— Вы неверно меня поняли, — спокойно уточнил Грин-де-Вальд. — Я хочу не продать этих псов, а отдать их человеку, который сможет раскрыть заложенный потенциал. Если же вы посчитаете это дело бессмысленным, то... так тому и быть. Для меня главное, что я попытался верно распорядиться моим наследием, даже если мне самому оно не принесёт никакой прибыли.
— Хм... — старик новым взглядом окинул молодого гостя. — Ваши отец и дед гордились бы вами, молодой человек. Что же, я с удовольствием осмотрю ваших животных и дам свой вердикт... Но сперва, давайте всё же выпьем этого замечательного напитка. В конце концов, мне его поставляет муж дочери, содержащий собственную пивоварню.
...
"Жизни я вам сохранил, крышей над головой и едой на продолжительный срок обеспечил. А судя по расчётливому взгляду этого магла, ещё и регулярную интимную жизнь гарантировал. Нужно будет не забыть и вернуться сюда лет через десять, чтобы посмотреть на успехи предприятия: вдруг действительно что-то получится?", — так неспешно размышлял молодой волшебник, удаляющийся от городка, где оставил двух наёмников, превращённых в чёрных псов после тщательного допроса.
Как оказалось после переосмысления памяти предшественника, ритуалы — это растянутые во времени заклинания, имеющие большую силу и требующие некоторых ингредиентов. И пусть работать с памятью на уровне менталистов Геллерт не мог, но вот провести подавление человеческого самосознания с заменой на суррогат собаки, пусть и не без проблем, у него вполне получилось. Так что, теперь сама магия маглорожденных убийц будет поддерживать их превращение в псов, тем самым практически исключая вероятность самопроизвольного возвращения к изначальному состоянию.
Нет, настоящие целители смогли бы вернуть разум жертвам эксперимента Грин-де-Вальда, но им для этого, во-первых, нужно было знать, кого именно лечить, а во-вторых, потратить немало времени и усилий. Блондин же не без оснований считал, что пару неудачников уже списали, а даже если на них наткнётся какой-нибудь чародей, то вряд ли опознает в собаках магических существ.
Почему Данзо не убил пленников, ну или не использовал их в каком-нибудь ритуале? Главной причиной было то, что за содействие он обещал оставить им жизни. И пусть это не являлось какой-то серьёзной клятвой, но в мире магии следовало привыкать отвечать за свои слова, даже в таких ситуациях (мало ли во время разговора с кем-то, кто может определять правду, всплывёт щекотливая тема?).
Наёмники сумели поведать немало сведений о том, как устроена их банда на нижних уровнях, о местах обитания сброда, только считающего себя волшебниками, об известных зельеварах и артефакторах, работающих с преступниками. Кроме того, теперь он знал о способах выхода на рынок товаров, запрещённых правительствами магического сообщества: информаторы, разумеется, не имели средств и репутации, чтобы воспользоваться этим знанием, но мечтать им никто запретить не мог.
Но имелось и кое-что более важное, чем можно было воспользоваться прямо сейчас, а не когда-нибудь в будущем: убийцы рассказали о нескольких поселениях магиков, в том числе и оборотней, которые официально не являются частью магического мира. Иными словами, там обитали нелегальные переселенцы, коих прикрывали преступность и отдельные авроры, получая свою дань, которую магики вынуждены платить из страха однажды ночью проснуться под звуки налёта министерских сил (доверчивыми и добрыми их это не делает, но и нападать первыми они не станут).
"Пора взглянуть на возможных рекрутов собственными глазами".
Комментарий к Глава 7
Всем добра и здоровья.
========== Глава 8 ==========
Железная дорога... не впечатлила Геллерта: в прошлой жизни он уже видел паровоз, который мало чем отличался от машины, созданной местными маглами. Впрочем, одно различие всё же бросалось в глаза, а заключалось оно в явной массовости данного изделия, в то время как в элементных странах их можно было пересчитать по пальцам (не без помощи самого Данзо). И пусть в последние годы ситуация стала исправляться, но факт оставался фактом: этот мир ушёл куда дальше в том, что касалось транспортных услуг...
Все посторонние мысли из головы Грин-де-Вальда вымело в тот же миг как он увидел фигуру в тёмной рясе, бредущую вдоль вагонов готового отправиться в путь состава. Казалось, что человека в необычном головном уборе, опирающегося на невзрачного вида старый посох и обутого в порядком стоптанные сапоги, к которым совершенно не липла грязь, словно бы окружает некое неуловимое сияние, источником коего из-за закрывших солнце туч точно не могло быть светило.
Молодому волшебнику стоило некоторых усилий сохранить на лице невозмутимость, когда через него словно бы прошла волна прохладного ветра, а кончики волос будто наэлектризовались от этого пассивного воздействия Святой Ауры. Сам же источник волнений вовсе не обратил внимания на чародея, продолжая размеренно шагать и негромко бормотать молитву, одновременно с тем делая едва заметные пассы свободной рукой в сторону состава.
"Благословение на лёгкую дорогу?", — вслушавшись в слова явно немолодого, но ещё и не старого священнослужителя, с долей удивления констатировал бывший глава "Корня", периферическим зрением отмечая как окружающие люди почтительно уступают дорогу его почти природному врагу (всё же молодым волшебникам надёжно вбивали в головы, что пусть сейчас у их фракций и мир, но никто не гарантирует, что через год или сто лет инквизиция не поведёт людей на новую священную войну).
Пусть сейчас это уже проявлялось в гораздо меньшей степени, но порой среди своих сверстников предшественник Данзо слышал фразы, по которым легко было понять, что собеседник чистокровный, а не маглорождённый. В конце концов в семьях обычных людей вряд ли принято пугать детей тем, что если они не будут слушаться родителей, то их заберёт злой инквизитор...
"Явно не воин", — рефлекторно отметил Геллерт, проводив священника взглядом до первого вагона, где тот остановился и повернулся в обратную сторону, начав читать новую молитву.
Будь Грин-де-Вальд столь же молод разумом как и телом, то вероятно ему сложно было бы поверить, что этот добродетельный человек способен причинить вред хоть кому-то. Тот же факт, что он накладывал благословение на весь состав, не делая различий между пассажирами, только убеждал в самых добрых намерениях. Однако же даже школьники, если они не спали на уроках истории магии, прекрасно знали о рыцарях с благословлённым оружием, паладинах и рядовых служителях, которые могли развеивать активные чары.
"Когда волшебная палочка превращается в бесполезный прутик, а на тебя идёт толпа крестьян с вилами... подобные чудотворцы перестают казаться безобидными", — Мысленно констатировал Геллерт, почувствовавший искреннее облегчение после того как церковник отошёл на достаточно большое расстояние.
Паровоз издал гудок и молодой человек быстрым шагом двинулся ко входу во второй вагон. Достав из кармана кусок пергамента, на коем были нацарапаны магические символы, он протянул его проверяющему, одетому в строгую форму работника железной дороги. Мужчина средних лет, подтянутый и улыбчивый, стоило его взгляду зацепиться за узор моргнул, а его глаза расфокусировались будто от несильного удара по голове.
— Что-то не так? — на всякий случай уточнил блондин, после чего поймал взгляд магла своими глазами и чуть надавил при помощи магии: — Мне кажется, всё в порядке.
— Всё в порядке, — вернув универсальный магический пропуск, собеседник заморгал и посторонился. — Проходите. Мы отправляемся через минуту.
— Благодарю, — вежливо кивнув, молодой волшебник спрятал "билет", затем перешагнул через яму между деревянной платформой и вагоном, но в последний момент задержался и спросил: — Я не часто езжу по железной дороге... Это нормально, что священник читает молитву?
— Да, молодой человек, — утвердительно отозвался так и не назвавший имени мужчина. — Если остановка достаточно долгая, то местный священник или кто-то из послушников всегда приходит. Нам это не мешает, а людям становится спокойнее: ни одной аварии или серьёзной поломки за два года...
"Вот тебе и Статут: вроде бы церковники закон и не нарушают, так как видимых эффектов нет, но долгосрочные последствия просчитать не сложно. В случае нового конфликта у них будет поддержка простых людей, в то время как волшебники останутся одни... либо с магиками, которых сами же прав и лишают", — промелькнуло в голове Данзо, уже не вслушивающегося в слова работника железной дороги.
Разумеется, это могло быть единичным случаем, да и вообще вывод бывшего главы "Корня" являлся притянутым за уши. Однако же сам он, в схожих обстоятельствах и имея те же ресурсы, если бы перед ним поставили задачу заручиться поддержкой населения и ослабить влияние конкурентов без лишнего шума, с высокой долей вероятности отдал бы схожие распоряжения. И даже если желаемый результат не удалось бы достигнуть, то регулярные тренировки личного состава как минимум повышали его боеспособность...
"У церковников много молитв, создающих различные долгосрочные эффекты. Как с этим можно конкурировать? Лучше всего подходят зельеварение и алхимия: первое позволит насытить рынок лекарствами разного рода, от мазей против прыщей и до омолаживающих составов, ну а второе позволит производить топливо для двигателей, что подтолкнёт развитие транспортных средств и различные производства. При этом необходимо, чтобы магии в процессе изготовления использовался самый минимум... а в идеале вовсе исключить её активное применение. Но для этого нужны, во-первых, специалисты, а во-вторых, агенты, которые будут работать в магловском мире. И нужно узнать, почему волшебники не делают подобных шагов: не могут же они всерьёз верить, что Статут вечен, а их анклавы непреступны? Даже остров Узумаки в своё время смогли взять...", — последняя мысль царапнула что-то в глубине души, заставив Грин-де-Вальда вынырнуть из размышлений.
Состав уже тронулся и вокзал маленького городка стал удаляться, а пассажиры, сидящие на деревянных скамьях со спинками, расположенных попарно друг напротив друга справа и слева от прохода негромко переговаривались или смотрели в окна. Молодой человек ещё не успел привлечь к себе ненужного внимания, но задерживаться на одном месте не стоило, а вот найти для себя сидение было не лишнем.
"Старых ошибок я больше не допущу", — уверенно подумал Грин-де-Вальд, незаметно для окружающих засовывая левую руку в карман, где лежала небольшая дощечка с выжженным рунным кругом одноразового отвода глаз.
Из-за того, что магию на публике применять строго не рекомендовалось, чтобы не размахивать волшебной палочкой и не привлекать к себе возможного внимания тех же церковников или работников министерства, Геллерт заготовил некоторое количество одноразовых зачарованных вещей, которые с некоторым скрипом проходили как разрешённые (если волшебник не начнёт торговать ими направо и налево). Полноценными артефактами эти поделки не являлись, так как не могли похвастаться ни удобством, ни надёжностью, ни долговечностью, но при этом при умелом использовании заметно облегчали жизнь гостям немагического мира. Впрочем, где именно пролегает граница между артефактом и зачарованным, пусть даже при помощи символов, предметом понять было сложно.
"Нужно более глубокое образование", — констатировал блондин, присаживаясь на край скамьи в середине вагона.
Данзо не ограничился относительно безобидными инструментами, создающими незаметные для окружающих эффекты: не удержавшись, прежде чем покинуть родовое гнездо своей новой семьи, он трансфигурировал из металла несколько кунаев (ножей, коими привык орудовать будучи шиноби), а также создал аналоги взрывных печатей на рунном алфавите. Не то, чтобы это действительно было необходимо, но возможность метнуть нечто острое и достаточно тяжёлое в горло врага, чтобы затем ещё и заставить снаряд вспыхнуть пламенем, добавляла жизни комфорта.
Немного забавным казалось, что один из неотъемлемых элементов снаряжения воина в прошлой жизни, в этом мире оказался не более чем испорченным рунным заклинанием костра, на примере коего молодых волшебников учили, что ошибка в одном символе может стоить очень дорого. И от того ещё ярче становился контраст между шиноби, в первую очередь заточенными на различные аспекты войны, и волшебниками, на первый взгляд кажущимися слишком беспечными.
"Только вот они придумали порталы, которыми может пользоваться каждый, а у нас подобная техника хранилась бы как величайшее сокровище, до которого не допускались бы и члены одного клана... а то и прямые родственники", — в памяти вновь всплыл второй хокаге, так и не доверивший свои секреты ученикам, из-за чего с записями пришлось разбираться уже после его гибели.
Вообще, многое в этом мире могло ввести в ступор Геллерта, начиная привычной европейцам едой и заканчивая общедоступностью знаний, за которые в не столь уж и далёком прошлом кланы шиноби друг друга вырезали под корень. Если бы не память предшественника и его же рефлексы, благодаря которым вилка оставалась столовым прибором, а не орудием пыток и нанесения рваных ран в бою, с внедрением возникли бы огромные проблемы... даже если отбросить языковой барьер. Однако и сейчас, обладая багажом унаследованных знаний, нет-нет да возникали порывы, которые приходилось давить в зародыше.
"Как же иногда хочется применить именной суффикс", — мысленно вздохнул Грин-де-Вальд, прекрасно понимающий, что в лучшем случае вызовет у собеседника недоумение, а то и подозрения в чём-либо (в конце концов в мире, где взмахом волшебной веточки можно превратить человека в собаку, смена лица не является чем-то необычным).
Волшебные палочки сделали местных одарённых очень разносторонними, позволяя им быстро осваивать всевозможные науки, а также обходить ограничение собственного тела. Им не требовалось поочерёдно подходить к каждой стихии, к некоторым из коих из-за особого сочетания генов может иметься антиталант, а из-за свойств используемой энергии техники-заклинания не вынуждали тратить месяцы на отработку до пристойного уровня выполнения. Ну а в случае утраты концентратора, заменяющего собой целый арсенал всевозможных инструментов на все случаи жизни, оставались рунные алфавиты, доступные даже самым ленивым школьникам...
Однако же имелась одна причина, которая не позволяла списать все успехи и достижения чародеев на то, что им повезло с характеристиками силы, будто бы старающейся помочь своим владельцам. У этой причины были розовые волосы и откликалась она на имя, созвучное названию дерева.
"Мы просто привыкли смотреть на мир слишком узко... как нас учили наши отцы, а их — деды. Ведь что может быть проще нежели сказать, что это недостойное действие, ну или глупая трата времени? Волшебники же, да и маглы, не разучились мечтать и воплощать свои идеи в жизнь... И с чего это меня потянуло на подобные мысли?", — прислушавшись к своим чувствам и незаметно оглядевшись, но так и не обнаружив чего-либо подозрительного в вагоне, бывший глава "Корня" заставил себя собраться.
