Солнечный Друг залпом допил вино, поставил бокал на столик, и наколдовал широкую коньячную рюмку. Вдохнул аромат любимого напитка, сделал маленький глоток и задумчиво уставился на золотой водопад штор.
— Хочешь сказать, что Фира герой? — презрительно фыркнул Ричард. — Зная, о том, что всех нас ждёт, он мог бы, например, не развязывать войну в Лайфгарме, не издеваться над Димой, не сводить с ума Тёму, да и смерти своей мог избежать. Слабак и трус твой Фира!
Хавза задумчиво потёр подбородок и неуверенно заметил:
— Но, если бы повелитель Камии стал вести себя иначе, чем рассказал ему Дмитрий, они бы не смогли вернуться к нам...
— Верно, — кивнул Солнечный Друг. — Подумай об этом на досуге, Ричи. Тёма ухитрился подставить любимого магистра так, что на его месте я бы прибил паскудника ещё в колыбели, как, впрочем, и положено поступать с временными магами. И теперь я понимаю — не зря!
— И это говоришь ты? Тёма твой друг! Он...
— Он опасен, как никто из магов! Фира, кстати, запретил ему пользоваться временными способностями, и я — маг и атеист — молю Бога, чтобы Тёма послушался своего любимого магистра!
— Не понимаю, — замотал головой Ричард. — Объясни!
— Представь, что к тебе являются люди из будущего и что-то рассказывают о нём. И эти люди знают, что будет именно так, а не иначе, поскольку эти события уже произошли. В их будущем! А ты решил избежать каких-то грозящих тебе неприятностей и в решающий момент поступил не так как должно, а как тебе захотелось. В результате реальность изменилась, и твои визитёры вернулись невесть куда. Зато ты как сыр в масле катаешься! А, может, и не катаешься, а спокойненько лежишь в милом уютном гробике. Ведь неизвестно, к чему привело твоё вмешательство. Вот и Фира попал как кур во щи. Тёма с порога заорал о любимом магистре, о том, что будет служить и тому подобное... А от самого безумием несёт, точно дерьмом от выгребной ямы. Олефир ещё хорошо держался — ситуацию из-под контроля не выпустил, ну а просьба "рассказать всё", сумасшедшая на первый взгляд, была просто необходима. Фира должен был точно знать, как вести себя в будущем, чтобы сохранить существующую реальность без изменений. И у него получилось! Мало того, он ещё пару дельных советов Диме дал. Например, о кольце напомнил.
— О каком кольце?
— Помнишь Димин перстень?
— Нет! — поджал губы Ричард. — Дима на побрякушки не падок. Вот у Тёмы, помнится, было кольцо с жёлтым бриллиантом. Но он, в отличие от Димы, обожает всё красивое и блестящее. Как сорока!
— Значит, не носил Дима перстня?
— Сказал же: нет! Ни перстней, ни брошек, ни серёг!
— А вот и ошибаешься, дружок! Фира подарил воспитаннику кольцо, и тот лет двадцать таскал его не снимая. А потом оно исчезло — и с пальца, и из памяти всех, кто о нём знал. Олефир считает, что Смерть поймали с помощью этого кольца.
— Ясно... — Ричард наполнил бокал и, сделав несколько глотков, нехотя заметил: — И всё же Марусю надо было похоронить по-человечески...
— Идиот! — Валентин вскочил с кресла и забегал по гостиной, словно заводная игрушка. — Нет у нас времени на похороны! Надо в Лайфгарм идти! Мальчишку спасать, со Стаськой разбираться, врагов мочить! Диме надо срочно придумать, как Смерть обуздать, а не слёзы лить! Не может он на мёртвых отвлекаться, когда живые в опасности! Дошло?
— Ну... Ему и не обязательно было самому похоронами заниматься... Слуг вон целый замок и...
— Хватит!
Валя рубанул рукой воздух и хотел выдать что-то резкое и грубое, но тут с дивана донёсся тихий стон и несчастный детский голос:
— Пить...
— Ника! — хором воскликнули мужчины и бросились к принцессе.
— Тебе плохо?
Ричард сел рядом с Вереникой, с другой стороны от девочки пристроился Хавза, а Валентин сотворил стакан с водой и поднёс к губам девочки.
Ника выпила воду, облегчённо вздохнула и завертела головой:
— Где мы? В доме Стаськи таких комнат не было!
— Куда ей до принца Камии, дорогая. — Валя с ухмылкой указал на золотые занавески, погладил яркую шёлковую ткань дивана и заговорщицки подмигнул подружке: — Теперь это и твои покои, Ника. Можешь здесь что-нибудь изменить, если хочешь.
— Позже. — Девочка сладко зевнула, потянулась и спросила: — А куда делся Тёма?..
Тонкий светло-жёлтый шёлк легко соскользнул на пол, и Сабира затуманенным взором окинула своё отражение в огромном напольном зеркале. Синяки, кровоподтёки и ссадины — следы мерзких игр разгулявшейся свиты принца Камии — нещадно ныли, но боль меркла перед грандиозной победой наложницы. Изящные пальцы потянулись к медальону с головой волка, нежно коснулись прохладного металла.
— Моё!
Сабира стиснула медальон, прикрыла глаза и прерывисто выдохнула. Почти забытое, болезненно приятное возбуждение охватило тело: так восхитительно она ощущала себя, пожалуй, лишь с мечом в руках. "Победа..." Откинув ногой окровавленную жёлтую ткань, наложница направилась к бассейну, медленно и невесомо ступая по мозаичному мраморному полу.
— Если боль, то от его руки, — прошептала Сабира и улыбнулась, впервые за последние дни.
Ароматная тёплая вода лизнула раны на ногах. Наложница вздрогнула и застонала. Откинув голову, немного постояла, привыкая к боли, и по мраморным ступеням спустилась в бассейн. Вода приняла Сабиру в свои жгучие объятья, лаская и превращая боль в щемящую истому. Мысли улетучились, мышцы расслабились, тело стало мягким и податливым. Женщина с ленивой грацией опустилась на ступени. Длинные волосы чёрными змеями закружились вокруг головы и плеч, и замерли, чуть подрагивая. Подняв сверкающий триумфом взгляд к зеркальному потолку, наложница облизала потрескавшиеся губы:
— Я прекрасна...
Из груди вырвался звонкий, как весенний ручеёк, смех. Сабира раскинула руки и прогнулась, словно умоляя невидимого возлюбленного о ласке. Взгляд затянула поволока вожделения, кожа раскалилась и покрылась мурашками, а медальон на груди стал казаться обжигающе-холодным. Словно наяву перед Сабирой возникли яростные шоколадные глаза, для которых наслаждение и смерть были неотъемлемой частью любовного экстаза, и она затряслась от безудержной похоти.
— Почему? — требовательно спросил Артём.
Напряжённую острую грудь сжала властная рука. Наложница вскрикнула. Её голова дёрнулась, лицо искривила болезненная гримаса, а в широко распахнутых глазах заплескался страх.
— Я задал вопрос.
Волна ужаса окатила Сабиру, смыв похоть и сладость победы.
— П-повелитель... — с запинкой выдавила она и замолчала, растерянно глядя на принца, который прямо в одежде сидел рядом с ней на ступенях бассейна.
"Мокрый и бледный... Он невероятно красив!" Забыв о страхе, наложница потянулась к щеке хозяина, но руку тут же сковал холод. Сабира замерла, отрешённо наблюдая, как кожа покрывается ледяной коркой, а вода в бассейне застывает прямо на глазах. Женщина не могла ни шевельнуться, ни вздохнуть. Она врастала в лёд, словно насекомое в смолу, и только губы по-прежнему оставались тёплыми и живыми.
Красивое лицо в обрамлении вечно спутанных пшеничных волос склонилось над жертвой, и тихий вкрадчивый голос кинжалом резанул по сердцу.
— Ты покажешь мне всё, каждую мелочь, и я выберу для тебя достойную смерть.
— Да... — счастливо выдохнула наложница.
Ледяные оковы пали. Сабира почувствовала, как принц вошёл в неё, заполнив собой каждую клеточку тела, каждый вздох, каждую мысль. Стало невыносимо больно и страшно: бывшая кайсара неотвратимо растворялась в чужом сознании, теряла себя. И это было хуже смерти...
Сабира очнулась на полу в тёмной комнате, до омерзения пропахшей кровью и потом. Тело занемело: женщина долго лежала распластанная, как морская звезда. "Но, по крайней мере, рядом никого нет", — отстранённо подумала она, со стоном повернулась на бок, села и привалилась спиной к стене. Виски ломило, во рту расползалось что-то отвратительно липкое. Сабира обхватила колени руками и обречённо уставилась в темноту. Дрожа от ужаса и холода, она вспоминала дикие, непристойные картины прошедшего дня. "Прошедшего ли? Эти ублюдки могут вернуться в любой момент и снова... — Из глаз потекли обжигающе горячие слёзы, и Сабира резкими мазками стёрла их со щёк. — Поганые животные! Ненавижу!" Вцепившись зубами в запястье, женщина завыла от отчаяния и жалости к себе. Сын великого Олефира отобрал у неё всё: сначала власть и свободу, а теперь и медальон с головой волка — маленький самообман, позволявший ощущать себя не последней вещью.
— Это всё из-за неё! Грязная подстилка камийской мечты!
Сабира до крови закусила губу — собственный голос напугал её до полусмерти. Сжавшись в дрожащий комок, женщина лихорадочно огляделась, словно могла что-то увидеть в темноте, и прислушалась. Не уловив ни звука, облегчённо выдохнула, расправила плечи. "Что от меня осталось? Почти ничего. Ни капли силы. И что теперь? Развлекать свиту принца, а, если выживу — солдат и пьяниц в каком-нибудь грязном борделе?" Сабира потёрла ладонями влажные глаза и пошарила рукой по полу, отыскивая одежду. Но обнаружила лишь окровавленные обрывки.
— Ещё одно унижение, — простонала она, поднявшись на ноги. — Идти голой через весь замок? Или остаться здесь и ждать? Чего? Вдруг обо мне забыли? Вдруг принц хочет, чтобы я сдохла?
Сабира захныкала. Хотелось зажечь светильники, найти простынь или одеяло, чтобы немного согреться, но женщина боялась двинуться с места без приказа. Зажмурившись, она переступила с ноги на ногу, громко шмыгнула носом и внезапно ясно представила гордую Милену Маквелл с украденным медальоном на груди. Голова волка на фоне кожаного мужского костюма выглядела уместно и правильно, и Сабира ощутила прилив ярости. "Я тоже была такой! Почему он растоптал меня, а не её?!" Словно в ответ на гневную мысль перед глазами возникло лицо Дмитрия. Спокойное и непроницаемое. Он ухитрялся оставаться независимым, даже будучи рабом...
— И всё-таки я победила его! — зло рассмеялась Сабира. — Мага, брата принца Камии! Бросила в каменный мешок, посадила на цепь, как собаку, и замуровала! И Артём оценил это! — От избытка эмоций наложница сжала кулаки и потрясла ими над головой: — Это мой медальон! Моя награда! А ты украла её, Милена!
Сабира уронила голову на грудь и утробно зарычала, чувствуя, как под напором лютой ненависти отступают страх и отчаяние. "Я верну его или умру в схватке! Я докажу моему принцу, что он может гордиться мной! Гордиться силой лучшей женщины Камии!" По телу пробежала дрожь. Метнувшись к стене, наложница ударила по ней кулаком и поспешно заслонила ладонью глаза — яркие магические светильники вспыхнули, как огненные шары. Сабира смахнула с ресниц слёзы, развернулась и хищным, безумным взором обвела комнату.
— Ты хорошо устроился, Кристер, но я буду жить лучше!
Женщина небрежно вытерла ноги об обрывки своей одежды и направилась к шкафу. Распахнула дверцы, осмотрела костюмы и халаты, брезгливо поморщилась, но всё же достала светло-жёлтую накидку из шанийского набивного шёлка. Накинув её на плечи и подпоясав тонким золотым шнуром, Сабира скрутила волосы жгутом и завязала в узел.
— Теперь главное!
Над камином в изящной асимметрии висело разнообразное оружие, и, неторопливо осмотрев каждый клинок, наложница остановилась на коротком, чуть изогнутом мече, напоминающим харшидскую саблю, и кинжале с удобной витой рукоятью. Оружие всколыхнуло в сознании давно забытое ощущение силы, и Сабира громко засмеялась, больше не опасаясь, что кто-нибудь услышит её.
— Я убью любого, кто встанет у меня на пути!
Наложница подошла к напольному зеркалу и с удовлетворением оглядела себя: воинственный блеск в глазах, точёная шея, гордо вздёрнутый подбородок. "Я могу всё!" Пальцы до боли стиснули рукояти, и, печатая шаг, бывшая кайсара направилась к дверям.
Стояла глубокая ночь. Почти все обитатели Ёсского замка спали, а если кто-то из рабов или припозднившихся гуляк-аристократов и встречался на пути Сабиры, то, завидев маниакальный блеск в её глазах, спешил убраться с дороги — схватка с сумасшедшим не говорила о силе. Разве что о глупости.
Сабира же, как никогда в жизни, алкала крови. С каким наслаждением она прорубила бы дорогу к покоям камийской мечты, но противники трусливо прятались, и бывшая кайсара уповала на схватку с Миленой Маквелл. По слухам, наложница Ричарда мастерски владела мечом, и, при мысли об этом, в ушах Сабиры завораживающей музыкой звучал звон стали... Однако действительность оказалась до омерзения прозаичной. Когда, сгорая от нетерпения, Сабира ворвалась в спальню камийской мечты, оказалось, что ненавистная женщина, укравшая у неё положение особенной наложницы, просто-напросто спит. Причём настолько крепко, что ни крики, ни пощёчины не пробудили её...
Отступив от кровати, Сабира подхватила меч и кинжал и глухо рыкнула. Она жаждала схватки, а перед ней лежало вялое, безразличное ко всему тело. Бывшая кайсара едва не разрыдалась от огорчения, но стоило взглянуть на медальон с головой волка, слёзы высохли, а губы исказила дьявольская усмешка:
— Зачем воевать, если я могу получить награду без боя?
Сабира выронила оружие, одним прыжком взлетела на кровать, потянулась к медальону. Пальцы обожгло огнём, и, обиженно вскрикнув, женщина отдёрнула руку.
— Магия... — с горечью выплюнула она, точно само слово было напитано ядом, и слёзы отчаяния хлынули из глаз, смывая остатки разума.
Всё, к чему стремилась, о чём мечтала бывшая кайсара, оказалось запертым за семью печатями. "И что теперь? Умереть? Но почему я? Почему не она?" Сабира наотмашь хлестнула спящую женщину по лицу и скатилась с кровати. Вцепившись в волосы, она ударилась головой об пол, потом ещё и ещё... Дикий хохот раздирал горло, злые слёзы и кровь застилали глаза. Сабире хотелось рвать и метать, крушить и ломать, лишь бы избавиться от удушающего бессилия. Вскочив на ноги, она безумным взглядом обвела спальню:
— Убью! Сначала её, потом остальных!
Наложница подобрала с пола кинжал, развернулась и с рыком вонзила его в грудь Милене Маквелл. По самую рукоять. Глаза волка на миг зажглись серебристым огнём, раздался едва слышный щелчок, и медальон, будто живой, соскользнул на простыни. Сабира заворожено уставилась на нечаянную добычу.
— Мой, — сорвалось с дрожащих губ.
Несмело коснувшись холодного металла, наложница ликующе улыбнулась и закружилась по комнате. Цепочка мерно покачивалась в окровавленных пальцах, волк скалился и, казалось, кивал головой, поздравляя Сабиру с победой. "Теперь надо дождаться принца и всё ему рассказать! Он оценит мою силу и вновь приблизит к себе! Я поступила так, как завещал великий Олефир: убила сильного и заняла его место! Я самая сильная женщина Камии!" Наложница остановилась, накинула цепочку на шею и опрометью помчалась в покои Артёма. Она не знала, когда принц соизволит вернуться в Ёсс, а, значит, нужно было спешить, чтобы встретить его во всеоружии...
Временной маг с интересом взглянул в затуманенные глаза Сабиры.
— Сила... Всё дело в силе, да? Для тебя, как и для остальных камийцев, она наркотик, — певуче-ласково прошептал он и грустно улыбнулся. — Ты действительно считаешь, что сила приносит счастье?
