— Мною вам уже было сказано, что по законам Древних Богов связь без брака — это страшный грех, и оттого я не могу позволить двум одиноким людям хоть что-то подобное, тем более, что впереди у вас долгий и опасный путь. Перед тем, как вы покинете храм Дайяра, вам придется вступить в брак.
— Что?! — этот вопрос вновь одновременно произнесли и Бел, и Олея.
— Не стоит изображать глухоту и непонимание! — ого, а голос у священника сейчас стал такой, что поневоле послушаешься. Как в таких случаях говорят детишки в Руславии — хвост подожмешь. Теперь стало понятно, как этот человек выступает со своими речами в Церковном Совете. — Народ вы неглупый, и прекрасно поняли, что я имею в виду. Когда двое молодых людей так долго находятся вместе, то во имя их блага, спасения души, а также ради их возможного потомства, этим людям необходимо вступить в законный брак. Продолжать долгий путь вдвоем так же, как вы это делали раньше, я вам не позволю! В данный момент брак для вас двоих — это необходимый и вынужденный шаг в нынешних непростых условиях. Вы оба разведены, долгое время находитесь вдвоем, вдали от родины, а в такое время человек склонен совершать опрометчивые поступки, за которые в будущем ему может быть стыдно. Неужто вам самим непонятно, что подобное двусмысленное положение может оставить пятно на честном имени каждого из вас?!
— Простите, но ни у одного из нас нет никакого желания вступать в брак... — начал, было, Бел, но священник резко перебил его.
— Ваши желания или хотения в данный момент не имеют ни малейшего значения! — от сильного и властного голоса старика у каждого из беглецов по спине побежали мурашки. — Я не желаю допускать никакого нарушения заветов предков, и уж тем более не хочу поощрять разврат и похоть! Вам придется выполнить мои требования, или... Не заставляйте меня говорить, что при вашем неподчинении на мою помощь рассчитывать не стоит! От людей, несущих при себе столь древние реликвии, требуется чистота помыслов и отсутствие у них грешных стремлений, а постоянное нахождение друг возле друга людей противоположного пола, да к тому же не состоящих в законном браке — это великий грех!
— Но...
— Повторяю: я строго следую заветам предков, а там насчет таких, как вы, сказано предельно ясно. Ну, а раз вы сейчас находитесь в Закаре, то вам следует строго придерживаться законов этой страны.
Вот такого беглецы точно не ожидали! Судя по всему, этот ревнитель древних традиций от них просто так не отступит!
— Ну ни хрена себе!.. — едва ли не простонал Бел.
— А вот таких слов в своем доме я слышать не желаю! — отчеканил старик.
— Скажите, а вот если бы один из нас состоял в браке, а второй нет — тогда вы бы что сказали? — полюбопытствовала Олея.
— В этом случае я б заключил между вами временный брак, который продлился бы ровно до того времени, когда один из вас не решил его прекратить. Временный брак расторгается очень просто: достаточно одному из временных супругов объявить об этом в храме. Однако дети, зачатые в период временного брака, не являются незаконнорожденными, и имеют такие же права на имя и состояние отца, как и дети, рожденные в законном браке. После развода отец обязан содержать этого ребенка и его мать на тех же условиях, что и свою законную жену и остальных детей, рожденных в браке. Подобные правила были установлены предками как раз для того, чтоб дети, рожденные от случайных связей их грешных родителей, не считались незаконнорожденными и в дальнейшем не чувствовали себя ущемленными...
— Обалдеть... — снова не выдержал Бел. — О, извините, случайно вырвалось! Я хотел сказать, что мы со своей спутницей не любим друг друга...
Непонятно отчего, но Олее было неприятно слышать эти слова. Вот олух, хоть бы выразился как-то по-другому, не так резко и однозначно! Балда... И потом, неужели она настолько не нравится Белу, что у него вызывает досаду одна лишь только мысль о том, что Олея может стать его женой?
Однако старик не обратил никакого внимания на слова Бела.
— Это не имеет никакого значения. Мы с моей женой в момент нашего сговора вообще не были знакомы друг с другом, но прожили всю жизнь в любви и согласии.
— А...
— Мнение этого молодого человека о грядущем бракосочетании мне уже понятно... — старик повернулся к Олее. — А что вы скажете, милая девушка? Надеюсь, не возражаете против моего предложения?
Растерянная Олея не знала, что и сказать. А еще ее обидели слова Бела. Наверное, именно по этой причине у нее вырвалось:
— Нет, я не против... — однако покосившись на недовольное лицо Бела, женщина добавила — Только не согласна...
После этих слов Олеи Бел фыркнул, пробурчав что-то вроде "железная логика", а вот старик — этот чуть растерялся.
— Святой Дайяр... Деточка, вот этого я никак не ожидал услышать! Точно такие же слова произнесла моя будущая жена, когда наши родители привели меня для первого знакомства с девушкой. Позже мы часто вспоминали то, что она тогда произнесла... Просто удивительно, как некоторые женщины схожи меж собой!
— Да уж... — буркнул Бел. — Без сомнений...
— Итак, позвольте вам прочитать небольшое напутствие перед бракосочетанием... — старый священник разом отсек все возможные возражения вконец растерявшейся пары. — Если в семье что-то неладно, то спрос должен быть с обеих. У каждого из вас свой характер, который часто бывает весьма нелегким, так что вам надо каким-то образом прилаживаться друг к другу, находить взаимопонимание. На одной любви семью не всегда можно удержать, надо еще и уважать своего спутника жизни, ставить его вровень с собой, жить его интересами. Только в этом случае у вас будет настоящая семья. Вы меня хорошо поняли?
— Да.
— Так вот, чтоб вы знали — эту короткую проповедь я даю каждой паре, заключающей брак в этом храме.
— А если у нас вновь ничего не получится? — непонятно зачем спросила Олея. — Ну, после заключения брака...
— Если подобное произойдет, то мне будет искренне жаль, потому как друг другу вы подходите — в этом смысле глаз у меня хорошо наметан. Но уж если дело дойдет до полного отсутствия взаимопонимания, то разведетесь в очередной раз — судя по всему, в Руславии развод не является сложной задачей. Пока же скажите мне свои имена, потому как при совершении свадебного обряда внешность можно изменить, напустив хоть тот же морок — Боги все одно увидят вас в истинном обличье, а вот что касается имен — тут случай несколько иной. При заключении брака надо называть свои настоящие имена, те, что были вам даны при рождении.
— Что ж, меня звать Олея...
— А я... — мужчина на секунду задумался. — Мое имя Лавр.
— Как... — начала, было, удивленная Олея, но тут же смолкла. Можно было догадаться и раньше, что Бел — это не настоящее имя ее спутника.
Тут вновь послышался шаги за дверями. Наверное, вернулся служка, и, судя по хрусту гравия, не один. С ним шел еще кто-то, куда более медлительный — вон как стучит по камешкам палкой или тростью!
— Сидите здесь, никуда не выходите! — скомандовал старый священник. — Надеюсь, вместе с моим посланником пришла эта старая колдунья — меня она вряд ли рискнет ослушаться. А вы постарайтесь производить как можно меньше шума. Договорились?
— Да.
— Вот и замечательно...
В дверь постучали — как видно, служка просил разрешения войти, но старый священник сам вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Олея и Бел остались в комнате вдвоем, но никто из них не произносил ни звука, и оба сидели с отсутствующим видом. Молчание становилось тягостным, и Олея не выдержала первой.
— Значит, ты Лавр... Может, снова познакомимся, благородное деревце? Если не ошибаюсь, так переводится твое имя? — женщина и сама не ожидала, что ее слова прозвучат столь ехидно.
— Скорее это звучит как "дубина стоеросовая"... — недовольно буркнул Бел. — Нелегкая меня задери, ко всем неприятностям только свадьбы еще не хватало! И без того все плохо, так еще и это на мою голову!..
— А может, на шею? — вскипела Олея.
— И на нее тоже.
— Знаешь, что я тебе скажу, мужик с дубовой головой? — Олея с трудом сдерживала слезы обиды — пусть она совсем не интересует Бела, но зачем это так явно демонстрировать? — Так вот, ты мне нужен не больше, чем я тебе!
— Вот и замечательно! — огрызнулся Бел.— Хоть в этом вопросе у нас с тобой разногласий нет! Признай, что ни эта свадьба, ни этот брак не нужен ни мне, ни тебе! Но уж если старик так на этом настаивает...
— А вот что тебе больше не нравится? — едва ли не зло спросила Олея. — То, что надо жениться, или что надо жениться на мне?
— Вообще-то у меня были другие планы...
— Представь — у меня тоже! Но не расстраивайся, или, как говорится, не парься: как придем в Руславию — сразу же разведемся! Я даже готова выставить тебя пострадавшей стороной!
В ответ Бел (или Лавр — как там его правильно называть?) не нашелся, что ответить, и лишь махнул рукой — мол, вас, баб, не переговорить!
А Олея дала себе слово: если только доберемся до Руславии, то первое, что сделаю, ступив на родную землю — пойду разводиться! Уж лучше жить одной, без мужа, чем слышать такое!..
Ну почему же ей так не везет?!
Глава 16
Беглецы уже четвертый день пробирались по дорогам чужой страны, и пока что все шло более или менее гладко, если, конечно, не считать того, что друг с другом они почти не разговаривали. Непонятно отчего, но каждый из них то ли злился на своего спутника, то ли испытывал перед ним неловкое чувство оттого, что стал его невольным супругом. Странное ощущение: если смотреть с одной стороны, то взаимопонимание между ними не исчезло, а если глянуть с другой стороны — складывается такое впечатление, будто во взаимоотношениях появилось нечто тяжелое, наносное, от которого нет никаких сил избавиться.
Бел и ранее не был любителем поговорить, но сейчас от него и вовсе трудно было добиться хоть одного слова. Впрочем, в последние дни у Олеи тоже не было особого желания разговаривать, так же как и лишний раз смотреть на если не раздраженное, то заметно недовольное лицо Бела. А ведь, кажется, можно радоваться — они только что пересекли границу Закары, и сейчас движутся по дорогам Маргала. Фу, наконец-то хоть одно знакомое название, да и ближе к их родной Руславии!
Маргал... Именно в этой стране Бел на глазах Олеи убил того человека, как он позже сказал, предателя... Тогда, помнится, женщина перепугалась до смерти. Ну, это дело прошлое, теперь она к таким вещам относится куда спокойнее. Да, верно говорится, что человек привыкает ко всему. Вернее, почти ко всему...
Только вот сейчас в эту страну беглецы въехали не по той дороге, по которой когда-то направлялись в поисках древних артефактов. Бел и Олея, возвращаясь назад и сами того не желая, оказывается, описали большой круг, прежде чем вновь оказаться здесь. Граница Маргала и Закары находилась очень далеко от тех мест, которые они пересекли в то время. Сейчас, чтоб добраться до той большой оживленной дороги, по которой в свое время они ехали (кажется, это было немыслимо давно!) надо отмахать весьма приличное расстояние.
Положа руку на сердце, следует признать, что Олея не имела ни малейшего представления о том, в каком именно месте Маргала они сейчас находятся, и сколько отсюда до той дороги, однако спрашивать об этом у Бела женщине никак не хотелось. Почему? Трудно сказать, но, как уже было сказано, оба чувствовали определенную неловкость, обращаясь друг к другу. Эта недоговоренность между ними длится с того момента, как старый священник поставил им условие — или женитесь, или я вам помогать не буду!
Тогда, в доме старика, они окончательно переругались между собой, и когда священник в сопровождении колдуньи вновь появился перед ними, то этот старый человек узрел перед собой двоих до предела обозленных людей, которые только что не кипели от ярости. Как ни странно, увиденное его даже чуть позабавило, но молодым людям он не сказал ничего, однако в глазах старика появился задорный блеск — ничего, мол, от неожиданности такое у всех поначалу может быть!.. Не дети малые, потом еще спасибо скажете!
Колдуньей оказалась старой грузной женщиной, одетой весьма небогато, если не сказать — бедно, и внешне куда больше смахивала на брюзгливую торговку с рынка. Она недовольно глядела на стоящих перед ней мужчину и женщину, и в то же время с уважением и чуть настороженно косилась на старого священника. Колдунья что-то долго и недовольно бурчала, и Бел сквозь зубы переводил Олее слова старухи. Общий смысл высказываний бабули был такой: я уже стара для таких дел, и ничем таким давно не занимаюсь, но вам отказать не могу, так что беру еще и этот грех на свою душу не по собственному желанию и не из-за денег, а по просьбе того, кому отказать не могу, то бишь я имею в виду находящегося здесь святого отца, да бесконечно продлят Боги его жизнь...
Олея даже не поняла, когда на месте Бела оказался кряжистый мужичок с мрачным взглядом и натруженными руками, да еще и чуть сгорбленный, как бывает от постоянной работы в наклонку. Так, значит, эта старая ведьма, хотя и ворчала без остановки, но дело свое хорошо знала, и умело наводила морок. Глянь на Бела, вернее на этого невзрачного мужичонку — обычный крестьянин-трудяга из числа тех, кто пашет на своем клочке земли от зари до зари, недаром кожа на лице и шее чуть ли не почернела от солнца. Хм, вряд ли сейчас и сама Олея выглядит лучше — судя по тому, с каким ехидно-сочувствующим любопытством этот мужичок рассматривал молодую женщину, то, скорей всего, в данный момент она выглядит ему под стать. Вон, даже старый священник удовлетворенно кивает и улыбается — никто вас в таком виде не узнает!.. Это, конечно, хорошо, но стоит Олее представить, как она сейчас выглядит со стороны... Кошмар!
Меж тем старуха все еще что-то недовольно бурчала, и Олея из все того же перевода Бела поняла, что морок, к сожалению, долго не продержится — его для этого надо постоянно поддерживать, а бабуля уже далеко не в том возрасте, когда можно бездумно пускаться в путь-дорогу, даже со всем уважением к просьбам святого отца, которого она безмерно чтит! В общем, три дня морок простоит, поставлен надежно — в этом не сомневайтесь, а вот на четвертые сутки он, увы, развеется, и тут она уже ничего не сможет поделать, так же как она и не может сказать точно, когда именно это произойдет — в начале четверного дня, или в конце. Скорей всего, это произойдет во второй половине дня... Но вы надейтесь на лучшее, все одно, мол, вам ничего другого не остается... Вот ведьма старая!
Однако было и то, чего им надо опасаться, и это колдунья подчеркнула особо. Прежде всего надо учесть, что если они покажутся на глаза знающему человеку, то тут уже никакой морок не спасет — любой тайнознатец сразу поймет, кто перед ним. Еще им надо опасаться зеркал и прочих блестящих поверхностей: это человеческий глаз можно обмануть, а в зеркалах отражается истинный облик человека, какой бы морок на него не был наведен.
Что ж, подобного следовало ожидать: на то оно и колдовство, не может все идти гладко и спокойно. Тем не менее, четыре дня — это совсем неплохо, куда больше, чем они могли надеяться. За это время при должной удаче и сноровке можно оказаться очень далеко отсюда.
