— Ракета намеренно снабжена свистком, дабы пугать лошадей противника, — пояснил великий князь.
Вторая ракета вышла с установки и, ударив в землю непосредственно перед мишенью, смела её взрывом. Третья ракета ушла выше цели. Она пролетела ещё шагов триста, постепенно теряя высоту. Затем приземлилась, секунды три горела и, наконец, взорвалась. Четвёртая ракета ушла левее сажени на две и также взорвалась в поле. Пятая и шестая сумели повредить свои цели осколками, уткнувшись в землю перед ними.
Офицеры прошли к щитам. Государь осторожно потрогал рукой торчащие из сосновых досок осколки, кивнул головой и спросил:
— Что ещё?
— Я бы хотел показать количество подрыв гранаты отдельно, — заявил великий князь.
— Делай.
Великий князь повёл гостей на специально подготовленную площадку, огороженную сплошными сосновыми щитами, образующими спираль в два полных оборота. Внутри на деревянных шестах было растянуто полотно. В центре площадки лежала граната. Солдат поджог запальный шнур и выбежал из улитки образованной щитами. Шнур горел долго. Великий князь пояснил суть эксперимента:
— По нашим наблюдениям сила взрыва действует не далее сажени от гранаты. Потому разместив полотно в трёх саженях, мы можем быть уверены, что взрыв не повредит его. А осколки порвут. И мы сможем посчитать, сколько солдат, находящихся в трёх саженях от взрыва будет убито. В пяти саженях мы расставили щиты и по глубине врезания в них мы сможем определить убойность осколков.
Раздался взрыв. Осмотрев повреждённые полотна и щиты, государь, приподняв левую бровь, заключил:
— Дело покажет. А я хотел бы посмотреть на новые ружья.
— Всё готово, — доложил великий князь, заметив как Щербцов кивнул головой. — Стрелки ждут на позициях.
— Прекрасно, вот сейчас и посмотрим на четыре и шесть в действии.
— Надеюсь, вы сразу будете вести стрельбу на четыреста шагов, — вполголоса поинтересовался у великого князя Чернышев, поёживаясь.
— Да, сегодня будем стрелять только на одну дистанцию. Государь одобрил план ещё четыре дня назад, и мы пока не отклоняемся от него.
Стрельбы прошли ожидаемо. Демонстративно обмакивая замки ружей в снег, отделение сделало десять залпов по щитам без единой задержки. После чего государь изволил осмотреть мишени лично. Посчитав попадания, он остался весьма доволен результатом. Забрав у одного из стрелков винтовку, он тщательно осмотрел её.
— Нагара не так много, — заметил он, — я ожидал больше после десяти выстрелов.
— Расширяясь в стволе пуля немного вычищает нагар от предыдущего выстрела, — ответил великий князь. — Особую роль в этом играет форма и размер нарезов. Они широкие и имеют плоское дно.
— Ох-хо, — картинно вздохнул Аммосов, — но насколько же они сложнее в изготовлении привычных штуцерных. Только из-за них выделка ствола обходится на треть дороже.
— Не нужно вздыхать, — улыбнулся великий князь, — нужно придумать новый инструмент или способ, для изготовление того что потребно государству.
Император посмотрел на наследника и нахмурился. Это заставило великого князя потупить взор и замолчать.
— Тем не менее, Александр Николаевич упорствует в желании уменьшить калибр до четырёх, — заметил Аммосову император. — И теперь я вижу, что при новых пулях и нарезах нагар не настолько уж страшен для малого калибра.
— Дозвольте взглянуть, — показал Аммосов на другого стрелка.
Заводчику передали винтовку. Он долго её осматривал, пытаясь выковырять из нарезов ствола что-то существенное. Наконец он попросил стрелка почистить ствол так чтоб весь нагар оказался на нетронутом снежном полотне. Все с интересом рассматривали результаты чистки. Великий князь был слишком малоопытен, чтобы оценить количество нагара. Он внимательно следил за выражением лиц опытных офицеров, и остался доволен своими наблюдениями.
— Да, для десяти выстрелов действительно, не много, — подытожил за всех Ратьков.
— Эй, голубчик! Отстреляй ещё двадцать, — повелел император одному из стрелков.
Когда отстреляли и почистили ещё одну винтовку, все были удовлетворены окончательно. Нагара после тридцати выстрелов, конечно, оказалось больше, но винтовка явно была способна стрелять и дальше. Император позаимствовал у стрелка ремни с подсумками и, взяв винтовку, вышел на огневой рубеж. Отстреляв пять патронов, он заключил:
— Непривычно мягкая отдача... Так что, Николай Алексеевич, никак невозможно сделать ствол в четыре линии?
— Сделать можно, — Заводчик улыбнулся, — на стоимость производства повысится весьма существенно. Смею уверить вас, что даже в пять линий ствол ничем не хуже четырёх.
— Я бы хотел сам убедиться в этом, — император сделал ещё выстрел. — Проверьте мои попадания... Когда вы сможете представить мне на пробу ружья в калибрах четыре и пять линий, для сравнения.
— Они здесь, — широко улыбнулся заводчик, — дозвольте, я распоряжусь.
Пока из возка Аммосова несли винтовки и патроны. Заводчик пояснил свою предусмотрительность:
— Зная желание Александра Николаевича, мне самому было интересно выяснить, насколько велика выгода от уменьшения калибра. Я распорядился, изготовить и отстрелять образцы, и теперь убеждён, что уменьшение калибра до пяти линий благо для пуль и нарезов Александра Николаевича. А вот дальнейшее уменьшение не сулит стольких выгод, сколько трудностей приносит при изготовлении.
— Я проверю, — прищурив левый глаз, сказал император.
Представший перед императором Поппе держал две весьма грубо сделанные винтовки. Великий князь хмыкнул, сравнивая их с легионными. Всё же эстетика отполированных с маслом прикладов и плавно сходящихся конусом воронёных стволов разительно отличала их в лучшую сторону от этой пары грубо отесанных лож и наскоро ободранных резцом стволов. Визуально казалось что такое уродство просто не может хорошо стрелять.
"Некрасивые самолёты не летают" — подумалось великому князю
Однако император не выразил даже малейшего недоумения. Он внимательно осмотрел обе винтовки, немного поколебался с выбором и, наконец, решил начать четырехлинейной. Последовательно он отстрелял по пять патронов из каждой винтовки. Затем предложил другим офицерам сделать тоже.
— Что ж, разница, действительно почти не заметна, — отметил Чернышев.
— Я не склонен спешить с выводами, — сказал великий князь, надрывая патрон четвёртого калибра и высыпая порох в руку конвойному гусару и готовясь проделать тоже с пятилинейным и своим на четыре и шесть. — Полагаю, необходимо отстрелять винтовки на разных расстояниях и проверить их убойность.
— Пожалуй, — кивнул император, — но это вы сделаете завтра вместе с Александром Ивановичем. Надеюсь, Николай Алексеевич, у вас также готов расчёт по стоимости производства. Я желаю его видеть завтра после обеда. А пока светло нужно посмотреть, как эти мужики в валенках способны применять прекрасное, в своей новизне, оружие.
Подмигнув наследнику, император направился к ожидавшим гостей возкам.
* * *
23 февраля 1828, Санкт-Петербург
— Что ж, вас с Александром Ивановичем можно поздравить, — Бенкендорф, улыбаясь, откинулся на спинку кресла, — государь сегодня одобрил ваш образец винтовального ружья для вооружения легиона.
— С Чернышевым? — отставив чашку с чаем поинтересовался великий князь.
— Да, Александр Иванович оказался вашим большим союзником. Именно его стараниями образец замка был не только одобрен, но и высказано пожелание об устройстве по двенадцати губерниям переделочных арсеналов. Так что в ближайшее время схожие ружья, правда, в старых калибрах, появятся в армии. Для гвардии же намечено принять на вооружение легионную винтовку, как только её производство станет значительным.
— И в каком калибре утверждена винтовка?
— Пять линий.
Некоторое время они помолчали. Великий князь обдумывал перспективы, и из его уст вырвалось тихое:
— Да-а-а.
— Теперь у военного министра прибавиться хлопот, — подхватил главный жандарм. — Хотя необходимость переделки ружей была очевидна, но всегда хочется отложить эти затраты и беспокойства на потом. Впрочем, больше всего бессонных ночей будет стоить производство и направление в полки скорострельных трубочек.
— Это не страшно. Сейчас будет тяжело, зато следующее перевооружение пройдёт легче.
— Следующее? — Бенкендорф вскинул брови.
— Несомненно, и не одно. Наука с каждым днём открывает для человека новые возможности. Посему оружие не может оставаться неизменным. И не только оружие. Этой весной мы с вами проедем на первой в России паровой карете, — щёки великого князя зарделись, он наклонился к собеседнику и сбивчиво поспешил вывалить на него свои фантастические проекты. — А через десяток лет, мы проложим такие дороги по всей стране. Поставим заводы, пустим по рекам пароходы. И так во всём. Наступит время, и нечто новое достойное принятия на вооружение будет появляться ежегодно. А потому нужно иметь заводы и арсеналы, которые будут успевать снабжать им армию.
Внезапно великий князь расслабленно откинулся на спинку кресла, улыбнулся и, слегка растягивая слова, сказал:
— А то ведь стыдно наверно. В полках до сих пор петровские фузеи служат. А если поискать, то и стрелецкие пищали найти можно.
— Хе, а вы, зная это, предлагали государю продавать персам новые ружья с наших заводов.
— И, надеюсь, был убедителен.
— Ха-ха, — рассмеялся Бенкендорф. — Достаточно.
Они замолчали на некоторое время, мерно отпивая из чашек.
— М-м-м, я хотел просить совета, — нерешительно вернулся к разговору великий князь. — Проект устройства дороги готов. Егор Францевич перешлёт вам в ближайшие дни.
— Прекрасно, с удовольствием оценю его.
— Егор Францевич как завидный эконом предложил удешевить найм...
— Арестанты... — усмехнулся Бенкендорф, — Это возможно, но полагаю, затраты на содержание арестантов окажутся сопоставимы с наймом крестьян. Хотя во время страды тот вряд ли будет возможен.
Великий князь, вскинув брови, посмотрел на главного жандарма, который продолжил рассуждать:
— Арестантов придётся не только кормить, но и поселить возле дороги. Для этого нужно построить бараки. Их надо стеречь, потому рядом придётся построить казармы. При этом трудится они будут не намерены.
— Кх-кх, — откашлялся великий князь, — я уже составил общий план. Бумагу я передам этим вечером. А в словах, я полагаю действовать в следующем порядке. В ближайшие дни я еду в Гатчину. Там определяю размещение роты легиона в Мариенбургской крепости. Рота будет стеречь арестантов, для которых в Мариенбургской крепости отстроят два барака, а на торфянике четыре. Для строительства бараков найму крестьян. Полагаю, что к концу марта уже можно будет разместить около трёхсот арестантов. Этого числа должно хватить для основных работ.
— Что ж, тогда в конце марта я похлопочу о переводе в Гатчину арестантской роты из столицы. А лучше всего, если легионеры помогут в пресечении бродяжничества.
— Замечательно, в марте я подготовлю роту. Начну с очистки Гатчины и Павловска. Затем доберусь и до столицы. Надеюсь, что в начале апреля уже можно будет приступить к работам по расчистке земли перед строительством дороги.
— Вам понадобиться дельный человек для этого, — почесал подбородок Бенкендорф, — Пусть не инженер, но опытный...
— У вас есть такой человек на примете?
— Да, я поговорю с ним.
* * *
24 февраля 1828, Санкт-Петербург
— Сегодня я сначала намерен посетить Инженерный, — выйдя на улицу, известил наследника император, — затем Александра Христофоровича.
— С удовольствием буду сопровождать вас. Тем более, что надеюсь услышать от Александра Христофоровича приятные новости.
— Я так не думаю, — улыбнулся Николай Павлович. — Мне представляется, Павел Петрович вполне может справиться со всеми обязанностями по строительству.
— Хорошо, — тихо пробормотал великий князь.
— Арестантскую роту в Гатчину не переведут, — продолжил император, — а вот пресечение бродяжничества я всецело одобряю. Посмотрим, как легион будет справляться с работой полиции, о которой ты так много говорил.
Помедлив, наследник престола спросил:
— А будет ли ваше благоволение, чтобы я собрал арестантов из съезжих домов уездных городков?
— По Санкт-Петербургской губернии, — кивнул государь.
Они, молча, шли по набережной к Летнему саду. Перейдя горбатый мостик, государь продолжил:
— Я полагаю, что первым обрадую тебя заключением мира с Персией, коего ты так желал.
— Это же прекрасная новость! — Воскликнул Саша, быстро покраснев от волнения. — Теперь наши войска свободны для войны с турками. Надеюсь по условиям мирного договора, пусть даже негласным, Персия обещала выступить на нашей стороне.
— Негласные условия, они потому и негласные... — улыбнулся в ответ Николай Павлович, — впрочем, могу тебе сказать, что многие из твоих предложений показались мне здравыми. И, в несколько ином виде, я их одобрил. Надеюсь, ты способен сам догадаться какие?
— Хм, — наследник престола прищурился и, улыбнувшись, предположил: — О заключении договора по продаже ружей производимых на Сестрорецком оружейном...
— Ха-ха, не угадал! Именно его, посоветовавшись с Егором Францевичем, я и не одобрил, — чуть помедлив, Николай Павлович добавил: — Легко, же ты совершаешь ошибки, понадеявшись на чужие слова.
— Скорее, Канкрин ошибся, но это можно исправить.
— Вот как?
— Мы победили. Если мы растопчем персов, они, отчаявшись, бросятся в объятия британцев. Там быстро появятся во множестве английские купцы, затем их ружья и пушки, а в конце колониальные солдаты. И Персия будет потеряна для нас. Потому надлежит быть милостивыми, но твёрдою рукой склонять их к совместной войне с Турцией. Отнюдь не потому, что нам необходим союзник. А с целью после победы наградить их турецкими землями и навсегда вбить между персами, турками и англичанами клин, заставив англичан выбрать одну из сторон в их противостоянии. А также надлежит поддержать их в споре с Афганистаном. Оставшись одинокими между озлобленных соседей, персы будут искать дружбы с нами или с британцами. Конечно, и сейчас у них есть счёты с соседями, но наличие захваченных персиянами земель углубит вражду. А мы, если поможем им с приобретением, станем добрыми друзьями. Но и этого мало. Сейчас меж нами снова мир и ради дружбы, в знак доброй воли, я предложил бы снять пошлины на ввоз персидских товаров, в коих мы нуждаемся. Например, с хлопка.
— Но в Персии мало хлопка.
— Я знаю, но если мы будем больше его закупать, вместо американского, персы его будут больше выращивать. Дружба с нами станет необходимой им для продажи своих товаров по лучшей цене. И нужно помочь их армии. Продать им ружья и пушки.
— Мы посчитали, на контрибуцию шах потратит почти всё и не сможет купить у нас оружия.
— Нужно просто дать ему взаймы с условием, что этими деньгами он оплатит наши ружья и услуги наших офицеров.
— Чтобы дать рубль, нужно его иметь.
