— Государыня, но ведь у Ирины... То есть, уже у меня, есть старший брат — поручик Кавалергардского полка. Он должен унаследовать титул.
— Он этого сделать не сможет, поскольку будет казнен за активное участие в заговоре. В связи с этим тебе придется изображать убитую горем любящую сестру, пытающуюся если не отменить, то хотя бы смягчить приговор. Можешь даже всплакнуть при всех и истерику устроить. Только не переиграй, чтобы все достоверно выглядело.
— Ох, боюсь, достоверно не получится... Я ведь помню, как он себя вел, когда меня к Эстерману заманили...
— Если не уверена в своих актерских способностях, то, как только узнаешь о приговоре, скажись больной и оставайся дома. Но прошение о помиловании на Высочайшее имя все равно подай. Чтобы господа февралисты ничего не заподозрили.
— Как прикажете, государыня! Постараюсь оправдать ваше доверие! Но Вы собираетесь казнить абсолютно всех заговорщиков?
— Ну что ты, Ира, конечно нет! Казнены будут только те, кто реально запятнал свое имя в мятеже, действовал осознанно, и виновен в смерти императора и великих князей. А кто оказался втянут в заговор по незнанию, не подозревая о конечной цели, или оказался в неподходящий момент в неподходящем месте, отделаются строгим внушением. Чтобы думали впредь, чем может закончиться модное ныне фрондерство. Тем более глупо обвинять в заговоре простых солдат, всего лишь выполнявших приказы своих начальников. Воздастся каждому по делам его...
Глава 27
Скандал в благородном семействе
Прошло уже два месяца с начала моего царствования, и за это время произошло много интересных событий. Известие о том, что признаваемая ранее нулевой величиной в политических раскладах царевна Елизавета не только захватила трон, но и сумела его удержать, вызвало во всех европейских столицах эффект разорвавшейся бомбы. Некоторые поначалу даже не поверили в случившееся. А те, кто поверил, считали меня несамостоятельной фигурой, а чьей-то марионеткой. Но чьей? Если заговорщики в подавляющем большинстве были или арестованы, или уничтожены в ходе ареста, а вся "английская партия" в Петербурге, участвовавшая в заговоре, разгромлена? И причислять себя к ней в сегодняшних реалиях стало не просто неприлично, а смертельно опасно? Вот этого в Европе понять не могли. Ибо продолжали мыслить устоявшимися стереотипами. Первое время пытались выяснить, кто же это такой умный, что поломал им всю игру. Активизировались все европейские дипломаты, находящиеся в столице. То, что многие из них работают не только на свою страну, но и на англичан с французами, я не сомневался. Как не сомневались начальник СИБ Бенкендорф и Орлов, сохранивший пост шефа Корпуса жандармов. Как оказалось, главный российский жандарм вовремя узнал о готовящемся заговоре, и пытался его предотвратить. Но неопровержимых улик против руководителей заговорщиков у него не было, а взятые "шестерки" не обладали нужной информацией. Мало того, некоторых из них специально сдавали, чтобы направить жандармов по ложному следу. Да и позиция самого Николая Павловича, что уж греха таить, не способствовала эффективной работе жандармов. Император всеми силами пытался избежать волнений среди аристократии, поскольку знал, что многие из "светлостей" и "сиятельств" смотрят в сторону Европы. А вот повести себя, как Петр Великий, передавивший бояр и взбаламученных ими стрельцов... Либо у Николая духу не хватило, либо он до конца не верил, что заговорщики готовы пойти на такие крайности. Результат известен. К чести Орлова, он не стал отрицать своей вины, и сразу же подал в отставку. Но такими людьми не разбрасываются. Поговорив с генералом, и выяснив все подробности, предложил ему продолжить службу, пообещав, что не буду так наплевательски относиться к получаемой информации, как мой зацикленный на "рыцарстве" папочка. Тут же своим указом снял все глупые ограничения, наложенные на деятельность Корпуса жандармов, а СИБ таких ограничений изначально не имела. Если я хочу удержаться на троне и править долго и счастливо, то мне надо иметь сильные и зубастые спецслужбы. Этим же указом разделил их обязанности, чтобы они не мешали друг другу.
И это сразу же дало результат. Привыкшие к "вольностям дворянским" господа аристократы, даже не замешанные в заговоре, не сразу поняли, что ситуация в стране изменилась. А уж когда начался судебный процесс над заговорщиками, поднялся такой вой! Причем не только у нас, но и в Европе. Правда, не сразу, а когда был вынесен смертный приговор всем руководителям переворота, а также активным его участникам. И таких набралось довольно много — сорок восемь человек. Причем подавляющее количество из известных дворянских родов. Что тут началось! К моей Maman косяками пошли "ходоки" надеясь вымолить если не отмену, то хотя бы смягчение приговора. Но Maman — кремень! Выгоняла взашей всех просителей и говорила, что за убийство ее мужа и сыновей сама лично взяла бы в руки топор, как Петр Великий. Но увы, годы уже не те. От наших "ходоков" не отставали европейские дипломаты, причем снова больше всех старался посланник Австрии. Здесь уже Maman ставила вопрос по-другому. Вы что, господа хорошие? Пытаетесь влезть в наши внутренние дела? С этим мы сами разберемся. Ну а ко мне никто не шел, поскольку среди европейцев и наших либералов я уже имел репутацию кровожадной злобной фурии, которая пройдет по трупам, чтобы добиться своей цели. От наивной пятнадцатилетней девочки-мечтательницы, которой все помнили Елизавету, не осталось и следа. Именно в таком ключе меня выставляли все европейские газеты. Причем больше всех старался господин Герцен — "честь и совесть" русской интеллигенции. Это оказалось очень выгодно — жить в Англии и старательно поливать свою родную страну грязью. В один момент, когда количество переросло в качество, у меня даже проскользнула мысль — а не обеспечить ли тайную экстрадицию данного персонажа в Россию для открытого суда? Чтобы наши доморощенные любители европейских ценностей поняли — везде достанем! Идея интересная, но пока что несвоевременная. Сначала надо войну закончить на наших условиях. А потом можно и наведаться на берега Туманного Альбиона к господину Герцену, раз ему ситуация в России покоя не дает. Будет своего рода тренировка для сотрудников создаваемого мной аналога ОСО Космофлота, в коем я прослужил девяносто семь лет.
Зато среди других сословий, а также в армии и на флоте, мой авторитет, как императрицы, резко вырос. Этому способствовало то, что я не стал устраивать "охоту на ведьм". Все солдаты, прямо или косвенно участвующие в мятеже, в том числе и семеновцы, выжившие во время побоища на Дворцовой площади, были прощены. Поскольку вся их вина заключалась в том, что они выполняли преступные приказы своих командиров, даже не подозревая об этом. Тех офицеров, кто не знал о готовящемся заговоре, и принял в нем участие по принципу "все пошли, и я пошел", немного помурыжили в ходе следствия, давая прочувствовать ситуацию, но в конечном счете выпустили. Но не сразу. А только лишь после казни заговорщиков, на которой им пришлось присутствовать в качестве зрителей.
Я был бы не я, если не попытался выжать максимум из сложившейся ситуации. Собирался устроить шоу с психологическим воздействием на присутствующих, и мне в этом повезло, поскольку двое из трех бунтовщиков — капитан Войнович и поручик Розен, отправленные мной на переговоры с командующим семеновцами на Дворцовой полковником Шварцем, уцелели. Подпоручика Лисовского найти пока не удалось, но не теряю надежды его увидеть. Вот я и выступил перед строем тех, кого решил пощадить. Напомнил уже стоящим на эшафоте приговоренным о нашем разговоре в Зимнем. А после приведения приговора в исполнение объявил, что остальные свободны, всем вернуться к прежнему месту службы. Но чтобы впредь внимательнее выбирали себе друзей. Надо ли говорить, что такое решение императрицы всеми было оценено по достоинству.
Зато на настоящих виновниках отыгрались сполна. Все, кто отдавал приказы, и принял непосредственное участие в убийстве императора и великих князей, а также те, кто сам не нажимал на спусковой крючок, но з н а л о готовящемся злодеянии, и всячески ему способствовал, были приговорены к повешению. Без оглядки на чины и титулы. Причем всех шокировало, что в число приговоренных попали оба бастарда Александра Первого Нарышкин и Мещерский, и богатейший человек в России — князь Юсупов. Это было настолько неожиданно, что вызвало настоящую бурю в "высшем обществе". Но когда молодцы Бенкендорфа из Службы Имперской Безопасности взяли под белы ручки трех "оппозиционеров" прямо во время приема у князя Долгорукого, остальные недовольные тут же поджали хвост. Если и пытались высказывать недовольство, то только в полголоса и только в своем узком кругу. А я постарался еще больше внести раскол в это пресловутое "высшее общество". Все имущество казненных заговорщиков было конфисковано, а члены их семей лишены дворянского титула и переведены в мещанское сословие. В то же время тех, кто отделался "легким испугом", никоим образом в правах не ущемляли. Более того, многие даже получили материальную компенсацию за время нахождения под следствием. Разумеется, за счет конфискованных средств, что не скрывалось. Это вызвало волну таких взаимных обид между недавними "соратниками", что даже до дуэлей доходило. Ну а мне того и надо. Принцип разделяй и властвуй придумали умные люди. Все проявления фронды я буду давить в зародыше, и не допущу сплочения аристократии против власти монарха. Пусть лучше грызутся друг с другом, и не мешают мне делать Российскую Империю сверхдержавой. Кто не со мной — тот против меня.
То есть, с "высшим обществом" удалось более-менее разобраться. Но вот мои задумки выйти на режиссера этого кровавого спектакля (в чем я уже не сомневался), то есть на Артура Иваныча, не сработали. Попалась разная мелкая шушера, но англичанин как в воду канул. По возвращению в Петербург князь Львов попытался выйти с ним на связь. Но... Никто не пришел. То ли мистер Смит подстраховался, и не захотел больше связываться с возможно засвеченной агентурой, то ли каким-то непостижимым образом все же обнаружил засаду, и тихо исчез, поставив на Львове крест. Во всяком случае, повторные вызовы, предпринятые с помощью князя, успеха не имели. Но вот еще одну попытку выполнить свою задачу мистер Смит все же сделал.
Добраться до нас с Maman в Зимнем не получалось, поскольку вся гвардия была убрана из дворца, и охраной теперь занималась служба безопасности господина Давыдова после разговора с ее начальником — отставным ротмистром Игнатовым. Возвращаться на военную службу он вежливо отказался, но пообещал, что наладит охрану, как положено. Едва об этом стало известно, разразился громкий скандал. Господа гвардейские офицеры искренне не понимали, как такое может быть. Гвардия уже давно стала синекурой для аристократов, позволяющей быть поближе к монаршей фамилии. И вдруг их, таких всех из себя "достойных", заменяют на каких-то сиволапых мужиков?! К Maman сразу отправились просители, но она всех направляла ко мне. Я же всем задавал один и тот же вопрос. Почему наша доблестная гвардия не смогла уберечь императора и великих князей во время покушения, зато вчерашние "сиволапые мужики" разогнали нашу доблестную гвардию на Дворцовой площади, как толпу вооруженных дикарей? Причем без потерь со своей стороны? Внятного ответа так и не получил. Но, чтобы подсластить пилюлю, разрешил отбор в охрану первых лиц государства в индивидуальном порядке. После проверки на профпригодность господином Игнатовым и его подчиненными. Высокие чины, происхождение, титул и имущественное положение никакого значения не имеют. Я предпочитаю видеть в своей охране профессионалов из бывших "сиволапых мужиков" и казаков, которые на службе в армии выше унтер-офицера и вахмистра не поднялись, чем поручиков и капитанов с графским и княжеским титулом, все воинское умение которых заключается в шагистике на плацу, разводе караулов, показушных летних маневрах и различных церемониях. На такое "умаление чести" господа гвардейцы в подавляющем большинстве пойти не смогли. А тех, что согласились и успешно прошли отбор, еще учить и учить. Поэтому вся охрана Зимнего в данный момент состояла из "егерей" господина Игнатова. И почти сразу же пресекла две попытки устроить теракт. Но задержанные исполнители знали очень мало, поэтому выйти на их хозяев не удалось. И тогда я решил устроить охоту с приманкой, причем в качестве приманки выступали мы с Maman. Расчет был на то, что поскольку добраться до нас в Зимнем стало практически невозможно, англичане могут воспользоваться моментом, когда мы будем находиться рядом на открытом пространстве. И такой момент был подстроен.
Накануне похорон императора и великих князей в Петропавловском соборе Иоанновский мост — единственный мост через Кронверкский пролив, отделяющий от остального города Заячий остров, где находится Петропавловка, закрылся на "ремонт". Но только для проезда карет и прочих транспортных средств. Поэтому похоронной процессии предстояло проделать последний участок пути пешком через "ремонтируемый" мост. В том числе и мне с Maman. Утечку информации об этом мы допустили за три дня до траурной церемонии, чтобы у противной стороны было время подготовиться. Все места, пригодные в качестве "лежки" снайпера, были выявлены заранее и взяты под наблюдение. И наши оппоненты не обманули ожиданий. Четверо стрелков с нарезными охотничьими ружьями угодили в расставленную ловушку. Причем уже не "польские патриоты", а наши, русские. Из лиговских душегубов. Видать, других кадров уже не нашлось. Но увы, они тоже были всего лишь простыми исполнителями, не обладающими нужной информацией. Хотя мистера Смита один из них знал. От него и получил задание. Но вот где его искать — это так и осталось невыясненным. Поскольку скрыть задержание горе-киллеров не удалось, Артур Иваныч узнал о провале своей авантюры, и на связь с ними больше не вышел. С тех пор все попытки нашей ликвидации прекратились. То ли у Артура Иваныча закончились надежные люди, то ли его что-то спугнуло и он покинул Петербург во избежание провала и ареста. Но в этой истории оставалось еще одно темное пятно. Совершенно непонятной была роль моего бывшего (а теперь Ванькиного) братца Феденьки, а также его подельника Пашки Серебрякова. Засветившись один раз еще до переворота, они как в воду канули. Не то, что полиция и жандармы, а даже моя наружка и агентура с Лиговки не смогли их обнаружить. И вот это было в высшей степени странным. Зачем они появились в Петербурге, причем под чужими именами? Неужели мое прежнее предположение об их участии в покушении на Николая Павловича оказалось ошибочным, и их появление в столице преследовало совсем другую цель? Но какую? Возможно, это знал мистер Смит. А возможно, это совершенно разные операции английской разведки, просто совпавшие по времени. Во всяком случае, никакой информации об этой парочке больше получить не удалось.
Но это наши внутренние дела. А вот с делами внешними все было не так однозначно. Назначенный министром иностранных дел князь Горчаков, срочно вызванный из Вены, пытался добиться успеха на дипломатическом фронте, но пока получалось не очень. Уж очень "обиделась" на нас Европа. Почему я назначил именно Горчакова? Да потому, что больше некого. Остальные были еще хуже. А Александр Михайлович, насколько известно из истории, сделал очень много в интересах России на дипломатическом поприще. В отличие от своего предшественника Карлуши Нессельроде. Кстати, о Нессельроде. Не вынесла утонченная европейская душа такого варварского обращения со стороны диких московитов в лице пятнадцатилетней злодейки Елизаветы Николаевны. То есть, меня грешного. Скончался господин Нессельроде от апоплексического удара, как сейчас медикусы говорят. Правда, не сразу. А только после того, как вывел нас на своих людей, к которым бросился за помощью. Но помогать недавно всесильному, а теперь превратившемуся в пустое место бывшему канцлеру, никто не захотел. Бойня на Дворцовой площади научила осторожности всех "оппозиционеров". И когда герр Нессельроде полностью исчерпал свою полезность, как возмутитель спокойствия в стане противника, Ванька с Гансом нанесли ему визит среди ночи, вывернув наизнанку. Ванька сам предложил провести эту операцию, оставив свою тушку под надежной охраной остальных паладинов. И результаты ночного визита оказались впечатляющие. Узнали много нового о делах Карлуши и его подельников. Да такого, что впору было новое следствие начинать. Благо, все фигуранты находились в "шаговой доступности". Но... Решил пока подождать. Лишь слил информацию Бенкендорфу. А каким образом императрица ее получила, об этом у жандарма хватило ума не спрашивать.
