Великий князь взял в руки бронзовый цилиндр, длинной не более двадцати сантиметров и диаметром не более пяти. Окуляр регулировался под зрение. Саша подошёл к окну и поднёс трубу к глазу. Видно было плохо. Покрутив окуляр, он добился некоторой чёткости изображения, но остался им не доволен:
— Очевидно, стеклу не хватает прозрачности и однородности и ещё надо большое внимание уделить полировке стёкол.
— Вы правы, но всё зло в исходном материале. Гатчина богата торфяниками. Здесь не глубоко лежит неплохая глина для керамики. А вот песок здесь грязный и жёлтый. Для бутылок или фляг легиона годно. Их мы можем сделать для Вашего Императорского Высочества в самом значительном числе. Возможно, этот песок сгодится для дешёвого бемского стекла. Но для зрительных труб он совсем не годен. Мне представляются просто бессмысленным попытки получить здесь невозможное для нас качество.
— Придумайте способ очистки песка. Мне нужны зрительные трубы, и другого стеклянного завода у меня пока нет. Значит Вам придётся пытаться найти для меня рецепт стекла. Давайте посмотрим нашу опытную мастерскую.
Стекольный цех находился в самом дальнем углу завода, одна из его печей временами занималась для постановки опытов. За время пути Саша успел немного обдумать сложившееся положение:
"В чём-то он прав, песками Гатчина действительно не славится. Возможно, стоит уже сейчас озаботиться, чтобы поставить завод где-нибудь на Финском заливе или на Карельских песчаниках. Где-нибудь на ладожском побережье. А Гатчину оставить для производства фляг. Вот только надо бы найти человека, который в теме. Юрьевич может свести меня с кем-нибудь из императорского стекольного. Глядишь, они посоветуют что-нибудь стоящее. Нужно будет распорядиться."
Уже войдя в небольшое помещение стеклодувного цеха, он обернулся к Веддеру:
— Егор Христофорович, я по растерянности, не взял сюда зрительную трубу. Прошу вас сходить за ней.
— Хорошо, но э-э-э...
— Я не хочу доверять её кому-то другому и прошу вас принести её. Я надеюсь, вы подарите её мне перед моим отъездом.
— Непременно.
Посмотрев вслед удаляющемуся Веддеру, великий князь скомандовал конвою:
— Чсе порозмавек з працовниками. Нйеч никт ми нйэ пшешкадач. Йеден бить близко мниэ.
Двое конвойных вышли. Один из них направился следом за заводчиком. Великий князь поспешно оторвал от дела на вид самого пожилого рабочего.
— Здравствуй, как тебя зовут?
— Герасим, Ваше Императорское Высочество.
— Ты здесь за старшего?
— Не, здесь Никифор распоряжается. Кликнуть?
— Потом. Давно здесь работаешь?
— Так уж, годов пять.
— И сколько плавок в день обычно делать доводится?
— Тигля три. Можно бы и больше, да зачем.
— Стекло для зрительных труб здесь лил?
— Да, в этой печи.
— И сколько пробных плавок сделали?
— Да-к, четырнадцати хватило.
— А что так, песка не хватает? Соды? Или иного?
— Да не. Что делать не понятно. Вот Вашему Императорскому Высочеству. стёкла отлили для зрительной трубы. А что дальше-то делать.
— Ну так поганые стёкла-то, неужто сам не видишь.
— От чего ж поганые, обычные. Не чета французским, конечно. Да и финское стекло почище будет.
— Так сделай чтоб лучше французских были.
— Ну то подумать надо. Не так уж и просто.
— А ты подумай. Что нужно?
— Так это... Митрич! — Крикнул рабочий в глубину цеха. — Подь сюда!
— Не могу! — Раздалось в ответ. — Стекло встанет.
— Брось ты его! — крикнул великий князь и кивнул конному егерю.
Митрич, подталкиваемый конвойным, появился спустя пол минуты.
— Здравствуйте Ваше Императорское Высочество.
— Здравствуй, совет твой нужен. Как стёкла сделать, чтоб лучше французских, в трубу зрительную вставить.
— Так-ить, это сказать легко, — почесал уже седеющую бородёнку Митрич.
— Если не пробовать, то и не сделаешь никогда, — улыбнулся великий князь. — Вы-то пробовали добавлять чего или замешивать равномернее. Я смотрел ваше стекло прям с дымкой какой-то и мутно-жёлтое.
— Добавок мы не делали, но пробовали перегреть и разливать стекло не вязким, но потихоньку в тонкий слой.
— Идея не слишком хороша, — скривился великий князь, — стеклу явно не хватает прозрачности и без добавок это не решить. Что же до пузырей и прочего. Жидкое стекло надо перемешивать. Отливать достаточно большие листы или линзы и после обрезать наилучший участок и ошлифовывать форму. А ещё обязательно полировать....
В дверях цеха показался Веддер.
— Ваше Императорское Высочество, — он протянул зрительную трубу.
— Что же касается конструкции, то труба канонира мне нравится, — покрутил в руках трубу великий князь. — Простая, жёсткая, есть дальномерная сетка. Но вот над стеклом предстоит работать. Вот что, Егор Христофорович, поскольку для меня это очень важно, я прошу вас своевременно извещать меня о ходе изыскания рецепта стекла. А для этого я прошу вас делать не менее двенадцати плавок в неделю. Нужно поставить возле отдельную мастерскую для шлифовки и полировки стёкол. Применять всякий раз разные добавки и способы изготовления. Все работы подробно описывать в журнале. Результаты в виде отдельных стёкол описывать нумеровать и хранить до надобности. Из этого журнала прошу делать для меня выписки, чтобы я понимал, что вами уже сделано, а также какие способы вы собираетесь испробовать в ближайшее время. Первый такой отчёт я жду от вас тридцатого сентября. А далее прошу направлять его мне каждые две недели.
Заметив, как Заводчик пытается что-то сказать, великий князь предостерегающе поднял руку.
— Возможно у вас не достанет времени самому заниматься этим. Возьмите толкового человека себе под начало. Помимо отчёта я ожидаю от вас смет на расходы и отчёты за уже понесённые. Рабочих опытной и шлифовальной мастерских на любые другие работы не отвлекать. Список этих людей представить мне с указанием оплаты за их труд. Вам всё понятно?
— М-м-м, Ваше Императорское Высочество...
— Не будем отвлекать людей от работы, — остановил заводчика великий князь. — Выйдем.
Они вышли из цеха, и великий князь зашёл в какой-то закуток, малозаметный для случайных прохожих, и поманил рукой Веддера.
— Я вас слушаю, — улыбаясь, он скользнул взглядом по лицам польских конных егерей, стоящих за спиной заводчика.
— Ваше Императорское Высочество, всё это мне представляется пустой тратой времени и денег. Здесь немыслимо наладить это дело.
— Я могу предложить вам поехать в Финляндию и наладить изготовление стекла там. Хотите? Впрочем, мне стоит напомнить вам наш давнишний разговор. Вы арендуете и управляете стеклянным заводом. И либо вы делаете на нём стекло под мой заказ, либо я позабочусь чтобы...
— Ваше Императорское Высочество, — гордо выпятив вперёд подбородок, прервал наследника престола Веддер. — Я арендую завод у Её Императорского Величества Вдовствующей Императрице Марии Фёдоровны и лишь перед ней обязан держать ответ.
— Вы уже испросили её благословения, на свои слова? — поинтересовался великий князь.
Не дожидаясь указания, егеря плотно сжали локти заводчика.
— Я не решился её беспокоить.
— А вы решитесь, иначе это сделаю я и тогда горе вам, если вы окажетесь в моей власти.
— Мой завод поставляет керамику в Павловский дворец, если я вынужден буду заниматься вашими ребячествами, то Её Императорское...
— Ты не понял, — по кивку головы великого князя егеря приподняли Веддера над землёй, — Не нужно мне ничего объяснять. Если ты считаешь себя правым, раздобудь повеление моей гранд Ма, или моего Папа. А без них мне слушать тебя не интересно. Либо делаешь, что мне надо, либо ищешь протекции у тех, кто меня сильней. Странно, что мне приходится объяснять это человеку во много старше меня. Поставьте его. Мы уезжаем.
Великий князь направился прочь в сопровождении своего конвоя и внезапно обернувшись указал на заводчика пальцем.
— Либо борись, либо делай что велят. Тридцатого я приду за первым отчётом. Пороть людей нынче pas comme il faut, но пару раз макнуть тебя в речку всегда можно. Да и деньги удержать не грех.
20 сентября 1828, Санкт-Петербург
* * *
— Ваше Императорское Высочество, — Юрьевич церемонно обратился к наследнику престола, — позвольте представить помощника директора Императорского фарфорового и стеклянного заводов коллежского советника Случановского, Алексея Григорьевича.
— Рад служить! — широко улыбаясь отрапортовал дяденька лет тридцати с большими залысинами, теснящими короткостриженые чёрные волосы.
— Надеюсь Вы сможете помочь мне, — кивнул в ответ великий князь.
— Не изволите присесть? Может желаете чай?
— Благодарю, но чая не надо.
В небольшом кабинете помощника было тесно. Половина комнатки, примерно три на четыре метра, была заставлена шкафами с бумагами и образцовой посудой. Тем не менее, троим разместиться вокруг рабочего стола Случановского оказалось вполне возможно. Конвой, чтобы не нависать над ними, остался снаружи.
— Так, чем могу? — спросил Случановский.
— Я имею интерес к стеклянному делу. Я принимаю живое участие в гатчинском стеклянном заводе, что управляется господином Веддером. Однако я столкнулся с большими трудностями, — по жесту великого князя, Юрьевич положил на стол футляр со зрительной трубой. — Мне необходимы в некотором количестве зрительные трубы. Также, я намерен озаботиться изготовлением микроскопов и других приборов. Но качество получаемых в Гатчине линз совершенно дрянное. Господин Веддер уверен, что самое главное, что мешает это плохой песок. И я хотел бы убедиться в этом и услышать ваши советы. Возможно, мне стоит искать другой завод для этого.
— Позволите посмотреть?
Случановский взял трубу из футляра, подошёл к окну, открыл его и достаточно долго смотрел сквозь неё на улицу. Потом он закрыл окно и вернулся к столу.
— Действительно, стекло весьма дрянное. От посторонних включений песок, может быть, и удастся очистить. Если разжиженный расплав перемешивать достаточно долго, то, 6наверно, можно добиться однородности. Но само стекло желтоватое с зеленью. В этом Егор Христофорович прав. Вам нужен белый песок, такой вы возле Гатчины не найдёте.
— А где можно найти?
— Пласты белого песка находятся южнее. Довольно много их по Оредежи, и ещё ближе к Луге. Если говорить о самой северной части вблизи Гатчины, то я посоветовал бы осмотреть Орлинское озеро. По его берегам почти со всех сторон выходят пласты белого песка. Там же вы можете найти и завод Риттинга в Дружноселье. Он из этого песка варит не дурственное стекло.
— Прекрасно, а этот песок действительно редок? Вы для Императорского завода возите песок оттуда?
— Я бы не сказал, что он редок в наших местах. Он часто встречается на юге губернии. Есть в достатке в Финляндии. На востоке по берегу Волхова . Есть и на онежском побережье, хоть там преобладают пески жёлтые. Важно не само наличие белого песка, а его чистота, толщина слоя из которого его можно было бы добывать, не боясь перемешивания с другим песком. По-настоящему крупных пластов чистого белого песка не так много. Мы получаем его из Саблино. Достаточно удобно сплавлять по Тосне. В Орлино пласт тоньше, и потому песок грязнее, и оттуда его пришлось бы везти телегами. Помимо Саблино, хорошие пласты есть на Волхове, на Ящере, в Реброво, в Борщёво, в Корпово и... наверно всё.
— Спасибо, однако не мог бы я разместить заказ на Императорском заводе?
— К сожалению, он не сможет принять его. Это дело для наших мастеров неизвестное, а времени на освоение совсем нет. Вы можете попробовать заказать у Риттинга. Насколько я могу судить вы не исключаете возможности открыть собственный завод. Это не столь дорогое дело, как кажется. Основные деньги уйдут на приобретение лесной дачи. И ещё потребуется горный инженер. Но думаю, Вам не составит труда его найти. Стеклянные заводы под изготовление бутылок открываются в наших краях многими и приносят хороший доход. Причём и купцы и помещики часто обходятся без инженеров вовсе. Для изготовления гутного стекла не нужно больших знаний. Ловкость мастера необходима, а инженер не обязателен. Любая дрянная склянка может найти своего покупателя. Для бутылок не требуется и песка хорошего. Вот что составляет неизменные хлопоты заводчика, так это лесная дача. Без топлива для печей обойтись невозможно.
— Я полагаю, что поиск дельных людей есть наибольшая сложность, для меня.
— Тут я могу рекомендовать вам обратиться к Василию Евграфовичу Самарскому-Быховцу. Он нынче занимает место столоначальника Горного департамента. Полагаю, Ему будет не затруднительно подыскать вам дельного молодого инженера.
22 сентября 1828, Орлино
* * *
Великий князь подъехал к двухэтажному дому купца второй гильдии Ефима Ивановича Риттинга, находившемуся недалеко от Орлино, в посёлке называемом Дружноселье. Заводчик широко улыбаясь приветствовал его:
— Рад видеть вас, Ваше Императорское Высочество, в наших краях. Милости прошу в дом, я уже распорядился об угощении. Прошу простить, что оказался не готов к вашему визиту...
— Пустое, Ефим Иванович, — отмахнулся великий князь, спрыгивая с коня, — Я тоже рад видеть вас и хочу пожелать здоровья вам и вашей супруге, но должен отказаться от приглашения. Я здесь по делу и хотел бы закончить с ним как можно скорее. Мне рекомендовали вас как хорошего стеклянного заводчика. У меня есть к вам заказ.
— Что ж, — сразу посерьёзнел Риттинг, — тогда прошу в заводские цеха, там обсудим дело.
— Прекрасно.
Цеха находились в метрах ста. Потому дорога не заняла сколь-нибудь значимого времени. Быстрым шагом в сопровождении Юрьевича и конных егерей великий князь подошёл к дверям ближайшего цеха и уже входя поинтересовался:
— Ефим Иванович, а что побудило вас поставить завод именно здесь.
— Это место хорошо тем, что рядом расположены не только пласты песка и лес, которым я топлю печи, но и река, втекающая в озеро. На ней я поставил колесо.
— А мастера местные?
— Ну что вы, здешние жители слишком не искусны. Мой отец пригласил мастеров из Германии. Русских тут живёт совсем не много, не более десятка из восьмидесяти с лишним человек. Может этим и объясняется качество нашего стекла.
— Возможно, посмотрим как у вас поставлено дело.
В достаточно просторном цеху стояло две конусовидных печи, высотой около трёх метров и в диаметре у основания четырёх. С четырёх сторон в её стенке сделаны закрывающиеся железными заслонками печные зевы. Рабочие подходили к печи. Открывали зевы и погрузив туда длиннющую трубку набирали стеклянную массу. После чего отходили в сторону освобождая место следующему. Если никого больше не было мальчишка лет четырнадцати закрывал зёв заслонкой, уберегая тепло. Стеклодувы, надувая стеклянные шары, называемые халявой, отходили ближе к открытым горнам, располагавшимся слева. Там некоторые отдавали халяву пожилым мастерам и возвращались к печи. В раздутом горне можно было подогреть остывающее стекло и придавать ему должную форму.
