Следующая ночь смешала планы Тени — в усадьбе генерала был шумный, издали слышный праздник. В открытых окнах нижнего этажа было много света, там мелькали женские тени, перед домом горел широкий и высокий костер, и десять и еще три легко вооруженных воина и еще несколько неразличимых издали люди сидели и бродили вокруг и около костра, над которым висела пожаренная туша большого кабана. Они громко разговаривали, отрезали от туши пахучее, с приправами, мясо, ели его руками и пили вино из больших кувшинов или из стаканов.
Караульные часто ходили от ворот к костру и обратно, возвращаясь с кусками дурманно-вкусно пахнущего мяса, совсем не осматривались вокруг, много болтали, и Тень, уловив момент, проскользнула в сад, поближе к костру. Спрятавшись за знакомым корявым стволом, Тень осмотрела гомонящих пирующих. Она с первого же взгляда узнала коммодора Кадета. Он сидел за костром на почве, лицом в ее сторону, очень большой, на две головы возвышаясь над всеми другими. У него были плавные медленные движения. Большие мужчины сильны, но медлительны.
Справа от него в кресле сидел безногий генерал — Тень увидела его обрубленную фигуру, когда генерала, подхватив под локти, два дюжих воина отсадили от костра, внезапно ярко вспыхнувшего. У них праздник. Значит им нужно принести жертвоприношение. А Судьба решит, кто из них окропит кровью их мясо и вино.
Хороший, верный бросок ножа отсюда до костра не получится, понимала Тень. Она присела на корточки, закрыла глаза, как делала это в штреках шахт, выбирая место богатое золотыми самородками и песком, освободила место в голове от мыслей и замерла. Время темной струей медленно потекло перед ее внутренним взором, и, как раньше, в штреках, сначала тонкими слабыми искорками, а затем ярким мерцанием обозначилась цель. Ожерелье принцессы Гигар переливалось цветными камнями. Судьба выбрала, и сердце Тени образованно откликнулось: коммодор Каддет.
Он воин. Надо помешать ему использовать длинное оружие. В саду оно будет не полезным. Надо выманить его в сад. Он пьет вино. Вино сильно пахнет. Его дыхание будет пахнуть вином. Он воин. Он примет вызов на поединок. Не придет в сад с отрядом воинов. Сам захочет встретиться с ней. Подать ему знак, вызов. Оскорбить его.
Все воины по одному ходят за левый угол дома. Подождать, когда он пойдет туда. Мужчины делают это во много раз чаще, чем женщины. Положить ожерелье принцессы на натоптанную тропинку. Он наклонится, чтобы поднять его. Он воин, он не начнет звать на помощь. И там же умрет — нож войдет ему в висок или глаз. Для ее легких ножей у него слишком толстая шея.
Если не удастся убить коммодора там, то следует выманить его в сад.
Тень прокралась через сад и обошла дом с тыльной стороны, прислушиваясь к звукам, доносящимся из него. Одно окно на первом этаже дома было соблазнительно приоткрыто. Тень прислушалась. За окном дышали двое детей и один взрослый, женщина. Женщина дышала ровно, во сне, прямо под окном. На мгновение задержавшись и заколебавшись, Тень еще раз взвесила на весах ценности — жизни детей и наложниц генерала Варры или жизнь коммодора Кадета? Дети и женщины генерала сейчас в доме. До утра еще есть время. Она успеет вернуться в дом. И Тень заскользила дальше.
В комнате, которую миновала Тень, Зитта, лежащая на полу под окном с полупикой — подарком Принцессы — в руке, отменила знак немедленного действия и подала знак ожидания Гитте, замершей у стены со свинцовыми камнями в руках.
Тень вернулась в сад, подобралась, как можно ближе, к костру, присела на корточки около куста, смежила веки, и ей стали слышны обрывки разговоров, пустые слова. И вдруг генерал громко сказал:
— Ребята! Давайте теперь выпьем за здоровье моего друга. Он завтра покинет нас.
Это уже был его третий тост с ключевой фразой — об этом снова генерала попросил Кадет, подав условленный знак: налив себе вина в стакан из кувшина генерала. Третий тост, потому что Кадет никак не мог понять, наблюдает за ними Тень или нет — Неспящая ничего не чувствовала и начала паниковать. Темный сад за светом костра мог быть пустым. Или в нем затаился не человек. Например, животное, которое не чувствует волнующаяся Неспящая.
— Все, больше не могу терпеть — мне надо в сад,— со смешком и пьяным голосом скоро громко произнес генерал и поднял руки. Кадет не успел вмешаться — генерал нарушал их договоренность не приближаться к саду и не входить в него!.. Подскочившие адъютанты присели, и генерал обнял их за шеи. — Нет, парни, это вам обязательно ходить за угол... поднимайте меня... а я с детства по этому делу бегал в сад, есть там у меня один заветный кустик... Взяли — раз! Несите меня, я покажу... Тропку видите? Ну, давайте по ней, два по десять шагов, как помню... Каддет, сиди! — приказал генерал вскочившему на ноги Кадету. — Я один... Я стеснительный...
Два сильных воина подняли генерала под руки и, слаженно шагая, понесли в сад. Они прошли в десяти шагах от замершей Тени, грубо треща ветками кустов и наступая на упавшие плоды.
— Сажайте меня... нет, поверните к кусту... вот он, видите как вырос... с моей помощью... Полив — он полезен для кустов... Теперь отходите... дальше я сам...
Тень выпрямилась. Два легких коротких шага направо, поворот тела — и шея и голова генерала окажутся на линии броска. Навыки нетерпеливо толкали ее сделать эти два шага, но разум и голос сердца, недавно взявшей такую власть над Тенью, остановили ее: "Он завтра покинет нас", — напомнил слова генерала разум. "Перед его смертью расскажи ему, где лежит его принцесса Гигар", — сладко прошептало сердце. "Генерал никуда не денется" — снова подсказал разум.
Тень оглянулась на свет костра, увидела, что сейчас почти все, как по команде, разбрелись в стороны и коммодор Каддет на несколько мгновений остался один. Он стоял, освещенный прыгающими лоскутами огня костра, и прямо смотрел в сад. Ты ищешь меня, — поняла Тень. Я здесь!
Она дождалась, когда около генерала опять поднялся шум и возня и бормотание, и метнула скомканное ожерелье в лицо коммодора.
Кадет заметил, но не успел поймать в воздухе что-то неплотное, похожее то ли на маленькую змею, то ли кусок веревки, падающее ему на грудь. Он отклонился и пригнулся и резко отшатнулся в сторону — старый трюк: бросают один предмет и ловят мишень вторым. Прижал подошвой ботинка лежащий у него под ногами предмет.
Тень усмехнулась, довольная собой. Одним действием она сообщила о своем присутствии и увидела, что этот человек опытен.
— Я первый раз тебя пьяного вижу,— засмеялся генерал, которого адъютанты подносили к костру. — Падаешь!.. Ну, еще по большому глоточку — и все! Сегодня не пришла,— тихо пробормотал он на ухо Кадету. — Сад пустой. Завтра продолжим, мне понравилось. Это как в молодости. Костер, жареное мясо на кинжале, простое солдатское вино, честные ребята рядом, и завтра — бой. — Кадет, делая вид, что тянется за своим кувшином, стоящим на почве, резко и цепко схватил упавший предмет, ожидая получить укус, ожог, почувствовать склеивающую ядовитую силу, но пальцы узнали знакомую твердость природного камня... цепочку связанных нитью камней... ожерелье!
— Не пейте без меня! — Он встал и немножко боком, неуверенной походкой пошел за левый угол дома под насмешливый и добрый смешок генерала и его воинов. — Я сейчас!...
Завернув за угол, Кадет напряг ночное зрение и рассмотрел ожерелье и узнал его — разорванное девичье ожерелье Стрелы. То, которое она, с недавних пор, не снимая, носила. Его сердце залила горячая сила, пролившаяся из грудной чакры.
"Ты мне сообщаешь — я здесь! Я вижу тебя, я близко от тебя, я достаю до тебя. Я рад, Тень!"
Теперь надо было освободиться от генерала и его людей: у них с Тенью свои счеты.
— Мне на сегодня достаточно,— сказал он, вернувшись к костру. — ДОСТАТОЧНО. Просто посижу, посмотрю, как вы продолжаете...
— Нет, мы заканчиваем, — ответил ему генерал условленной фразой. — Ребята, мы заканчиваем... Последний глоток,— генерал запрокинул голову, ловя ртом струйку вина из кувшина, — и все! Проверю посты — и спать!
Тень терпеливо ждала, пока воины генерала зажигали факелы, усаживали его в коляску, пока, неуклюже — зигзагами и застревая — они катили коляску по дорожке к караульному помещению, пока там велись разговоры, перемежаемые хохотом и шутками, пока коляску втащили в дом, пока разбрелись воины, пока в усадьбе не наступила тишина. Торжественная тишина, показалось Тени. Ждала, наблюдая за неподвижно сидящим коммодором, всматривающегося в путаную темноту сада.
"Ты принял вызов и это хорошо, — решила Тень, разглядывая и оценивая коммодора.— Наверное, ты ждешь стилет или боевой кинжал, и надел броню. Хорошо, если ты надел толстую тяжелую броню. Ты будешь медленный и неповоротливый. Ты не торопишься, ты острожен, но и я пока не тороплюсь. Ты готовишься, а я уже готова. — А затем коммодор неторопливо выпрямился во весь рост и сделал странное: снял с себя одежду — легкий кафтан и рубашку, обнажив грудь, густо поросшую волосами, бережно снял с груди какой-то большой круглый знак, разулся... — он показывал ей, невидимке в саду, что на нем нет брони и оружия. — Ты хочешь благородного поединка, Владетельный?— насмешливо усмехнулась Тень. — С рабыней смерти? Нет, Владетельный! Я — мститель!"
Сильный острый удар слева в верхнюю скулу и кровь, сразу побежавшая из глубокого разреза — если бы он не дернул голову вверх, то удар пришелся бы ему в висок или глаз — вот, что почувствовал Кадет, сразу же приседая и отклоняясь влево.
Ну, что ж, его кровь пролилась и теперь никакие Концепции и постулаты не властны над ним.
Не смотря себе под ноги, а настороженно озираясь и прислушиваясь в темноте, он руками ощупал мягкую почву вокруг себя — нож не мог отлететь далеко. Теперь он не сомневался — охотница рядом. В десятке шагов.
Нож он нащупал, воткнул в мягкую почву под ближайшим деревом, а его ствол измазал кровью, лившейся по щеке, чтобы позже, при свете дня, найти его. В том, что он увидит свет завтрашнего дня, Кадет не сомневался.
Неспящая беспомощно озиралась вокруг и ничего не ощущала. Ее страх начал передаваться Кадету, и, чтобы подавить его, тем единственным способом, который существует — он усилием чакры вытеснил Неспящую. И вернулся в шкуру полудикого черного медведя с планеты Урду. И мир вокруг сразу же стал иным — в зыбком бледно-зеленом свете проявились резкие очертания кустов и деревьев, со всех сторон Кадета обступили запахи почвы, кустов, деревьев, трав и умирающих плодов. Медведь короткими резкими движениями лап прикрывал тяжелую голову, медленно поводя носом слева направо и наоборот, принюхиваясь к темноте — охотник.
Тень, слившаяся с темнотой ствола старого орешника, находившегося в восьми шагах слева от коммодора Кадета, плавно и медленно заносила правую руку для нового броска. На пути руки попалась гибкая тонкая веточка — рука обошла ее.
Тень отлично видела голову осторожного коммодора, и только резкость движений его рук могла помешать решающему удару. Рука уже вознеслась для броска, пошла немного назад за спину, отводя и клоня назад плечо и корпус, уже появилось покалывание в пальцах — признак немедленной готовности... Как вдруг коммодор прыгнул ей в ноги и пустыми руками очень сильно ударил ее в живот. Он был такой большой и тяжелый, что его удар согнул Тень пополам, сломал ее напряженную позу, как нога ломает твердое. И она полетела спиной вперед, ударяясь о стволы старых деревьев. Но нож из руки не выронила.
Сначала краем глаза при очередном быстром и резком повороте головы Кадет увидел не Тень, а дрожание маленькой веточки старого дерева, а потом и неполный, а как бы только намеченный силуэт человеческого тела, сливающийся с контуром корявого ствола дерева — и он, охотник, прыгнул с вытянутыми вперед лапами и попал ими во что-то мягко-упругое и отбросил его. Инстинкт повелительно приказал медведю — вонзи зубы в упавшего, прокуси его шею.
Они почти одновременно поднялись на ноги, очень близко и сейчас уже отчетливо видя друг друга.
Тень сунула метательный нож за пояс и взяла в пальцы нож-кадык. Коммодор — она видела! — усмехнулся. Он не боялся. Он хотел сразиться. Он хотел убить.
— Почему, Тень? — спросил он низким рычащим голосом. — Почему?
— Ты сделал мое сердце пустым.
— Ты мстишь?
Вместо ответа Тень ударила широким горизонтальным, вскрывающим живот ударом. Коммодор отшатнулся. Тень немедленно сделала маленький скользящий шаг в сторону и, гибко наклонившись вперед, повторила удар. Ей совсем немного не хватило длины руки, чтобы этот удар выпустил живот коммодора наружу, но, оказалось, это была его уловка — его рука, словно большая чудовищно-могучая лапа, ловко и цепко перехватила ее руку, дернула, легко вывернула из плеча и, ломая плечо, вырвала из сустава. Боль, как раскаленная шпилька, сковала руку. Рука умерла, нож-кадык выпал из мертвых пальцев.
Он слишком силен и быстр, все кончено, поняла Тень. Но еще можно попытаться — у нее за поясом был еще один метательный нож — короткий и острый, для глаз коммодора. Но враг читал ее мысли:
— Где тело принцессы Гигар, Тень? — глухим голосом спросил он, жестко схватив другую ее руку, здоровую, и всматриваясь в глаза. — Посмотри на меня, Тень!
Он хотел что-то прочитать е ее глазах, понять ее сокровенное. Или — выпытать! Измерить его на своих весах ценности. Она презрительно усмехнулась. Ее предупреждали, учили и показывали на примерах непростительно провинившихся рабынь смерти — не позволяй себя пытать, ты потеряешь достоинство бойца. Не позволяй никому своими мерками оценивать твои поступки — это первый шаг к поражению. Иди на смерть гордой. Нападай! И она напала — внезапно ударила головой в близкое лицо коммодора. Но его громадная рука ударом в лоб остановила ее голову, сжала череп в висках, вызывая далекую боль и близкую слабость.
— Говори, Тень! — его черные глаза угрюмо и беспощадно, не по человечески равнодушно глубоко заглянули вовнутрь Тени. Не человек смотрел на нее.
— Я сделала твое сердце пустым? — с надеждой спросила Тень. И прочла в его расширившихся, полыхнувших огнем зрачках — сделала! Тень улыбнулась. А взгляд коммодора изменился — нечеловеческую свирепость увидела Тень в его глазах и нечеловеческую суть. Она не успела задуматься об этом — коммодор поднял ногу — не ногу, а, как увидела ее Тень — чудовищную волосатую лапу, и обрушил эту лапу на ее левое колено — оно сломалось, и нога подломилась. Боль, безумная ослепляющая боль, пронзившая ее ногу и разбежавшаяся по всему телу, заставила Тень дернуться и закусить язык так, что у нее во рту захрустело и что-то сломалось.
— Где тело моей жены, Тень?
Она плюнула в него кровью и откушенной частью языка. О, если бы ей подчинились губы, они бы улыбнулись, чтобы этот враг понял, что ему не победить рабыню Тень, ночную мать Императора. Да, все кончено. Она не выполнила свой Долг и уже никогда не выполнит. Но не сдастся. Надо терпеть, сейчас все закончится.
— Скажи, Тень, и ты умрешь легко.
Нельзя говорить, нельзя признаться, чтобы признанием приблизить смерть-избавительницу, потому что, знала Тень, если она все расскажет, то коммодор Каддет не побоится своими руками вычерпать выгребную яму беглых и вычерпает, если она проговорится. И у принцессы Гигар будет могила. У Пирата нет могилы, а у нее будет! Поэтому она промолчит.
