Билл поцеловал ее в макушку, сдерживая свой гнев, когда его глаза яростно вспыхнули.
— Когда я очнулась, Гарри держал меня на руках, он был весь в крови, и там была огромная змея с мечом в голове, а Тома не было... Он спас меня, Билл. Он спас меня после того, как я причинила боль всем этим людям. Я не заслужила этого. Я должна была умереть там внизу.
— Эй, — сказал Билл, прижимая ее к себе. — Нет, это не из-за тебя, Джинни. Это была не ты. Ты была одержима самым темным волшебником, которого когда-либо знал мир. Ты не можешь нести ответственность за то, что с тобой произошло. Ты была не в себе.
Джинни покачала головой.
— Но я продолжала писать в нем! Я помню, что папа говорил о том, что никогда нельзя доверять чему-либо, если не видишь, где у него мозги, но я думала, что он хороший — я доверяла ему! Гарри с подозрением относился к моему дневнику, но я не слушала его, а теперь посмотри... он, должно быть, ненавидит меня! Он больше не захочет быть моим другом!
— Шшш, — сказал Билл, нежно качая ее в своих объятиях. — Ты доверилась не тому человеку. Такое случается, Джинни. Ты не могла знать. Никто тебя не винит. Никто не ненавидит тебя — меньше всего Гарри.
Джинни только кивнула, но Билл мог сказать, что не верит ей. Мадам Помфри вошла проверить свою пациентку и нахмурилась, когда увидела его лежащим на больничной койке, но ее взгляд смягчился, когда она увидела, как Джинни повернулась к нему, ее лицо покоилось над его сердцем.
Джинни позволила матроне осмотреть ее, и все, о чем она могла думать, это о том, как сильно все теперь будут ее ненавидеть. Как она сможет извиниться перед ними? А Гарри? Как сильно он теперь ее ненавидит? Было достаточно того, что она убедила себя, что влюбилась в него по глупости, и послала ему позорную певучую валентинку, а теперь это... она разрушила их дружбу! Она вздохнула, когда Билл прижал ее к себе, закрыв глаза от ощущения тепла и безопасности, охватившего ее. Она чувствовала запах его одеколона и слабый аромат сахарной пудры. Он заставлял ее чувствовать себя в безопасности.
Она улыбнулась родителям, когда они вернулись в комнату, и позволила матери прижать ее к груди, как ребенка. Она выпила зелье и снова погрузилась в сон, вокруг нее тихо разговаривали родители и старший брат. Она была благодарна зелью сна без сновидений, поскольку погрузилась в глубокий сон без сновидений.
В тот момент, когда она уснула, Билл посмотрел на своих родителей, его пальцы нетерпеливо постукивали по ноге.
— Она все помнит. Как только одержимость прошла, она вспомнила все. Она знает, что она делала, пока он контролировал ее. Это не будет чем-то таким, что мы можем замять под ковром и заставить забыть.
— Я знаю это, — сказала миссис Уизли, нежно проводя пальцами по волосам Джинни. — Пришло время и мне провести с ней долгий разговор.
— Подробный разговор, мама, очень подробный. Он... Сами Знаете Кто... его память — кем бы он ни был — он изнасиловал ее.
Глаза мистера Уизли были темными от гнева, но когда они обратились на его дочь, то смягчились.
— Это она тебе рассказала?
Билл кивнул.
— Только что я заставил ее поговорить со мной. Я не думаю, что она действительно понимает, что с ней произошло. Он использовал для этого кость, так что, я думаю, это небольшое утешение, но он все равно эякулировал на нее. Она была вынуждена смотреть, как он доставляет себе удовольствие, возбуждаясь от боли, вызванной изнасилованием.
Вся кровь отхлынула от лица миссис Уизли при словах ее сына, ее пальцы нежно коснулись щеки Джинни.
— Она не знает, что это значит.
— Она знает достаточно, мама. Она невинна, и ей нужен кто-то, кто объяснит ей все это; объяснит, что именно произошло и что это значит, и расскажет ей о том, каким может быть секс, — настаивал Билл. — Мы не можем позволить этому травмировать ее. Мы не можем позволить ей вырасти с таким сексуальным опытом и сексуальными знаниями. Она должна знать.
Миссис Уизли кивнула.
— Я знаю. Когда мы привезем ее домой, я поговорю с ней. У нас с ней будет долгий разговор. Поппи говорит, что из-за этого опыта у нее могут начаться месячные. Шок от этого, говорит она, может повысить гормоны стресса и запустить половое созревание. Она еще молода. Я не получала месячных до тринадцати лет, но все девочки разные. Мы также собираемся отвести ее к целителю разума.
Билл посмотрел на свою спящую сестру и откинулся в кресле.
— Почему бы вам всем не приехать в Каир на несколько недель? В моей квартире будет тесновато, но я с удовольствием приму вас. Я могу показать вам все вокруг, вы сможете увидеть, чем я там занимаюсь, и я думаю, что смена обстановки пойдет вам всем на пользу, особенно Джинни.
Мистер Уизли улыбнулся и сжал плечо сына.
— Это звучит как хороший план, Билл, но сейчас мы не можем себе этого позволить.
— Тогда позволь мне взять Джин. Несколько недель, это пойдет ей на пользу. У нас в Каире работает отличный целитель разума, так как некоторые вещи, которые мы находим, могут быть довольно тревожными. Она замечательная, и Джинни она понравится.
Миссис Уизли колебалась, ее взгляд был устремлен на мужа.
— Артур, у нас есть немного денег на новую крышу, и это было бы..., — она запнулась под взглядом мужа. — Нет, ты прав, это слишком много сейчас.
Мистер Уизли улыбнулся жене.
— Давай заберем нашего ребенка домой и посмотрим, как все пойдет. Если через две недели мы подумаем, что ей не помешает перерыв, мы отправим ее к тебе.
Билл кивнул, улыбаясь своим родителям.
— Договорились.
* * *
На следующее утро Гарри направился в больничное крыло, где Джинни все еще поправлялась. Он увидел Билла, сидящего у ее кровати, его длинные ноги лежали на краю больничной койки и были скрещены в лодыжках, когда он перелистывал газету в своей руке. Его рыжие волосы были завязаны на затылке, несколько свободных прядей свисали спереди. Он улыбнулся, услышав приближение Гарри.
— Привет, Билл, она проснулась?
Билл кивнул, ухмыляясь, и вскочил на ноги.
— Да, проснулась. — Он энергично пожал руку Гарри. — Спасибо, что спас ее.
Гарри пожал плечами и покраснел.
— Можно мне поговорить с ней?
Билл осторожно сжал плечо Гарри.
— Конечно. — Он облокотился на занавеску, чтобы улыбнуться сестре. — Эй, Огневушка, Гарри пришел повидаться с тобой. Я скоро вернусь.
Он оставил их наедине, пока Гарри обходил кровать и садился в кресло, которое только что освободил Билл.
— Привет, Джин.
Джинни улыбнулась ему. На ней был любимый джемпер отца, несмотря на то, что он был ей великоват, ощущение тепла от него успокаивало ее, как будто он все еще был с ней в комнате. Ее волосы были вымыты и заплетены, и она выглядела лучше, менее бледной и напуганной.
— Привет, Гарри.
— Мне жаль.
Джинни уставилась на него.
— Тебе жаль? Гарри, мне так жаль! Если бы я только послушала тебя — если бы я только поняла, что дневник мне не на пользу... все эти люди... Колин и Гермиона особенно... мне так жаль! Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?
Гарри покачал головой и наклонился над кроватью, чтобы взять ее за руку.
— Ты не знала, Джинни, и я тоже не знал. Это была вина Волдеморта, а не твоя.
Она кивнула, слегка вздрогнув при упоминании этого имени.
— Все продолжают говорить это, но я была там, Гарри, я все еще делала те вещи.
— Да, это была ты, но это была не совсем ты, — сказал он ей. — Когда я вошел в палату, я подумал, что ты мертва... там была кровь. Я испугался, что опоздал. Я не могу потерять тебя, Джинни.
Она улыбнулась ему и сжала его руку.
— Ты спас меня.
Он слегка покраснел.
— Любой бы... — он оторвался от ее взгляда. — Э, ладно, да, наверное, я спас.
— Спасибо.
— Не за что.
Она улыбнулась и закрыла глаза на мгновение, прежде чем шоколадно-коричневые глаза встретились с его.
— Ты действительно убил ту гигантскую змею мечом?
Гарри бесстрастно пожал плечами.
— Ну, она пыталась убить меня. — Она только улыбнулась, и он усмехнулся ей. — Отдохни немного, хорошо? Рон еще спит, но я уверен, что он придет к тебе, когда проснется.
Она кивнула, когда он встал.
— Спасибо, Гарри, за все.
Гарри только кивнул и улыбнулся ей.
— Не за что.
* * *
Сириус глубоко вздохнул, прежде чем войти в парадную дверь дома Зи несколько дней спустя. Мысль о встрече с ее родителями была более пугающей перспективой, чем он хотел признать. Родители были для него странными людьми. Его собственные были худшими из всех возможных, а Поттеры были лучшими родителями, каких он только мог себе представить.
Но встреча с родителями его девушки? Это было нечто совсем другое.
По крайней мере, именно это он твердил себе.
Последние несколько дней он получал от сына уклончивые ответы о том, что произошло, и это его расстраивало, хотя Гарри обещал все объяснить, когда вернется домой. Ему нужно было отвлечься, подумал он. Ему нужно было что-то, что помешало бы ему отправиться в Хогвартс и потребовать, чтобы Гарри рассказал ему все.
Его руки были заняты подарками, которые он принес, и он тепло улыбнулся Зи, когда она вышла в фойе поприветствовать его.
— Сириус! — воскликнула она, встав на носочки, чтобы нежно поцеловать его. — Что это все?
Он передал ей букет смешанных тюльпанов.
— Для тебя, — сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее снова. — А это для твоих родителей.
Зи восхищенно смотрела на цветы.
— Они прекрасны! Ты не должен был этого делать.
Он пожал плечами.
— Я хотел.
Она улыбнулась ему.
— Перестань нервничать. Мои родители будут в восторге от тебя. Пойдем, они в гостиной.
Сириус только вздохнул, когда она положила свою руку на его руку и провела его через арку в гостиную. Пара сидела на диване, и он улыбнулся им.
Женщина была красива. Сириус догадался, что ей около сорока, но он бы с легкостью определил ее на десять лет моложе, если бы не знал, кто она. У нее были темно-каштановые волосы, которые она убирала с лица. Ее глаза были глубокого лесного цвета. Мужчина был высоким, с солью и перцем в темных светло-каштановых волосах, коротко подстриженных в военном стиле. У него были насыщенные голубые глаза, которые кричали "Аврор", но были такой же формы, как и у его дочери.
— Мама, папа, это Сириус Блэк. Сириус, мои родители, Сорча и Миша Закариас.
Миша шагнул вперед, протягивая руку.
— Сириус, рад наконец-то познакомиться с тобой.
Сириус принял руку мужчины и пожал ее.
— И вам того же, мистер Закариас. — Он протянул мужчине бутылку, которую принес с собой. — Я принес это для вас, Зи сказал мне, что это ваше любимое.
Миша с улыбкой принял бутылку "Столичной".
— Так и есть, спасибо. А ты сам любишь водку?
— Обычно я пью Огненный виски или пиво, но эту марку водки я еще не пробовал, нет.
Миша улыбнулся и постучал по бутылке.
— Придется открыть ее, чтобы ты мог попить настоящей русской водки. Она самая лучшая!
— Миша, — сказала Сорча с улыбкой. — Хватит изводить бедного человека.
— Сорча, — сказал он с преувеличением, заставив ее улыбнуться.
Сорча протянула руку Сириусу и удивленно моргнула, когда он поцеловал костяшки ее пальцев.
— Я Сорча Закариас.
Сириус протянул ей букет в своих руках.
— Сириус Блэк; Сорча — прекрасное имя. Это для вас, миссис Закариас, — сказал он, передавая ей букет.
Ее глаза загорелись.
— О, как великолепно! Водяные розы, восточные лилии, астранция, а это эвкалипт? Спасибо! Я действительно люблю свои цветы. Зи, наверное, рассказывала вам о моем маленьком садике у окна дома.
— Не за что, и да, она рассказывала.
Зи улыбнулась.
— Мама, почему бы тебе не поставить их в воду вместе с теми прекрасными тюльпанами, которые принес мне Сириус. Папа, я принесу тебе рюмки для водки.
Миша кивнул и поставил бутылку на журнальный столик, прежде чем сесть. Сириус сел в кресло напротив него и улыбнулся леди Годиве, когда она подошла и положила голову ему на колено.
— Ты очень нравишься ее пантере.
Сириус почесал большого кота за ушами и улыбнулся.
— Похоже на то. Она довольно дружелюбная.
Миша фыркнул.
— Я бы так не сказал. Эта кошка укусила своего последнего парня за... ты называешь меня чушью?
Глаза Сириуса расширились от удивления.
— Что?
Миша кивнул.
— Она очень хорошо разбирается в людях. Она знала, что последний мужчина нехороший. Поэтому она действовала. Мы с леди Годивой думаем одинаково.
Сириус только кивнул, не зная, верить Мише или нет, когда Зи и Сорча вернулись в комнату с четырьмя рюмками. Миша наложил на бутылку замораживающие чары, охладив водку, после чего налил каждому по двойной рюмке и передал по кругу. Он поднял рюмку в знак тоста и улыбнулся.
— Уpa!
Сириус опрокинул в себя водку, ощутив ее гладкий вкус на языке. Он должен был признать, что это было действительно вкусно. Он улыбнулся Зи, когда она устроилась рядом с ним, и нежно похлопал его по колену.
Миша снова налил им всем по двойной рюмке и заговорил.
— Захира рассказала нам, что у тебя есть сын?
— Есть. Формально крестник, но он со мной с пяти лет.
— Вы хороший родитель?
Сириус улыбнулся.
— Думаю, да.
— Он замечательный отец, — с улыбкой сказала ему Зи. — Гарри очень повезло с ним, папа. Сириус и его друг Римус оба вырастили его.
Сорча закатила глаза.
— Мише нравится думать, что он устрашающий.
— Так и есть! — настаивал он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на нее.
Сириус усмехнулся.
— Если бы я не знал, что ты аврор, я бы догадался, что ты аврор или, по крайней мере, служишь в правоохранительных органах. У тебя этот страшный пугающий взгляд доведен до совершенства.
Миша выглядел довольным.
— Я работаю аврором уже тридцать два года. Я женат на моей Сорче уже двадцать лет. Я доволен своей жизнью.
Сорча взяла руку мужа в свою, поцеловала его пальцы и улыбнулась.
— Зи говорит, что ты ремонтируешь старые мотоциклы и работаешь на Совет управляющих Хогвартса?
Сириус кивнул.
— Да, я люблю мотоциклы, и работа в Совете стала для меня приятным изменением ритма жизни.
— Ты не хочешь сделать себе карьеру, заняться чем-то важным, — спросил Миша. — Зи сказала мне, что ты уже провел время в тюрьме?
Сириус кивнул, выпустив медленный вздох.
— Сидел. За преступление, которого я никогда не совершал. Меня помиловали и выпустили, и нет — я не планирую делать карьеру в ближайшее время. Моя жизнь — это мой сын, его воспитание и то, что я могу сделать для него, чтобы он был в безопасности. В последнее время много времени занимает моя работа в совете, а также развитие образовательной программы. Мне нравится то, что я делаю. И мне не нужно работать, чтобы выжить.
— Семья Ва Блэк довольно известна, даже в Москве. Я однажды встречал твоего отца, Орион, не так ли? — Когда Сириус кивнул, он помрачнел. — Ты совсем на него не похож.
— Уверяю тебя, это самый высокий комплимент, который ты можешь мне сделать. Мы с отцом не виделись, особенно после начала войны. В то время он считал, что Волдеморт правильно мыслит.
