. Нам нельзя задерживаться.
Ее лицо изменилось.
— Вы сказали ему? — на мгновение ее брови сошлись. Затем она сжала губы и помотала головой. — Я не могу, — сказал она, перекрикивая ручей.
— Конечно, можешь, — ответил он настолько подбадривающе, насколько смог, и протянул руку, чтобы помочь ей. — Давай, я возьму твои вещи.
Она замотала головой еще более решительно, розовая нижняя губа немного выдвинулась вперед.
— Нет. Мой отец — он будет против этого, — Мальва взглянула в сторону дома, и он проследил за ее взглядом, но все было в порядке: ни Аллан, ни Том не последовали за ним. Пока.
Он скинул обувь и вступил в ручей, камни перекатывались под его ступнями, твердые и скользкие. Глаза Мальвы расширились, и рот открылся, когда он наклонился и схватил ее корзину, оторвал ее от завязки фартука и швырнул на берег. Затем он забрал нож из ее руки, заткнул его себе за пояс, обхватил ее за талию, поднял, и, брызгая водой, стал продвигаться вместе с ней к берегу, игнорируя взбрыкивания и визг.
— Ты пойдешь со мной, — сказал он, кряхтя, опуская ее на землю. — Ты пойдешь сама или мне нести тебя?
Ему показалось, что она больше заинтригована, чем напугана этим предложением, но она покачала головой снова, отступая назад.
— Я не могу... правда! Он... он побьет меня, если узнает, что я имела дело с эфиром.
Это остановило его на мгновение. Он побьет ее? Возможно. Но на кону была жизнь Эйдана.
— Он не узнает, — сказал он. — Или, если он узнает, я прослежу, чтобы он не причинил тебе вреда. Пойдем, ради всего святого... у нас нет времени медлить!
Ее маленький розовый рот упрямо сжался. Впрочем, размышления о моральных принципах были несвоевременны. Он склонился, приблизив свои глаза к ее лицу, и уставился прямо в ее глаза.
— Ты пойдешь, — сказал он, сжав кулаки, — или я расскажу твоему отцу и брату о тебе и Бобби Хиггинсе. Говори, что угодно обо мне — мне все равно. Но если ты думаешь, что твой отец побьет тебя за помощь миссис Фрейзер, то подумай, что он сделает, если услышит, что ты обжималась с Бобби?
Он не знал, был ли в восемнадцатом веке эквивалент слова "обжиматься", но, похоже, девушка его поняла. И будь она примерно такого же роста, как и он, то вырубила бы его, если он правильно прочитал опасную вспышку в этих больших серых глазах. Но она не могла этого сделать, и, после минутного размышления, наклонилась, обтерла свои ноги юбкой и поспешно сунула их в сандалии.
— Оставьте это, — коротко бросила она, видя, что он нагнулся за корзиной. — И верните мне мой нож.
Возможно, это было всего лишь желание сохранить некоторую власть над ней, пока она не доберется благополучно до хирургической, — он, конечно, не боялся ее. Но он положил руку на нож за поясом и сказал:
— Позже. Когда все будет сделано.
Она не стала утруждать себя дальнейшим спором, но побежала вверх по склону впереди него в направлении Большого Дома, подошвы сандалий шлепали по ее голым пяткам.
* * *
Я ДЕРЖАЛА ПАЛЬЦЫ на брахиальном пульсе подмышкой Эйдана, подсчитывая удары. Его кожа на ощупь была очень горячей, температура, возможно, 101 — 102. Пульс был сильным, хотя и быстрым... замедляясь по мере того, как он погружался. Я ощущала, как Мальва считает себе под нос, сколько капель эфира, какова длина перерыва до следующей порции... Я потеряла счет ударам, но это не имело значения: я впустила это в себя, чувствуя, как мой собственный пульс начинает биться в том же ритме, и он был нормальным, стабильным.
Дышал он ровно. Маленький живот слегка поднимался и опускался под моей рукой, и я чувствовала, как прямо сейчас расслабляются мышцы, все, за исключением напряженной, вздутой брюшины. Видневшиеся ребра высоко вздымались над ней от его дыхания. Я вдруг представила, что могу погрузить свои руки прямо через преграду его живота и коснуться воспаленного аппендикса, могла видеть у себя в голове пульсирующий болезнетворный отросток в темном укрытии его герметичного мирка. Итак, пора.
Миссис МакКаллум издала слабый звук, когда я взяла скальпель, более громкий, когда я ввела его в больную плоть, все еще влажно блестящую от спирта, которым я протерла ее, словно в брюхо рыбины, уступающее ножу при потрошении.
Кожа разошлась легко. Кровь выступила тем странным, магическим способом, когда кажется, будто она появилась ниоткуда. У него почти не было подкожного жира: только мышцы, темно-красные, упругие на ощупь. В комнате были другие люди, — я слабо ощущала их присутствие, как в тумане. Но у меня не было возможности отвлечься. Каждое чувство, которое я испытывала, было сосредоточено на маленьком теле под моими руками. Кто-то встал возле моего плеча, — Бри?
— Подай мне расширитель — да, именно этот, — да, это была Бри: рука с длинными пальцами, влажная от дезинфекции, взяла когтеобразный инструмент и вложила в мою протянутую левую руку. Я испытывала недостаток помощи хорошей операционной сестры, но мы справимся. Просто придержи это здесь, — я протолкнула лезвие между волокон мускулов, легко разделяя их, а потом защипнула густой мягкий блеск брюшины, приподняла ее и прорезала.
Его внутренности были очень теплыми, влага скапливалась вокруг двух исследующих пальцев. Тихое хлюпанье кишечника, небольшие сгустки содержимого прощупывались сквозь его стенки, легкое прикосновение кости к моей кисти — он был таким маленьким, пространства для обследования практически не было. Я закрыла глаза, сконцентрировавшись только на прикосновениях. Слепая кишка должна была быть прямо под моими пальцами, я чувствовала изгибы толстого кишечника, инертного, но живого, словно спящая змея. Позади? Внизу? Я осторожно нащупала, открыла глаза и внимательно всмотрелась в рану. Крови не было много, но разрез по-прежнему оставался заполненным до краев. Должна ли я уделить время остановке кровотечения? Я взглянула на Мальву: она сосредоточенно нахмурилась, ее губы слегка шевелились, ведя отсчет, — и она держала руку на пульсе на его шее, отслеживая пульс.
— Каутер... маленький, — секундная пауза: помня о воспламеняемости эфира, я погасила очаг и установила жаровню через коридор, в кабинете Джейми. Однако Бри быстро вернулась: в следующий момент я уже держала инструмент в руке. Струйка дыма поднялась от его живота, и шипение прижигаемой плоти ворвалось в густой теплый запах крови. Я подняла взгляд, чтобы отдать каутер обратно Бри, и увидела лицо миссис МакКаллум, смотревшей во все глаза.
Я промокнула кровь небольшим количеством ветоши, посмотрела еще раз — мои пальцы все еще держали то, что я думала... да, все верно.
— Отлично, — сказала я вслух, торжествуя. — Попался! — очень осторожно я подцепила пальцем отросток слепой кишки и вытащила его часть вверх через рану, воспаленный аппендикс выглядывал из раны, как злой толстый червяк, фиолетовый от воспаления.
— Нитку.
Итак, я его заполучила. Я видела тонкую оболочку кишки в нижней части аппендикса и кровеносные сосуды, питающие его. В первую очередь нужно было перевязать их. Затем я смогу перетянуть сам аппендикс и отрезать его. Это сложно только из-за маленького размера, но не слишком проблематично...
В комнате было настолько тихо, что я слышала тихое шипение и потрескивание углей в жаровне через коридор. Пот стекал за моими ушами, между грудей, и я начинала смутно осознавать, что мои зубы впились в нижнюю губу.
— Зажим, — я туго затянула петлю кисетного шва и, взяв зажим, аккуратно подоткнула края перевязанной культи аппендикса вовнутрь кишки. Я плотно вдавила это обратно в его живот и перевела дыхание.
— Сколько прошло, Мальва?
— Немногим более десяти минут, мэм. Он в порядке, — она ненадолго отвела взгляд от маски с эфиром, бросив мне короткую улыбку, затем приподняла капающий флакон, ее губы возобновили безмолвный отсчет.
Заключительная часть была быстрой. Я смазала наложенный шов толстым слоем меда, туго наложила бандаж вокруг маленького тела, укрыла его теплыми одеялами и вздохнула.
— Убери маску, — сказала я Мальве, выпрямившись. Она не ответила, и я взглянула на нее. Она подняла маску, удерживая ее обеими руками перед собой наподобие щита. Но она больше не наблюдала за Эйданом: ее глаза сфокусировались на ее отце, неподвижно стоящем в дверном проеме.
* * *
ТОМ КРИСТИ переводил взгляд туда и обратно — с маленького обнаженного тела на моем столе на свою дочь. Она сделала неуверенный шаг назад, по-прежнему вцепившись в эфирную маску. Его голова тряслась, пронзая меня свирепым взглядом серых глаз.
— Что здесь происходит? — требовательно спросил он. — Что вы делаете с этим ребенком?
