Последние слова командующий десятого сектора адресовал уже своей коллеге, которая лишь стиснула зубы в тихой ярости.
— М… мы не можем… сэр, — виновато произнесла лимонная пони.
— Почему? — голова жеребца медленно повернулась к подчинённой, которая сжалась под испепеляющим взглядом. — Отвечать… быстро!
— Вы приказали заглушить вещание Мэйнхеттена и повстанцев при помощи военных глушилок, — лейтенант почти тряслась от страха, почти физически чувствуя на шее медленно сжимающуюся петлю. — Приказ уже отдан… сэр.
— Связь разорвана…
— Связь разорвана…
— Связь разорвана…
Посыпавшиеся со всех сторон доклады заставили задёргаться правое веко летуна, который от подобного поворота дел даже дар речи потерял. Впрочем, раздавшийся со стороны синей пегаски смех вернул его к жестокой реальности, вынудив простонать:
— Идиоты… Вы — хуже любых диверсантов.
— Теперь я вижу, как правильно нужно эффективно решать подобные проблемы, — утерев выступившие из глаз слёзы маховыми перьями, синяя пегаска обратилась к притихшим пони, сидящим за терминалами: — Используйте для передачи сигналов систему импульсных лазеров. Для этого их и устанавливали.
— Запуск резервной линии связи инициирован…
— Подтвердите приказ для второго ударного флота.
— Подтверждаю, — со злым удовлетворением в голосе произнёс генерал десятого сектора.
— Отменяю, — недовольно рыкнула синяя кобыла. — Ты разве не получил доклад о том, что было зафиксировано применение мегазаклинания? Я вот вовсе не уверена, что они не могут выстрелить ещё раз, и не хочу провоцировать наземников на крайние меры.
— Ты предлагаешь не делать ничего? — взгляд жеребца стал угрожающим, что совершенно не произвело впечатления на его собеседницу.
— Я предлагаю думать головой, а не тем, чем привык это делать ты, — холодно отозвалась синяя летунья. — Как думаешь, что решат пони, если узнают, что мы отправили бомбить Мэйнхеттен целый ударный флот, как только в эфире появились сообщения о наших неприглядных действиях? Если мы потеряем поддержку народа, то нас не спасут и преданные нам лично военные части. Поэтому сейчас, как только будет восстановлено вещание, мы начнём информационную контратаку, под прикрытием которой решим вопрос повстанцев. Нужно лишь проявить немного терпения… И я очень надеюсь, что другие наши соратники это понимают.
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Триумф машины
Примечание к части
Время пришло,
Солнце взошло.
Ощущение воодушевления, которое появилось в первые секунды после того, как пять из шести Элементов Гармонии признали своих прежних хранительниц, по мере осознания отказа активироваться от шестого артефакта постепенно сошло на «нет», при этом сменившись напряжением и растерянностью. Пять министерских кобыл и дракон, так и остающийся стоять у входа в шахту «Садов Эквестрии» продолжали ждать, более не произнося ни слова. Однако же тишина сохранялась недолго, а на смену ей пришёл голос Крусейдера, прозвучавший из динамиков брони:
— Мисс Ду, я не мастер произносить воодушевляющие речи, а потому предоставлю это право той, для кого воодушевление других было столь же естественным делом как и дыхание. Возможно, вам это поможет.
В тишине каменной трубы прозвучала мелодичная заставка передачи, когда-то пользовавшейся популярностью у радиолюбителей, а затем её сменил бодрый голос молодого жеребца, заставивший ушки кобылок навостриться, а глаза удивлённо расшириться:
— Доброе утро, уважаемые радиослушатели. Я — ваш бессменный ведущий Чиз Кейк, приветствую вас на ежедневной программе «Доброе утро, Эквестрия». И должен сказать, что сегодня наше утро как никогда ранее доброе, так как у нас в гостях очень особенная пони: обладательница негласного титула «Королева вечеринок», кобылка с самой задорной улыбкой и пушистой гривой, хранительница Элемента Смеха… Пинкамина Диана Пай. Или просто — Пинки Пай. И да, молодые и амбициозные жеребцы, она ещё не замужем.
— Хи-хи… привет-привет, Чиз, — отозвался всем знакомый, молодой голос ещё не главы Министерства Морали (всё же запись была сделана вскоре после возвращения принцессы Луны, но до отречения принцессы Селестии от престола). — И вам приветик, девочки…
Услышав эти слова, вызвавшие в груди глухую тоску от чувства утраты, Твайлайт закусила нижнюю губу, отворачиваясь в сторону, чтобы никто не видел блеснувших в глазах слёз, Эпплджек опустила голову и прикрыла веки, Рейнбоу подняла взгляд вверх, Флаттершай переступила с ноги на ногу и потупила взгляд, а Рарити тихо шмыгнула носом. Сама Дитзи, будто бы сжавшаяся при первых звуках речи розовой земнопони, замерла и не смела шелохнуться, сама не понимая собственной реакции.
— Пинки, тебе, наверное, уже много раз задавали этот вопрос, но я его повторю: что значит быть Элементом Смеха? — ведущий сделал паузу, после чего продолжил: — Со всеми остальными Элементами Гармонии всё более или менее очевидно, но вот Смех вызывает споры и дискуссии.
— Всё просто, глупенький Чиз, — неожиданно серьёзным лекторским тоном заговорила земнопони. — Смех — это физиологическая реакция на юмор, которая состоит из двух элементов: набора жестов и производства звука.
— Гхм… Шутишь? — поперхнувшийся голос жеребца звучал растерянно.
— Агась, — радостно ответила Пинки. — Для меня смех — это то, что приятно дарить другим и что приятно слышать от других. Смех помогает бороться со страхом и печалью, он делает любую работу чуточку легче и объединяет друзей. Правильный смех не должен быть обидным, так как смеяться вместе с кем-то всегда приятнее и веселее, нежели смеяться над кем-то. Всегда следует помнить тех, кто дарит тебе улыбку, и ради кого улыбку готова дарить ты, как бы больно или тяжело ни было в этот момент. Для меня смех — это то, чем я всегда могу поделиться с друзьями и семьёй, даже если у меня больше ничего нет… И даже в самый тяжёлый момент, когда кажется что всё очень-очень плохо, смех обязательно поможет почувствовать тепло в груди и плечо готового тебя поддержать друга. Самое же замечательное, что сколько бы смеха мы не дарили другим, его не становится меньше у нас.
— Неожиданно развёрнутый ответ, — усмехнулся ведущий. — Полагаю, что у каждого нашего слушателя есть тот или те, ради кого он или она готовы смеяться бедам и печалям назло. И раз уж на то пошло, то давайте устроим минутку смеха на нашем радио… но заранее убедитесь, что тем самым вы не разбудите соседей.
Смахнув слезу с мордочки, Спаркл посмотрела на подруг, находящихся в таком же разбитом состоянии, как и она сама. В памяти же у неё всплыли фрагменты первой встречи с Пинки Пай, когда она была всего-лишь молодой единорожкой, которая почти не интересовалась миром за пределами библиотек и обсерваторий, и у которой был один-единственный верный спутник… скорее, младший брат или даже сын, а не полноценный друг.
Покосившись на выход из шахты мегазаклинания, сиреневая пони увидела уже взрослого дракона, а воображение дорисовало ему жеребячий чепчик и соску. Улыбка сама собой изогнула уголки её губ, а звонкий смех, звучащий из динамиков устройств связи, отражающийся эхом от стен звоном тысячи серебряных колокольчиков, как и в ту тёмную ночь в лесу, вновь разогнал страх и отчаяние в душе…
Рейнбоу Дэш вспоминала, как когда-то неизмеримо давно вместе с Пинки Пай устраивала розыгрыши. Не все они были милыми и безопасными, но… не переходили определённой черты, как в случае с той же Гильдой. Самое же главное, что розовая земнопони, даже когда подруга предпочла ей старого друга, вместо того, чтобы обидеться в ответ… попыталась подружиться с грифоншей (пусть та и решила, что над ней издеваются).
Эпплджек вспомнила первый день сидра, когда Пинки Пай впервые пришла к ним на ферму, принеся с собой целый мешок битс. Всегда удивительно было видеть, как эта кобылка выпивает явно больше, нежели физически могло в неё поместиться. Но самым главным всегда были искренняя улыбка и радость, которые практически не покидали кондитершу, способную устроить праздник на ровном месте.
Флаттершай до своего начала карьеры сперва в качестве модели, а затем и главы Министерства Мира, была настолько тихой и скромной, что её можно было бы назвать противоположностью Пинки Пай. В отличие от розовой земнопони она всегда увереннее чувствовала себя с животными, и если бы не пробивная подруга, словно бы вовсе не замечающая разделяющих их стен, могла бы вовсе закрыться в своём маленьком уютном мирке.
Несмотря на то, что именно Рейнбоу Дэш всегда была для неё примером пегаса, каким хотела бы быть и сама Флаттершай, именно Пинки раз за разом с завидным упорством вела её в общество… Впрочем, вряд ли подруга вовсе это замечала.
Рарити же вспомнилось, как Пинки Пай умудрялась находить выходы там, где пасовали все остальные: она нашла книгу об Элементах Гармонии, разогнала морок Найтмер Мун, нашла способ избавить Понивилль от параспрайтов… И пусть белая единорожка всегда старалась поддерживать гламурный образ, но… она всегда с радостью шла на каждую новую вечеринку, какими бы неподобающими статусу светской кобылы они ни выглядели.
Дитзи Ду вспоминала свою жизнь: у косоглазой пегаски и общепризнанной крылатой катастрофы было не так-то много причин улыбаться. Впрочем, она старалась никогда не демонстрировать, как же ей тяжело на самом деле, вместо этого надевая на мордочку беспечную и чуть виноватую улыбку, вскоре ставшую привычной и неотъемлемой деталью образа. И лишь когда в её жизни появилась Динки Ду, маленький озорной комочек счастья, все беды и тревоги отошли прочь, уступая место чему-то новому.
«Моя мама самая лучшая», — гордо заявляла маленькая волшебница в школе.
«Если ты будешь есть одни только мафины, то испортишь себе живот», — сердилась кобылка, шутливо борясь за коробку с вкусняшками.
«Ты мой новый папа?» — невинно хлопала глазками подросшая дочка, когда Дитзи знакомилась с новым жеребцом (всё же кобылке действительно нужен был отец).
Улыбка сама собой наползала на мордочку, стоило лишь вспомнить выражение удивления, обиды и ужаса, когда очередной кандидат вместо того, чтобы испугаться или растеряться, только покивал задумчиво и ответил: «Почему бы и нет?». Впрочем, Хувс всегда был не от мира сего, а потому на серьёзные отношения с ним Дитзи и не замахивалась (порой появлялось ощущение, что он сам — большой жеребёнок).
Зажмурив глаза, пегаска-гуль шумно вдохнула, словно наяву вновь и вновь воскрешая в своей памяти самые счастливые фрагменты своей жизни. Ради дочери она была готова на всё, и вероятно, лишь благодаря этому сумела сохранить себя тогда, когда многие переродившиеся пони превратились в неразумных зверей. И…
«Если для того, чтобы стать хранителем Элемента Смеха, нужны те, ради кого мы смеёмся и дарим счастье другим, то я готова делать это. Слышишь, Динки? Мама будет смеяться и дарить смех другим!..» — по щеке скатилась горячая капля, а летунья издала звук, больше похожий на всхлип.
Время будто бы замерло на бесконечно долгий миг, мир выцвел и стал словно композицией из серого стекла. Мельчайшие пылинки, танцевавшие в воздухе безумный хоровод, объединяясь в маленькие вихри, сотрясаемые дрожащим от колебаний пространством, остановили свой бег…
«Эй! Это мой мафин!».
«Мама, вставай… Ты опять опаздываешь на работу. Мафины подгорают!».
«А-а-а… Пусти!.. Я не мафин, чтобы меня слюнявить!».
…А затем мир помчался вперёд вновь, со звуком бьющегося стекла рассыпав серые осколки, под которыми обнаружились необычайно яркие краски. Под звуки тихого, робкого смеха шестой Элемент Гармонии воспарил над своим ложем, засияв ослепительно-ярким светом.
— Заработало! — воскликнула жёлтая пегаска.
— Так держать, Дитз! — поддержала подругу голубая летунья.
— Молодец, Дитзи! — присоединилась к торжеству друзей Твайлайт, искренне и широко улыбаясь.
— Мы в тебя верили, сахарок, — заявила бывшая фермерша.
Рарити лишь улыбнулась и молча кивнула, после чего все взгляды скрестились на «Крестоносце», который начал глухо гудеть.
Спайк, смахнув с морды выступившую слезу, поспешно сделал пару шагов назад, при этом не закрывая глаз ни на мгновение. В его зрачках отражалось буйство энергий, закручивающихся в бешеном танце со всё большей и большей скоростью. Вскоре сияние стало столь ярким, что уже ничего невозможно было разглядеть даже драконьим зрением, а гул установки буквально оглушал, но продолжалось это какие-то считанные мгновения, после чего столб магической силы ударил вверх… чтобы взорваться в небесах, а затем концентрическими волнами разойтись во все стороны, пронизывая как облачный покров, так и земную твердь…
…
Вновь я сижу в кресле виртуального зала совещаний за столом с подпрограммами, которые изначально были лишь частями меня. На мониторах, из которых состоят окружающие нас стены, видно, как облака начинают сиять, будто небо во время северного сияния, а затем в Мэйнхеттене и других городах гаснут изумрудные огни, а над Кантерлотом истаивает розовое облако (учитывая, что его источник остался в горе — это ненадолго).
— Неужели сработало? — с каким-то неверием в голосе спросил Воин.
— Мы на это и рассчитывали, когда отправляли пони к «Садам», — констатировал Мыслитель.
— Одно дело — рассчитывать, но другое — видеть успешный результат, — вставил своё мнение Техник.
— Не о том говорите, — прерываю бессмысленный обмен бессмысленными же фразами. — Нынешний успех означает, что кризис подходит к своему логическому завершению. А это в свою очередь значит…
— Что необходимость в кризисном менеджере отпадает, — закончил мою мысль Мыслитель. — Мы знали, что это однажды случится, и готовились к этому. Осталось только решить…
— Готовы ли мы идти до конца? — задала вопрос Целитель.
На несколько субъективных секунд установилась тишина, после чего слово вновь взял Мыслитель:
— Проекты спланированы, ресурсы собраны, исполнители на местах.
— В таком случае… Да Наступит День, — произношу твёрдо и уверенно, а виртуальный зал для конференций исчезает в белом свете.
…
— Уровень радиации понижен до приемлемого для выживания понижизни показателя, — произнёс ровный голос Крусейдера под потолком стойла двадцать девять, а затем то же самое сообщение разнеслось по всем объектам, входящим в состав ЭСС. — Внимание! Инициирован протокол «Возрождение». Всем обитателям стойл приготовиться к открытию гермодверей. Службам безопасности занять свои места согласно предписаниям, отправленным на пип-баки.
