Следующая пара гонщиков, заметив приближение Генриха, так же уверенно притормозила. Как тот не пытался уклониться или прорваться, им удалось сблизиться, и началась драка. У водителя был тесак, который Генрих умело отбивал своей дубиной, а вот их колесничий после нескольких ударов по щиту Стинки, решил бить плохо защищённую вагонетку. Сердце Генриха сжималось от каждого удара по его вагонетке, и он кричал Стинки, чтобы тот сделал что-нибудь. Вначале карлик хотел поджечь дымовую завесу, и кинуть прямо в морду их противникам, но потом, схватив свой крюк на жерди, после очередного удара по вагонетке сумел зацепить колесничего. Стинки резко потянул, колесничий потерял равновесие, но и сам карлик чуть не вылетел из коляски, не смотря даже на ремни.
— Бей! Бей его! — кричал Генрих, и они вместе начали лупить водителя.
Последнему пришлось отъехать немного в сторону, пока не поднимется на ноги его колесничий. Но это было то, чего ожидал Генрих, и вновь зажав газ, он сразу же вырвался вперёд, оставляя и эту пару позади. Но индикатор заряда батарей неожиданно пропищал. Похоже, в последней драке им повредили проводку, и теперь работала только одна батарея, заряда которой могло не хватить, чтобы добраться до финиша. Но Генриху больше ничего не оставалось, как жать на газ. Недалеко от следующего поворота на восток, справа от трассы находилось округлое озеро. Шум гонок привлёк внимание обитающих в нём болотников, и те выбежали прямо на трассу, пытаясь схватить себе пищу. Оставшимся трём парам пришлось сделать несколько манёвров, чтобы избежать столкновения с обезумевшими мутантами. Одна пара не сумела, и на скорости влетела в чудище, разбрызгивая его содержимое во все стороны. Но и сами гонщики покатились прочь с трассы. Ошеломлённые, они с трудом вставали на ноги, а болотники уже приближались к ним. Несколько мгновений сердце Генриха разрывалось в борьбе, желая и остановиться, чтобы оказать помощь, но в то же время он не мог, ведь тем самым упускал всякую возможность на победу.
— Я надеялся, что каким-то чудом вы доберётесь сюда! — кричал им Стрела, который и в это раз был в лидерах.
И ему, и его колесничему, немного досталось от других участников, как и их вагонетке. Но благодаря броне, серьёзных повреждений она избежала.
— Ушлёпки, живыми вам не доехать, я сказал! — продолжал кричать парень, а тем временем они доехали до очередного поворота на север.
Здесь начиналось последнее, и самое большое кольцо трассы, пролегающее вокруг чуть ли не всего парка и горы. Как и до этого, Генрих после сброса скорости на повороте, попытался резко вырваться вперёд. Стрела не ожидал такой скорости, но быстро отреагировал, и на несколько мгновений их вагонетки сцепились. Обменявшись сериями ударов, пара Стрелы смогла цепнем достать Стинки через щит, и разбить до крови голову карлика, но Генрих сумел вырваться вперёд, и быстро отрывался, пользуясь своей лёгкостью и скоростью.
— Оторви тряпку и приложи к голове! — кричал он упавшему на задницу Стинки. — Так, вколи стимулятор! Держись!
Генрих газовал вперёд. Теперь оставалось только доехать до финиша, не врезаться никуда, не слететь с трассы, и надеяться, что заряда батареи хватит. А потом он услышал что-то, чего быть не должно было, гул, доносящийся сзади. Это была вагонетка Стрелы, и она хрипела двигателем внутреннего сгорания, выпуская дым и скрытых под днищем трубок. На форсаже, Стрела быстро настигал Генриха, с такой скоростью, о которой его вагонетка могла бы только мечтать.
— Что?! — прокричал Генрих, не веря своим глазам.
— Как?! — испуганно добавил карлик.
— Это что-то не электрическое! У него есть скрытая турбина! Но откуда он взял топливо? Стинки, готовь завесу!
Предчувствие говорило Генриху, что Стрела уже не раз побеждал не по правилам, и что вероятно, это далеко не один козырь в его рукаве. И Генрих не ошибся. Возле следующего поворота на запад, на самую северную дорогу парка, Стрела практически догнал их, и было видно, как его колесничий, проверив, далеко ли остальные участники, достал из скрытого отделения 10мм пистолет с глушителем. Через мгновение первая же пуля заискрила на вагонетке Генриха.
— Ой блядь! Твою мать! Ебучий пидарас! Да как же так! — кричал Стинки, пытаясь вжаться в днище коляски, бортики которой физически не могли его укрыть.
— Щит, Стинки! Он достаточно прочный, чтобы остановить пулю! Я надеюсь!
— Надеешься?! Твою мать, Генрих!
— Защищай себя и вагонетку! Если остановимся, нам пиздец!
— Нам и так пиздец! — крикнул в ответ карлик, и в его щит влетела пуля.
— Главное доехать до западной дороги! Будем молиться, чтобы Хардсон был на месте! Готовь краситель!
К этому времени дымовая завеса уже вовсю разгоралась, и не плохо скрывала не только силуэт вагонетки, но и немного в стороны. В купе со щитом карлика, и неровностью трассы, большая часть выстрелов их противников не достигала цели. Турбина Стрелы затихла. После того, как пара Генриха стала свидетелем его секретов, он больше не мог отпустить их живыми. Но дымовая завеса не давала ему приблизиться в упор, чтобы его напарник просто расстрелял Генриха и Стинки.
— Прекрати! — крикнул Генрих своему сопернику. — Прекрати, пока можешь, парень! Оно того не стоит!
— Никогда! Я убью вас, бляди! — кричал в ответ Стрела. — Ты всё испортил, сука! Всё!
Они добрались до поворота, свернули на юг, где их ждала самая длинная прямая из всех предыдущих. Через мгновение ногу Генриха пронзила жгучая боль, и он закричал, едва не потеряв управление. Обстрел продолжался, и к его ужасу, скорость его вагонетки стала падать, из-за повреждёний. Их дымовая завеса окрасилась в оранжевый цвет, но, ничего не происходило.
— Одумайся, парень! — вновь крикнул Генрих Стреле. — Я не желаю тебе зла! Ты можешь быть чемпионом и без всего этого!
— Я всегда буду чемпионом, ублюдок, понял! Я! Только я! А ты никто! Понял?! Убей же их! — крикнул он своему колесничему, а сам едва ли справился с управлением, ослепляемый оранжевым дымом.
Вскоре вскрикнул Стинки. На вопросы Генриха карлик не отвечал, а только болезненно стонал. Впереди были видны два водоёма. Слева округлый, который они уже встречали до этого, но с другой стороны, справа квадратный, а это значило, что конец трассы уже недалеко. Но дымовая завеса начала иссякать, и следующая пуля ударила прямо в ходовые вагонетки. Генрих понял, что до финиша ему не добраться, и оставалось только мысленно проклинать Хардсона. Но он ошибался. За шумом погони ни он, ни Стрела не могли услышать двух выстрелов охотника, приглушённых глушителем, и не увидели дважды вздыбленной земли, рядом с вагонеткой "чемпиона". И когда надежды в сердце Генриха уже практически не оставалось, на вагонетке Стрелы брызнули искры, и через пол мгновения она взорвалась огненным шаром. Осколки транспорта разлетелись в стороны, как и обгоревшие тела её гонщиков.
— Проклятье! — прокричал Генрих со смесью испуга и радости. — Старый пень! Не мог блядь выстрелить раньше?! Ждал драматического момента?! — кричал он, грозно махая кулаком в сторону запада, где виднелись высокие руины.
Ближайшие оппоненты были далеко позади. Но скрипящей, слабеющей вагонетке Генриха оставалось последнее испытание, промчаться мимо двух водохранилищ. Как и в первом случае, здесь были болотники, даже больше, чем в первый раз. Затаив дыхание, Генрих маневрировал между выбегающими к нему на встречу тварями, уклоняясь в сантиметрах от клешни одного из болотников.
— Мы сделали это! Сделали! Слышишь, Стинки?! Стинки, держись, приятель!
Но Стинки не отвечал, и казалось, даже не дышал. Генрих выжимал из вагонетки последние ресурсы, повернув на восток, она скрипела и глохла от практически пустой батареи и разваливающихся деталей. Он затормозил прямо возле ликующей толпы пьяных и обдолбанных зрителей. Товарищи Генриха сразу же поняли, что что-то не так и кинулись на помощь, до других доходило немногим дольше. Генриха и Стинки потянули прямо к китайским докторам, которые уже лечили парочку раненных гонщиков. И если ногу Генриха сумели подлатать достаточно быстро, то карлику пришлось спасать жизнь, а позже путникам нести его к китайцам в "клинику".
С каждой минутой всё больше вместо ликования по толпе разносился шёпот недовольства. Никто не мог поверить, что Стрела мёртв. Барон и его люди подозревали Генриха в нечестной игре, не понимая, почему взорвался их любимый чемпион. С другой стороны, факты были на лицо. Расстрелянная вагонетка Генриха, раненный он и карлик, а позже люди Барона нашли и сам пистолет, среди осколков вагонетки Стрелы, и не мало гильз вдоль трассы. Во время короткого допроса Генрих почти ничего не говорил, и едва ли сдерживался от грубостей. Но, лидер Рейтара понимал его, и не мог поверить, что всё это время покровительствовал тому, кто побеждал грязными способами. Проверить разбитые вагонетки некоторых из соперников своего любимчика, он попросту не додумался.
Чтобы не испортить праздник полностью, и заодно скрыть факт вероятных казусов прошлого, Барон был вынужден закрыть глаза на некоторые странности, и, подняв Генриха на ноги, через боль последнего, объявить его победителем, и новым чемпионом! Хлопнуло несколько выстрелов, люди радостно закричали, хваля Генриха, и наконец-то принялись веселиться на всю катушку, не задумываясь над тем, как будут добираться обратно в Дримленд. Барон лично поднёс Генриху массивный кубок, в хаос украшений которого был встроен "треклятый" осколок Кризалиса. Сама же чаша этого кубка, была с горой наполнена белым порошком Каина, что и было главным призом чемпиона.
— Мне... Мне это не нужно! — проговорил Генрих на ухо Барону, пытаясь перебить шум людей вокруг.
— Всем нужно, приятель! — радостно выкрикнул Барон, и хлопнул Генриха по плечу, от чего новоиспечённый чемпион чуть не упал. — Отныне, ты будешь Генрихом... Генрих — Жми Вперёд! Да! Мне нравиться! Веселись, Жми Вперёд! Это твой день! Слава Генриху!
Толпа вокруг, и уцелевшие участники гонки веселились, хваля нового чемпиона. Весёлое настроение передалось даже товарищам Генриха, и только момент со Стинки омрачал ситуацию. Самому же Генриху было совсем не весело. Теперь он хотел только отдохнуть, вымыться, напиться, и опять отдохнуть, но пришлось терпеть, пока толпа наконец-то не потеряла к нему большую часть интереса.
Этот день вошёл в историю города и многое изменил. Следить за участниками гонки стали более тщательно, и теперь Барон больше не выбирал себе любимчиков. Сами участники, после урока, который преподал им Генрих, стали облегчать свои вагонетки, и технически улучшать так, чтобы добиться большей скорости. Теперь каждый ожидал того, что кто-то попытается вырваться вперёд, и элемент гонок в соревнованиях стал вновь одним из основных. Уменьшающееся количество насилия во время гонок, могло разочаровать некоторых любителей этого зрелища. Но после этих перемен зрелищем стало интересоваться больше зрителей и участников, а трасса с каждым годом всё усложнялась для проверки водительских качеств гонщиков.
Стинки выжил, и после гонок и его жизнь очень изменилась. Китайские лекари быстро поставили его на ноги, и вскоре карлик обнаружил, что над ним не только меньше смеются, но, как и самого Генриха, частенько нахваливают. Многие бывшие обидчики Стинки просили у него прощения, и предлагали угостить выпивкой. А через несколько лет Карлик выделился ещё раз. Почуяв тягу к действиям и приключениям, он записался в работники к Тимстерам, где глава профсоюза проникся внезапной симпатией к нему. Стинки не только позволили водить караваны, сидя прямо на повозке, но также заметив его в целом порядочность, поставили ответственным за учёт товара и припасов. Храбрый карлик успел побывать и на севере, и на юге, и не раз доказал, что даже в его случае можно оставаться метким стрелком и надёжным напарником. Однажды в пути, уклоняясь от возможной опасности со стороны налётчиков, их караван немного сменил маршрут. Они направились к Колоссу иными, трудными и холмистыми маршрутами, и где-то среди холмов обнаружили двух человек из Рейтара, находящихся присмерти. На них напали, и как это часто и бывает, оставшись без вагонеток, эти ребята не смогли дойти домой. Их третий погиб во время перестрелки, одному из найденных не удалось выжить, а со вторым возился лично Стиники. Не смотря на желания его товарищей Тимстеров выкинуть эту обузу прочь, карлику удалось отстоять жизнь незнакомца, и вернуть обратно в Дримленд. Позже оказалось, что это был один из сыновей Барона, и лидер Рейтара предложил карлику почётное место в их организации, и одного из лучших "коней" в их стойле. В дальнейшем Стинки стал авторитетным членом Дримленда, но всё равно иногда, он возвращался в "нижний город", обучал и помогал местным оборванцам охотиться на крыс.
Ну а путники, не смотря на всякое нежелание Генриха устраивать праздники, решили отметить его победу, в которую, по правде говоря, мало кто из них верил. Теперь у них была целая гора наркоты, с которой они толком не знали, что делать. Хардсон тут же потребовал выкинуть всё прочь, на что Шарк заявил, что не позволит этого сделать, и скорее умрёт. Спорили долго, но в конце-концов Лэсси удалось склонить всех к "грязненьким делишкам". Они расфасовали дурь в маленькие конвертики из коричневой бумаги, часть из которых блондинка забрала себе, напомнив Биллу об обещании, которое он дал ей ещё в Литлсити. Другую часть они решили использовать в качестве средства для бартера, хотя эту идею не поддержали ни Билл, ни Генрих, ни конечно же Хардсон. После такой славной победы Генриха, путники не пожалели средств на праздник, к тому же, большая часть праздничной еды была куплена за порции Каина. Принимая оплату тем же товаром, работники местной гостиницы с радостью обслуживали своих посетителей. На стол подали тушёное с капустой мясо брамина, отбивные из свинокрысов, яичницу, приправленную жиром, свежий, кукурузный хлеб, рыбную похлёбку, моллюсков довоенной консервации, и сладкое, мутафруктовое пюре, приправленное нюкаколой, и замороженное в холодильнике.
Поначалу усталые, путники вели себя тихо, расслабляться начали с пива, потом в ход пошло виски, а позже Лэсси предложила попробовать Каина. Её товарищи сомневались, Хардсон пробубнил что-то, Билли так же не был рад такой идее, но Шарк с радостью поддержал блондинку. Вместе они уговорили остальных, что "в жизни хотя бы раз нужно такое попробовать", и каждый вдохнул по одной дорожке, даже зануда Хардсон. Потом ещё по одной дорожке, Шарк и полу-живой Стинки успели третью и четвёртую, а Гартун поглотил целых пять, но его эта дрянь, казалось, не брала вовсе. Вскоре путники развеселились, расслабились, пропала всякая скованность, они ели, пили, шутили, хвалили друг друга, вспоминая прошлое. Много весёлых историй из жизни города рассказывал Стинки, и не очень весёлых, хотя в такой момент одурманенным путникам они казались забавными. Рейнджер и ко. ментально стали одним целым в общем поле праздника и веселья, и какой-то всеобщей любви, полной семейного тепла, и опеки.
