— Нет, пришел поговорить... но сначала... расскажешь, как поживает... — с трудом начал Маркус.
— Она умерла год назад.
Вожак отвел взгляд, и глава Ордена не увидел горечи. Вряд ли эти твари умеют испытывать подобные чувства.
— Когда я рассказал тебе о том, что жив, — догадался оборотень и сжал кулаки. — Я велел тебе не говорить... но ты все равно это сделал. Убил ее...
— Она моя жена, она имела право знать и... — Мастер не ожидал таких нападок, оттого опешил.
— Ты все равно убил ее. Знал, что она не выдержит правды.
— Я не знал...
— Хватит, — процедил Маркус, не желая слушать новые доводы. — Перейдем к делу.
Глава Ордена не хотел оставлять последнее слово за нечистью после таких беспочвенных обвинений.
— Что, будешь уговаривать нас сдаться? Мы еще можем вам показать... — начал было браваду Мастер.
Но Маркус поднял ладонь вверх.
— Не сомневаюсь, однако можно избежать ненужных жертв с обеих сторон. И сконцентрироваться на истинном враге.
— Хочешь, чтобы мы помогли твоему виду в борьбе с лугару? — не сдержал усмешки старик, после чего закашлялся.
Однако понимал, что его сын точно не так прост. Так повелось еще с давних времен.
— Не с лугару. А с теми, кто стоит позади всех войн. Позади появления нечисти. Мы все лишь пешки, отец. И это нужно прекратить любой ценой, пока наш мир не превратился... я даже не знаю во что.
Глава Ордена совершенно не понимал, о чем идет речь. И в глазах оборотня появилось сильное разочарование.
— Я не могу доказать тебе их существование, отец, — каждый раз это обращение отдавалось в душе Мастера болью. — Никто не может. Но слишком много совпадений, что весь мир не крутится вокруг людей и нечисти...
Он так спокойно называл себя тварью, чего не делали другие оборотни, слишком влюбленные в свою сущность. В душе старика затеплилась надежда, но он прогнал ее.
— И какого же цель... этих? — верить в эту глупость не стоило.
Ясно, что Маркус надеется на союз. Но ему стоило придумать что-то получше... этих.
— Я не знаю. Но такое ощущение, что мы просто большое поле для исследования. Вожаки стаи оказались лишь разменной монетой, я занял их место...
— Занял их место? Вот как...
Значит, все кончено. Майкл действительно мертв. Осталось лишь это существо, имевшее когда-то человеческую оболочку его сына.
— Нам больше не о чем разговаривать, — старик развернулся. — Убей меня, если считаешь нужным. Но я не вижу никакой борьбы в тебе сын, лишь полное принятие.
— Ты слепой дурак... — Маркус вновь сжал кулаки, на этот раз в бессилии. — Каждый из вас не хочет видеть дальше своего носа, что ж...
Он развернулся и пошел в другую сторону.
— Похоже, правда для вас — это слишком...
Мастер лишь тихо усмехнулся в ответ. Однако это была лишь защита от нервного срыва. Сердце больно щемило. Стоило вернуться к своим людям, как он просто упал, схватив второй за несколько лет сердечный приступ...
Убежище охотников. 20 мая. 2010 год.
Шрам.
— ...и только теперь я начинаю понимать... — тихо говорил Мастер. — Что если мой сын и прав, то пошел по пути своих же врагов... нас всех переиграли. Но именно я загубил все, своими руками, пытаясь доказать ему, что он неправ...
— Не стоит об этом больше говорить, — прервал исповедь старика охотник. — Нужно разобраться во всем этом бардаке. Вожак представляет из себя угрозу, которую нужно уничтожить.
— Нужно... — голос главы Ордена продолжал слабеть, — нужно связаться с Максимом... нужно помочь ему одолеть... вожака. Это единственный способ.
Шрам сомневался, что это хорошее решение, но лучшего варианта не видел. Учитывая силу Маркуса, только он мог подавить королеву лугару, что смогла оставить столь чудовищные разрушения.
И сейчас, когда весь мир вокруг рушился, а от организации остался лишь пепел, из которого она вряд ли сможет восстать вновь, нужно сделать хоть что-то правильное. Хотя, это всего лишь попытка разгрести бардак, который даже не Шрам устроил.
— И еще... если найдешь Кэтрин... проследи, чтобы с ней было... все хорошо... — глава Ордена окончательно ослабел и закрыл глаза.
Но был еще жив.
— Новый сердечный приступ был слишком сильным, боюсь, осталось лишь несколько часов, — отойдя в сторону, скрестив руки, констатировала Бер.
Шрам повесил ружье за спину и отошел от стола следом.
— Я и остальные сделаем то, что должны... — решил охотник. — Но если не вернемся... на складе должна остаться взрывчатка, похорони это место.
Правда, он не был уверен, что доктор Бер не останется здесь при взрыве. Пожилая женшина всю жизнь прожила с Орденом, и вряд ли представляет другую жизнь. И пусть даже она сможет со своим умом в него вписаться. Только вряд ли видит в этом смысл....
— Удачи, Сергей, — только и выдавила из себя ученая.
Юго-запад Москвы. 21 мая. 2010 год.
Андрей.
Последние секунды боя промелькнули в голове перед холодным пробуждением. Ричард Майерс оказался невероятно ловок. Трое оборотней должны были с легкостью с ним расправиться. Однако даже с прибывшим подкреплением битва закончилась не в их пользу.
Битва переходила то на крышу, то на улицу. Перестрелка вновь превращалась в рукопашную. Каждый использовал свои способности на полную катушку, но казалось, что они дрались с неубиваемым зверем.
Охотник же будто получал от этого невероятный кайф...
Последнее, что оборотень помнил, так это то, как оглушенный после множества сильных ударов, свалился с крыши.
Вероятно, остальные отступили, нужно лишь до них добраться...
Только кажется, он висел вниз головой.
Стоило открыть глаза, как выяснилось, что так оно и есть. Руки с наполовину переломанными когтями безвольно свисали вниз, равно как и морда. А впереди сидел, собирая обратно Маузер, Майерс.
Еще и костер развел. Рядом к тому же валялись пакеты от сухпайка. Запах остатков еды проник в ноздри, раздражая. Уже давно спустилась ночь, оборотня мучил сильный голод. Может, поэтому все так плохо заживает? Или же враг покалечил его еще раз недавно?
Давать ему еще возможность Лавров не собирался. И резко рванул вверх, планируя освободиться.
Но тут же громко зарычал, разгибаясь обратно. Что-то глубоко торчало в спине, не давая освободиться. Как-то даже не заметил из-за боли во всем теле.
— Я бы не советовал тебе это делать. Если не хочешь лишиться позвоночника. Равно как и вытаскивать мой гарпун самостаятельно. Опасно.
Эта штука, что торчала в спине, была привязана к веревке, державшей ноги. Проклятье...
— Какого черта тебе нужно?!
Охотник молчал, пока не вставил пустую обойму обратно в пистолет. Дальше несколько шагов навстречу и вновь эта улыбка психопата.
— Я хотел кое-что спросить... видишь ли, твоя морда мне знакома. Глазов, помнишь?
Андрей едва не удержался, чтобы не стиснуть зубы от злости. Как он его узнал?
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Вечное ваше полицейское упрямство. Глеб согласился все про тебя выложить, стоило сделать небольшой запрос. Видишь ли, в Глазове недалеко от места нашего разговора. Стояла твоя машина. Там еще была какая-то блондиночка и некая персона на заднем сиденье.
Значит, он был не один... имел группу прикрытия. Тот незнакомец сильно его подставил. Но не так, как Глеб. Если бы Ира была жива, этот псих наверняка бы попробовал ей угрожать.
— Иди к черту второй раз... и у нас милиция, а не полиция...
Но в ответ на дерзость бывший следователь получил коленом по клыкам. Кажется, Майерсу удалось выбить нижний...
— Не испытывай мое терпение. Я не тот психопат, которым меня хотят видеть. И которого я играю для отвлечения внимания. Иначе бы как я оказался во главе такой организации?
Раз он говорит такое, то потом в живых точно не оставит. Можно не надеяться. Но сейчас нет смысла бояться смерти. Разве что не удастся исправить всю несправедливость, что охватила этот мир...
— Но калечить и убивать я все же очень люблю, — Ричард присел, оказавшись на одном уровне с глазами оборотня. — Поэтому просто ответь на вопросы, у меня еще много дел. И так пришлось ждать, пока ты очнешься.
— Почему тебя так интересует все это? — Лавров тянул время.
Правда, неизвестно зачем.
— Потому что лугару незачем меня прослушивать, равно как и вампирам. Я их союзник, зачем такая сложная схема? А Глеб в это время был со мной. Так кому могло понадобиться подобное? Ума не приложу. То ли Глеб не лоялен Маркусу до конца, то ли здесь замешена еще одна сторона...
Майерс все больше удивлял. Одно дело так драться, а другое — аналитически мыслить. Андрей чувствовал полную беспомощность, и не только из-за своего положения. Вступать в дискуссию с таким врагом опасно. Каждое слово может стать последним.
— Ты не ответил на вопрос...
— Здесь их задаю я, волк, — напомнил Ричард.
— Но что изменится для тебя? — оборотень аккуратно сплюнул кровь на землю.
Он только сейчас мельком огляделся и заметил, что повешен на крепкой трубе между двух многоэтажек, находящихся достаточно близко друг к другу.
— Я собираюсь выйти из этого конфликта победителем, только и всего. Не хочу неожиданных ударов в спину. Достаточная причина?
К сожалению, вполне. На большую откровенность Майерса раскрутить не удастся.
— Я не знаю, кто это был. Ни та девушка не знает. Нас завербовали, когда мы были в городе...
— Как и предполагалось, говорили, у тебя был потерянный вид, — поверил Ричард. — Но ведь он был оборотнем, не так ли?
— Да...
Не было смысла оттягивать неизбежное. К пыткам Андрей готов не был. Все равно нет-нет, да он его сломает. Такие пораженческие мысли давно посещали голову, упорно подчиняя себе разум. Ибо аналитический ум ничего не мог им противопоставить, сказать что-то в противовес. Это было самое страшное.
— Спасибо за помощь, — Майерс поднялся и обошел висящего оборотня.
Лавров приготовился к смертельному удару, но вместо этого охотник просто вытащил гарпун, заставив почувствовать невероятное облегчение.
И просто пошел прочь.
Почему он оставил его вживых?! Это очередная игра?
— Советую бежать, тут часто пробегают сумасшедшие оборотни. Для меня ты не тянешь на добычу, а для них вполне подойдешь как закуска...
О ком это он говорил? Впрочем, неважно. Стоило Ричарду исчезнуть за углом, как Андрей быстро потянулся вверх .
Освободиться оказалось просто. Но вот идти после долгих часов перевернутого положения, да еще с железной штукой в спине оказалось непросто.
Глухо порыкивая, бывший следователь приспособился к своему состоянию. Сооринтероваться удалось не сразу, только выйдя на большой проспект. Нужно как-то найти остальных... если вообще удастся.
Наверняка его, Эдварда и остальных объявили вне закона. Значит, будут открывать огонь, как по дезертирам.
Через некоторое время где-то позади раздался вой. В ярком свете почти полной Луны на одной из крыш промелькнул силуэт оборотня.
Такое ощущение, что собратья перешли на новые сигналы. Однако подобные звуки точно никто из них не понимает. И, по слухам, уже давно.
Значит, просто кто-то завет на помощь. Или это сигнал, что его обнаружили...
Постепенно восстановилась возможность не только нормально ходить, но и бегать. Но для нормального боя оборотень был все же не в форме.
Впереди, к счастью, была развороченная машина с вооруженными трупами вокруг. Кажется, охотники.
Пистолет, светошумовые и обычные гранаты и автомат с серебряными патронами оказались ценными находками. До сих пор оставалось лишь удивляться, сколько серебра собрали противоборствующие стороны...
Тем временем, Лавров чувствовал, что за ним кинулись в погоню. Нутром чуя, что на него выпустили дикого зверя.
И это оказалось недалеко от правды. Когда появился первый оборотень, выдержав целую очередь в грудь,
Удивительно, как Майерсу вообще удавалось лавировать между этими тварями. Определенно, он все просчитал и сейчас упивался своим превосходством...
Или просто потерял к охоте всякий интерес.
Сейчас это было совершенно неважно. Оборотень в звероформе с простреленной грудью кинулся на Лаврова, как ни в чем не бывало. Попытки его перехватить оказались плохой идеей. Силы у врага было не занимать. А когти с легкостью разрывали бронежилет и впивались в шерсть. С трудом удалось перебросить его через себя и отскочить назад, кидая светошумовую гранату.
Только сейчас удалось осознать, что против него дерется волчица, что априори должна быть чуть слабее.
Глаза удалось закрыть вовремя, а вот уши заложило. Противный писк стоял в ушах, еще хуже, чем после контузии.
Драться с превосходящим по силе противником было глупо.
Но и убежать оказалось весьма непросто. Этот оборотень напоминал дикарей, которых, впрочем, Андрею никогда видеть не приходилось. Никакой тактики и стратегии, голые инстинкты. Диктовавшие убивать любого, кто попадется на глаза.
Словно кто-то выделил им эту территорию...
Неужели Маркус способен приручать подобных зверей?
Однако поразмыслить в погоне, от которой зависит собственная жизнь, не удавалось.
Скачки по крышам, срезы через окна квартир, ничего не помогало. Но потом, показалось, что преследовательница поотстала. Оборотень остановился перевести дух. И зазевался, пропустив прямой наскок выскочившей из-за угла твари.
Удалось лишь выставить когтистую руку, в которую тут же крепко вцепились клыки. Лавров зарычал, его синие глаза на секунду вспыхнули чуть больше. В бок тут же вцепились когти, не давая никаких шансов вырваться.
В этот взгляде почти человеческих глаз было что-то знакомое. Что привлекло внимание даже сквозь сильную боль. Нет, этого не могло быть...
Лавров считал, что сходит с ума. Что достиг последней точки...
— Ира... — хриплое рычание не возымело действия, оборотень все равно пыталась загрызть его.
Пока в ее спину не вонзилось несколько игл, впрыскивающих неизвестное вещество. Волчица оторвалась от Андрея и резко обернулась к новому врагу. Но тут же получила еще несколько снарядов в грудь, один попал в еще не зажившую рану. Рывок в сторону неизвестного получился слабым, она рухнула навзничь в середине полета.
Бывший следователь резко вскочил и упал рядом, проверяя пульс на мощной мохнатой шее. Прощупывался... значит, транквилизатор.
— Сильные, ничего не скажешь... эта доза способна убить слона... — раздалось откуда-то со стороны.
Андрей огляделся. Вскоре к нему спустился из окна ближайшего дома мужчина в полном обмундировании и противогазе на лице. За плечом винтовка, а в руках странный пистолет, напичканный транквилизатором.
Его тяжело не узнать. Именно этот оборотень стрелял по Майерсу. Это их уже третья встреча.
— Кто ты такой? — настороженно спросил Лавров.
— Бывший агент Маркуса, — его голос был глухим, а через линзы противогаза были видны холодные глаза.
— Бывший?
— Бывший, — подтвердил незнакомец. — Иначе бы я не стал помогать.
— Не думаю, что мое спасение будет означать, что ты выступил против вожака...
