Да, все начнется именно здесь. Император мертв, а значит, реализацию всех планов придется ускорить. Проклятые недобитые зеленые! После нападения на храм у него осталось не так много людей. Но откладывать нельзя. Другого такого случая показать силу истиной веры может и не представиться.

Только завоевав сердца людей можно покорить империю! Путь этот будет страшен и кровав. Но нет жертвы, на которую нельзя пойти ради всеобщего блага!

— Оп-па-па! — Дорогу Анато перегородили трое громил явно бандитской наружности. — Смотрите, какая птичка залетела в наши силки? Гони деньги, свя...

Огненная вспышка разогнала предрассветную темноту, породив и тут же оборвав тройной крик ужаса и боли.

Перешагнув через три почерневших трупа с кусками обугленной, дымящейся плоти, брат Анато продолжил прогулку по темным улицам.

* * *

О возвращении сына Четвертая императрица узнала по шуму, поднявшемуся в загородном поместье. Хоть между ее крылом и крылом сына располагалась длинная галерея, грохот разбиваемой посуды и мебели стоял такой, что должно были проснуться не только поместье императрицы, но и все соседние. К счастью, союзные Синему двору.

Быстро накинув на плечи шелковый халат, Медея поспешила на шум. Втайне кляня себя за то, что заснула, не дождавшись возвращения Бадриса.

У покоев Пятого принца было настоящее столпотворение слуг и стражей, которые мялись перед дверьми, но не решались войти, боясь гнева Бадриса.

— Вон! — коротко бросила Медея, отсылая слуг и стражников.

Слышать и догадываться — это одно, а видеть и точно знать — совсем другое. Не дело, когда будущий император предстает перед посторонними в образе нервного, неуравновешенного подростка. Хоть слуг и стражников Синего двора нельзя отнести к совсем посторонним. Да и проверяли их многократно... все равно не дело. Золото имеет свойство развязывать самые молчаливые языки. Впрочем, затыкать излишне разговорчивых оно тоже умеет... пусть и чужими руками.

Дождавшись, пока все разойдутся, Медея решительно постучала. Не дождалась разрешения и толкнула дверные створки.

Гостиная Бадриса являла собой классический образец рукотворного хаоса. Перевернутая стойка с оружием, разбитый графин, смятые кубки для вина, по которым кто-то со вкусом потоптался. Дорогое фарфоровое блюдо хинданской работы было разбито, среди осколков лежали фрукты.

Да, теперь это походило не просто на приступ злости, а на настоящий припадок истерики. Несмотря на все ее наставления, с Бадрисом, увы, такое случалось. Хорошо еще, что в этот раз он догадался отослать всех слуг и охрану. И никто не стал свидетелем этого постыдного зрелища.

— Успокоился? — поинтересовалась Медея, не скрывая иронии. Потерев подбородок, она нечитаемым взглядом рассматривала гневно раздувающего ноздри сына. Внезапная и непонятная смерть его лучшего друга Раса слишком сильно сказалась на ее мальчике. Сделала Бадриса неуравновешенным и излишне эмоциональным.

Это было плохо. Опасно.

Что хуже всего, непонятно, кто именно разделался с Расом во время ночного нападения остатков мятежного Второго легиона на храм Белых жрецов. Многие, в том числе и сам Бадрис, подозревали Тара. Но Медея этих убеждений не разделяла.

А теперь к гибели друга добавился неудачный, а иначе с чего бы Бадрису злиться, ночной рейд.

— Вы никого не нашли? — угадала она, не дождавшись внятного ответа.

Само сообщение, полученное Бадрисом из непонятного источника, и не сообщавшее об укрытии мятежников, а фактически требовавшее немедленно выступить, казалось ей подозрительным. Ее шпионы тоже сообщали о странных шевелениях в Ремесленном районе, но прежде чем бросаться в драку, она решила все хорошенько проверить. Да и зачем рисковать своими людьми? Пусть с мятежниками разбираются серебряные крылья, императорские тени или городская стража.

Бадрис не ответил, только разозлился еще больше, выместив свою злость на том, что попалось под руку. А под руку ему попались ножны от меча. Лакированное дерево треснуло, разлетелось и также было растоптано.

Но Медея отметила еще кое-что, судя по покрасневшим щекам, сын вспомнил ее предупреждение.

— Вы не только никого не нашли, но и попали в неприятности? — вздохнула она, быстро определив причину упрямого молчания сына. — Городская стража? Ах, аспекты! Неужели Красный двор?!..

— Да! — бросил Бадрис односложно и зло, словно выругался.

Плохие новости. Стычка с Красным двором означала, что без потерь не обошлось.

— Все, хватит истерик! — хлопнув в ладоши, резко добавила Четвертая императрица. Встав перед сыном, она ласково погладила его по щеке. — Ты проиграл мелкую стычку. Успокойся, сделай выводы и больше не совершай таких ошибок!

— Но... — Брдис попытался возразить, но не нашел нужных слов. Покусав губы, он отстранил руку матери и нехотя кивнул. — Хорошо, мама.

— Воспринимай это, как жизненный урок, — наставительно посоветовала Медея. — И в следующий раз не действуй столь опрометчиво. Не торопись. Слушайся моих советов! Я плохого не посоветую! — строго добавила она.

Пряча огонек непослушания в глазах, Бадрис склонил голову.

— Хорошо, мама, — вновь повторил он. Желая только одного — остаться одному.

— И уберись тут! Сам! — веско добавила Медея, развивая успех. Хорошо, что у нее такой послушный сын. — Не хочу, чтобы кто-то видел последствия твоей истерики.

Бадрис насупился, но сдержался. Не стал отвечать, выплескивать на мать свое раздражение и гнев.

Медея еще раз внимательно оглядела сына. Решила, что на сегодня поучений хватит и развернулась к дверям.

— Бери пример со своего старшего брата. Тар никогда не устраивал подобного. — Взмах в сторону разбитой мебели. — А если устраивал, то никто этого не видел, — добавила Медея на прощание, зная, что это замечание подействует на сына словно удар кнута.

— Истерики? Да что она понимает! — зло пробормотал Бадрис, удостоверившись, что мать ушла.

Теперь к злости на старшего брата добавилась еще и ревность.

Слухи!

Эти проклятые слухи о его старшем брате и матери не давали Бадрису покоя с самого детства. Чем больше проходило времени с краткосрочного романа Первого принца и Четвертой императрицы, тем красочней становились подробности. Некоторые особо говорливые договорились до того, что Бадрис и не сын императора вовсе, а его внук. Бадрис отлично знал, что все это полная чушь, но червячок сомнений все же оставался. И даже тот факт, что все самые говорливые умерли при довольно подозрительных обстоятельствах, не приносил покоя Пятому принцу.

Достаточно было один раз услышать, как Четвертая императрица отзывается о Таре Валлоне, чтобы сомнения вернулись.

Что если вся действия его матери — это не борьба за императорский престол ради него, Бадриса, а просто месть брошенной любовницы?

Достав из кармана небольшую коробочку, принц щелкнул крышкой, положил на язык щепотку серо-желтой пыли и с удовольствием раскатал ее по небу.

Сладкий дурман прогнал прочь все печали. Сердце стало биться чаще. И с каждым ударом по всему телу расходилась теплая, почти обжигающая волна, даря ощущение силы и могущества.

Этот новый сладкий дурман действительно был настоящей находкой. Астшанцы не врали — используемая ими в ряде ритуалов смесь из сразу нескольких достаточно редких растений позволяла одаренному усилить исток. И замахнуться на ступень мастерства выше, чем ему в данный момент дано.

Не удивительно, что они тщательно скрывают этот секрет.

Сила не равна мастерству. Но если использовать дурман постоянно, совмещая с тренировками, то по итогам и две новые ступени не станут пределом.

Подобрав с пола меч, Бадрис легко крутанул его кистью и поспешил на тренировочную площадку. Об уборке можно подумать утром, а пока что стоит немного потанцевать с клинком.

* * *

— Я не помню этого шрама.

Пальцы Милевы мягко, но настойчиво исследовали его грудь, отмечая короткими поглаживаниями многочисленные рубцы, шрамы и похожие на наспех поставленные заплатки участки регенерированной кожи.

— Третий год, болотный вирм, мерзкая и довольно редкая тварь. Отлично маскируется, — ответил Тар, не открывая глаз. В душе Первого принца царил такой редкий покой, что даже его вечный спутник затих. Затаившись где-то на задворках сознания. — Сумел пробраться через Первый рубеж Скалы. Убил десять человек, прежде чем мне удалось его обнаружить и успокоить.

— А этот откуда? — Еще одно касание, теперь с правого бока под пятым ребром.

Тар задумался, вспоминая.

— Первый год. Стены Скалы только строились. Я часто уходил за перешеек, чтобы убивать тварей. Иногда это были одиночки. Часто стаи. А порой настоящие волны. Словно прилив. Не знаю, как я выжил. Наверное, просто очень хотел вернуться... — Тар не стал добавлять "чтобы отомстить". Не сегодня, не сейчас.

— Волны? — не поверила Милева.

— По-другому это не назвать. Огромная стая самых разнообразных, зачастую враждебных друг-другу существ бросаются на стены, словно прилив.

Милева представила, как олени бросаются на людей вместе с волками, быками и тиграми, и недоверчиво покачала головой. Пусть после Холодных лет твари Забытых земель весьма отличаются от обычных животных, но и они должны следовать своей природе.

— Как такое возможно?

Некоторое время Тар не отвечал. А затем открыл глаза, глядя в потолок невидящим и из-за отсутствия зрачков, пугающим взглядом.

— Мне кажется, все наши легенды не врут — в глубине Забытых земель находится что-то непонятное, контролирующее все живое, — задумчиво поведал он.

— Божественный дракон? Вечный Предатель? Или этот... как там его называют хинданцы? Фэнхуан?

— Это все слова, придуманные людьми. А то, что таится в Забытых землях, нам просто не понять. Упало оно с небес, появилось в ходе катаклизма, существовало там всегда — я не знаю. Знаю одно — это просто сила. Не злая и не добрая. Просто совершенно чуждая нам сила. И мы для этой силы не более чем наглые захватчики, чужаки, угроза. Вот она и атакует нас, пытаясь всеми силами, что у нее есть, сбросить в море.

— Звучит не слишком обнадеживающе, — поежилась Милева. Слухи про Забытые земли ходили разные, но кому как не Тару, прожившему на Скале столько лет, знать правду. — И после всего этого ты считаешь Скалу спокойным, безопасным местом?

— Моя опасная Скала куда безопаснее и спокойнее нашей мирной столицы. Там я хотя бы знаю, откуда придет удар. Наверное, она единственное место, которое я смело могу назвать своим домом. Опасное, но вместе с тем спокойное и прекрасное. Даже нападение тварей в последние два года стало меньше. Забытая земля нас не то чтобы приняла, но смирилась с этим неудобным соседством.

В его словах сквозила такая уверенность, что Милеве сразу захотелось в это поверить. Но затем она вспомнила общую нелюбовь Тара к столице. Наваждение прошло.

— Красиво рассказывать ты не разучился, — признала она. — Заслушаться можно... Все, давай вставать.

— Как я понимаю, завтрак мне не светит, — потягиваясь, с усмешкой уточнил Тар.

— Правильно понимаешь, — подтвердила Милева. Выскользнув из-под одеяла, она с некоторым смущением посмотрела на разорванные остатки ночной сорочки и накинула на плечи халат. — Тебе пора уходить. И не вздумай попасться на глаза слугам или страже.

— Законный муж бегает из постели жены, словно какой-то любовник.

— Законность нашего брака мы обсудим с тобой в другое время, — нахмурилась Милева. Восемь лет назад предложение императора показалось ей неплохим, правильным выходом. Спасением. Как для нее, так и для ее еще не рожденного сына.

Незаконнорожденный...

В империи это клеймо. Даже если потом тебя признают, всегда найдутся злые языки, которые станут злословить за твоей спиной, а то и прямо в глаза.

А брак по доверенности, заключенный без участия жениха, но при согласии старшего человека в роду, считался законным. Избавив Рантора от любых возможных насмешек. Правда многие думаю, что брак был заключен между императором и Милевой, но это их проблемы. Ни Милева, ни покойный Гехан Третий на этот счет никаких заявлений не делали. И не виноваты в том, что кто-то там себе что-то неправильно домыслил, приняв титул почета за настоящий, положенный только женам императора.

— А поцелуй на прощание? — не отступал Тар.

— Обойдешься! — отрезала Милева. Вспомнила, что с поцелуя ночью все и началось, и залилась румянцем смущения и злости. — Второй раз я на это не куплюсь, — добавила она, стараясь придать своему голосу уверенности. Но на всякий случай сделала несколько шагов назад от постели.

— Значит, в следующий раз я придумаю что-то другое, — усмехнулся Первый принц. Наблюдать за смятением Милевы всегда было забавно. Грозная воительница в такие моменты превращалась в неуклюжую девушку. Вот и сейчас, совершая стремительное отступление, она едва не опрокинула на ковер вазу. Но успела ее вовремя подхватить.

— Не будет никакого следующего раза! — притопнула ногой Милева, всплеснув руками. Многострадальная ваза все же полетела на пол. К счастью ее спас густой ворс ковра. — Эта ночь — ошибка. Как и те, что были раньше.

— В таком случае, не слишком ли часто ты ошибалась? Признай, тебе просто нравятся эти ошибки?

— Ошибки остаются ошибками... Тебе пора, Тар. Сейчас придет моя служанка. Да и Рантор любит ко мне заглядывать, когда проснется. Пожалуйста, Тар, — проникновенно добавила она, вернув вазу обратно на прикроватный столик, — уходи.

Добавлять "и не возвращайся" она не стала, хотя это подразумевалось.

Выбраться из поместья Пятой императрицы было так же просто, как и в него попасть. За спиной Милевы не было сильного рода с опытными бойцами, а подчиненная ей стража Белого города из которых и набиралась охрана Желтого двора, не могли похвастать высокими ступенями боевых рангов. По крайней мере, с обнаружением нарушителей они явно не справлялись.

Имперских теней, обещанных Кессом Родором, Тар не заметил. Но на то они и тени. Хотя все же странно, что они даже не пытаются его остановить.

Перемахнув низкую стену, он немного прошелся, удаляясь от поместья Пятой императрицы. Удостоверился, что его никто не видит, снял "скрыт" и неспешно направился в сторону Зеленого двора.

Белый город постепенно отходил от череды траурных мероприятий. Людей на прямой как стрела центральной улице стало больше. Но это не успокаивало, а ровно наоборот. Слишком многие из этих людей носили на поясе мечи. Кланы стягивали бойцов в столицу.

На звук конских копыт, что настиг его неподалеку от ворот в Зеленый двор, он поначалу не обратил никакого внимания. Как оказалось зря. Занавеска проезжающей мимо повозки откинулась. И взгляд Тара наткнулся на Тибера.

— Стоять! — приказал вознице Третий принц. — Свободен! — добавил он, выбравшись из повозки, небрежно отсылая ее прочь.