Ментовский вояж.Везунчики

Мы покинули злополучный хутор следом за грузовиком, какое-то время ехали вместе с ним в одном направлении, а затем свернули на другой просёлок. Николай уверял, что по этой дороге мы быстро приедем в Замятино. А заодно посетим по пути одну из заброшенных деревенек, от которой остались лишь жалкие развалины.

Проехав километра полтора по лесной дорожке, увидели впереди покосившиеся бревенчатые стены скособоченной избы, без окон, без дверей. Рядом стоял сарай с рухнувшей крышей. Затем проехали мимо ещё пяти похожих домишек, которые выглядели аналогичным образом, что и первая хата.

Вокруг буквально ощущалась аура обветшания и обречённости, характерная для подобных развалин. Оставленные людьми огороды давным-давно заросли высокой травой, среди которой возвышались молодые деревца. Вокруг ни души. Лишь щебетали различные лесные птицы, и к их хору периодически подключалась вездесущая кукушка.

Прокатившись по малоиспользуемому просёлку ещё где-то с километр, мы вновь повернули, миновали недавно вспаханное поле, и наконец-то попали в обитаемый мир. Сначала нас облаял какой-то барбос, храбро выскочивший из-за покосившегося забора. На зов бдительного четвероногого сторожа появились ещё две псины — типичные дворняги смешанных кровей, образовав вокруг машин настоящий гавкающий эскорт. Наконец, у ворот третьего по счёту дома мы повстречали пару старушек, о чём-то эмоционально беседующих меж собой. Те мигом примолкли, разглядывая вылезающих из джипов вооружённых незнакомцев.

— Давыдовна, глянь-ка, да это же сам Еремеев! — всплеснув руками, охнула одна из пенсионерок. — Николай Павлович!!! Николай Павлович! Это что же это такое деется?! Когда наша полиция слона поймает?

Не успели мои опера и глазом моргнуть, как обе бабульки подскочили к машинам, засыпав нас кучей вопросов. Поначалу мне показалось, что здесь уже каким-то образом прознали о глобальных переменах, случившихся в мире. Я особо не удивился тому, что пенсионерки узнали Еремеева, т.к. его физиономию частенько могли видеть в том же самом Данилово.

— Эээ... Здравствуйте, женщины, — а Николай, похоже, чуть смутился, не зная, как общаться с людьми данной возрастной категории. Скажешь им правду, глядишь, а старушенция, вдруг, хлоп, и в обморок свалится. А то и вообще, отдаст богу душу, не дай бог. — А что у вас здесь случилось-то, расскажите?

— Ох, случилось, и такое случилось, Николай Павлович, что ни за что не поверите, — перекрестясь, запричитала одна из бабушек. — Нашей-то Марья Степановны дом, почитай, на краю леса стоит. Всякое бывало, иногда к Степановне и кабаны зимой во двор забегали, и лисы курей таскали... Так никогда же никаких слонов не бывало, по телевизору сказывали, что не водятся они у нас... А тут, сегодня, Марья Степановна утречком во двор вышла, а за забором стоит слонище, и на неё зенки-то свои вылупил... Степановна как заорёт — а голос-то у неё звонок был по молодости — что вся деревня, почитай, переполошилась... А слон тот как бросился обратно в лес, что его и след простыл... Телефон-то, Николай Павлович, не работает, электричества нет, вот, и не знаем, кому сообщить о зверюге. Видать, из зоопарка сбежал, окаянный, или из цирка какого-нибудь.

Из несколько сбивчивого рассказа Татьяны Петровны удалось выяснить, что упомянутая Марья Степановна жива, отделавшись сильным испугом. Кроме самой Марьи Степановны никто не видел убежавшего в лес слона, но на опушке леса животное оставило следы своих огромных ног. Мужиков, а уж тем более, охотников, в деревеньке практически не было. Ну, не считать же мужиком вечно пьяного в хлам сына тётки Андрея Петренко, который и на сей раз дрых в доме матери, начав отмечать Первомай ещё дня два назад.

В общем, на момент нашего приезда основная масса бабулек дислоцировалась у хаты Степановны, обсуждая событие года — появление африканского зверя в типично российской деревеньке. Думаю, что даже приезд президента не вызвал бы у старушек подобного ажиотажа, кроме того, поначалу пенсионерки позабыли нам рассказать, что и у них произошли чудеса с колодцами.

— Ну, что, товарищи полицейские, давайте, глянем, что за слоны такие пугают наших пенсионерок, — сдерживая улыбку, произнёс я. — Поехали на околицу.

— Да, да, товарищ майор, едем, — с заметным облегчением отозвался мой бывший однополчанин. — До свидания, бабушки... Ёшкин кот, все уши прожужжали...

— А ты чего думал? Бабульки — они такие, — засмеялся я. — Готовься к повторению приёма.

Как в воду глядел. Подъехав к дому ставшей местной знаменитостью Марьи Степановны, мы попали в окружение десятка пенсионерок, которые наперебой принялись красочно расписывать события этого утра. Еремеева вновь моментально узнали, и ему пришлось выслушивать совсем уж фантастические подробности о похождениях слонюги в Замятино, и отвечать на вопросы обо всём и вся. Взвалив на Николая работу по общению с населением — как-никак, местный житель — мы пошли смотреть на следы того, кто напугал старушек.

— Ну, кто-нибудь из вас разбирается в слонах? — полюбовавшись на отпечатки чьих-то круглых ног, я перевёл взгляд на своих оперов. — Слоноводы у нас имеются?

— Угу, каждый десятый — потомственный слоновод, млин, — буркнул в ответ Ковалёв. — Вон, 'Ерёма' идёт, спроси его, может, он куда-нибудь в Африку на сафари ездил.

— Не был я на сафари, — отрицательно покачал головой Николай. — Хотя, звали не раз.

— Ладно, Африка сама в гости к нам пришла, парни, — произнёс Зеленцов, указывая на сломанные ветки кустарника и примятую траву. — Володя, столь крупные 'тазики' никак не спрячешь — отпечатки должны быть очень отчётливы на любой почве. В общем, надо идти по следу, глянуть, что, и как.

— Согласен, — кивнул я. — Давайте, мужики, очень аккуратно и не спеша...

Мы тихонько двинулись в лес, таясь за деревьями, прислушиваясь к пению птиц, и присматриваясь к любой тени. Автоматы держали наготове, надеясь, в случае, чего, быстренько нафаршировать свинцом любую зверушку. Лишь бы у той зверушки не было панциря, или ещё какой-нибудь продвинутой природной защиты. Кто знает, что за фауна здесь водится?

Именуемое 'слоном' неизвестное животное ломилось сквозь лес, словно заправский танк, и оставило за собой отлично видимую тропу. Держась этой тропы, мы прошли что-то около сотни метров, и вскоре заметили просветы между деревьями. Прошли ещё метров двести, и вышли к очередной границе двух миров. Здесь оказалось всё, то же самое, что и во всех остальных подобных точках — 'наш' ландшафт чуть возвышался над чужеродным редколесьем. Немного, всего лишь на какой-нибудь метр, но возвышался.

— На лесостепь похоже, — прошептал мой напарник. — Трава и деревья сильно смахивают на те, что растут в Африке.

— А ты откуда это знаешь, а? — также шёпотом поинтересовался я. — В Африке побывал?

— По телеку видел, — отозвался Михаил. — Передача была, про Серенгети, что ли.

— Тсс... Тихо, — приложил палец к губам Саша Барулин. — Там, на два часа, где кустарник шевелится...

Мы замолчали, залегли, и принялись тихонько наблюдать за указанным ориентиром. Спустя какое-то время кустарник зашевелился, и из зарослей показался... мамонт. Самый натуральный, покрытый серо-зелёной шерстью, с огромными бивнями и ушами. Постояв секунд десять, принюхавшись к запахам, животное неторопливо двинулось в сторону соседних зарослей. Следом за первым мамонтом на поляне появился второй, а за ним последовал третий, четвёртый... Семейка из шести шерстистых слонов — всё-таки не тянули они на мамонтов с рыжей шерстью — принялась объедать свежий кустарник, не обращая на нас никакого внимания.

— Никого не боятся, — прошептал Николай. — Видимо, у них здесь нет никаких естественных врагов.

— Скорее всего, они просто не знакомы с главным хищником всех миров — с человеком, — усмехнулся я. — Ладно, народ, поглазели на чудо, и хватит. Двигаем обратно в Замятино, и думаем, что делать с таким соседством.

Возвратясь к дому Марьи Степановны, мы вновь пересеклись со всем населением деревушки — со всеми тринадцатью старушенциями. Решив, что пенсионерок нельзя дальше держать в неведении, я попросил принести мне валерьянки. Бабульки удивились, но быстро выполнили мою просьбу.

Следующая моя просьба взволновала старушек, вызвав множество предположений и домыслов. В общем, подождав, пока каждая из женщин примет небольшую дозу успокоительного, я рассказал о происшедшем в мире катаклизме. Валерьянка, увы, помогла не очень — сразу у четырёх пенсионерок случились сердечные приступы. Поэтому мы решили задержаться в Замятино, чтобы не оставлять бабушек наедине с неприятными новостями и дикой фауной нового мира. Для одного дня похорон хватало, и хватало с лихвой.

Сообщив через Руденко Федосееву о своих планах, попросили того организовать медицинскую помощь и подумать об охране жителей. Глава пообещал вскорости решить проблему, в свою очередь, попросив нас осмотреть пустующие хаты на предмет поселения в них новых жильцов. Я согласился, решив, что заодно мы изучим подходы к деревушке, чтобы наметить какие-нибудь планы по ограничению доступа чужой живности к домам жителей. Затем Руслан сообщил, что Антонов уже нашёл доктора среди пассажиров 'боинга', а 'крузак' готов к ралли-рейду по любым ландшафтам.

— Хорошо, Рус, возьми проводника, и выезжайте, — немного подумав, решил я. — И ещё — оставь пару раций участковому и Федосееву, чтобы у нас была связь с Данилово.

— Сделаю, шеф. Скоро увидимся, — голосом Руденко прохрипела в ответ 'моторола'.

— Так, парни, давайте-ка в темпе разберёмся с жилплощадью, а потом посмотрим, что, там, и как с подходами со стороны леса, — быстренько очертив фронт задач, я посмотрел на лица своих подчинённых. — Сначала поговорим с бабульками, может, кто-то из них возьмёт постояльцев в свои хаты.

В общем, когда через полчаса в Замятино приехал доктор, мы уже знали, что в селе пустуют девять домов, а каждая из пенсионерок согласилась приютить кого-нибудь из пассажиров. Состояние некоторых из строений оставляло желать лучшего, но, учитывая наличие инструментов и крепких мужских рук, эти проблемы можно было решить за недельку-другую. Я подозревал на основании ранее виденого, что мы попали в мир с более мягким климатом, где зимой не бывает тридцатиградусных морозов. Поэтому меня не пугало аварийное состояние пары-тройки печей в пустующих избах.

Приехавший с Русланом доктор оказался симпатичной брюнеткой небольшого роста с красивым лицом типично восточного типа. Как оказалось, Диана — так звали докторшу — являлась высококлассным пластическим хирургом, и возвращалась домой с какого-то берлинского семинара по вопросам коррекций женских прелестей. Вместо Питера пластический хирург в дорогущем брючном костюме и в туфлях на высоких каблуках очутилась в каком-то Данилово, да ещё и в совершенно другом мире. Впрочем, держалась Диана молодцом — не плакала, не паниковала, и ещё в самолёте помогла экипажу успокоить пару истеричек. Затем миниатюрная казашка попалась на глаза обвешанному оружием бравому капитану полиции, и как я понял, Руденко не собирался упускать из виду такую женщину.

Поначалу я предположил, что пластический хирург на шпильках ни черта не понимает во всей остальной медицине, и от неё не будет никакого толку. Однако оказался неправ. Диана с отличием закончила медицинский институт, обладала хорошей памятью, и умела располагать к себе людей. К сожалению, возможности доктора оказались сильно стеснёнными в плане лекарственных препаратов, поэтому я надеялся больше на милость Всевышнего, чем на дамочку в брючном костюме.

Оставив Диану творить чудеса, мы занялись подходами к деревне. Обошли и объехали околицы села и его ближайшие окрестности, наметили пару мест для охотничьей засады. По большому счёту, из-за особенностей расположения, Замятино следовало бы отгородить от остального мира несколькими рядами колючей проволоки и выставить на 'слоноопасных' направлениях минные поля. По образцу тех, что мы ставили на душманских тропах через границу в Таджикистане.

Увы, всё вновь упиралось в наши весьма скудные ресурсы, поэтому я ограничился составлением плана инженерных заграждений из подручных материалов — елей и сосен, что вплотную росли на околице. По моим прикидкам, весь близлежащий лес можно было смело вырубать метров на сто в сторону чужой земли. Это позволило бы создать хорошо просматриваемую и простреливаемую буферную зону между домами и дикой живностью.

— Николай Павлович, товарищи полицейские, милые, сходите с нами к Никифоровне, — обратилась к нам всё та же говорливая Татьяна Петровна, когда мы возвратились обратно в село. — Вера, ну, чего, стоишь, и молчишь? Говори Николай Павловичу и товарищам из полиции то, о чём только что рассказала мне.

— Ох, простите меня, дуру, старую, но как отец — царствие ему небесное — повелел молчать, так и молчала всю жизнь, — быстро-быстро перекрестилась небольшого роста бабулька лет восьмидесяти. — Видать, пришло время раскрыть тайну... Отец-то мой в партизанах был, почитай три года по лесам прятался, немчуру бил. А как прогнали германца, припрятал он кое-какое оружие... Знал, что незаконно это, но припрятал... Сам он молчал всю жизнь, и мы с сестрой молчали. Почитай, забыли про то, что отец на чердаке прятал... Заберите вы, товарищи, те ящики, что на чердаке стоят, одной мне их не вытащить — уж больно они тяжкие...

— Погодите, эээ... Вера Никифоровна, у Вас в доме есть оружие? — честно говоря, поначалу я не поверил своим ушам. Парни, фигурально выражаясь, пооткрывали от удивления свои рты. — Сохранившееся ещё со времён войны, так?

— Так, сынок, так, в ящиках оно, — кивнула в ответ бабулька. — Отец, пока живой был, ходил, сохранял и оберегал те ружья от ржавчины... А я уже, почитай, лет десять, как на чердак не лазила. Незачем оно мне, сынок, оружие то... Думала, как умру, так и унесу с собой тайну в могилу-то... Ан, нет, не судьба, видать... Посему, забирайте, сынки, те ящики, вдруг они вам на что сгодятся...

— Вот, те, на, прямо триллер какой-то, — покачал головой Еремеев. — Вера Никифоровна, выходит, никто не знал про вашу тайну? Ни участковый, ни соседи, ни Ваши дети?

— А на что им, Николай Павлович, знать было? — старушка укоризненно посмотрела на Николая. — То моя тайна, отца моего, да сестры Глафиры, что померла года три назад... Никому и не надо было ничего знать, я даже мужу своему ничего не сказала.

— Думаю, что ничего хорошего от тех стволов не осталось, — скептически заметил Ковалёв. — С войны столько лет прошло, да и условия хранения, скорее всего, подкачали. Ржавчина, разложение пороха...

— Чего гадать, Миша? Сходим, и посмотрим на месте, — я в задумчивости поскрёб подбородок. — Да, много тайн хранит земля русская, много...

Спустя какое-то время мы поднялись на чердак в одной из хат, и, следуя указаниям Веры Никифоровны, осторожно выволокли из хитроумно устроенного тайника два тяжёлых ящика с еле заметными надписями по-немецки. Тайник, надо сказать, был устроен весьма грамотно с точки зрения долговременного хранения — я никогда не видел ничего подобного. Как говорится: век живи, век учись. Оба ящика потемнели от времени, но оказались крепкими, очень качественными, как говорят, добротными. Судя по всему, отец Веры Никифоровны выбрал наилучший упаковочный материал из того, что производил Третий Рейх, и что оставили немцы при отступлении.