А тот паренек, которого, оказывается, звали Эдвардом, словно в пару со своим извращенцем-дружком, решившим свести меня с ума своими выходками, постоянно забирался на крышу одной из самых высоких башен и мог часами там сидеть, кутаясь в шубу, с неподдельной тоской смотря на небо. Так продолжалось несколько дней, пока его оттуда не согнал разозленный Никериал и строго наказал ему не выходить на улицу. Мои опасения о том, что такого хиленького на вид паренька сдует с крыши порывом ветра, к счастью оказались напрасны, а стоило лишь в присутствии обидевшегося мага сказать вслух о том, что его друг уже который день мечтает сброситься с крыши Восточной башни...
Эдвард выглядел не лучшим образом, словно был чем-то болен, постоянно то бледнел, то краснел, когда я проходила мимо него, а когда я с ним разговаривала, он почему-то предпочитал изъясняться со мной языком слога старинных рыцарских баллад. Хотя может это мне просто показалось, потому что Эдвард предпочитал бубнить свои речи, воспевавшие мою красоту себе под нос, наотрез отказываясь смотреть мне в глаза. Да что же с ним такое? И не только с ним, словно весь мир в одночасье сошел с ума...
Кстати, не только Никериал отказался меня замечать, еще и Джек, словно я его смертельно обидела, пролетал мимо меня, не удостаивая даже взгляда. А Ларсик пропадал где-то целыми днями, а когда соизволял передо мной появляться, вяло мурлыкал на все мои ласки, будто ему было не до меня.
Моего терпения хватило ровно на три дня, а после я решила действовать. И начала я с Никериала.
Нашла я его в Библиотеке возле дальних стеллажей, он как раз искал какую-то книгу и что-то еле слышно бормотал себе под нос, дотрагиваясь до корешков старых фолиантов. Иногда он доставал книги с полок и быстро их пролистывал. Прерывать мага в такой ответственный момент было нежелательно, но у меня просто не оставалось выбора.
— Никериал, — с вызовом произнесла я, стал прямо перед ним, — нам нужно поговорить.
Он, словно ничего не услышав, продолжил перебирать книги, некоторые он откладывал в сторонку, и вскоре на полке образовалась целая стопка, которую он видимо, намеревался взять с собой. Я вздохнула. Ну вот опять, он делает вид будто меня не замечает. Как же добиться того чтобы он хотя бы ненадолго уделил частичку своего внимания, а то я чувствую он сейчас вновь запрется в своей лаборатории на пару дней и даже с помощью Великой его оттуда невозможно будет вытащить.
— Ник, — скромно потупившись, грустно молвила я. Придется придумывать речь на ходу... — Я всего лишь хотела с вами попрощаться, ибо завтра я уже покину эти стены.
Маг вздрогнул и замер, неверяще покосившись на меня. На его лице отразилось такое изумление, что я чуть победно не ухмыльнулась, испортив весь свой созданный образ.
— Да... я, — на моих щеках появился румянец, и я неловко теребя себя за кружево рукава платья, продолжила говорить. — Я вскоре стану супругой... — и кто же станет этим счастливцем? О, точно, — господина Эдварда и мы... — откуда-то сверху послышался чей-то приглушенный стон, и я вмиг посмотрела на вверх, но никого не заметила. Наверное, показалось...
— Да? — чуть слышно проговорил он, откладывая в сторону книгу, что до этого держал в руке. Он был так растерян и удивлен, что мне стало на миг неловко за свое вранье. — Эд и ты вместе? Да быть такого не м... хотя... — он, взлохматив рукой короткие волосы, почему-то посмотрел наверх. — Но почему же мне ничего не сказал, прохвост чешуйчатый? — маг вновь глянул на меня, на его губах появилась ехидная полуулыбка. — Вы хотели, чтобы я так отреагировал на ваше якобы замужество? Ирен, разве вам не говорили, что врать магу бесполезно, потому что он чувствует ложь. Нет? Жаль. И кстати, Эдварда я знаю довольно хорошо и он со своей робостью по отношению к малознакомым дамам, никак за столь короткий срок не мог попросить вашей руки, даже если бы безумно был в вас влюблен. Хотя не так — особенно, если был бы в вас влюблен.
Никериал взял в руки отобранную им стопку книг и с презрением на меня посмотрел, показывая, что наш разговор закончен, собрался было уйти.
— А как иначе я могла привлечь ваше внимание?! — в негодовании воскликнула я, вставая прямо на его пути. — Вы меня игнорируете! Не замечаете! А за что? Зато что я хотела всего лишь помочь!
— Помочь? — сощурившись, с какой-то странной угрожающей интонацией произнес маг. — А вам не приходило в голову, что мне было неприятно, когда я увидел, что по моему дому шляется толпа каких-то мужланов, которых, между прочим, впустили вы! Да и кто вам дал право хозяйничать в моем замке! Я вам доверил самое ценное, что у меня осталось, и вот вы как поступили?!
— Которое уже давно обросло пылью! — не сдавалась я, вцепившись в книги, что в руках держал маг. Мне было важно, чтобы Ник меня дослушал и попытался хоть немного понять. — Как можно жить в замке, который с каждым годом все больше превращается в... в пыльный склеп! Здесь же невозможно жить!
— Так не живите, — без злобы огрызнулся Никериал, и посмотрел на мои пальцы, вцепившиеся в его драгоценные фолианты. — Уберите руки.
— И это говорит целитель, — еще крепче сжала книги я, надвигаясь на мага, — мне даже неловко спрашивать, и сколько же, с таким отношением к чистоте, у вас выжило пациентов?!
Ник вздрогнул и замер, невидяще посмотрев вперед. С его лица схлынули все эмоции, а в глубине Серых глаз отразилась такая тоска и боль, что я вмиг прикрыла рукой свой рот, коря себя за сказанные в пылу слова, что видимо, задели за живое целителя. Какая я же дура!
— С дороги, — тихо, но четко произнес Ник. Я отшатнулась, прижавшись к стеллажу, от холодного взгляда мага у меня по спине пробежались мурашки. Он прошел мимо меня, не проронив и слова, и с еле слышным хлопком исчез, переместившись из библиотеки, видимо, в свою лабораторию.
Какая же я все-таки идиотка! Хотела помириться, а сделала лишь хуже. И кто меня тянул за язык?
— Вы его обидели, — вдруг услышала я вдруг голос сверху. Вскинув голову, я увидела сидящего на высоком, тянувшемуся к потолку стеллажу, Эдварда, — причем Серьезно. Мне жаль тебя, о дева Ирен, ведь его прощения добиться будет сложно.
— Как вы там очутились?! — воскликнула я, с ужасом взирая на хрупкую фигурку паренька и как он беззаботно болтал ногами, с интересом взирая вниз. — Что... что вы там делаете, Эдвард, спускайтесь немедленно, вы же упадете!
— Что делал? — удивленно распахнул свои завораживающие ярко-зеленые глаза он. — Спал, пока вы не изволили здесь шуметь... Миледи, а вы? Вы же хотели с ним помириться, так от чего же из ваших уст слетели столь хлесткие слова?
— Я... — я посмотрела на отложенную Ником на полке книгу, которую он забыл унести с собой. На душе стало неуютно, больно, и слова Эдварда, только еще сильнее заставили чувствовать свою вину. — Я не хотела, — прошептала я, сжимая кулаки и решительно посмотрела на вверх. — Но он сам виноват! Стал меня обвинять в том, в чем я невиновна! Я же хотела только помочь...
— А я только спал, — кивнул красноволосый парень и заразительно зевнув, улегся на стеллаж. — Люди... с вами так сложно общаться.... Он ведь вам нравится, Ирен, я это чувствую, так почему же вы стараетесь как можно больнее его ранить? Не понимаю... — он усмехнулся. — Хотя Ярослав бы сказал, что вы оба страдаете дурью, вроде, что это ваши брачные игры, неотъемная часть жизни любого человека — довести своего партнера до бешества, а потом до экстаза. Вот только я не понимаю, зачем такие сложности? Не нравится тебе человек — не общайся с ним, любишь его — тогда зачем же мучить? Мужчина же не мазохист и гордость имеет, просто уйдет от такой партнерши... Вот моя матушка имеет скверный характер и любила указывать моему батюшке, что делать, так он просто от нее ушел в другую пещеру, что находится в нескольких милях западнее от нашей.
— Но это же правильно! По... подождите-ка... Пещера? Вы живете в пещере?!
Эдвард глубоко вздохнул и недовольно проговорил:
— Конечно же проживаю, у нас все в пещерах проживают, а как иначе-то с нашими-то размерами? Что за глупые вопросы вы изволите задавать, миледи.
Я нахмурилась, не понимая, как люди могут жить в грязных и сырых пещерах. Такие бедные, голодные... он из нищей семьи или просто издевается?
— Слезайте немедленно! — нахмурилась я, решив оставить вопросы о пещерах и тяжелой жизни паренька на потом. О... вот поэтому он, наверное, и выглядит таким хиленьким и бледным. Это все из-за недостатка света, сырости и скудного рациона. Бедный... — Вы же можете упасть! Ну пожалуйста, слезайте аккуратнее...
— Нет, — фыркнул возможный житель пещеры. — Мне и здесь хорошо, тем более, пока я не вижу ваше лицо, мы можем нормально поговорить. Знаете... это похоже, как на диалог с внутренним голосом, так познавательно. А впрочем...
Эдвард сел, подтянулся и к моему изумлению, оттолкнувшись руками от стеллажа, прыгнул, почти бесшумно приземлившись на ноги. Я опешила, даже не успев испугаться за милого паренька, и сейчас с ужасом взирала на его невинное выражение лица, будто он только что не вытворял это безумие, а до сего момента стоял рядом со мной. Как? Великая, почему он не разбился и так тихо и плавно опустился на ноги? Может он маг умеющий летать? Я читала об этом в одной из книг Ника и вроде, это называется левитацией.
Точно, глупая же ты Ирен, Эдвард явно волшебник, он же друг Никериала... И чего я так удивилась?
— Вы в порядке? — из вежливости спросила я, с беспокойством всмотревшись в его лицо. Эдвард вздрогнул и, залившись краской, закивал головой. Печально... его робость вернулась, как только он увидел мое лицо. И чего так смущаться, даже мне от его выражения лица становиться неловко.
— Я...я... — пробормотал волшебник, опустив взгляд на пол, словно не желая на меня смотреть. — Я же дракон и такая маленькая высота нам...
— Ну вы и шутник, Эдвард, — засмеялась я, легонько хлопнув его по плечу. Я и не знала, что у магов есть чувство юмора, потому что как у Никериала такое качество напрочь отсутствует. — Вы и эта громадная чешуйчатая гадина... Насмешили.
Эдвард возмущенно на меня взглянул, словно порываясь что-то сказать, но через мгновение, будто что-то для себя решив, вяло махнул рукой и еле слышно проговорил:
— Не хочу ссориться с вами, миледи Ирен, и доказывать вам, как вы не правы... да и сейчас это невозможно, Ник запретил мне даже думать о моей второй сущности, пока я полностью не поправлюсь... — он примирительно улыбнулся, неуверенно прикоснувшись к моей ладони кончиками пальцев, — давайте вернемся к этому вопросу, когда я выздоровею, а пока считайте меня хоть болотным человечком. Я, честно, не обижусь, ведь вы же не со зла, а по неведению... как подсказывает мне чутье...
* * *
Ник
Раз, два, три, четыре... пять... "Да, Ник, ты скатился ниже не куда, — вяло текли мои мысли, — вместо того чтобы работать, валяешься на диване и бездумно считаешь нитки, торчащие из потрепанной диванной подушки"
И то правда, придя из Библиотеки со стопкой книг, вместо того чтобы продолжить свое исследование, я разлегся на небольшом диванчике, который стоял в лаборатории и стал маяться дурью. А как иначе — вдохновение пропало, желание работать тоже, накатила страшная тоска и усталость, да еще в придачу разболелась голова. Внезапно захотелось лечь и ничего не делать... ну может считать нитки, выдирая их из некогда расшитой, а сейчас облезлой подушки — это же поистине увлекательное занятие!
Шесть... семь... Странно и почему меня так задели слова девчонки? Ха, да чтобы у одного из лучших целителей королевства и умирали пациенты?! А ведь умирали и много... во время эпидемии. И старики и дети, которые до последнего звали "маму" и женщины... До сих пор больно вспоминать их лица. Они словно грузом легли на мою душу, служа вечным напоминанием о моем бессилии, о том, какой я тогда испытывал гнев, раздражение, чувствовал себя циничным ублюдком, давая ложные надежды пациентам, фальшиво им улыбался, говоря, что они обязательно поправятся... Настерревиль бы побрал эту заразу! Почему именно сейчас она мне напомнила об этом?
Восемь... девять, десять... Пора заканчивать маяться дурью. Это было давно, да и тот целитель, что корил себя за каждую смерть и переживал за пациентов, давно умер. И чего ворошить прошлое?
Я усмехнулся, садясь на диван. Не нравилось ей, что я с ней не разговаривал. А кто ей дал право распоряжаться моей собственностью? Нет, сначала я и вправду злился выходке глупой принцессы, но часа через два гнев сошел на нет, оставив после себя лишь легкую досаду и раздражение, когда я вспоминал ее поступок. А припоминал я его каждый раз, когда натыкался на виноватый взгляд Ирен и выслушивал ее нелепые попытки извиниться. Вот только говорила она это не искренне, совсем не чувствуя свою вину, врала в лицо о том, как сожалеет и больше никогда не поступит так опрометчиво, воспользовавшись моим великодушным гостеприимством. Нет, я больше не Сердился, понимая, что Ирен поступила так не со зла, вот только лгуны всегда вызывали у меня лишь презрение.
Окунуться с головой в работу мне показалось самым лучшим решением после встряски в Совете, отдохнуть за описыванием исследований о "Слезах Элисень", забыть о проблемах, заперевшись в лаборатории, что могло быть лучше? Да и Ярослав вызвался приглядеть за замком и его обитателями пока я буду занят, вот только я не учел одного — любопытную и упрямую натуру одной девушки, что задалась целью выбить из меня заветные слова о том, что я ее прощаю. Так я ей и дался. Пускай сначала по-настоящему почувствуют свою вину, и поймет в чем ее ошибка, а уж потом я подумаю: прощать ли ее или же еще помучить.
Внезапно я почувствовал легкое показывание в височной доле, сигнал о том, что со мной жаждет поговорить Филгус. И что опять у него случилось, ведь совсем недавно разговаривали... Обреченно вздохнув, я понуро побрел к зеркалу, дотронулся до своего отражения, открывая канал связи и уселся на стол. Настроения разговаривать с другом совершено не было, как и шагать обратно до заветного диванчика тоже.
В зеркале показалась подозрительно приветливая мордаха Филгуса, с сияющими карими глазами, словно друг внезапно раскопал склеп одного из древних магистров и нашел там гору ценных артефактов. Хотя, что это я — это же моя мечта...
Он, будто не заметив моего апатичного выражения лица, преувеличенно радостно произнес:
— Привет, Ник. Как жизнь?
— Угадай, — буркнул я, присматриваясь к обстановке в его комнате. Все же подозрительно видеть друга в таком хорошем расположении духа, точно что-то не ладно, следовательно, нужно искать доказательство и следствие его приподнятого настроения. Лиры в комнате было не видно, а значит все дело во второй пагубной страсти магистра... Но только вот незадача, откупоренную и опустошенную бутылку спиртного мне так и не удалось обнаружить. — Ты что, пьян?
— С чего это вдруг? — нахмурился друг. — А ты чего такой кислый, словно кто-то похозяйничал в твоем замке? — его риторический вопрос вызвал у меня лишь вспышку головной боли. И не напоминай... — Случайно сжег свои драгоценные бумажки? Запорол зелье? Закончились ингредиенты, а переться в лес не хочется? — Фил усмехнулся, продолжая загибать пальцы, перечисляя все несчастья, что якобы свалились на мою бедную блондинистую голову. — А может твоя дорогая гостья заявила, что выходит замуж?
