Стартап "Русь" (написанные главы вместе)

— Кузьма.

А в следующий момент события закрутились с бешеной быстротой. С той стороны, откуда пришла помощь, раздался какой-то горловой рык, и рядом с Олегом в направлении спящих бандитов промелькнула серая тень, и в следующий миг на поляне воцарился хаос. Кузьма вскочил и кинулся вслед за тенью. Трещали кусты, кто-то кричал, мимо Олега пробежали несколько человек, и один из них в темноте наступил ему на руку, от чего он сам заорал. Зазвенело железо, щелкнула спущенная тетива лука.

Олег попытался встать, но кровообращение еще не восстановилось, и он вновь повалился на землю. На лоб ему легла прохладная узкая ладошка и Варькин голос шепнул в ухо:

— Не вставать.

Она, видимо, почувствовала, что его бьет дрожь, потому что прижалась к нему, пытаясь согреть. Олег как-то отстраненно подумал, что нижнего белья в этом времени никто еще не носит. Но мысль была чисто теоретическая и умозрительная.

Спустя несколько минут, на поляне установилось затишье.

— Сколько их было? — раздался неподалеку вопрос Кузьмы. Варька отпрянула в сторону.

— Семерых видел, — хрипло ответил Олег.

Кузьма присел рядом и протянул ему кожаную флягу, в которой оказалась вода, подслащенная медом:

— Плохо. Двоих всего уработали, пятеро утекли.

Олег наконец разглядел, что лицо Кузьмы закрашено чем-то темным — то ли грязью, то ли углем. Ему наконец удалось сесть, он повернулся в ту сторону, куда скрылся неприятель, набрал воздуха и разразился всей английской бранью, какую знал:

— Фак ю, Джон! Гет лост, сон оф ве бич! Сак май дик, пидор! Фак ё ас, падла!

Наконец, собравшись с последними силами, Олег крикнул:

— Рубль мне должен!

И снова повалился на землю.

— Страшно ты проклинать его, Светлый, — с уважением сказал подошедший Добр, потом, видимо, разглядел в темноте зад, уползающей Варьки и добавил, — а с тобой, Варвара, еще разговор есть. Почему зверя не держать? Мы бы их всех во сне порешить.

— Сильная она, — жалобно отозвалась Варька, — вырваться.

— Дара? — Вскинулся Олег. — Где она?

В тот же миг в лицо ему ткнулся мокрый нос, а горячий шершавый язык принялся вылизывать лицо.

— Одного она порвать хорошо, — сказал Кузьма, — но он все равно уйти. Варька, давай к лошадям, дерюгу найди какую-нибудь, видишь, человек мерзнет. Запрягайте телегу, уходить будем!

* * *

— Дарья не есть, не пить, скулить только. А к зорьке как завыть, так я сразу к дядьке Добрыне бежать, — бойко рассказывала Варька, шагая рядом и держась за край телеги, в которой везли Олега.

Как оказалось, Добр к тому времени уже и сам стал волноваться из-за долгого отсутствия Светлого, поскольку тот нужен ему был для консультации по строительным работам. Когда вышли на гончара, да выяснили у того, куда уехал Олег, стало ясно, что приключилось что-то нехорошее. По всему уже должен был вернуться. Да и Дара вела себя странно. Собрали небольшой отряд из проверенных мужиков, взяли Варьку, поскольку с собакой все кроме нее дело иметь побаивались, и отправились к белой горке. А там уж собака взяла след.

Коней и Варьку с Дарой оставили загодя, почуяв дым от костра. Сами подобрались поближе, намереваясь освободить сначала Олега, а потом взять лихих людишек в ножи спящими. Да вот не удержала девчонка собаку. Дара кинулась, судя по описанию, именно на Джона. И здорово его, кстати, потрепала.

Олег слушал рассказ и все никак не мог ухватить какую-то ускользающую мысль. Потом плюнул и переключился на размышления о том, что сегодня удалось узнать. Но в голове была каша:

"Выходит, кроме меня здесь есть еще люди из нашего мира. Нет, ерунда, это я знал и раньше, когда нашел труп джентельмена, чтоб им пусто было, в английских ботинках на болотах. Тогда что нового я узнал? Что есть путь в наш мир, по крайней мере, в одну сторону? Тоже ерунда, это я узнал, когда сюда провалился... Еще бункер этот кэгэбэшный... Еще Варька бубнит над ухом со своими инфинитивами. Учить надо нормальному языку. Как только бумагу сделаю, сразу школу церковно-приходскую. Опилки, значит, нужны, а для этого мельница... Жернов... Известь...".

Олег почти провалился в сон, когда мысль, не дававшая покоя, резко выдернула его обратно в явь:

"Дара на Джона кинулась. Хаски — на человека! Не может такого быть. А раз не может, то этот Джон никакой и не человек. Нежить, драный агент Смит. Такие дела, Светлый. А кто же тогда я сам-то?".

И тут тяжелый болезненный сон окончательно сморил его.

Глава 13

Олег сидел на пригорке и с расстояния версты в полторы обозревал возводимый вокруг Мокрого частокол. Изнутри селения ограда не впечатляла, а вот со стороны, готовая всего-то на четверть, с одной строящейся башенкой, она уже сейчас смотрелась неплохо. Колья вкапывали в два ряда — за первым внутри насыпали вал, и второй вкапывали уже выше в него. Наружный ряд снизу обмазывали смесью глины, песка и привозимого с белой горки известняка, да еще в обмазку клали речные камни. Если так пойдет и дальше, и удастся сохранить темпы строительства, то до мерзлой земли должны успеть поставить все самое необходимое.

В планировке городов, средневековых в том числе, Олег разбирался, хотя бы и в теории, но вот конструкция деревянных защитных сооружений являлась для него темным лесом. Помогли советы тех же Добра и Кузьмы. Ох, и не просты эти ребята. В этом он еще раз убедился в ходе вызволения его из плена. Но как ни пытался Олег выведать у двух представителей силового блока Мокрого подробности их биографии и источник боевого опыта, ничего у него не получилось. Добр лишь отмахивался своей огромной, как лопата, ладонью, да неумело, но упрямо переводил разговор на другую тему. А Кузьма, тот и вовсе отмалчивался. А ведь по всему выходило, что кроме этих двоих силовые структуры будущего городища возглавить пока некому. В том, что эти структуры понадобятся в ближайшем будущем, у Олега сомнений не было.

Мокрое и раньше было по местным меркам селением не маленьким. Сейчас же, с приходом новых людей, и вовсе разрослось. Но даже этого было мало для замыслов Олега. Если все пойдет так, как он задумал, то через несколько лет на месте Мокрого должен стоять нормальный такой средневековый город. Однако уже сейчас чужие люди, пусть и недавние соседи, привнесли в привычный уклад собственные порядки, что неизбежно порождало конфликты, которые необходимо было цивилизованно разруливать. Раньше этим занимались поп и староста, рассуживая спорные ситуации в соответствии с обычаями и здравым смыслом. Ну, и по совести, конечно. Понятно, что бесконечно так продолжаться не может, уже совсем скоро понадобятся общие для всех правила, которые народ к тому же должен знать. Значит, их надо принять и записать. А для этого нужна...

— Ох... — Олег со стоном поднялся, осторожно разгибая тело и морщась от боли.

Одна рука, которой особенно досталось, покоилась на перевязи из тряпицы. Заплывший глаз только начал открываться. Болело все. Когда его только привезли, бабка Мария осмотрела, садистки ощупала все болячки и сказала, что кости целы, а внутри "ничего не порвато". Промыла ссадины, дала выпить какого-то отвара и выгнала прочь, наказав больше к ней не возвращаться, потому как "надоел калика". Пришлось пару дней отлеживаться дома, размышляя, зачем новоявленный персонаж Джон устроил весь этот спектакль? Намек его был более, чем ясен — прогресса на этих территориях он намерен не допустить любой ценой. Но почему тогда было просто не убить Олега сразу там, где его застигли варяги? В том, что это были именно варяги, он убедился, когда его вели на ту злосчастную встречу. Достаточно было нескольких услышанных фраз на непонятном языке с вплетенными скандинавскими именами Олаф и Эйнар. В общем, загадок становилось все больше. С другой стороны, черт его знает, мир-то здесь странный — с нежитью и прочей спецификой. Это значит, что? Есть силы или энергии, которые не подчиняются привычным законам физики. Может, эта скотина не может по каким-то здешним понятиям убить такого же, как он сам, пришельца из другого мира? Да, и плевать. Сейчас не это главное.

* * *

Когда Олег с двумя передышками добрался до селения, возле крайних домов его поймал паренек лет восьми-девяти:

— Слышь, Светлый, тебя дядька Афанасий искать.

— Ты как со старшими разговариваешь? — опешил Олег от такого фамильярного обращения, но мальчишка только развернулся и сверкнул босыми пятками.

Дара, все это время бывшая рядом, вопросительно посмотрела на хозяина, мол, не догнать ли эти пятки? Но Олег погрозил ей пальцем.

"Холодно уже босиком-то", — подумал он, поворачивая к избе священника.

Афанасий, хоть и изобразил радушие, но видно было, что чувствует он себя не в своей тарелке. Пригласил за стол, налил взвар, который тут пили вместо чая, и состав которого Олег все забывал спросить. Но все это время поп как-то суетился и отводил глаза.

— Ты, вот что, Светлый, — наконец решился на разговор Афанасий. — Слухи тут ходят срамные про тебя.

— Про меня? — Искренне удивился Олег, не к месту вспомнив про Варьку. — Да помилуй Бог, отец Афанасий. Живу один на отшибе, девок не таскаю, за юбками не бегаю. Да и куда мне с битой мордой за девками-то?

— Один живешь, говоришь?

Олег развел руками и вопросительно посмотрел на попа.

— А вот скажи все-таки, Дарья твоя, животина или человек — баба в чужую образину перекинутая чародейством?

Олег только что отхлебнул взвара и чуть было не выплюнул его обратно от неожиданности. Аж закашлялся.

— Зверь это, животное. Собака называется, из заморских стран. Как волк, только прирученный.

— А народ сказывает, что девка это заколдованная, невеста твоя. По ночам человеком перекидывается, и живешь ты с ней, как с бабой значит.

Олег неожиданно сжал кулак здоровой руки и застучал по столу:

— Ну, Варька... Придушу стерву мелкую!

— Ага, — вцепился поп, — значит, Варька вас вместе видела? Не отрицаешь.

— Да как? Да что ты такое...

Олег вскочил и кинулся к двери в сени. Вслед раздался голос Афанасия:

— Ты, Светлый, если что, исповедуйся мне. Бог милостив, простит грех-то.

Он только отмахнулся, но когда выскочил на улицу, хаски, лениво гонявшая по двору курей, продолжая играться, подскочила к хозяину, закинула передние лапы ему на грудь и принялась лизать лицо. Олег чуть не заплакал:

— Ты-то куда лезешь, зоофилом меня выставляешь?

Как назло, мимо избы к колодцу проходили две девки с ведрами на коромыслах. Увидев Олега с собакой, они тут же принялись о чем-то шушукаться и хихикать.

— Да пропадите вы все пропадом, — он зло сплюнул и зашагал к своему дому.

* * *

Олег не знал, что послужило причиной тяжкой депрессии, в которую он впал, возвратившись в свою избу. То ли встреча с таинственным Джоном, то ли дурацкие деревенские слухи. Возможно, после начального шока накатило наконец осознание того, что с ним на самом деле произошло. Но спусковым крючком совершенно точно явился неустроенный убогий вид его жилища. Зима стремительно приближалась, дни буквально текли сквозь пальцы, а времени ни на что не хватало. До осенней ярмарки в городище, на которую он возлагал надежды, оставалось чуть меньше месяца, а у него еще ничего не было готово. Олег прекрасно понимал, что если он не создаст серьезный задел на будущее уже этой осенью, то до следующей все селение и он сам могут просто не дожить. Но когда заниматься этим самым заделом. Народ был занят сбором урожая, да еще вкалывал на посадских работах, которыми он всех нагрузил. Пока никто вроде в открытую не роптал, но и приветливых взглядов Олег в свою сторону не ловил.

А что он мог сделать один? Печь для обжига жерновов была почти готова. Но надо было привезти большой объем глины, необходим был известняк, плоские камни для рабочей поверхности. Глину надо высушить, а потом размолоть в пыль. Дело для одиночки неподъемное. Про изготовление кирпича в этом году он уже и не помышлял.

Олег окинул взглядом полутемное пространство избы с закопченными стенами, убогой утварью и примитивной печью, топящейся по-черному. Зимовать ему, похоже, придется с этим агрегатом и худой крышей. Проблема заготовки дров, кстати, тоже никуда не делась. А, учитывая современный уровень развития металлургии и качество топоров, дело представлялось совсем не простым.

Он улегся на свое жесткое ложе, закинул здоровую руку за голову и совершенно бездумно уставился в потолок. В голове было пусто, на душе черно. Возможно, Олег задремал или впал в прострацию, потому что не услышал стука в дверь. Повторного тоже не услышал, а очнулся лишь тогда, когда тяжелую просевшую дверь кто-то стал с усилием отодвигать, чтобы попасть к нему внутрь. Но он даже головы не повернул. Пришли убивать? Бог вам в помощь, не нужна ему такая жизнь...

— Даа... — протянул Варькин голос. — Ото ж и непотрбество у тебя, Светлый, в избе. Не можно так жить.

Олег почувствовал, что краснеет, но сам не понял от чего — от стыда или от злости. Он сел и тяжелым взглядом уперся в девчонку:

— Чего приперлась?

Варька как-то смущенно посмотрела на него, потом осмотрелась и суетливо пристроила на кривой стол два узелка, которые до этого держала в руках:

— Вот, мать снедь тебе собрать. Да бабка Мария трав прислать.

Варька немного помялась, потом спросила:

— Ты мне еще спеть?

— Я тебе спеть, — Олег поднялся и стал угрожающе надвигаться на Варьку. — Я тебе так спеть, что ты сидеть не сможешь.

Девчонка испуганно отступала в угол.

— Ты почто про меня в Мокром слухи распускаешь?

— Какие слухи? — пискнула Варька.

— Что я с животиной, как с бабой живу?

Варька уперлась спиной в стену и остановилась:

— Какая же Дарья животина? Она умная, все понимать.

— Да уж поумнее тебя будет.

И тут у Олега внутри будто лопнула какая-то струна. Он остановился, уронил голову, плечи у него опустились. "Хорош управленец-психолог из двадцать первого века, нечего сказать. На малолетке свои неудачи вымещаешь. А ну, соберись, тряпка".

Он глубоко вдохнул, выдохнул, снова посмотрел на гостью и улыбнулся:

— Извини, не хотел пугать. Да и права ты.

Он увидел, как у Варьки изумленно расширились глаза, и понял, что сморозил глупость.

— Тьфу, пропасть. Права, что непорядок избе, а не то, что с собаку дрючу.

Варька прыснула в кулачок.

— Погоди ты смеяться, — вспомнил вдруг Олег, — дело у меня к тебе есть.

Он извлек из-под своих нар грязную тряпицу, в которую что-то было завернуто, разложил на столе и выбрал два бруска серо-желтого мыла.

— Вы как тряпки стираете?

— Дык сначала в кадке замачивать, потом вальком отбивать. Если сильно грязно, золой.

— Вот тебе вместо золы, — Олег протянул ей бруски. — Называется мыло. Мокрую тряпку натрешь до пены, потом вальком или руками. Потом прополоскаешь хорошенько. Второй бабке Марии отнесешь, объяснишь, что с ним делать.

Варька осторожно взяла мыло, понюхала и скривилась. Запах у первоначального изделия действительно был не очень, над ароматными отдушками еще предстояло подумать.