— Я был тогда в другом мире, — вздохнул Санат. — Исправлял последствия вмешательства, которое могло расшатать равновесие во всём Мироздании. Но пути Мелина неисповедимы, и им лучше доверять. Вселенная и каждое существо в ней взаимодействуют настолько сложным способом, что любой механик, попытавшийся построить модель, сошёл бы с ума. Возможно, мальчик должен был уйти, чтобы ты впала в отчаяние и созрела пройти обучение. Но почти наверняка — не только для этого. Так обычно бывает, что за всеми последствиями не уследишь. Например, Кларед может повлиять на Орден в лучшую сторону, если рискнёт. И мало ли почему ещё события сплелись именно так, а не иначе.
— Это как же он может повлиять на Орден? — заинтересовалась Алрина.
— Давай не будем углубляться в те решения, которые зависят не от нас. Этот путь никуда не ведёт. Вот тебе, кстати, первый урок: твоя судьба зависит только от тебя самой. Никогда не списывай свои неудачи на обстоятельства или чужие действия. Иначе ты отдаёшь власть над собой им.
— Это как же, интересно, я могла повлиять на нартов, которые разорили наш замок? — ощетинилась Алрина.
— А почему они не убили тебя? — прищурился в ответ Санат.
— Я... зарезала человека, который убил мою маму. Случайно. Просто ткнула ножом куда попало, ну и попала, видимо... Да, в одну из "точек смерти".
— Тогда держи второй урок: случайностей не бывает. Ты проявила себя в том качестве, которое нарты уважают — боевой дух. Тоже отнюдь не случайно — ты уже была воином в прошлых жизнях. И заметь, в результате ты оказалась не где-нибудь, а под боком у аватары Мары в непосредственной близости от Меча.
— Обалдеть, — поразилась Алрина.
Ей на миг открылась невероятная картина из случайных, казалось бы, переплетений событий, при этом ведущих туда, где, по идее, и надлежало находиться.
— Вот-вот, — кивнул Санат.
— Но всё-таки. Вот Морена так надо мной издевалась... Или сама Мара, не знаю. Там под её дудку, похоже, много кто пляшет, та же Барама...
— Эта старая перечница ещё жива? — удивлённо приподнял бровь отшельник.
— Да. Она, можно сказать выпестовала эту аватару, и я думаю, подговорила Альвейд убить мою подругу. А потом Морена убила моего мужчину... Чего они этим добивались? И как я могла на это повлиять? — всё-таки девушке было неясно, как понимать первый урок.
— Скорее всего, они хотели сломить тебя, чтобы погасить память о божественном свете, которая даёт тебе силы противиться тьме. Но ты невнимательна. Я сказал, что лишь твоя судьба в твоих руках. Этим людям ты, скорее всего, помочь ничем не могла. И нам не узнать, каким образом их смерть вписывается в Божественный Гобелен Событий. Главное то, как ты отреагировала на это.
Алрина поёжилась. Ей не казалось, что она приняла удары судьбы достойно. Помнится, эти смерти её чуть не сломили. И застряли такой занозой в душе, что не достать: когда дело касается Морены, она ведь боится, как загнанный заяц, боится новой боли и потери дорогих людей. Из-за этого она не захотела рискнуть вместе с Кларедом и теперь потеряла его...
-Мне кажется, знай я о своей высокой миссии Стражницы Доспехов, повела бы себя лучше... — с лёгким упрёком заметила она.
— Знание или незнание неважно. Главное выбор: свет или тьма, как бы ты их ни понимала, — ответил на это волшебник. -. И в этом смысле ты победила, хоть сейчас и не в лучшем состоянии, но на то и появился я — подать руку, когда ты действительно готова упасть. Но насколько я понимаю Великую Паутину — а я, поверь, наблюдал столько переплетений судеб, сколько не снилось ни одному смертному — не будь у меня такой возможности, на твоём пути возник бы кто-то другой. Не помочь, так поддержать до моего или чьего-то ещё появления. Так ведь уже бывало?
Алрина задумалась и на ум ей сразу пришёл Мадлен: она ведь тогда не решилась бы сбежать, если бы не он. Вот только кончилось всё... опять-таки вряд ли достойно.
— Был один человек, — мрачно подтвердила она. — Но я его в итоге убила.
— Из ненависти? — уточнил Санат.
— Нет. А может, да. Я не могу внятно пояснить. В Орде у меня была наставница. Старая Ходячая Смерть, Ху. Она молилась Хёдру и уверяла, что у него на каждого отмерен свой срок жизни. Говорила, что нельзя убивать того, чей жизненный путь не пришёл к концу. Я пыталась почувствовать, честно, но не уверена, что у меня получилось. Он... С одной стороны он помог мне, а потом пытался... фактически продать. Человеку, занявшему наш родовой замок. Его я тоже убила в ту ночь. И точно из личных мотивов. Но в том случае я почти уверена, что оказала услугу, как минимум, большому количеству женщин.
— Сожалеешь? — спросил отшельник. — Душу скребёт?
Алрина пожала плечами, а потом помотала головой.
— Значит, всё правильно. Хемдир ведь не своими руками нить обрывает. Не исключено, что ты лишь вернула им какой-нибудь старый должок. Но я уверен, что это не единственный случай. Подумай.
Девушка задумалась и внезапно устыдилась собственного беспамятства: а как же Брен? Он ведь не только спас её от насильного лишения девственности, а стал её напарником и защитником на несколько лет. Поддержкой для души рядом с этой ужасной ахсарой.
— Да, вы правы. Я вспомнила ещё одного человека, который мне сильно помог. Своего первого мужчину. Которого убила Морена. Наверняка из-за меня!
— Так, не тащи на себя чужие грехи. Это первое правило очень важно: ты должна сознавать, за что ты в ответе, а за что нет. Иначе запутаешься и никогда себя не найдёшь. Делай, что должна и будь, что будет. Понимаешь?
Алрина с сомнением кивнула. Речь Саната странным образом перекликалась с тем, чему учила её Ху, словно поясняла те же самые вещи, но другими словами. Чуть более понятными, и всё же на самой грани доступного, так что не было уверенности, что спустя минуту или час или день это понимание не ускользнёт.
— Не стесняйся боли и шрамов, — продолжил отшельник. -Они подобны молоту, кующему из твоей души божественный алмаз. Это опыт, а плохого опыта не существует, только неусвоенный. Даже ошибки учат чему-то. Мало того, без ошибок не найти и правильный путь. Главное, что ты выстояла и не потеряла себя...
— Я в этом не уверена...
— И зря! Иначе мы бы с тобой сейчас не беседовали. Кстати, мы пришли.
Алрина окинула взглядом окрестности и обомлела: они больше не были в Свободных Княжествах! Перед ними простирался луг на небольшом плато где-то высоко в горах. Причём вовсе не тех, приграничных, крутых. Местность походила на восточные массивы, куда они часто забредали летом с костяком Орды, только ещё выше. Воздух был холодным, но уже напоённым ароматом весенних трав, хотя на ближайших пиках, виднеющихся вдали, ещё лежал снег.
— Но как?! — только и могла спросить она.
— Я могу перемещаться намного быстрее, чем обычный человек, как бы сворачивая время, но для этого нужно, чтобы мне не мешало чужое восприятие, поэтому я и хотел отвлечь тебя и коня от дороги. Теперь можешь снять с него шоры, пусть привыкает.
Алрина убрала кожаные накладки, заправив их за уздечку, и последовала за Санатом к каменному домику, приютившемуся в закутке, укрытом от ветра изломанным склоном горы. Рядом был большой загон для скота, из чего девушка сделала вывод, что это летнее жилище пастухов, гоняющих стада повыше на выпас. Она завела коня туда, хотела расседлать, но мужчина велел ей не торопиться. Он помог перенести припасы в кладовую, представлявшую собой что-то вроде каменного сарая, пристроенного к небольшой пещерке в ближайшем склоне. Личные вещи девушки умещались в две перемётных сумы, которые та и сама легко поднимала, а у отшельника их, похоже, не было вовсе.
Затем они вошли в дом, двери которого не были заперты — просто замотаны на верёвку, как это часто делали пастухи. Внутри было чисто, но прохладно, однако имелся открытый очаг наподобие камина с вертелом и трубой, выходившей на крышу.
— Располагайся, — пригласил Санат. — А я пойду дров соберу.
— А сюда не придут пастухи? — спросила Алрина. — Попозже.
— Нет, Орда уничтожила племя, которое гоняло сюда скот, — сухо ответил отшельник и вышел наружу.
Послышался скрип двери — очевидно, прилегавшего к дому сарая. Девушка выскочила за ним, чтобы спросить:
— А с водой-то здесь как?
— Точно, забыл. Бери ведро, я покажу тебе, где родник.
В сарае он взял моток верёвки, топор, проверил его остроту пальцем и засунул за пояс. Алрина подхватила стоявшее тут же ведро и последовала за ним. Им пришлось взобраться чуть выше по склону горы и обогнуть поворот. Там, над тропинкой из распадка камней действительно бил небольшой, но уверенный ключ. Вода в этом месте стекала со слегка выдающегося камня, так что её было достаточно удобно набирать.
Донеся полное ведро до крыльца, Санат сказал, махнув рукой куда-то вправо:
— Там чуть ниже есть ещё один родник, но этот ближе. Я скоро вернусь.
Он взял под уздцы коня и отправился в указанную сторону. Алрина сначала не поняла, где он собрался искать дрова — вокруг ничего не росло, — и только потом приметила лесок вдалеке. Спохватившись, что своим наблюдением может помешать волшебнику сократить путь, как он это умеет, она умылась с дороги и занесла ведро в дом.
Помещение внутри было одно, очаг стоял напротив двери, широкие лавки вместо кроватей под окнами по бокам, большой стол с четырьмя добротными табуретками посередине, а также пара сундуков и полок на глухой стене — вот и вся обстановка.
Придётся тут обживаться. Далеко от человеческих поселений, зато и не потревожит никто. Неповторимая тишина и покой, какие бывают только в безлюдных местах, уже обнимали душу девушки врачующим покрывалом. А когда за одним из сундуков нашлось несколько сухих брёвнышек и в очаге затрещал огонь, стало совсем хорошо.
* * *
Алрине казалось, что вопросы у неё никогда не кончатся, но на следующий день Санат посадил её таращиться на цветок — обыкновенный пушистик, просто первый попавшийся. Он называл это "медитацией". В общем-то принцип был девушке знаком по занятиям с Ху, только та называла это "созерцанием".
Но если тогда задачи были боевыми (или только казались?), то сейчас отшельник добивался от неё непрерывности внимания. Он велел сосчитать все бесчисленные лепестки ярко-жёлтого цветка и количество мошек, которые подлетят к нему за день. На другой день задал сформировать в груди воображением такой же ярко-жёлтый мохнатый шарик. На третий к закату, когда стало возможным смотреть на светило, сказал превратить свой внутренний пушистик в солнышко.
С первыми двумя заданиями девушка справилась легко, а вот с третьим испытывала трудности, поэтому пришлось практиковать его ещё несколько дней, пока хоть что-то не вышло.
Между занятиями Санат задавал проверочные вопросы на тему, кто за что нёс ответ в разных событиях её прежней жизни. При этом надо было продолжать удерживать ощущение солнышка в груди. Алрина удивилась, как легко оно теряется, только вздумай она перекладывать вину на кого-то другого в случаях, за которые хотя бы частично отвечала сама. А таких было большинство. Ведь оказалось, что всегда есть действие и реакция, и если первое во власти совершающего, то второе — всегда выбор подвергшегося.
Точнее, если не думать, то ответ будет равен привету. Что посеешь, то и пожнёшь. Причинение боли вызывает ответный выпад, пикировка приводит к убийству, убийство к войне — это путь Хаоса, путь Проклятых. А вот если научишься осознанно делать выбор, то становишься хозяином своей судьбы. Тогда можешь взращивать душу, зажигать огонь духа и приближаться по светимости к божествам, обретая новые способности, которые даются по мере роста власти над собой — это путь Творения. И единственный способ бороться с Хаосом. Зло можно остановить только добром.
Всё это было как-то связано с законами Мироздания, которые отшельник перечислял, и пока он говорил, они были понятны, но потом расплывались, словно разум не в силах был их охватить, по крайней мере, Алринин. Она запомнила только закон притяжения подобного к подобному, в связи с которым отшельник убедил её перестать принимать яды, чтобы не вносить в свой организм разрушительное влияние Хаоса, распада и Смерти.
Сам Санат целыми днями сидел на ближайшем взлобье горы и тоже медитировал. Если Алрина сбивалась на свои тревоги о Клареде, вскрикивал стремглавом. Так они условились. Иногда девушка задумывалась о том, чем же занят сам отшельник — уж вряд ли простыми упражнениями, которые задавал ей. Но со временем поняла, что он следит за происходящим на подопечных землях примерно таким же образом, каким присматривал раньше за ней — внутренним взором. Он пояснил ей, что не волшебник, несмотря на некоторые необычные способности, и не может "наколдовать чудо", а лишь Хранитель четвёртой части всей земли, какая есть в их мире! И уж если величать его как-то в этом роде, то вернее будет слово "Волхв".
Вопросы Санат разрешил задавать только вечером и не больше трёх за раз. Пояснил это тем, что ум уводит от главного, пытаясь ухватить побольше несущественных деталей. Ум всегда всех уводит от главных задач, потому что решать их труднее всего. За время медитации карусель мыслей у Алрины в голове успокаивалась и ей удавалось выделить то, что действительно важно, хотя некоторые вопросы было страшно даже задавать. Но к таким она подошла позже, когда внутри воцарились почти такие же покой и тишина, что окружали их ежедневно снаружи.
В первую очередь девушка, разумеется, пожелала узнать, чем грозит Клареду присяга Маре после смерти и как возлюбленная может вырвать его душу из её лап. Санат рассказал ей о том, как один из Проклятых когда-то устроил неправильное перерождение людей напрямую в драконов, перепрыгнув через две ступени эволюции души. Таким образом он получил могучих, но неполноценных и потому зависимых от него существ для распространения своей власти. Тогда Хранителю удалось остановить вторжение, но, судя по лицу, дорогой и скорбной ценой. И теперь он подозревал нечто подобное.
Спасти же Клареда просто, по крайней мере, на словах. Если он во имя любви отречётся от Смерти, то есть Мары, с которой связал себя, пройдя Обручение, эта связь рассосётся. Как и любые другие узлы судьбы под действием бескорыстной любви. Эх, знал бы об этом Брен! Разумеется, порыв должен идти из самой глубины души и быть единым для всего существа, включая разум, сердце и дух. Вот только на деле возлюбленный-то принял решение Обручиться и не отступать от него! Алрина почувствовала себя обманутой. Ведь из первого урока следовал вывод, что не она отвечает за его выбор, а только он сам!
На это Санат ответил, что судьбы связанных друг с другом душ и меняются вместе. Что её бескорыстная любовь способна помочь преобразиться и Клареду. Вот только пока девушка страдает от разлуки, бескорыстной любовь не является. Да и мысли о мести Морене за свои потери лишь создают новые узлы. А бескорыстная любовь прощает и освобождает всех — и любящего, и любимого, и обиженного и обидчика.
Такие речи были совсем уж непонятны Алрине. Как же это любовь может не желать слиться со любимым и не страдать от разлуки? И как можно простить тех, кто убил твоих близких? Ответом на всё у Хранителя было: сиди и медитируй на внутреннее солнышко. Вот когда оно сможет сравниться размером и яркостью с настоящим, тогда мол и поймёшь.
