Волчица и пергамент. Том 9

— Что вдруг случилось? Кажется, мой брат раньше этим не интересовался.

Ты вечно делаешь, что хочешь, и говоришь мне тебя слушаться, но сейчас ты выглядишь странно нерешительным.

— Должно быть, есть что-то, из-за чего мошенники были столь убедительны.

Миюри подняла голову и посмотрела на далёкие огни Орбурка.

— Эти развалины, вероятно, остались от того времени, когда нигде ещё не было роскошно украшенных соборов. В ту эпоху деятельность Церкви была посвящена распространению веры, и великие папы Церкви отправлялись в походы вместе с рыцарями древней империи, отважно путешествуя к её границам.

Миюри, любительница приключенческих историй, судя по всему, понимала, о чём он говорил. Её серебристая шерсть на загривке немного приподнялся.

— Рвение людей в Орбурке, вероятно, рождено не только хорошей проповедью самозванца.

Это произошло благодаря чему-то, что крепко зацепило сердца людей, в чём нельзя было усомниться. Восторженное отношение могло быть вызвано дыханием времени древней империи.

— Может... какая-то легенда?

Коулу её предположение показалось несколько надуманным, но суть его была близка к тому, что он пытался донести.

И теперь им самим надо будет привлечь на свою сторону побольше союзников.

— Они используют моё имя. Разве не будет приемлемым воспользоваться их способом, чтобы собрать союзников? Действие одних слов имеет свои пределы. Если взять за основу то, что называется "изначальной церковью", то оно должно очень ясно передать то, к чему мы стремимся, — сказал Коул и поднялся, чтобы посмотреть, как Миюри, в сторону Орбурка.

Пространство до него являлось сейчас ровным полем, поросшим жёсткими дикими злаками, но в минувшие времена рыцари с папами Церкви, собравшись здесь, вели жестокие сражения с язычниками. Одержав победу, рыцари со священниками основали здесь базу для дальнейшего продвижения на север, через эту земли прошло много людей. Слабый ветерок, шевеливший траву, мог остаться от проходивших здесь отрядов.

То, что можно увидеть и потрогать, обладает невероятной силой убеждения.

— Однако во всём происходящем мне не удаётся до конца понять мошенников.

Миюри, смотревшая на огни Орбурка, кажется, много лет, повернулась своим большим телом к Коулу.

— Ведь создаётся впечатление, что они во многом правы — это при том, что они мошенники?

Миюри бросила на Коула взгляд и чуть сузила глаза.

— Ты хочешь это проверить, да?

Миюри фыркнула, её красноватые глаза сверкнули. Похоже, она достаточно загорелась этим.

— Да. Последуем по пути прежних пап Церкви и рыцарей.

Нижняя челюсть Миюри от удивления опустилась, а в следующий миг она, завиляв хвостом, принялась тыкаться носом в его пояс.

— Ай, Миюри! Больно же! Перестань!

В последнее время Коулу было сложно устоять, даже если кое-кто кидался на него в теле девушки, а уж если в волчьей форме, это становилось уже опасным.

В этом месте, где разыгрывались события времён древней империи, возможно, было излишне говорить Миюри, что они будут подобны тем, кто действовал тут тогда. Опершись на спину немного утихомирившейся волчицы, Коул прошептал ей на ухо:

— Мы просто осмотримся тут. Потом можно будет от этого избавиться.

Дикарка-волчица посмотрела на Коула своими красными глазами и вместо ответа побежала. Она ещё была слишком в большой степени сорванцом, чтобы называться рыцарем. Коул раздражённо вздохнул, и его вздох затерялся в ветре.

Сколь пустым ни казался поросший травой луг, если прислушаться, можно было расслышать музыка и смех, доносившиеся невесть откуда. Вокруг не было видно домов, где могли жить люди, суеверный человек мог подумать, что здесь свою вечеринку устраивали духи. Поистине прекрасное место для воровского логова, однако для Коула с Миюри было удачно, что логово было на достаточно значительном расстоянии от Орбурка.

Когда Миюри негромко завыла, неуместная в этом месте музыка вдруг стихла.

Волк? На этой равнине? Или дикая собака?

Коул почти услышал этот обмен слов, потом что-то издало деревянный скрип, в одном месте среди травы показался свет, сами кустики чуть приподнялись. Если приглядеться, это напоминало дверь, тщательно покрытую дёрном с травой, так что различить её было практически невозможно, когда она закрыта.

В щели показались головы людей, напоминавших высунувшихся из-под земли мышей. Однако вокруг они могли увидеть только самую обычную ночь, тишину которой нарушал лишь шелест травы на случайном ветерке.

Люди, с облегчением вздохнув, начали опускать дверь, когда снова прозвучал вой. На сей раз ближе и яснее.

"Что за... " "Это что, дикая собака? " "Без понятия! Проверь другую дверь! "

После этого краткого разговора испугавшихся людей дверь захлопнулась. Коул смог расслышать звук задвигаемого засова.

Должно быть, с небольшого расстояния Миюри увидела достаточно, чтобы оценить ситуацию, во всякрм случае в третий раз её вой прозвучал как-то даже предвкушающе. Как старший брат Коул, наблюдая за происходившим из-за кустиков травы, мог только вздохнуть.

Вскоре в этом месте появилась Миюри, фыркая, она прошлась по запертому входу в логово, а потом посмотрела на Коула. Её красные, унаследованные от мамы глаза ярко горели, хвост, которому она уделяла так мало внимания, флагом развевался над её спиной. Миюри, поднимая к небу морду, открыла пасть.

Она завыла в четвёртый раз — так безудержно, что Коулу стало самому страшно. Даже кустики травы затрепетали-зашелестели от этого воя.

Потом, когда стихло эхо, Миюри развернулась и пригнула к земле переднюю часть тела как раз перед дверью, в которую прежде выглядывали мужчины.

— Вву-у! Вву-у-а-у-у-у! — раздалось истинно волчье рычание, с которым Миюри драла когтями дверь.

Такого рычания Коул у неё никогда раньше не слышал.

Стороннему наблюдателю могло показаться, что Миюри играет, дёргая хвостом и по-кошачьи царапая землю, но сидящий внутри, вероятно, должен был чувствовать себя ни живым, не мёртвым.

Дёрн с травой был выдран, дверь процарапана насквозь, и изнутри пробился свет. Коул услышал вопли и крики, Миюри взглянула на него и, как ему показалось, засмеялась:

— Хах! Воу! Хах!

Потом она, шумно дыша, сунула нос в щель разодранной двери.

При виде этого сидевшие внутри люди должны были обезуметь. Если дело ограничилось воем и шумным дыханием, можно было бы ещё рассчитывать натолкнуться на голодную одичавшую собаку. Но в дыру в двери они увидели волка, размером с медведя.

— Хах, хах, хах.

И вдруг Миюри вытащила морду из дыры в двери и подалась чуть назад. Коул мог предположить, что сидевшие внутри подумали, что этот волк-демон просто ушёл сам по своей воле, но Коулу было отчётливо видно, как Миюри к чему-то готовилась, отсчитывая: раз, два, три! И огромная проказница-волчица приподняла переднюю часть тела, выгнув её полукругом, чтобы в следующий миг обрушиться мощными лапами на дверь.

— Гау-у-у-у-у! Вву-у-у-у! — рычала она, словно зверь, охранявший вход в ад, аккуратно доламывая зубами пробитую лапами дверь.

Под натиском зубов Миюри деревянная дверь с приятным звуком разваливалась на части, разлетавшиеся, как конфеты из муки и яиц.

Однако Миюри неспроста так долго и с таким шумом ломала дверь вместо того, чтобы сразу ворваться внутрь.

Миюри, весело размахивая хвостом, что никак не сходилось с её ужасающим рычанием, в последний раз толкнула лапой остатки двери и посмотрела на Коула:

— Брат, теперь всё в порядке.

Похоже, бедные люди-кроты за это время смогли благополучно бежать через какой-то тайный ход.

— Это уже слишком, — потрясённо произнёс Коул.

Миюри, которая всегда рада побывать в своё удовольствие в волчьей форме, подошла к нему, размахивая хвостом, как собака, которую ругают, кгда она всего лишь поиграла.

Коул заглянул внутрь, вид был такой, словно кто-то напал на участников праздничного ужина.

— Нет ли кого-то ещё внутри?

— Запах самозванца, притворяющегося моим братом... Вроде нет. Думаю, в городе есть ещё убежище.

Перевёрнутые скамейки, опрокинутые кружки, всё ещё дымившийся суп и горевшие свечи.

Миюри с её отличными ушами и носом прошла первой, прихватила со стола что-то вроде мяса на косточке и, немного виновато махнув хвостом, предложила Коулу следовать за ней.

— Здесь довольно просторно... и сделано это из камня, — произнёс Коул.

Он предполагал увидеть тесную пещеру, вырытую в земле, сейчас же всё, что ему приходило в голову, это что каменное здание взяло и ушло в землю. Потом Коул поднял взгляд на потолок и обнаружил кое-что странное.

— И свод тоже каменный?

Если это сооружение осталось от древней империи, разумно предположить, что оно на протяжении многих лет ушло в землю. Но круглый свод был собран из прекрасно уложенных камней. Более того, если приглядеться к своду, стенам и полу, можно было увидеть, что щели между камнями были тщательно, ровно заделаны.

Вряд ли воры потрудились бы так, скорее всего, всё было так построено с самого начала.

"Всё так, словно..." — подумал Коул, осматривая подземную крепость со столь плачевными остатками вечеринки.

Может, это сооружение не ушло в землю за долгое время, а изначально было построено под землёй?

Но для чего?

Это место слишком упорядочено для пещеры отшельника, но и на церковь не похоже.

Среди этих раздумий Коул ощутил влажное прикосновение к правой руке. Это Миюри потёрлась носом о его руку, призывая следовать за ней, потом она шумно отряхнулась.

Эта подземная крепость не состояла из помещений, разделённых дверями, как обычные здания, здесь части соединялись странными узкими проходами, которые даже нельзя было назвать коридорами. Почему-то Коулу вспомнился один случай из того времени, когда он был странствующим школяром. Однажды он так изголодался, что погнался за большой крысой, жившей в норе, выходившей на берег реки. Сейчас у него было схожее ощущение.

Судя по всему, мошенники в больших помещениях, соединённых ходами, либо жили, либо хранили припасы, полученные, вероятно, в качестве пожертвований.

Ход имел немало ответвлений, в одном из их на полу остались отметины, будто протащили что-то большое. Коул проследовал по верёвке, тянувшейся вдоль отметин, и нашёл большой опрокинутый деревянный ящик, наполненный золотыми и серебряными монетами.

— Наверное, кто-то просто потерял голову, — пробормотал Коул.

Напуганный вторжением Хоро, он попытался убежать, прихватив целый ящик монет, но тот оказался слишком тяжёлым, поднять его мошенник не смог и тащил на верёвке, пока не опрокинул.

"Брось его!", "Но ведь...", "Брось, волки золото не едят, беги скорее!" — примерно такой разговор представил себе Коул. Он помолился, чтобы Господь благословил этих жалких и грешных людей, а потом поспешил за ушедшей вперёд Миюри.

Догнав, он обнаружил Миюри, стоявшую перед дверью в какую-то комнату, она опустила морду к щели в двери и принюхивалась. Времени это заняло немного, после этого она подняла голову и подставила её — погладь меня! Коул принялся гладить и вдруг услышал из-за двери стон. Коул вздрогнул, чего, вероятно, Миюри и ожидала. Изобразив мордой ухмылку, проказливая волчица тут же подняла голову и ткнула носом хлипкую дощатую дверь.

В отличие от большой гостевой комнаты и помещений-кладовых, которые они увидели раньше, это была чья-то личная комната. Свечи на стене почти догорели и едва-едва светили, глаза Коула еле различали очертания предметов.

Но воздух в комнате был тяжёлым. Коул улавливал запах эля, жирной еды и ещё чего-то многого, что, вероятно, оставили, убегая, люди.

Худой мужчина лежал, уткнувшись лицом в стол. Это был Хоберн.

— Пьянка и... азартные игры... — пробормотал Коул, различив брошенные в беспорядке на стол карты, лицевой стороной вверх, и кости.

Всего было четыре стула, два из них — опрокинуты, кружек с элем тоже четыре, так что перед вторжением, надо полагать, здесь пили и играли. А потом сбежали, оставив этого мужчину, потому что он успел напиться ещё во время игры. Как бы то ни было, но уважение ему оказывали лишь на публике и, ясное дело, дружбой здесь не пахло.

Правая рука лежавшего на столе ещё сжимала кружку с элем, а левая — лист бумаги.

Коул уточнил у Смюри, точно ли спал мужчина, после чего поднёс свет ближе.

На бумаге, причём очень старой бумаге, было что-то нарисовано.

Миюри наклонилась к рисунку, напоминая собаку, которая хотела бы разделить обед хозяина.

— Колодец?

Коулу рисунок тоже напомнил колодец, но форма у него была несколько странная. Что это могло быть? — задумался было он, но тут Миюри вдруг навострила уши.

А потом подала знак глазами. Возможно, сбежавшие мошенники вернулись проверить положение дел.

— Сначала возвращается мой брат. Я пойду взять шляпу, — сказала Миюри и побежала в темноту.

Прежде чем Коул успел спросить про шляпу и прочие детали, он остался в полумраке с одним только Хоберном и только беспомощно пожал плечами.

Осмотрев уже привыкшими к темноте глазами комнату, Коул заметил на стене геральдический флаг. На первый взгляд изображение на нём казалось обычным — два скрещённых меча на фоне щита, но Коул присмотрелся и увидел, что скрестились там меч и...

— Второй — молот?

Странно для герба, подумал он, но тут Хоберн простонал, и Коул, вернувшись к действительности, пошёл в обратном направлении. Он чуть не наступил на деревянный ящик с рассыпавшимися монетами и, решив, что свернул не туда, направился в другой проход. В худшем случае, если ошибётся и заплутает, Миюри, скорее всего, пойдёт за ним. Ему только не хотелось, чтобы при возможной встрече с мошенниками увидели его лицо, поэтому Коул пошёл, прикрывая плащом нижнюю часть лица.

А потом был тупик. Коул почти наяву услышал: "Мой глупый брат". Он решил было повернуть назад, но вдруг понял, что уткнулся не в стену, а в дверь.

Возможно, это был вход в хранилище ценностей и денег.

Красть, даже у мошенников, Коул не собирался, но решил, что было бы неплохо узнать их финансовое положение, поэтому он налёг плечом на тяжёлую дверь.

В нос ему сразу ударил металлический запах.

Сколько же здесь накоплено... Вспоминая рвение и волнение жителей Орбурка, Коул не мог не ощутить прилив гнева на этих мошенников.

Сам Коул и его сподвижники боролись с Церковью не ради золота. Бороться несправедливостями мира, жить благородно и праведно, идти предписанным Богом путём истины... Мысли Коула внезапно перебила одна деталь.

Пахло ещё и свиным жиром.

Этот запах не был связан с золотыми или серебряными монетами.

Но у Коула было представление о сочетании запахов жира и металла. То, что так любит девушка-сорванец, о чём она заботится так же старательно, как и о своих волосах.

— Это же...

Пламя свечи высветило огромное количество оружия, просто непомерно огромное для такого числа мошенников.