Волчица и пергамент. Том 10

Однако среди возможных союзников был один, с которым правитель мог установить сотрудничество.

Это Предрассветный кардинал, который вёл борьбу против всевластия Церкви. В отличие от других влиятельных лиц, Предрассветный кардинал сам мог попасть в сложное положение, если бы Церковь смогла предсказывать затмения. К тому же Коул не мог позволить себе втягиваться в мирские конфликты.

Из всего этого Иления, должно быть, вывела, что правитель и Предрассветный кардинал смогут сражаться вместе.

— Но вместо того, чтобы посоветовать ему предложить мне сотрудничать, ты сказала ему взять заложника, так ведь? — сказала недовольно Миюри, отказавшись от попыток дотянуться до солнца.

Правитель решился объединить усилия с Предрассветным кардиналом, но, конечно, не доверять ему полностью.

Любой может стать пророком, узнав дату того, что пророчит. И потому правитель постарался перестраховаться. Коул, понимая его чувства, подумал, что вряд ли можно было что-то поделать.

Однако, поскольку торговец шерстью Иления не обладала в этом качестве достаточной ценностью, было сказано добавить ещё одного человека, что вызывало сопротивление Миюри.

— Пожалуйста, предоставьте это мне, — с гордостью произнёс Ханаан, приложив ладонь к сердцу. — Если я смогу помочь преподобному Коулу, я с радостью отправлюсь в тюрьму.

Дух пожертвования растёт из корня церковного учения.

Миюри попыталась что-то сказать, но, кажется, была неспособна выразить чувства словами. Её челюсть подвигалась, будто от зуда в дёснах, а потом она скрестила на груди руки. Возможно, благодарность за то, что Ханаан взял на себя такую неприятную роль, с трудом уживалась в ней с чувством ревности при виде гордости, с которой он шёл ради Предрассветного кардинала. В её любимых героических историях такое развитие событий всегда приводило к серьёзным волнениям.

— Могу тебя уверить, что в тюрьме будет удобно, — заверила Иления.

Эти слова, несомненно, должны были придать уверенности, ведь она сама там находилась, к тому же крысы, товарищи Вадена, всегда будут присматривать, если даже приблизится опасность, Ханаан сможет её избежать.

И всё же Коул испытывал определённое сожаление.

— Тем не менее... господин Ханаан, ты уверен?

— Да, конечно. Поиск этого астронома я оставляю на всех вас. Если кому-то и приходится отправляться в тюрьму. Я подхожу для этого лучше всего, поскольку до недавнего времени я обитал в книгохранилище, тоже похожем на тюрьму, вот, — сказал Ханаан и улыбнулся.

Нельзя было дать этому душевному порыву пропасть даром.

— Тогда прости, если что, — произнёс Коул, крепко сжимая обе руки Ханаана своими руками. — Сделай это, пожалуйста, это не должно затянуться.

Будь Коул таким, каким был в Ньоххире, мысль о том, будет ли с Ханааном всё в порядке, лишила бы его самообладания. Но он решился бороться с тем, с чем в одиночку он бы не смог справиться, поэтому в таких случаях, как этот, ему следовало положиться на своих товарищей.

Пожимая руки Коула, Ханаан вдруг рассмеялся, словно его щекотали.

— Я уверен, — сказал он сквозь смех, — что жизнеописание преподобного Коула обязательно напишут. Благодаря этому моё имя просияет там в самом разгаре событий.

Возможно, Ханаан сказал это для поддержания духа, однако Коул чувствовал, это был сказано искренне.

Несмотря на присущую Ханаану серьёзность, в нём заключалось и некоторая безрассудность, например, в том, что он предпринял путешествие в королевство Уинфилд, чтобы бороться против Церкви.

— Брат! Давай поскорей найдём этого гадателя, чтобы братца Ханаана не подвергать опасности.

Высказывание Миюри прозвучало резко, вероятно, из-за досады на то, что такая вкусная роль досталась ей, Иления даже слегка улыбнулась её чувствам.

Коул был даже несколько разочарован тем, что в комнате не ощущалось особого напряжения, но, с другой стороны, возможно, это было правильно.

— Да, — сказал он, — сделаем всё, что можем, чтобы найти астронома.

Все с дружным воодушевлением отозвались на его слова. Коул мог быть уверен, что у него, самое меньшее, надёжные товарищи.

Коул пожал руку правителя.

Это было, скорее, символическое действие, чем знак доверия. Прежде всего, этот молодой человек, Предрассветный кардинал, был, по всей видимости, человеком-загадкой для правителя, хоть и имел при себе письмо от королевства Уинфилд и личное послание он архиепископа Эшьютадта. Однако король решил на него положиться. Хотя ему, по сути, больше не на кого было положиться, и его положение было не из лёгких, это был необычно смелый поступок для короля. Коул ощущал, что король был смелым по своей природе.

Болезненный с юных лет, он с детства старался много ездить на лошадях, чтобы стать крепче, пока, судя по всему, однажды не упал, повредил при этом ногу. Не случись с ним этой беды, король мог прославиться на землях Убана как настоящий король-наёмник, с лихвой оправдав ожидания Миюри.

Однако Бог иногда был способен несправедливо над кем-то посмеяться и поступить жестоко.

А людям не оставалось ничего иного, кроме как продолжить свою борьбу. Коул надеялся, по крайней мере, что справедливость восторжествует.

— Теперь можно заняться серьёзными делами, — произнесла Миюри, глядя вслед Ханаану и его телохранителю, заходивших в тюрьму. Её лицо ожидаемо помрачнело.

Вообще-то, раз они попали в тюрьму, появлялась возможность использовать силу не-людей, не опасаясь возможного разоблачения. Но это, конечно, ни в коем случае не было причиной, по которой Коул старался бы избавиться от Ханаана с телохранителем.

— Знаешь, мы должны быть благодарны господину Ханаану за его преданность делу, — сказал Коул.

— Вот же, разве не было бы потрясно мне занять место в тюрьме? Я была бы принцессой, которую в конце истории спасал бы мой брат, тогда было бы совсем даже неплохо! — возмутилась Миюри.

Коул подумал, что подобное развитие было бы возможным, если у принцессы был благоприятный к такому характер, а эта девушка-сорванец точно не выдержала бы и двух дней заключения. Она, говоря напрямую, уже чувствовала себя внутри приключения и, забыв, как следует себя вести невинной девушке, то и дело задирала на ходу подол одеяния.

Головной болью Коула стало то, что он не знал, как её ругать, но одно он знал точно.

— Ты рыцарь. С этого момента ты спасаешь пленённого астронома.

Миюри немного ошеломлённо отвела в сторону взляд, подумала и, наконец, пожала плечами:

— А-а, думаю, это тоже неплохо.

Иления усмехнулась, а Коул хлопнул по голове младшую сестру, сомневаясь, понимала ли она серьёзность ситуации.

Вадена, несколько поражённый этой сценкой, произнёс:

— Не хочу портить ваше веселье, но у нас есть ещё башня, где работал астроном.

В итоге Ханаан с телохранителем оказались в тюрьме, а остальные, не теряя времени, отправились изучать башню, с которой астроном рассматривал звёзды. К территории поместья правителя примыкали здания различного городского назначения, эта башня, похоже, в прошлом использовалась как смотровая. Проходя через большой сад на территории усадьбы, Коул смог её рассмотреть.

— Вывести оттуда так, чтобы никто этого не заметил?

Башня стояла немного в стороне от прочих построек, вход и выход хорошо просматривались. Стражникам с соседней с соседних стен замка тоже не составляло труда наблюдать за башней, так что для похищения оттуда следовало бы проявить некоторую изобретательность.

— Но господин Ваден со своими крысами уже ведь осматривали башню?

— По-быстрому. Лужи крови там не было, это всё, что я знаю, — ответила Миюри со зловещей улыбкой, но Коулу достаточно было себе это представить, чтобы озноб пробежал по его спине. — Ладно, предоставь это мне.

И Миюри достала с груди мешочек с пшеницей и ключ, который ей доверил правитель.

Волчица, носившая звание мудрой, своим размером превосходила воображение, но и Миюри в волчьей форме была достаточно крупной. Особенно это бросилось в глаза, когда она с огромной силой рвалась вверх по винтовой лестнице внутри здания — быстрее, быстрее.

— Запахи сохранились. Здесь пахнет железом и маслом, это должно означать, что приходили и уходили ремесленники. А ещё... пахнет ржаным хлебом и луком — просто потрясающе. Думаю, мне бы понравилось.

— Вероятно, он здесь ел и спал в перерывах во время своих исследований.

Миюри нарочито помахала своим пушистым хвостом из стороны в сторону, словно интересней поглощения вкусной еды не могло быть другого занятия.

— Я не чую запаха крови. К тому же дракой здесь не пахнет.

Вероятно, для Миюри сильные чувства людей оставляли заметный запах.

— Значит, учёного не уводили силой?

— Не знаю точно. У сестрицы Дианы я читала про цветок, усыплявший людей.

Коул быстро прикинул. Если Церковь стоит за подготовкой похищения и привлекла к этому алхимика... Нет, они могли бы просто нанять людей, занимающихся грязной работой.

Размышления Коула прервала Иления, стоявшая за его спиной:

— Если использовали какое-то тайное зелье, в помещении всё равно должны остаться его следы.

— Бесспорно, так и есть. Миюри.

— Да?

— Не нюхай слишком много его, даже если оно будет хорошо пахнуть. Когда ты в такой форме, я не смогу отнести тебя, как обычно, в постель.

Сейчас Миюри весила, вероятно, раза в два больше, чем Коул.

Миюри в своей волчьей форме замерла на месте, а потом хлопнула Коула по лицу большим хвостом.

— Может ли быть, что сам учёный сейчас скрывается среди нас, а? — спросил Ваден, у ног которого следовало несколько его сородичей.

Миюри, шевеля остроконечными ушами, ответила:

— Мм. Здесь нет запаха. И запаха козлиной крови я не чую тоже.

Это означало, что каких-либо дьявольских ритуалов здесь не проводили.

— Значит... — пробормотал Коул.

Это должно было сузить круг возможностей.

Однако, сказал себе Коул, какие-либо выводы делать было ещё рано. Лестница была крутой, дыхания не хватало, что отражалось на ясности его мышления.

Миюри, должно быть, уже готовила какую-то колкость в его адрес, когда Коул, наконец, добрался до верхней части башни.

— Здесь и кладовка, и жилая комната сразу. Выше — комната для наблюдений, — сказал Ваден, открывая деревянные ставни и давая солнечному свету выявить состояние помещения, точнее, степень беспорядка в нём. — Постельные принадлежности на одного. Возможно, у него не было помощников.

Множество разбросанных вещей, настолько разодранная, грязная кровать, что невозможно было представить, что это место являлось комнатой дешёвого постоялого двора или местом для сна стражи, охранявшей башню, всё это вызвало у Коула ощущение знакомого.

Миюри потянула носом, принюхиваясь к запаху в комнате, и шумно чихнула.

— В комнате тот же запах. Пахнет моим братом, когда он одалживал новую книгу, — произнесла она и, ткнувшись носом в подмышку Коула, снова понюхала.

— Похоже, он был так же увлечён своими исследованиями, как и господин Коул, — отозвалась Иления, посмотрев в угол комнаты.

Коул, бросив взгляд на баловавшуюся Миюри, тоже направил туда взгляд и увидел крыс Вадена, радостно сновавших по куче луковой шелухи.

— Так и есть, точно так же я грыз лук, отгоняя сон, когда по ночам читал Священное писание.

— Это было довольно давно, — сказала Миюри, тычась Коулу в спину носом и переминаясь лапами по полу.

— Так, книжная полка? Мы ещё не узнали, что на ней на самом деле, — заметил Коул.

То ли бумага была плохого качества, то ли книги открывали слишком часто, но страницы буквально их распирали, так что застёжки на них едва-едва застёгивались, а на некоторых книгах и вообще не застёгивались, и они стояли на полке, похожие на готовые раскрыться бутоны цветов.

Пролистав несколько книг, Коул увидел, что они по большей части описывали небесные тела, были там и духовные сочинения богословов и древних философов.

— Большинство из них — известные люди, — подытожил Коул. — А этого священника я даже сам знаю. А это что?

Часть книг не была переплетена — просто стопки пергамента. И написаны они были на пустынном языке, и прочесть их Коул не мог.

— "О космосе". "Дыхание небес и благословение". "Луны богиня и привлечение приливов", — прочёл Ваден названия книг.

Кажется, он, что и следовало ожидать от моряка, умел понемногу читать на разных языках, включая пустынный.

— Вероотступно это или нет — это надо будет послушать, что скажут господин Ле Руа с господином Ханааном. Насколько я могу видеть, не похоже, чтобы было так, — сказал Коул.

— Давай-ка я запишу это на всякий случай, — сказала Иления и взяла со стола, который она только что осматривала, ободранное перо и чернильницу с высохшими чернилами.

— Миюри, нет ли где-нибудь тут потайного шкафа?

Миюри, которая, сидя на полу, чистила шерсть задней лапой, тут же поднялась и навострила уши. Затем большая волчица принялась — шур-шур — обнюхивать пол, и Коул увидел, что следом за ней бежали маленькие по сравнению с ней крысы — настоящая идиллия.

— Ммм... не думаю, - сказала, наконец, Миюри.

— В таком случае посмотрим и наверху, — кивнул Ваден и пошёл вверх по лестнице.

— Это как... — вырвалось у него, когда его голова поднялась над уровнем пола последнего этажа. — Должно быть, так выглядела бы водяная мельница, сделанная полностью из железа.

Коул поднялся следом, впечатлённый таким сравнением. Там он увидел огромную, выше человеческого роста, половину диска, к которому были прикреплены детали вроде лука и стрел, которыми могли бы пользоваться какие-нибудь исполины. Всё это окружал сложного вида механизм, похожий на ажурную сферу.

— На самом деле, — произнёс Ваден, — я понятия не имею, как пользоваться такой штукой, но, вероятно, она позволяет обозначить положение небесных тел с помощью той огромной иглы и цифр, выгравированных на диске. Подобное устройство используется ещё на кораблях, чтобы проверить положение звёзд на небе. Но здесь оно такое большое.

— И стоит тоже изрядно, — заметила Иления, записав названия книг, она тоже успела подняться.

— Апчхи, как пахнет железом и маслом, — пожаловалась Миюри, нос которой показался из-за Иленией. — Апчхи!

Всё это устройство занимало в помещении столько места, что его не хватало даже для нескольких людей, и Иления с Миюри быстро вернулись вниз. Ваден пооткрывал деревянные окна, создав ощущение чуть большей свободы, но тесноты всё равно не убавилось. И не только из-за крупногабаритного оборудования.

— Это карта неба? — спросил замерший в восхищении Ваден.

Все стены были увешаны изображениями небесных тел, которые, казалось, изобразил художник-миниатюрист.

Помимо изображений луны и солнца, здесь были и звёзды, видимые только на закате или на рассвете, звёзды, свет которых перебивало сияние луны, и многое другое. Что-то из этого знал даже не знакомый с астрономией Коул, но на многих было показано движение небесных тел, о которых он понятия не имел. Если астрономы отслеживали движения всего этого, они, наверное, были просто одержимыми.