— Но ведь история знает имена выдающихся омег! О них даже в учебниках пишут...
— Да, но сколько таких имён ты знаешь? Их единицы. Я могу с ходу назвать только воеводу Аврория, который, якобы, занял место павшего супруга и одержал несколько громких побед во времена Семилетней войны с княжеством Семи Хребтов, да и то потому, что о нём фильм сняли, чтобы показать, насколько это был исключительный случай. А когда фильм вышел в кинотеатрах? — Салли задумался. — Когда вышел декрет, позволяющий омегам служить в полиции и армии после эксперимента на одной из боевых баз. Кстати, это была наша база, и инициатором этого эксперимента был наш полковник Бейли. — У Салли челюсть едва не выпала. — Да-да. Ты разве не слышал об этом? Полковник был ещё курсантом военного училища, когда выдвинул предположение, что при осуществлении некоторых операций омеги могли бы быть полезны благодаря своим размерам и обонянию, которое несильно уступает альфьему. В качестве эксперимента была введена квота для омег в нескольких начальных военных училищах. Отсев, конечно, был чудовищным, но кое-кому повезло получить военное образование и неплохо устроиться. Первым из таких счастливчиков стал капитан Фрост, которого полковник выписал сюда специально, увидев его фамилию в списках перспективных курсантов. Когда рота полковника была отправлена на захват боевой группы подпольщиков под командованием Гейла Робинсона, то выжили только полковник и капитан. Вскоре после этого они и поженились, дети пошли... Кстати, прекрасная пара получилась. Как только стало ясно, что полковник прав, то инициативу начали развивать, отбирая самых способных, а для того, чтобы простимулировать омежью молодёжь на поступление в начальные военные училища, и сняли этот фильм.
— Так может, воевода Аврорий — вымышленный персонаж?
— Нет, он вполне реален, только о том, что он был омегой, долгое время не принято было говорить. Его называли сыном-альфой погибшего полководца до тех пор, пока историк-бета Тобиас Мариус не установил доподлинно, что это был омега — внимательно изучил его биографию, а потом вскрыл захоронение. — Мозг Салли зацепился за фамилию, а спустя пару секунд омега вспомнил, что видел это имя на одном из школьных учебников по истории. — А сколько их вообще было таких? Никто не скажет, а будут называть всё те же пол-десятка имён и твердить об их жертвенности и верности своим мужьям. Сейчас говорят только об актёрах, в том числе и снимающихся в официальном порно — например, "ненормал" Аполло Скай — и певцах, на телевидении примелькались лица пары дикторов и ведущих публицистических передач...
Салли только головой качал. Эпическую киносагу о воеводе-омеге он впервые увидел, когда ему было восемь лет. Именно тогда он и решил, что обязательно станет таким же смелым и сильным, как Аврорий, и долго недоумевал, почему его стремления осуждались учителями и школьным клериком, пока приёмный отец не объяснил, что такие, как Аврорий — скорее исключение, чем правило. Готовясь к выпускным экзаменам, Салли подолгу сидел в библиотеке, читал самые разные книги, которые ему рекомендовали Дон и его отец Декстер. Всё, что Салли читал, подтверждало слова Майкара, однако омежка не сдавался.
Алекс, видя, что друг начал понимать, продолжил:
— В интеллектуальном плане мы ничем не хуже альф и бет, в физическом тоже — только и беда, что ростом маловаты и не так сильны, а порой и превосходим — мы достаточно выносливы, поскольку организму необходимы дополнительные резервы для беременности и родов. Я уже не говорю о течке. Мы составляем большую часть населения и в процентном соотношении вполне соответствуем численности альф и бет. Нас даже заметно больше. При том, что на границах по-прежнему сохраняется опасность вторжения — старший брат нашего полковника, Дигори Бейли, погиб в одной из таких стычек — продвижение омег в самых разных сферах позволило бы значительно укрепить нашу обороноспособность за счёт увеличения боевого контингента. Однако этого до сих пор не делают — только развивают военно-промышленное производство и вспомогательное оборудование, которые дают преимущество и не нуждаются в больших размерах боевых подразделений. И это уже не говоря о том беспределе, что творится на гражданке. Опыт по обустройству омег в войсках вполне мог бы быть полезным в самых разных сферах, обеспечив нам более комфортное житьё, но этого никто не делает. Уберечься во время течки — тот ещё геморрой, условий мало, а материалы, помогающие надёжно изолировать комнаты от запахов, стоят недёшево. И это не считая цен на приличное жильё для семей.
— У меня была своя комната, — сказал Салли, вспомнив добрым словом приёмного отца. — Когда я начал созревать, то папа Майкар, когда учуял, что я стал сильнее пахнуть, специально выписал такой материал, чтобы ненароком меня не тронуть. И надёжный замок сам врезал. Даже запасного ключа себе не сделал.
— Вот, тебе повезло! Но так везёт далеко не всем. Повторяю — если бы мы были способны зачинать детей друг другу, то надобность в альфах и бетах отпала бы полностью, и это привело бы к полной перестройке нашего общества, но "ненормалов" всегда было очень мало. Во времена Великого Холода, когда омеги начали гибнуть и страдать от налётов работорговцев из-за границы, "ненормалы" стали конкурентами альф, поскольку стали наиболее привлекательными партнёрами. Их начали истреблять. После Революции Омег "ненормалов" начали калечить, лишая возможности вообще как-нибудь иметь детей. В последние двадцать лет с лишним их просто ставят на учёт, и статистика снова и снова говорит, что их очень мало, что и служит подтверждением научного утверждения о нашем вырождении. В этом и заключается наша проблема. Потому-то нам до сих пор и мешают поднять голову до конца, а тех немногих омег, которым Флоренс дал возможность вырабатывать полноценное семя для зачатия детей, называют ошибкой природы. Само их существование противоречит официальной теории. Ни во власти, ни на высших постах до сих пор нет ни одного омеги, а тех, кому удаётся хоть чего-то добиться, так мало, что о каждом таком назначении до сих пор говорят как о чём-то исключительном. — Салли вспомнил одного из университетских профессоров, который был омегой и стоял у самых истоков создания цифровой техники. Этот омега, когда получил звание профессора, долго привлекал к себе внимание прессы, его то и дело таскали по пресс-конференциям... Профессор Иварус был настоящим профессионалом своего дела, и Салли многому у него научился. — Всё это является прямым следствием всей этой политики, зародившейся во времена Великого Холода.
— Но ведь сейчас мы имеем те же права... и правозащитные организации существуют... общественные движения... — попытался возразить Салли, но сам уже понимал, что это не аргумент.
— Всему этому позволяют быть, чтобы поддерживать видимость равноправия, — покачал головой Алекс. — К тому же они связаны по рукам и ногам, поскольку всё надо доказывать и обосновывать, а средств по запугиванию нашего брата хватало всегда. Одна сила альфы, которая вынуждает нас просто склонять головы и подчиняться, чего стоит. Беты тоже имеют такую особенность, но она слабее альфьей, и далеко не каждый омега способен это выдерживать и не поддаваться. Да, мы имеем право учиться, продвигаться по карьерной лестнице, заниматься наукой, делать бизнес, даже работать в полиции и служить в армии. В некоторых сферах наша компактность очень удобна. Но тут постоянно вмешивается одна наша физиологическая составляющая.
— Феромоны? — обречённо поник Салли, вспомнив, как отбивался от преследователей в школе.
— Феромоны, — кивнул Алекс. — Проще говоря, запах. Во время течек запах омег усиливается, концентрация феромонов увеличивается, и это провоцирует альф и бет на активные действия по нашему осеменению. И если почти все беты вполне способны контролировать свои инстинкты — за редким исключением — то альфы почти поголовно с ума сходят, особенно если феромоны омеги бьют по мозгам до практически полной потери рассудка. Странно, что в "высшие" не начали именно бет пропихивать!
— Изнасилования... — пробормотал Салли, вспомнив прочную дверь и хитрый замок в своей комнате.
— Именно, — кивнул Алекс. — При том, что нас тиранят постоянно, особенно страшны изнасилования во время течки. Ты когда-нибудь спаривался с кем-нибудь?
— Нет, Адам пока уберег. — Салли с облегчением перекрестился.
— Счастливчик, — с откровенной завистью протянул уборщик. — Считается, что во время спаривания мы, подобно альфам, ничего не осознаём из-за инстинктов и бешеного выброса в кровь гормонов, но это не так. Официальная наука об этом упорно молчит, потому-то и существует в межтиповом кодексе статья за провокаторство. Срок при этом дают минимальный — мол, инстинкты, бла-бла-бла, альфам и бетам и вовсе всё сходит с рук, а вот нам достаётся по полной программе, да ещё и виноватыми остаёмся. Дай боги, чтобы тебе не пришлось пережить подобное. Поверь — дрянь редкостная, из-за чего самые слабые духом даже кончают с собой. Именно поэтому омег практически поголовно считают природными шлюхами — стоит начаться созреванию и течке, и мы, якобы, на всё готовы, чтобы нас кто-то отодрал. Но ведь это не так. Да, выброс гормонов в кровь во время течки призван стимулировать нас на поиск партнёра, но ведь мы не каждого готовы к себе подпустить. И спаривание с нежеланным партнёром становится для нас тяжёлым стрессом. — Взгляд уборщика затуманился. — Именно так я и познакомился с Роном. Меня схватили его приятели — подловили перед короткой вспышкой, когда я спешил попасть в изолятор. Один из них был бетой, второй альфой. Хорошо, что хоть бета про презервативы успел подумать и второй меня не пометил! Я всерьёз опасался, что сейчас драка начнётся не на жизнь, а насмерть — инстинкт соперничества нередко застилает альфам мозги в такие моменты капитально, и меня будут судить как провокатора. Дескать, не шляйся во время течки где попало... Не иначе, как сам Светлейший вмешался, и обошлось — бета сумел их угомонить. Рон выглядел особенно взвинченным. В общем, затащили меня в подсобку и начали трахать по очереди, чтобы не передраться. Перед этим бросили жребий. Рон должен был быть последним. Двое сделали своё чёрное дело — было очень больно, они не стали ждать, пока я буду готов впустить в себя первого — и предложили Рону стать следующим, но он вдруг отказался, когда посмотрел на меня. Вспышка к тому времени пошла на спад, но до конца ещё было время. Меня это тогда очень поразило — чтобы альфа отказался спариться с течным омегой... Да и мне ещё перед началом этого кошмара показалось, что он очень хорошо пахнет. Настолько хорошо, что я едва не повис на нём сам. Да, он хотел меня, я это видел, но он и пальцем меня не тронул. Как Рон мне потом признался, он уже давно меня приметил — учуял мой запах, долго не знал, что делать, а тут такое... Не набросился на этих кобелей только потому, что боялся меня случайно задеть, а потом увидел, в каком я состоянии после его приятелей — весь в крови и синяках. Он видел, что я тоже его хочу, но не был уверен, что я в своём уме, и не стал пользоваться моим состоянием. Это помогло ему придавить инстинкты и уйти. Во многом он оказался таким же добрым, как Дензел, но скрывал это от других сослуживцев. — Алекс зябко повёл плечами. — Я потом не сразу позволил ему до меня дотронуться — какое-то время изнасилование крепко аукалось. Мне постоянно мерещилась вонь тех кобелей, казалось, что я пропах ими насквозь, был ужасно грязным, мне было стыдно, но Рон сумел меня вылечить. Своей любовью и заботой он сумел мне помочь забыть, и течка, во время которой был зачат Ронни, стала особенной. Я и не думал прежде, что она способна приносить столько удовольствия не только телу, но и душе... — Алекс снова коснулся своей метки. — Но и это не самое страшное, а то, что во время течек наши тела становятся особенно чувствительными к прикосновениям, увеличивается выработка гормонов, и мы сами начинаем испытывать сильнейшее сексуальное влечение, стоит только альфе или бете приступить к активным действиям. — Салли вспомнил, как его перепугала шквалом новых ощущений первая течка. — Есть особые точки, воздействуя на которые можно простимулировать омегу, чтобы он расслабился и перестал сопротивляться. Либо просто его обездвижить, если течки нет. — Салли стиснул зубы, вспомнив, как впервые испытал это на себе — сволочной декан лишил его возможности двигаться за считанные секунды, после чего вертел, как хотел. — Это целая грамота, сохранившаяся с древности и бывшая когда-то одним из направлений в восточной медицине. Первоначально их использовали для помощи при обработке особенно тяжёлых ран, во время приступов эпилепсии и для облегчения сложных родов, но со временем эта практика ушла в прошлое, когда изобрели наркоз, лекарства для введения внутривенно и научились делать чревосечение без тяжких последствий для омег. Лишь в крупных родильных домах этот способ ещё используют. Так вот, альфы и беты все эти точки знают — это преподают им на лекциях по репродукции. Поскольку у каждого свой индивидуальный запах, свой набор феромонов, мы, омеги, испытываем нормальное влечение не ко всем, а к тем, чей запах нам кажется наиболее привлекательным. Возможно, это часть механизма подбора наиболее идеального партнёра для зачатия и рождения здоровых детей, оставшаяся с глубокой древности, своего рода атавизм. С альфами этот механизм не срабатывает — они кидаются практически на всех омег без разбору, стоит только им запахнуть как следует. Беты тоже реагируют на наши феромоны достаточно беспорядочно, но, как все знают, они не теряют при этом голову, а действуют более расчётливо, чтобы получить своё. Это-то и создаёт проблемы в социальном плане. Поскольку сама течка предназначена для зачатия детей, то практически каждый незащищённый секс во время неё приводит к зачатию.
Салли вспомнил вечер, когда Дон воплотил свой план по "доказательству" их связи, порадовался лишний раз, что тогда у него не было течки, и сообразил, что Дон действительно пытался его расслабить и простимулировать, но действовал не слишком уверенно, из-за чего всё-таки кое-какая боль была. Да и сам Салли был слишком сосредоточен на том, чтобы правильно исполнить свою роль перед наблюдателем, чем замечать, что и как приятель делает. На выпускном у бассейна бета вроде бы этого не делал, но за эту часть своих воспоминаний о том вечере Салли не мог поручиться до сих пор. Запомнил только, что было совсем не больно, и странные ощущения, которые совершенно не пугали. Возможно, даже была сцепка, а, может, и не была. В университете было ещё хуже. Хорошо ещё, что сволочной декан никогда не нагибал его во время течек...
— Таким образом мы, омеги, стали заложниками этого всего. Стоит омеге забеременеть — особенно если у него нет мужа — как на него наваливается куча проблем. Если тебе повезло с фигурой и здоровьем, то ты ещё можешь работать до последнего. А если нет? В большинстве случаев, едва живот вырастает настолько, что никакой свободной одеждой не скроешь, нас тут же увольняют — мы не сможем полноценно работать, то и дело отвлекаясь на будущего ребёнка и срываясь в истерики по любому поводу. Если бы государство организовывало специальные центры для безопасного пережидания течек и выделяло больше средств на социальную политику, разработав систему поддержки отцов-одиночек вместо Домов Малютки, то всё было бы не так печально. Однако этого не происходит. И это при том, что сами эти идеи буквально витают в воздухе. Не раз и не два общественные деятели из омег выступали с соответствующими предложениями, но все эти инициативы хоронились в чиновничьих кабинетах. Вместо того, чтобы рассмотреть проблему здраво и со всех сторон, напирают на пропаганду контрацепции, а о какой контрацепции может идти речь, если таблетки имеют нехилый такой побочный эффект как полное угнетение яичников при регулярном приёме, что нередко приводит к бесплодию. Одним больше — одним меньше... Какая разница, нас же много, и остальные всегда смогут родить ещё! Мы же способны вынашивать и рожать детей уже с четырнадцати лет, хотя так рано всё же не советуют. А бесплодный омега никому не нужен. Да и стоят эти таблетки дороговато — на нас ещё и деньги пытаются зарабатывать. Мало кто, осознавая все последствия, решает отказаться от возможности рожать детей в обмен на относительно благополучную жизнь и карьеру — репутация и одиночество всё равно потом добивают. Отсюда депрессии, алкоголизм и прочее. А если течный омега и потенциальный партнёр сталкиваются совершенно случайно? А если это альфа?