Когда раскинет сети тьма...

Однако прежде чем изучить новую странность, Адан решил позаботиться о Расиньоле. Подумав, что лишние знания — источник головной боли, он не стал приводить дворецкого в чувство, а осторожно взял его на руки и отнес в спальню. Завтра верный Расиньоль проснется и ничего не вспомнит из произошедшего. Останется лишь непонятный осадок и смутные подозрения, которыми тот не станет делиться со своим господином, дабы его не печалить.

Вернувшись в коридор, Адан убедился в том, что проход продолжал светиться, как будто терпеливо дожидался того, кто его открыл. Освещая путь лампой, Адан приблизился к нему, думая о том, что он завтра скажет Расиньолю об исчезновении зеркала и о том, что это за проход? Но оказалось, что зеркало никуда не девалось. Правда, теперь оно было похоже на простое стекло, за которым можно было разглядеть винтовую лестницу. Адан медленно протянул к нему руку, и тут же разгорелся камень в перстне.

— Занятно,— пробормотал Гримар.

Чем ближе он подносил руку с перстнем к стеклу, тем ярче становилось свечение камня. Наконец, пальцы коснулись стекла и... беспрепятственно прошли сквозь него...

Позади протяжно заскрипела дверь, Адан резко отдернул руку и обернулся. Это был всего лишь Расиньоль с лампой в руке, который, придя в себя, первым делом сменил лохмотья на новую пижаму.

— Ваша милость?— удивился дворецкий, увидев Гримара, стоящего в коридоре.— Что вы здесь делаете в столь поздний час?

Он ничего не помнил. И это хорошо.

Адан знал, что лучший способ не ответить на вопрос, это задать свой собственный.

— А вы?

— Я... хм... мне надо...— смутился Расиньоль.

— В таком случае не смею вас задерживать... Хотя нет, постойте! Скажите, Расиньоль, что вы видите... перед собой?

— Зеркало, ваша милость,— сдержанно ответил тот.

— Да? А что вы видите в зеркале?

— Наши отражения.

— Действительно?— удивился Гримар.

— Ваша милость, вам бы тоже не мешало отдохнуть,— в голосе дворецкого слышалось беспокойство.

— Я обязательно последую вашему совету, Расиньоль. Идите!— Так как слуга продолжал стоять на месте, Адану пришлось повторить: — Идите!

— Как вам будет угодно.

Дворецкий послушно зашаркал в направлении уборной, а Адан продолжил исследовать... зеркало.

Тому, что они с Расиньолем по-разному видели зеркало, имелось вполне разумное, хотя и довольно странное объяснение. Желая проверить догадку, Адан снял с пальца перстень и убрал его в кармашек жилетки. Глянул перед собой. Так и есть: теперь и он видел обычное зеркало, а в нем отражение человека с лампой в руках — свое собственное отражение. Протянул руку, прикоснулся к стеклу — пальцы наткнулись на непреодолимое препятствие.

Довольно хмыкнув, Адан надел перстень на палец и повторил эксперимент. Опять с приближением к зеркалу камень в серебряной оправе начал разгораться, а пальцы, коснувшиеся стекла, прошли сквозь него, как сквозь водную гладь.

Теперь все было понятно: стоило только надеть загадочный перстень на палец, и зеркало исчезало, открывая проход...

Куда?

Чтобы узнать об этом, нужно было сделать следующий шаг. И Адан сделал его. Переступив через порог, он оказался на верхней ступени лестницы, ведущей вниз.

Прежде чем продолжить исследования, он обернулся, дабы убедиться в том, что ему удастся вернуться назад. Зеркало не стало чинить препятствий, и Адан так же легко вошел в коридор, как только что вышел на потайную лестницу.

Он снова переступил через порог.

Что будет, если сейчас снять с пальца перстень?

Есть эксперименты, которыми лучше не заниматься, и это был как раз тот самый случай. Может быть, ничего не произойдет. А может, Адан окажется вмурованным в вековую стену особняка. Проверять он не стал. Гораздо интереснее что там, внизу? Куда ведет эта лестница?

Гримар начал медленно спускаться по ступеням.

Лестница оказалась длинной, но не бесконечной, и привела в просторный зал, примечательный несколькими деталями. Как только Адан пересек порог, вспыхнули закрепленные на стене факелы, горевшие мягким синим светом. Они осветили расположенный в самом центре зала колодец и три окружавшие его камня, похожие на указующие в потолок персты. Камни были дикими, необработанными. Лишь на их внутренней, обращенной к колодцу, стороне, были искусно высечены какие-то загадочные изображения. Пытливый взгляд был способен заметить в них некий смысл, но какой именно, Адан так и не уловил. А еще он заметил выемки в камне посреди этих самых изображений. Как будто здесь что-то отсутствовало. Одна была продолговатая, другая круглая, третья многогранная.

Больше в помещении ничего не было. Разве что пыль — она присутствовала повсюду, толстым слоем покрывала пол и была надежным свидетелем того, что сюда сотни лет не ступала нога человека. О том, что подземелье было построено гораздо раньше самого особняка, красноречиво говорили и почерневшие камни, слагавшие стены зала. Знал ли о нем Оскер Гарнат? А если знал, почему сам не спускался сюда ни разу? И зачем ему понадобилось, чтобы однажды сюда попал Адан? Ведь именно поэтому бывший компаньон прислал ему перстень, не так ли? Что это за помещение? Что это за колодец и камни, его окружавшие? И как со всем этим связана смерть Гарната?

Вопросов было много. И, да, Адан любил загадки.

Первым делом он заглянул в колодец. Дна он не увидел, зато почувствовал, как его затягивает царившая в колодце тьма — Адан отшатнулся от каменного кольца и встряхнул головой, прогоняя наваждение.

Потом он немного побродил по залу и, не обнаружив больше ничего примечательного, направился к лестнице. Как только он ступил на первую ступень, факелы за его спиной погасли.

Изумленно хмыкнув, Адан поднялся наверх, прошелся по коридору, разглядывая картины, с которых недавно сошли наполнившие дом чудовища. Сами полотна никуда не делись, но с них исчезли те, кто заставил его милость немного поволноваться.

"Вряд ли после всего случившегося они смогут причинить какой-нибудь вред, но лучше от них избавиться. Тем более что теперь, утратив изюминку, они не представляли собой даже художественной ценности",— подумал Гримар...

Несмотря на зубодробительный вечер, ночь прошла спокойно, Адан выспался, хотя и встал довольно рано. Покидать постель он не спешил, вспоминая минувшие события и размышляя о предназначении таинственного подземелья. И только запах омлета, распространившийся по всему дому, заставил его умыться, одеться и спуститься в столовую.

Расиньоль встал еще раньше своего господина и успел приготовить завтрак. Готовил он сносно, хотя Адан с тоской вспоминал блюда, вышедшие из-под рук Ардины — кухарки, к которой дворецкий испытывал трепетные чувства.

Завтрак вышел скромным, но сытным — омлет, гренки, ветчина, крепкий чай.

— Вчера на рынке мне приглянулась говяжья вырезка, я взял пару фунтов и собираюсь приготовить мясо по-ласкански,— сообщил Расиньоль.

— Значит, сегодня мы обдаем дома?

— Именно.

Адан был не против. Тем более что ему было чем заняться. Сразу после завтрака он отправился в библиотеку. Залитая солнечным светом, струившимся сквозь зарешеченное окно, она не выглядела такой мрачной, как минувшим вечером. Первым делом Адан прошелся вдоль книжных полок в надежде отыскать хоть какие-нибудь сведения по интересующим его вопросам. Все, что ему удалось найти, это книгу по истории провинции Дайконт, в которой упоминался и Сольт. Пролистав книгу, Адан не обнаружил ничего достойного внимания и отложил ее до лучших времен, сам же взял найденный на полке карандаш и лист бумаги и спустился на первый этаж.

Грохот, доносившийся с кухни, оповестил его о том, что Расиньоль вел неравный бой с посудой, а довольно крепкое словцо, упомянутое дворецким, обычно избегавшим плебейской лексики, лучше всего передавало накал этого сражения, складывавшегося явно не в пользу Расиньоля. Зная настойчивость дворецкого, Адан не стал вмешиваться, а прямиком направился к зеркалу, за которым скрывался вход в подземелье.

Нет, это был не сон, и не больное воображение. Как и вчера, он свободно прошел сквозь, казалось бы, непреодолимое препятствие, и начал спускаться по лестнице, освещая себе путь лампой. Когда он вошел в зал, уже привычно вспыхнули светильники на стенах. Адан направился к центру зала. Потом он, поставив лампу на край колодца, тщательно зарисовал узоры на камнях, желая, во что бы то ни стало, разгадать их загадку. Закрывая глаза, он видел эти узоры — каждый завиток, каждую неровность,— но изображение на бумаге было нагляднее. Закончив работу и взглянув на набросок, Адан поморщился — рисование не относилось к его несомненным достоинствам. Но уж как есть.

Гримар вернулся в особняк.

Оказалось, как раз во время — кто-то настойчиво дергал шнурок колокольчика, звон которого разносился по всему дому.

— Иду... Иду... Неужели нельзя потерпеть одну минуту.— Адан увидел Расиньоля, чинно шагавшего по коридору в сторону фойе, вытирая на ходу руки тряпкой.

Гримар поспешил в библиотеку, тихо проскользнул за спиной дворецкого, еще вчера решив, что Расиньолю с его чувствительной натурой лучше не знать о подземелье. Пусть это останется тайной Адана Гримара. Маленькой, но не единственной.

В библиотеке он поставил лампу на стол, рядом положил лист бумаги с зарисованными знаками, убрал кольцо в кармашек жилетки, а сам уселся в кресло.

Стук в дверь. Появился Расиньоль и доложил:

— Лу Маньяль, ваша милость.

— Пусть войдет,— немного удивился Адан.

Молодой полицейский настороженно озирался по сторонам. Ему явно не нравилось находиться в этом доме, а раз он все же осмелился войти, значит, случилось что-то важное.

— Доброе утро, Маньяль!

— Надеюсь, что оно на самом деле таковое, ваша милость.

— К чему эти формальности? Зовите меня просто — Адан. Что привело вас в мое скромное жилище в столь ранний час? Вы взволнованы так, будто на город напала армия троллей, спустившихся с гор.

— Что вы, троллей здесь не видели уже лет сто,— отмахнулся Маньяль.— Впрочем, у нас и без них хватает забот. А вы? У вас все в порядке?

— Как видите. Почему вы спрашиваете?

— Видите ли... Ваша соседка, госпожа Лариньон, ни свет ни заря явилась в полицейский участок и сообщила о подозрительном шуме, доносившемся из вашего особняка минувшей ночью. Памятуя о печальном конце предыдущих владельцев этого дома, начальник Броди поручил мне проверить, все ли с вами в порядке?

— Совершенно!— широко улыбнулся Адан.— Можете поблагодарить за заботу госпожу Лариньон от моего имени, но, как видите, с нами все в порядке. Ночь была безмятежной и тихой. Даже как-то скучно... Не так ли, Расиньоль?

— Ночь была на удивление безмятежной,— подтвердил дворецкий, полностью уверенный в искренности своих слов.

— Наверное, ей показалось,— охотно кивнул Лу Маньяль. От сердца у него отлегло.— Бедняжка... Такое пережить... Не удивительно, что ее преследуют кошмары.

— Да, да,— сочувственно закивал Адан.

— В таком случае я пойду. Служба. Нужно еще заскочить в участок, доложить начальнику, что с вами все в порядке.

— В полном! Даже не сомневайтесь. Расиньоль!

Дворецкий открыл дверь, выпроваживая полицейского, но тут Адан спохватился и, взяв со стола лист с эскизом, устремился следом за молодым человеком:

— Маньяль, одну секунду! Вы не знаете, что бы это могло означать?

Лу бросил беглый взгляд на рисунок и покачал головой.

— Не имею ни малейшего понятия. А... что это?

— Готов заплатить десять империалов тому, кто ответит на этот ваш вопрос.

— Серьезно?— изумился Маньяль. 10 империалов были для молодого полицейского целым состоянием. Как минимум это его годовой оклад. Но, увы, ответа на поставленный вопрос он не знал.

— Может быть, вы в курсе того, что стояло на месте этого особняка до его строительства?

— Я даже не пытаюсь заглядывать так далеко в прошлое, когда в настоящем столько проблем,— вздохнул Лу.— Но если вас это интересует, то лучше всего вам обратиться к Дейсу Винти — после смерти Дарката Лариньона никто лучше него не разбирается в вопросах истории. Разве что еще Моран Приас, местный библиотекарь.

— Благодарю вас, я обязательно встречусь с этими господами. Всего вам хорошего, Лу!

Маньяль вышел, за ним последовал Расиньоль, а Адан вернулся в кресло и уставился на знаки, нарисованные на листе бумаги. Однако полностью погрузиться в размышления ему не дал очередной звон колокольчика.

— Могу поспорить, это снова Маньяль,— пробормотал Гримар.— Что-то он зачастил к нам в гости. Кажется, ему начинает нравиться этот дом. Что ж, от любви до ненависти — один шаг. Как, впрочем, и в обратном направлении.

Но Адан ошибся.

— Приходил посыльный от Сольгерда Ордолана — бургомистра Сольта. Его превосходительство желает видеть нового жителя города и нового владельца проклятого особняка и приглашает вас на прием сегодня в шесть часов вечера в свою резиденцию.

— Какая честь, сам бургомистр!— стрельнул бровями Адан.

— Я приготовлю ваш парадный костюм,— сообщил Расиньоль.

— Будьте так любезны. А сейчас...

Из коридора снова донеслось дребезжание колокольчика.

— Расиньоль, может, вам не стоит закрывать парадную дверь, раз сегодня такой аншлаг?— спросил Адан и нехотя встал из кресла.— Пойдемте, посмотрим, кого там еще принесло?

Дворецкий открыл дверь и увидел стоявшую на крыльце... эльфийку. Событие — само по себе заслуживающее удивления, поэтому Расиньоль и растерялся, уронив челюсть на грудь.

Адан был удивлен не меньше, но ему хватило такта, чтобы прервать затянувшееся молчание:

— Чем обязан?

Это была дама средних лет и высокого роста — даже выше Расиньоля. Миловидная, статная, даже утонченная. В руках она держала плетеную корзинку, накрытую полотенцем. Не удостоив внимания дворецкого, она обогнула его, как досадное препятствие, и подошла к Гримару.

— Меня зовут Сиона Виолис, господин. Я была экономкой в доме Оскера Гарната и потеряла работу в связи со смертью бывшего хозяина. В нашем городе нелегко найти вакансию, особенно изгоям. И я была бы премного благодарна, если бы вы приняли меня на службу в прежней должности. Разумеется, если это место еще не занято. Я могу готовить, стирать, наводить чистоту в доме. И я не сую нос в чужие дела.

Несмотря на то, что Сиона относилась к низшему сословию, что было видно по ее наряду, говорила она складно и с достоинством. Не просила, а скорее предлагала свои услуги, что очень импонировало Адану. Он не испытывал никаких расовых предубеждений и одинаково относился что к людям, что к эльфам, что к гномам. Индивидуума он ценил не за остроту ушей и не за мясистость носа, а исключительно исходя из их деловых качеств и чистоты помыслов. Поэтому он не видел причин отказать этой милой даме, тем более что Расиньолю, действительно, нужна была помощь по дому.

Сиона шмыгнула носом и произнесла:

— Кажется, у вас что-то горит. Думаю, это было мясо по-ласкански.

— Ох, мясо!— спохватился Расиньоль и опрометью бросился на кухню.