Джейн и мир масс эффекта. часть 2

Археологи будут должны закопаться в Иден-Прайм по полной программе. Да, в здешних сутках шестьдесят часов, тридцать часов длится ночь. Но и ночью придётся работать. Потому — потребуется работать посменно. Не прерываясь, постоянно. Время сейчас — дорого просто неимоверно. Явик, если не подводит Шепарда интуиция, спокоен. Может быть, никаких особых сюрпризов и не ожидается. Но районы с кораблём и районы базы отдавать никакой другой археологической экспедиции под разработку нельзя. Ни под каким видом. Коллегам Сташинского придётся попотеть.

Надо будет налаживать и маскировку этих двух районов, и их охрану. Явик, конечно, силён и могуч, его расовые возможности — тайна за семью печатями для возможных соглядатаев, но и нормандовцам придётся поработать. Три района надо будет взять под режим изоляции. Разведчики это умеют и могут сделать. Малыми силами, качественно. Первый — район стоянки кораблей, там более-менее всё уже отработано, второй — район подземной протеанской базы и третий — район расположения корабля. Маскировка должна быть многослойной — и активной, и пассивной. Соответственно, местным можно будет доверить только внешнее кольцо охраны. За внутреннее могут отвечать только нормандовцы. Маленький корабль, маленький экипаж, но работы хватит всем.

Сколько нам предстоит здесь ещё пробыть? Декаду? Две? Три? Самое большее, наверное, оценивая предварительно, три. А потом... Потом — Цитадель. Советники — чиновники ещё те, своего они не упустят. Они могут забыть Сарена, но Найлуса... нет, о нём они не забудут. И действительно, забывать там особо нечего: он был послан на конкретный корабль, с конкретным заданием. О том, что он, Спектр Цитадели, прибыл на Иден-Прайм, знает даже пятилетний пацан, родившийся на этой планете и сейчас наблюдающий за мной из-за роскошного куста. Значит, ни о Найлусе, ни о его задании Советники Цитадели не забудут. О том, что Маяк был погружен на борт фрегата "Нормандия" вполне могла уйти информация "наверх", причём — самыми разными путями. А раз погружен, значит основную часть задания — изъятие Маяка — Найлус выполнил. Теперь осталось выполнить только финальную часть под названием "доставка" и операцию "Маяк" можно будет считать выполненной. К удовольствию и удовлетворению Советников.

Думать о Советниках Цитадели сколько-нибудь детально мне не хотелось. Я всё острее понимала, что пройдёт ещё совсем немного времени — и наша группа высадки, в которую вошло почти в полном составе командование фрегата, будет разделена. Каждому найдётся дело. И придётся выполнять свои задачи в разных районах планеты. Андерсон это запланировал — я сам видела "разграфку". Да и лучше так будет — турианцы и Явик умеют и любят работать самостоятельно. Найлус — вполне состоявшийся Спектр, Сарен — легенда Корпуса, а Явик... Одно его появление заставляет здешних разумных бегать, как будто земля у них под ногами загорелась таким жарким пламенем, что... Вот и будут действовать поодиночке. Сил и умений вполне хватит. Надо готовить планету к противостоянию со Жнецами. Надо. А сейчас — надо уточнять, что и как делать, чтобы в кратчайшие сроки пробиться к стенам базы.

Получив от Дэвида несколько файлов с текстовыми пояснениями, Карин с интересом ознакомилась с их содержимым, на несколько минут "выключившись" из почти непрерывного процесса общения с местными жителями и обдумав прочитанное, жестом пригласила подойти Бенезию.

— Взгляни, Бена. И скажи, что ты думаешь об этом. — Чаквас, постаравшись, чтобы рядом с ней и с азари не оказалось в этот момент никого из иден-праймовцев, повернула к матриарху экран своего наручного инструментрона.

Бенезия несколько минут потратила на чтение содержимого файлов.

— Разумно. Не могу сказать, что здесь всё... полностью соответствует азарийским стандартам и традициям, но... Если это получится... Мы сможем получить базу. Здесь, на этой планете получить базу для нашего корабля.

— Ты сказала, Бена, ключевую фразу, — отметила Карин. — О базе для фрегата в этих файлах — ни слова. Хотя всё идёт к этому. Если мы уж ввязались в боестолкновение со Жнецом здесь, на Идене, то нам придётся здесь обосноваться. Надолго...

— Впереди — Цитадель, Рина, — тихо напомнила подруге матриарх.

— Помню. Пока будем летать там, далеко от Идена, местные сделают остальное. Наша задача — только начать и направить процесс в нужное русло, — вздохнула Карин. — Но и на это уйдёт у нас всех как минимум месяц. Может — не намного меньше.

— Рина... — Бенезия внимательно посмотрела на сидевшую рядом с ней за столом в горнице Чаквас. — Ты что же, думаешь, что...

— Ты сама знаешь, Бена, что я могу подумать. Мы...

— Только не говори, что вы нарушаете данное мне слово — помочь мне воссоединиться с моей дочерью. — Бенезия приобняла Карин, чуть заметно активировав биотику, окутала врача фрегата голубоватой согревающей дымкой. — Вы ничего не нарушаете. Я знаю, верю, чувствую, что Лиара — жива и здорова. Если бы с ней что плохое случилось — я бы это сразу почувствовала. Веришь?

— Верю. Мать и дочь — прямая постоянная связь. Тесная, — вздохнула Карин. — Полезут наши мужички под землю. Полезут. А что найдут там — мне даже страшно представить.

— Артефакты они найдут, Рина. — Бенезия посмотрела на Карин повнимательнее, но уже мягким взглядом. — Пока что — артефакты. — она явно не хотела говорить вслух о прочитанном в этих файлах — вокруг было слишком много посторонних ушей и глаз. — Сверни инструментрон и экран. Нас опять приглашают в следующий дом. Продолжаем, Карин. Ты права, кроме нас, женщин, то, за что мы с тобой и с подругами взялись, никто лучше не сделает. Установление связей с местным населением — наше дело. И я рада, Карин, что участвую в решении этой задачи вместе с тобой и твоими подругами.

— Я тоже рада, Бена. — Чаквас встала. — Спасибо, я согрелась. У тебя... такая тёплая и мягкая биотика.

— Рада, подруга, что тебе понравилось, — усмехнулась Бенезия. — И я мечтаю вот так же обнять и прижать к себе Лиару. Моё Крылышко... Сейчас я жалею, что тогда меня хватило только на одну дочь.

— У тебя — два крыла, Бена. Лиара и Этита. — Чаквас вышла на крыльцо следом за матриархом. — Этита и Лиара, — повторила врач. — И вы теперь должны жить единой семьёй.

— Лиару я больше никуда от себя не отпущу. Я буду с ней говорить почти непрерывно. Нам о многом следует поговорить. Об очень многом, — кивнула матриарх, закрывая за собой калитку и ожидая, пока Чаквас не переговорит с подругами о том, к кому следует теперь идти. — И я буду говорить с ней.

— Будешь, Бена. Будешь. — Чаквас усмехнулась одними губами и матриарх поняла настроение подруги: врач думала о том, что совсем скоро придёт время применения её знаний, умений, навыков по военно-полевой хирургии. Нормандовцы будут получать боевые ранения. Лёгкие, средние, тяжёлые. И Карин уже сейчас внутреннее отрешалась от мирных врачебных настроек, ориентируясь на то, что придётся заниматься военной медициной. Да, ей, Карин Чаквас, все нормандовцы окажут помощь. Для них она — не просто офицер медслужбы, не просто — врач, она для них — мама. Кому, как не врачу корабля они, нормандовцы, могут доверить то, что не смогут доверить даже Андерсону. Иногда врач на военном корабле — фактически священнослужитель и нет разницы, к какой религиозной конфессии принадлежит пациент. Бывают минуты, когда это совершенно не важно.

Карин отпустила своих подруг и они, разделившись, направились в сопровождении местных жителей в разные дома. Так будет быстрее и так будет лучше. Все местные жители уже поняли, что женщины и девушки — члены экипажа и команды фрегата "Нормандия" — едины и матриарх азари на их фоне не выделяется. Если уж получилось так, что бой со Жнецом фрегату пришлось принимать именно в этом районе планеты... Что-ж. Надо сделать всё, чтобы местные жители не чувствовали себя обиженными, оскорблёнными и обделёнными. Здесь ещё и космопорт, что тоже немаловажно. Значит, база для "Нормандии" будет построена и оборудована без особого напряжения: грузы не придётся возить далеко. Совсем рядом был найден Явик, а там, как утверждает Дэвид, есть признаки протеанской базы. Вполне возможно, что там сохранились в своих саркофагах и другие протеане.

— Доктор Чаквас, мы вас ждём! — к Карин подбежала десятилетняя девчушка. — Мама столько всего вкусного наготовила! Стынет ведь! — она ухватила врача фрегата за руку, потянула за собой к крыльцу соседнего дома.

— Леди Бенезия! — к матриарху подбежал восьмилетний мальчик. — Пойдёмте! — он спокойно и свободно ухватился за руку матриарха и старшая Т'Сони охотно и легко уступила его ребячьему напору.

Несколько минут — и она входит в просторную комнату, кивком приветствует собравшихся за столом хозяев и присаживается на указанный хозяйкой стул. Принято у землян так: сначала гостью накормить, а потом — поговорить. И "за жизнь" и вообще.

Бенезия отметила, что на её церемониальный головной убор никто из иденцев уже не обращает особого внимания, равно как и на её строгое платье.

Разговоры начались, едва была съедена овощная закуска. Бенезия и сама не заметила, как быстро её втянули в обсуждение. Ей понравилось: она не чувствовала себя одинокой. Чаквас мудро поступила, дав подругам возможность посетить одновременно несколько домохозяйств. Так действительно быстрее, да и хозяевам интереснее: гость один и разговор получается предметным. А уж если в гостях у иденцев — матриарх азари, то и разговор будет особым.

И он действительно получился таким. Бенезии было что рассказать своим новым знакомым. И им было что рассказать необычной, уникальной гостье. Не каждый день на Иден-Прайм прибывает матриарх азари, желающая открыто, свободно пообщаться с местными жителями.

Явик осторожно приблизился к ограждению шахты, наклонился, заглянул в зев. Да. Больше тридцати метров. Тридцать шесть — тридцать восемь, если на глаз. Сразу ведь и не скажешь теперь, как ему тогда, в горячке боя, отступая, удалось найти этот саркофаг и успеть захлопнуть крышку. Приводы взвыли тогда в аварийном, даже, можно теперь обоснованно утверждать — экстренном режиме.

Отступление? Да, отступление, но... тогда другого выхода не было. Нейтронная очистка смогла бы умертвить любого из протеан, кто не успел улечься в саркофаг. А без нейтронной очистки не получилось бы намертво сплавить плиты Периметра. Одного из многих Периметров. Получается, что теперь этот, дальний Периметр... разрушен. Был разрушен в ходе атаки Жнецов... События тех суток ещё ждут своего изучения и он, офицер протеанской армии, к сожалению, ничего не сможет вспомнить и рассказать о происшедшем тогда. Явик провалился в стазисный сон очень быстро, едва только створки саркофага захлопнулись над ним.

Он отступал последним. И не мог знать, насколько чётко сработала автоматика всех многочисленных саркофагов. Главное для него было тогда дать своим коллегам уйти как можно дальше в глубины базы. Туда, где их не достанут "креветки" Жнецов и отряды их индоктринированных приспешников.

Да, он сейчас ощущает направление на "кокон", своеобразную, как бы выразились земляне, цитадель базы. Она тут, рядом, совсем рядом с местом, где стоял этот одинокий саркофаг. В котором ему удалось скрыться на долгих пятьдесят тысяч лет... Сейчас не важно, почему этот саркофаг оказался столь далеко от залов анабиозных установок.

Сейчас это не важно. И тогда, в те минуты отступления в глубины базы было не важно. Важно сейчас то, что он выжил. И то, что он верит, что он выжил не один. Верит и ничего не может поделать с этой верой. Среди его коллег были не только протеане, но и протеанки. Если никто из них не выжил, то... его личная судьба незавидна. Один. Да, среди новых, надёжных друзей и соратников. Но — один.

Как же не хочется в это одиночество верить! Как же не хочется верить, что он выжил и — остался один. Потому что тогда... тогда ему придётся пройти через Океан Равнодушия. Ему придётся воевать так, чтобы искать смерть в бою со старым врагом. Ему придётся искать эту смерть и пытаться умереть с честью. Потому что... Потому что тогда надежды почти не останется. Зачем ему будет тогда эта надежда? Ведь и после окончания войны, если она, конечно, окончится победой над Жнецами, он останется один. Вокруг будут другие расы. А он будет один. Его долгая жизнь превратится в череду нескончаемых дней и ночей. Одиноких, гулких, пустых. Воспоминания, думы, мысли. Да, у него будут друзья, подруги, знакомые, но он будет один. Рядом — никого из его расы. Никого. Нигде... Жнецы уничтожали протеан везде, где только находили. Старались уничтожить всех протеан. Имперская раса, центральная раса. Она стала для Жнецов целью номер один. Он, протеанин Явик, может верить или не верить в то, что он остался один. Это не так уж и важно. Важно то, что он вернулся. Вернулся в мир, который стоит на пороге новой войны со Жнецами. Нового противостояния с этими полумашинами. И сейчас, как бы ни сложилась ситуация, ему нельзя отступать.

Профессор Сташинский наблюдал за стоящим у ограждения протеанином. Колонна транспортёров с имуществом археологической партии уже ушла к обозначенным границам подземной протеанской базы. Началось развёртывание техники и оборудования. Возводились навесы и шатровые купола над точкой шахты, готовились к работе буровые установки. Предстояло спуститься на несколько десятков метров в толщу планеты, а затем, пробурив горизонтальный тоннель, достичь стен протеанской базы, о существовании которой археологи не знали ничего. Известны были только контуры "кокона", именуемого Явиком Периметром. Это было всё, что сумела сообщить техника. Сканеры "вязли", а бурить... Далеко не всегда было возможно. Опыт археологических раскопок требовал осторожности и осмотрительности.

Тимур Лаврович слышал о том, что Явик надеется найти в Периметре базы живых сородичей. Что-ж, вполне понятное желание и стремление. Сташинский видел, как протеанин сдерживает волнение. Да, он — воин, офицер, командир, но он — живое существо. Ранимое, смертное. И сейчас, как понимал и чувствовал Сташинский, Явик опасается. Явик боится остаться один. Если в периметре базы не окажется ни одного живого протеанина... Это будет удар для Явика. Прежде всего — для него. Сейчас невозможно точно сказать, на каких планетах в исследованной части Галактики могут ещё располагаться такие базы с анабиозными саркофагами. Явик никому из иденцев не разрешил приблизиться к своему саркофагу. Вполне понятное желание. Если никого не найдут из сородичей Явика живыми здесь, на Идене, придётся тратить время на поиски на других планетах. Протеане освоили множество планет и на каждой из них могут оказаться живые. Да, в саркофагах, да, в анабиозе, но — живые.

Работа по переформатированию плана археологических раскопок уже осуществлялась. Как знал Тимур Лаврович из сообщений, поступавших на его инструментрон, начальники других археологических экспедиций смогли получить исчерпывающие свидетельства бесполезности раскопок на тех местах, где заставало учёных и их помощников известие о необходимости изменить план дальнейшей работы. Одновременно в руки начальников археологических партий попадала адресная информация о месте проведения раскопок, где археологов гарантированно ждал успех.