Путешествие, приснившееся под утро

Наконец, она отпустила меня.

— Класс... — прошептала она. — Всё, ухожу, я потом постучусь. Витя? Витя, что с тобой?

Я не сразу понял, что начался «пропуск кадров» — как там, в «тайной комнате». Но почему? Неужели достаточно было поцелуя? Я ощутил, как странный, сильный жар начал накатывать, как обострились чувства

— Витя?! — Саша встревожена. — Витя, тебе нехорошо?!

Она протянула руки, чтобы поддержать меня, и с большим запозданием я понял, что мне лучше не прикасаться к ней. Поздно. Она взяла меня за руки, судорожно вздохнула и охнула, обхватывая меня, прижимаясь всем телом.

Пропуск кадра — мне мерещится, что мы с ней в постели, оба уже без одежды, наслаждаемся слиянием наших тел в одно целое. И тут же я осознаю, что я так и стою посреди комнаты, и придерживаю Сашу, а та выгибается, стонет и тает в моих руках.

Пропуск кадра — мы снова в постели, уже в другой позиции — пьём друг дружку и не можем напиться; вдыхаем — и не можем надышаться. И вновь осознаю, что это только иллюзия: Саша словно в забытьи — и стонет, и улыбается, закрыв глаза.

Шаги и лёгкий скрип двери. Я опомнился, и осознал, что «пропуск кадров» прошёл. В дверях появилась Настя.

— Витя, ты бы... Ого. Я не помешала?

Саша пришла в себя и попыталась оттолкнуть меня, отойти — ноги подвели её, чуть кубарем не упала.

— Ого! — выдохнула она. — С ума сдуреть... — Глаза её явно не могли сфокусироваться. — Что это было?!

— У меня тот же вопрос, — заметила Настя, на вид спокойная. — Саша? Мне выйти?

— Слушай, ничего не... — Саша охнула, прижав ладонь к голове и помотала головой, посмотрела на часы. — Три минуты?! — поразилась она. — Это длилось всего три минуты?

— Что длилось? — холодно поинтересовалась Настя. Саша помотала головой вновь и уставилась на Настю.

— Настя, не сходи с ума. Смотри. — Саша подошла к столу с компьютерами и выбрала ноутбук — его крышка открыта, его камера смотрела на нас. — Видишь? Ой... Ну ничего себе! Вы это видите?!

Мы видели, и Настя, гнев которой уже ощущался физически, ахнула, прикрыв ладонями рот.

Там, в записи — мы были не точно по центру камеры, но попали туда оба — изображение то плыло и текло, то обретало чёткость. И изредка экран чернел на долю секунды. Чёрт. Пропуск кадра?? Так вот — там, где мы с Сашей чётко видны — там заметно, что я просто придерживаю её, не даю упасть — под талию и затылок — а Сашу раз за разом сводят судороги и она стонет, но не от боли — улыбаясь и закрыв глаза. А когда входит Настя, камера показывает ровно, чётко, никакой потери качества.

— И зачем, интересно, вы всё записываете? — поинтересовалась Настя, когда Саша нетвёрдой рукой остановила воспроизведение.

— Слушай, ну не специально точно! — возмутилась Саша. — Я и скрывать не буду. Я его ещё раз поцеловала, ты разрешила. А потом такая жесть... Я в душ, — сообщила она и ушла нетвёрдым шагом.

— Витя, проводи её, — попросила Настя совсем дружелюбно. — Как бы с лестницы не навернулась, я её не удержу.

Я кивнул и поспешил выполнять приказание.

* * *

Настя, уже совсем успокоившаяся, готовила чай. Саша решительно прогнала меня от двери в душевую — уже всё в порядке, не парься — и я вернулся на кухню. Без десяти минут полночь.

— «Ты разрешила»? — напомнил я, когда понял, что мы с Настей сидим друг напротив друга и просто улыбаемся. Настя и глазом не моргнула.

— Саша не гуляет со всеми подряд, если ты об этом, — сообщила Настя. — Я её долго уговаривала поцеловать тебя — чтобы Кеша клюнул и отстал. Я знала, что он снова следит за тобой — походу его отец так приказал. Еле-еле уговорила просто обнять тебя и в щёчку так легонько чмокнуть, и всё. А тут такое... Что я ей сказала бы? «Он мой, держись подальше»? Я её только на той неделе от запоя спасла, а у них с Павлом всё было всерьёз, не по-детски.

Видно было, что Настя подолгу выбирает формулировки, никогда такого не было.

— Ой, и мне чая! — Саша появилась на кухне, уже вполне бодрая и весёлая. — Вы чего такие смурные? — удивилась она. — Как на похоронах, блин. Витя? — посмотрела она мне в глаза, а я понял, что накатывает... не пойми что. — Настя?? Настя, ты это видишь?!

Настя кивнула и схватила меня за руки, прежде чем мир почернел перед глазами.

* * *

...и я понял, что мы в постели с Настей — в палатке, где же ещё — и что оба сидим (Настя в ночной рубашке, я в нижнем белье — всё чинно), и она держит меня за руки.

— Два часа, — говорит Настя, и улыбается, и целует меня. — Запомни, два часа, это важно!

— Два часа, — повторяю я послушно, и вновь мир чернеет.

* * *

— ...Витя, ты меня слышишь? — поинтересовалась Настя, так и державшая меня за руки. — Саша, не парься, всё путём.

— Ага, всё путём, зрачки были во весь глаз! Витя? Ты с нами?

— Я с вами, — согласился я и понял, что всё это время задерживал дыхание. И продолжил дышать. И едва припомнил ускользающую куда-то реплику.

— Два часа, Настя, — посмотрел я в её глаза. — Запомни, два часа, это важно.

— Всё поняла, — серьёзно ответила Настя и отпустила мои ладони.

— Походу, я одна тут не при делах, — заключила Саша и уселась за стол — я от неё слева, Настя справа, мы с Настей друг напротив друга. — Короче, народ. Я вижу, вы тут оба бодрые и всё такое. Рассказывайте. Всё, от начала до конца, ну или выметайтесь оба, — закончила она совершенно спокойно и улыбаясь. И расхохоталась, увидев наши вытянувшиеся лица.

— Клюнули, да? — Саша встала и долила чая в каждую чашку. — Я вас отсюда не выпущу, пока всё не расскажете. Настя, всё, шутки кончились. Колемся все.

— Два часа на исповедь, — заметила Настя и посмотрела на часы.

— А что будет через два часа? — тут же поинтересовалась Саша.

— Ему нужно пить таблетки и баиньки, — холодно отозвалась Настя и посмотрела мне в глаза. Врёт, но как убедительно. — Витя?

— Она права. Потом, уже суббота. Успеем ещё всё рассказать, — добавил я, и Саша покивала.

— Но я не шучу, вы поняли? За эти сутки столько хрени случилось, сколько за всю жизнь не было. И вы что-то знаете, я вижу. Всё, поехали. Я первая.

6 июня. Исповедь.хронология

Саша, может быть, и выглядела бодрой, но начала не сразу.

— Всё спиртное я нашла и убрала, — предупредила Настя, глядя с тревогой на замершую в нерешительности Сашу. — Может, пропустишь свою очередь?

— Нет-нет. Только сделай мне кофе, ладно?

— Не вопрос. Витя? — Я кивнул. — Ну то есть всем. Говори, я тоже всё слышу.

...По словам Саши, то был самый обычный вечер: оба приготовили для своей второй половины что-то вкусное (Александра — отбивные, Павел — тыквенный пирог) и собирались отмечать третью годовщину, как они вместе. Уже примерно решили, когда именно подадут заявление. И это не заявление о приёме на работу, Саша собиралась начинать работать поваром в ресторане Павла. Точнее, в ресторане его отца, в котором сам Павел уже был шеф-поваром. И не за родство с владельцем.

С этого момента рассказ Саши стал сбивчивым. Павел уединился в ванной — побриться и всё такое — и вначале Сашу поразила глубокая тишина, наступившая в квартире. Вообще ни звука — а ведь работает холодильник, у соседей сверху вечеринка, улицу за окном не назвать бесшумной.

И в этой тишине неприятный скрипящий звук. Словно чем-то металлическим и заострённым возят по кафелю.

— Паша? — Александра подошла к двери в ванную и постучала, неприятное предчувствие жгло в груди. — Ты там не уснул?

Она едва успела отскочить — Павел пинком открыл дверь и с воплем выскочил наружу — в руке безопасная бритва, поверх лица — две широких кровавых полосы. Глаза его расширились, когда он глянул за спину Александры и, метнув в неё окровавленную бритву, Павел бросился ко входной двери. Пара секунд — и он вырвался в подъезд и умчался прочь.

Александра не сразу сумела подняться на ноги. А когда смогла, пошатываясь, сама вскрикнула и отскочила — померещилось, что из зеркала — словно то стало проходом — выглядывает незнакомая ей девушка — потёки туши, свалявшиеся волосы, перепачканная ночнушка. Девушка ухмыльнулась... и пропала.

Павел исчез основательно — не выходил на связь, не появлялся в своём ресторане, пропал как и не было. Лишь через сутки позвонил и сухо сказал, что приедет забрать вещи. Когда приехал, избегал встречаться взглядом, говорил короткими фразами, на вопросы не отвечал.

— Паша! — Александра схватила его за руки, не в силах терпеть. — Что я такого сделала?! В чём виновата? Давай поговорим, мы же три года...

— Это было подло, — перебил её Павел и легонько оттолкнул. Александра, с трудом сдерживавшая слёзы, глянула в его глаза и чуть не закричала — пустые глаза, равнодушные. Это не глаза Паши, его как будто похитили, словно его глазами пользуется кто-то другой. — Подло так смеяться над нашим несчастьем. Я не знаю, кто сказал тебе, но... — Он потёр лоб, и на минутку показалось, что прежний Паша вернулся, что в недоумении — где он и почему. Но увы, несколько секунд — и вновь глаза его пусты.

Он ушёл, и на этот раз исчез из её жизни. И он, и его семья — и тоже странно: ни слова, ни звонка, а при встрече её не узнавали.

Саша держалась ровно сутки. Старалась на работе шутить, вела себя естественно, но Настя что-то заподозрила. Хорошо, что был ключ — у них у каждой есть ключ от квартиры другой (только тс-с-с, родители Насти этого не поймут), иначе пришлось бы ломать. Когда Настя ворвалась, Саша уже успела выпить две бутылки водки, и открывала третью. В этом месте Саша прижала ладони к лицу на несколько секунд, резко убрала, смахнула слёзы с глаз и продолжила.

— А когда Настя приехала, ну, сутки с хвостиком назад, я правда пить не собиралась. Честно-честно. Потом пошла умываться, посмотрела в зеркало...

Всё, что помнила Саша — резко, неприятно заболела голова. Не помнила, как достала бутылку мартини, как выпила почти на две трети из горла. Потом — боль, разбитая губа, обозлённая Настя, стоящая напротив и жуткий, чёрный стыд...

Саша вновь закрыла лицо ладонями ненадолго, затем помотала головой и улыбнулась, посмотрев в глаза остальным. Вопреки здравому смыслу, Саша не стала убирать то зеркало, хотя перед ним теперь всё время казалось, что кто-то смотрит с той стороны...

— Уберу то зеркало, — пообещала она. — Или разобью. Настя меня уже второй раз спасает, — сообщила Саша, глядя мне в глаза, и Настя, улыбнувшись, взяла её за руку и легонько сжала.

— А вот это я нашла в Интернете, — показала Анастасия снимок с экрана своего телефона. — Это Маша, сестра Паши. Там какая-то странная история. Несчастная любовь, она с горя напилась, пришла домой — мама её прогнала «туда, где шлялась», а там зима была. В общем, она замёрзла, насмерть.

— Была похожа на то, что ты видела? — осторожно уточнила Настя. Саша кивнула, одним глотком осушила свою чашку с кофе.

— Один в один. Там все удивлялись, почему она была в ночнушке, где остальная одежда. Ну не станет же человек ходить тусить в ночной рубашке! Маша тем более особо и не тусила, как Паша сказал. Мутная история, расследования не было — родители не разрешили делать вскрытие — замёрзла и замёрзла. Вот. — Саша обвела взглядом остальных. — Чья очередь?

— Давай я. Только одно условие, Саша. — Настя встретилась с ней взглядом. — То, что я расскажу, и, наверное, что Витя расскажет, звучит как полный бред. Полнейший. Но если ты хоть раз заржёшь или скривишься, мы встанем, уйдём и не вернёмся. — Настя вздохнула и ненадолго прикрыла лицо ладонями. — Прости. Я тоже вся на нервах.

— Клянусь! — тихо ответила Саша, лицо её было — серьёзнее некуда. — Ты меня знаешь. Я не буду смеяться ни над тобой, ни над Витей. После того, что уже сама видела, точно не смогу.

— Тогда сделай ещё кофе, — попросила Настя, откидываясь на спинку стула. Да уж. Легко понять — тут даже начать не знаешь с чего, так всё странно. Собраться с мыслями — и то сложно.

* * *

Настя рассказывала спокойно, но избегала встречаться с нами взглядом. Когда она рассказала, что именно она подставила меня в феврале, у Саши глаза отчётливо полезли на лоб. Но сдержалась, просто взяла Настю за руку, когда та сделала перерыв на чашку кофе, и взглядом попросила — продолжай.

Так мы добрались до странствий в библиотеке. Довольно долго описывала нашу первую ночь в палатке — там, с притаившимися вокруг Стражами, которые Плачущие ангелы. Потом — очень-очень кратко (всего за каких-то полчаса) наш путь вплоть до тех пустошей, где мы сейчас встали лагерем.

— Витя дополнит, если что, — пояснила она, глядя на ошеломлённое лицо Саши. Но там читалась не издевка и «вы всё врёте!», а скорее «эх, мне бы самой увидеть!». — У меня есть гипотезы, если что, о том, как мы там синхронизируем память. Ну и много чего ещё, приходится заучивать наизусть, мы не можем передать оттуда ничего материального.

— А... — видно, как загорелись глаза Саши, и она тут же махнула рукой. — Всё, поняла, потом. Витя, твоя очередь. Ещё кофе?

Я глянул на часы — ещё почти полчаса до назначенного срока. И кивнул.

— ...А потом был тот самый инцидент с «Фенриром», — дошёл я до той больной темы про подставу. Она ещё и щекотливая: руководство уже знало, что меня можно назвать «белый хакером» — тем, что скорее служит целям безопасности, нежели ломает ради удовольствия и вымогательства. И намекнуло — нас, похоже, прощупывают, попробуй выяснить.

Ну я и попробовал, ага.

— Стой-стой... — не выдержала Саша — по мере того, как я описывал технические детали своего проникновения в сетку «Фенрира», гипотетической хакерской организации, глаза обеих девушек округлялись. — Минуту. Не врубаюсь... так это ты, что ли, взломал тогда доступ? «R4 подчерк H2»? Это был ты?!

— Я, — кивнул я спокойно. После разговора с «оптимистами в штатском» у меня пропало желание носиться повсюду и хвастаться. У них не было улик против меня, но... — Стоп. Ты откуда это знаешь?