— Очень даже.
— Ну, а, коли так, то сейчас расходимся по постоялым дворам, а завтра, до полудня, собираемся все у корабля и топаем к князю Новгородскому, — подвел итог Арий.
— А зачем нам расходиться, нам же всем в одну сторону, — удивился Вольга.
— Вот мы все, толпой, в одну сторону и разойдемся, — хитро улыбаясь, поддакнул ведун.
Мы рассмеялись.
— Только надо уладить дела с хозяином корчмы, он тоже может нам сильно помочь завтрева.
И Волхв удалился на некоторое время в питейно-закусочное заведение.
Пока он отсутствовал, Чандраванди обратился ко мне и сказал:
— А быстрый оказался, волчара. Мне пришлось бы его убить.
— Его и следовало убить, только виру платить не хотелось за этого подонка, да с Владимиром ссориться. Он, хоть и сам ненавидит этих отморозков, но вынужден считаться с ними до поры, до времени, пока они ему нужны, как военная сила против Ярополка.
— Я не пойму, он, что не может обойтись новгородцами? Новгородцев же в пять раз больше, чем этих викингов.
— В братоубийственной войне свои всегда менее надежны. Даже если новогородцы злы и завидуют Киеву, это не значит, что все они с радостной жестокостью будут избивать киян. К тому же не забывай, что в Ярополковой старшей дружине вои, которые ходили ещё в походы со Святославом. Я сам многих знаю лично и могу сказать, что будь эта дружина хотя бы в два раза больше, то никто бы из нынешних царей, королей, конунгов, ярлов и хаканов не смог устоять против такой силы. Да и молодшая дружина Ярополка воспитана ими же. И киевское ополчение не хуже новогородского. А полян, русинов, русичей значительно больше, нежели словен.
— Так на что же рассчитывает Владимир? — вырвалось у Ратибора.
— Мне ещё Ватажка рассказывал, что Владимир с юных лет выказывал небывало зрелый и хитрый ум. Если Олег был истинный Святославич, сын своего отца, то Ярополк походил на свою царственную бабку Ольгу. А вот Владимир не походил ни на кого. Если бы я не знал, что он родился от Святослава, говорил Ватажка, то подумал бы, что он родился и воспитывался в Риме или Византии. А сейчас он взматерел. Поговаривают, что, бежав из Новогорода, после гибели Олега, он побывал в Константинополе и прожил там при дворе около года.
— Почему же мы тогда не встретили его там? — спросил Мстислав.
— А, разве, мы были приглашены ко двору? Разве мы интересовались его персоной? Меня и вас интересовал совсем другой человек.
— Да уж, этот был покруче Владимира! — покачал головой Борислав.
Все мы замолчали, вспоминая, с чем пришлось столкнуться там, в далеких странах и, что запало больше всего каждому в душу. Наше молчание прервал, вышедший из трактира Арий, — волхв и ведун, воин и политик, долгоживущий человек и Хранитель Покона всех племен и народностей, населявших и населяющих землю, которые нынешние племена уже стали называть Русью.
Вышел он довольный.
— Ну, вот, у нас ещё один свидетель, который скажет, кто затеял ссору и драку.
Чтобы он не продолжал развивать эту тему, я прервал его:
— Вот Ратибор в твоё отсутствие спросил меня, на что рассчитывает Владимир, затевая войну с Ярополком. Я попытался ответить, но толком так ничего и не объяснил. Знаю, что ты понимаешь больше моего.
— Да? — неподдельно изумился Арий. — Вот уж не думал, не гадал!
— Не иронизируй, я знаю о нем только со слов других, а ты знаешь его настоящего, всамделишного. Я могу догадываться, а ты знаешь наверняка о его следующих шагах.
— Лады, только не будем здесь стоять, а по дороге я поделюсь тем, что знаю.
Мы гурьбой зашагали, а ведун стал рассказывать.
— На что же надеется этот почти двадцатилетний парень? Ха! На свой ум, на свою хитрость, на свою подлость, коварство и преданность своих друзей, которые не предали его, даже во время Ярополковой опалы. Он смог окружить себя такими же, как он сам, изгоями. Они понимают его с полуслова, с полувзгляда. Они готовы идти за него на смерть, потому что сами, в своё время, хлебнули много горя, унижений и лишений. Многие из его окружения изгои, которых он пригрел, когда княжил от имени своего отца в Новогороде. Ими всеми движет месть, честолюбие, жестокость и непомерная жажда власти. Но более всех эти чувства соединены во Владимире.
— Если это понимаешь ты, то об этом знают и все волхвы. Почему же тогда такого страшного человека вы поддерживаете?
— Ты долго странствовал, потому и не знаешь, что за прошедшие два года изменился и Ярополк. Изменился к худшему, особенно по вере своей. После гибели Олега, которой могло и не быть, Ярополк стал считать себя братоубийцей. И ему казалось, что и другие думают также, особенно те, кто не принял христианской веры. Пока был жив Сфенальд, тот, хоть как-то поддерживал своего воспитанника, но воевода скоро умер, исполнив свою месть. Старики: воевода Претич и Асмуд, — оставаясь близкими ему людьми, уже не понимали страхов князя. Но и они вскоре ушли вслед за Сфенальдом.
Оставшиеся воеводы и бояре, преданные князю, были уже только его подданными. Зато на освободившееся в душе местечко стали претендовать византийские жрецы. Не отставала от них и жена Ярополка, Юлия. Первым поступком, насторожившим киевских волхвов, стал вынос всех языческих богов из княжеского терема. Слух об этом разнесся по всему городу, кияне возмутились. Ярополк, прослышав о возмущении горожан, озлобился. И пошло-поехало.
Произошло это с полгода тому назад. Поэтому в столице сейчас ряда между князем и киянами нет. Сейчас, если быть точным, Ярополк может надеяться только на старшую дружину, которая почти вся состоит из христиан. Правда, и её бы хватило для победы над Владимиром и новогордцами.
Владимир обо всем об этом знает, потому и нанял викингов. Но и это не спасет претендента на киевский стол, если он не будет каждый раз опережать Ярополка.
Скажу одно, волхвы Руси за нового князя, потому что Владимир готов соблюдать Покон нашей земли. Волхвы помогут ему перетянуть на его сторону и киян, и остальные племена.
— Стоп, стоп, стоп! Дай угадаю. Больше всех ратуют за Владимира волхвы Перуна, правильно?
Арий кивнул, а мои друзья с пониманием посмотрели на меня.
— Но он же предаст веру предков, мы же говорили об этом, — не выдержал я, обращаясь к Волхву.
— Очень может быть. Но и мы, Никита, не станем сидеть, сложа руки. И какая сила переборет, ещё неизвестно.
— Ты обманываешь самого себя, Арий! У вас нет уже прежней силы и влияния на светскую власть. Тем более на Владимира. Потому что на великокняжеский стол сядет умный, хитрый, деятельный, но подлый человек, которому нарушить клятву, поменять веру, зарезать младенца, как сходить помочиться. Чтобы противостоять ему, вы должны уподобиться ему, а разве допускает такое Покон?
В то же время Ярополк, хоть и испортил отношение с вами, не пойдет на полный разрыв, на крайние меры. А если к нему найти подход, принять его страхи и покаяние, помочь ему сейчас, в самое сложное для него время?
Ярополк умеет быть благодарным, он помнит добро.
Ты в очередной раз не на того ставишь, Арий, опомнись! Ещё есть время остановить кровопролитие!
Убеждая Волхва, я перешёл на крик, прохожие на улице стали оборачиваться на нашу группу. Однако после моего монолога, наступила тишина. Все переваривали наши доводы за и против.
Я внутренне ещё продолжал спор с Арием, приводя и отвергая доводы истории, политики, углубляясь в теорию случайностей и вероятностей, оперируя доводами философов Эллады и Рима, с трудами, которых мне удалось познакомиться, путешествуя по Западу.
Так, в молчании, мы быстро достигли первого постоялого двора, где жили я и четверо братьев. Чандраванди, Мстислав, Ратибор, Вольга и Птах отправились на соседний двор. Забрав свои котомки из комнат, мы расплатились с хозяином двора, который очень огорчился нашему нежданному отбытию. Вышли на двор, Арий ждал нас.
— Не прощаюсь, завтрева увидимся. Не вздумай бежать, тогда ты станешь мишенью и потеряешь уважение новогородцев.
— Я его ещё не приобрел.
— А на суде это станет возможным.
— Ой-ли!
— О суде я не ошибаюсь, поверь.
— Кому ж мне ещё верить! Тебе, да своим друзьям. Одни со мной здесь, иные в Киеве, другие на заставе. Но в Новогороде я не успел обзавестись друзьями, здесь я и все мои друзья, — чужаки.
— Спеши приобретать друзей повсюду! Тогда ты будешь по-настоящему неуязвим.
— Интересный афоризм! Кто сказал?
— Уже не помню. Может быть, даже я сам. Лады, хватит трепаться, иди, увидимся.
— Увидимся, не сомневаюсь. Только ты ещё раз прикинь, 'стоит ли овчинка выделки'. А то, боюсь, мы с тобой можем оказаться по разные стороны.
— Мы с тобой из-за каких-то князей, да по разные стороны? Ты соображаешь, что говоришь?
— Если бы только князей! А сколько прольётся крови невинных людей? Да, всё ты понимаешь!
— Понимаю, понимаю. Только крови не избежать. Я и волхвы — бессильны противодействовать. А ты, значит, решил выступать на стороне Ярополка?
В этот раз я ничего не сказал Волхву, только махнул рукой и с Бориславом, Мирославом, Венедом и Богумилом отправился за ребятами на соседний двор, а уже оттуда, мы все вместе вернулись на корабль. Уже вечерело.
Вечер и ночь прошли спокойно, а на утро...
По утру, только открылись ворота обоих концов Новогорода, к нашему дракару, чуть не бегом, направились стражники, человек пять. Сто метров — невелика дистанция, даже школьник начальных классов может пробежать её секунд за пятнадцать-восемнадцать, если постарается. Но для стражника главное не скорость, главное, чтобы не запыхаться и выглядеть достойно. Поэтому пробежка трусцой заняла у пятерых княжеских тиунов секунд двадцать пять-двадцать восемь.
С нашего корабля на пристань был переброшен широкий мостик, по которому даже пугливого жеребца провести можно. Но пятерка уполномоченных остановилась перед ним, и старший из них громко спросил:
— Есть среди вашей ватаги человек по имени Никита?
Я не спешил отзываться. Моя команда тоже помалкивала. Тогда стражник повысил голос и повторил свой вопрос.
— Ну, — ответил я, — чего надо?
— Ты, Никита, вызываешься на княжий суд по поданной на тебя жалобе одним из воев князевой дружины, которого ты вчера изувечил рядом с трактиром 'Чучундра'. Явишься?
— А кто жалобу накатал? Откуда вам ведомо, что Никитой кличут? — спросил я, не отвечая на вопрос стражника.
— Всё ты, мил человек, узнаешь на суде. А нам, что велено было сказать, то и передали. Так явишься на суд-то?
— Являются только черти во хмелю! Приду, приду! — успокоил я стражников.
— Спасибо тебе, мил человек, не держи сердца супротив нас. Мы люди служилые, что нам большие люди поручают, то и делаем.
— Не перестарайтесь, а то от служебного рвения можно таких делов натворить, что потом жить тошно станет.
— Наши дела судейные, мы не телохранители, али душегубы какие ни то. Нам велят исполнять всё по Правде, которая существует века, которой держались наши предки и нам завещали. Стыда в этом не вижу, — немного с обидой ответил старшой.
— Извини, коли не так, что сказал. Судов княжих не люблю, особливо чужих.
— Так ты, что сам князем будешь?
— Князь не князь, а дружина его получше любой княжеской, — вмешался в разговор Тимор.
— Ну... — замялся стражник, — пойдем мы, доложим, что обещался прибыть на суд.
— А когда он начнется-то?
— В полдень и начнется, только ты к началу не приходи, твоё дело не первое и даже не второе. А у нас дела быстро не спровариваются. Пока обе стороны выслушають, пока всех свидетелей опросють... Так что, пополдничай хорошенько и приходи.
— Благодарствую за совет, чем же я вас так расположил к себе?
— Так ни для кого не секрет, что дружинник княжеский, нурман наемный, викинг, значит. А кто ж из словен их любит? Наглые, грязные, вонючие, высокомерные.
— Сильные, умелые воины, вот и позволяют себе лишнее... — добавил я с подковыркой.
— Не-е, у нас витязи лучше, но такого никогда себе не позволють.
— Хорошо, но ведь, наверное, об этом уже все знают, что я ромей. А ромеев на Руси тоже не жалуют. Почему ж тогда симпатия твоя на моей стороне?
— По мне, так лучше умный и хитрый грек, чем наглый и высокомерный нурман. К тому же наши торговые гости и купцы очень довольны сношениями с Византией, а ромеи с удовольствием ездят к нам, в Новогород. Кстати, греки вои тоже хорошие, иначе Святослав давно бы вас разлупил.
— Но, говорят, что Олег прибил свой щит на вратах Царьграда.
— Брешут! Бывал я в Царьграде, нет там никакого щита, ни Олега, ни Игоря, ни Святослава. Вы эту небылицу сами придумали, потому как ампиратуру вашему, русы для службы и охраны были надобны. Вот и напридумали для заману хитрецы ваши.
— Много ж ты знаешь, оказывается, страж Правды!
— Потому и старшой среди прочих, потому правду от кривды отличить могу, — убежденно проговорил он. — Ну, будя, заболтался я с тобой, а нам ещё двоих на суд позвать надобно. Прощевай.
— И до встречи!
Стражники удалились, то есть степенно ушли. Видимо, те двое, которых они должны были оповестить о сегодняшнем суде, не могли сбежать или уплыть.
Я повернулся к своей команде, которая в полном составе находилась на палубе и слышала весь наш разговор. Многие улыбались.
— А чё вы лыбитесь? — с подозрением спросил я, обращаясь ко всем.
— А разве плохо ходить под рукой такого лихого вожака? — за всех ответил Тимор. — Вот и радуемся. А ты как его покалечил, на всю жизнь или на время?
— Ха, если бы ему вовремя не помог ведун, которого вы сегодня увидите, то он уже давно находился бы в своей Валгалле, этот Олаф.
— Опять удача! И победил, и не убил, чем объяснить, как не везучестью?
— Правильно говоришь, Тимор, — зашумели дружинники, — везучий и удачливый атаман, это мечта любой ватаги. А ты такой.
— Тихо! — гаркнул я. — Сглазите ещё пустой болтовней.
Все рассмеялись. Но я продолжал говорить, и все замолчали.
— Как же вы не понимаете! Я вовсе не тот, за которого вы меня принимаете. Я терпеть не могу слова удача и везение. Удача любит глупцов. Мной признается только успех, который рано или поздно приходит к умным, хитрым, целеустремленным людям.
Успех, вот вершина человеческому труду и творчеству. Он не случаен и потому заслужен и постоянен. Успехом, даже единственным, можно гордиться всю жизнь, а счастливой случайности, или удаче, можно только кратковременно порадоваться. Я хочу, чтобы вы все были успешны.
— Мы согласны, Никита, пусть мы все будем успешны, — громко согласился Тимор, — Но мы хотим, чтобы хоть немного, чуть-чуть и ты, и мы были бы ... — он повернулся ко всем и как массовик-затейник взмахнул рукой, а закаленные, просоленные воины, как малые дети рявкнули в ответ:
— ...Удачливы!
Мне оставалось только махнуть рукой.
Наступил полдень, а Арий всё не появлялся. Прошло ещё полчаса и ещё. Наконец наступило время отправляться на суд. Я и все мои свидетели уже сходили по мостку, когда случилось явление Волхва народу.
