Омегаверс Путь наверх (неполный вариант)

В уголке гостиной на небольшом возвышении, украшенном шёлковыми и атласными цветами, расположились музыканты. Вот к ним легко поднялся один из "пташек" и запел. Весьма недурно. Где учился? И во сколько он обошёлся новому хозяину?

Не успели Резенхайм и его воспитанник расположиться, как к ним, пыхтя, подскочил сам хозяин заведения, господин Фаулер. Тоже толстый да и в целом очень неприятный человек. В дорогом наряде и напудренном парике. Он был чем-то встревожен, а когда Геральд заметил на его обрюзгшем лице тень узнавания, всё понял.

— Господин... Резенхайм? Какая честь для нашего скромного заведения! — фальшиво ахнул господин Фаулер. Заметив Геральда, он тут же растерял часть показного радушия. — А что здесь делает?..

— Не беспокойтесь по поводу приличий, господин Фаулер, — махнул рукой Резенхайм, отказываясь от предложенного вина. Геральд последовал его примеру, заметив, как на него уставился "пташка"-разносчик в зелёном и жемчуге — его ожерелье было больше похоже на ошейник. Не только пятно на лице заметил, но и распознал запах молодого гостя. И этот запах его удивил. — Сегодня Геральд стал свободным человеком, и мы празднуем это событие. Вы ведь... не побрезгуете обслужить такого клиента?

— Нет-нет, что вы! — начал заверять старика хозяин, и по его знаку двое омежек тут же пристроились рядом — один у ног Геральда, а второй встал за спинкой диванчика, изящно склонившись и поглаживая его плечи. Пахли они оба замечательно, но ни один из них не был обладателем того самого аромата. — Мы обслужим вашего... воспитанника как подобает!

Обе "пташки" пришли в некоторое замешательство, приглядевшись и принюхавшись к молодому гостю, но быстро овладели собой и приступили к своим обязанностям.

Сидя на обитом бархатом диванчике и рассеянно пощипывая взятую с блюда кисть винограда, Геральд старался не подавать вида, что чувствует себя не слишком уютно. С одной стороны — ему немного льстило, что теперь к нему иначе относятся такие люди, как Фаулер, но это чистой воды показуха ради заработка. Сам бордель ему тоже не нравился. Не нравилось обилие украшений, в том числе и на бедных "пташках", не нравилось, что бедных парней заставляют продавать себя и терпеть вонь и грубость, делая при этом довольный вид, бесила жадность, с которой морщинистый старик-альфа по соседству лапал того самого мальчика... "Пташкам", которые сидели с ним, откровенно завидовали все остальные — это было видно по тем взглядам, которые они бросали в сторону новичка. Геральд сам виноград не ел, а угощал омег, которым, похоже, подобное перепадало нечасто — оба юноши выглядели весьма довольными. Омеги успели разобрать его запах в общей мешанине, и оставалось только гадать, чего им стоит терпеть остальных. Сам Геральд продолжал с надеждой искать тот самый аромат. Ведь не показалось же ему!!! Брат Роя... Интересно, какой он из себя?

Чтобы побольше разведать, Геральд успел посидеть за карточным столом и даже выиграть десяток золотых. Бывшего невольника позабавили косые взгляды других игроков, которые пытались понять, кто он такой. Заодно и то, почему "пташки" смотрят на альфу с безобразным пятном на лице с таким восторгом. Приличная одежда на какое-то время повергла богачей в замешательство, но потом кто-то всё же вспомнил юного бойца с таким же пятном, и пришлось показывать, что никакого ошейника на нём нет. Тон гостей тут же изменился, и Геральд с облегчением ушёл, забрав честно выигранные деньги. Его сопровождающие тут же пошли с ним, крепко держа под руки.

Само собой, что такое количество омег вокруг не могло не пробудить тело Геральда, и он решительно потребовал себе того самого большеглазого мальчика — понял, что тот впервые вышел к гостям. Пусть хотя бы первый настоящий его клиент будет приличным человеком.

Бедный омежка едва не умер от счастья!

В выделенную им комнату Геральд нёс мальчика на руках, чувствуя, как доверчиво тот льнёт к клиенту, и видя робкую надежду в его голубых глазах. Не бойся, малыш, всё будет хорошо! Как только за ними закрылась дверь, Геральд бережно опустил омежку на роскошную кровать и запер дверь на засов изнутри. Пока он нёс бедняжку наверх, то учуял на нём след того самого аромата, и в этом следе чувствовались тревога и страх. Омежка ненадолго выходил, и если выходил по нужде, то один поправить своё одеяние никак не мог. Значит, брат Роя в числе прислуги, которую гостям не показывают. Хорошо, дешевле будет выкупить его завтра. А сейчас...

"Пташкам" обычно присваивали имена перед "выпуском" к гостям — редкая привилегия. Этому мальчику дали имя Флери, и имя ему очень подходило. Геральду было ужасно жаль мальчишку, и альфа постарался приласкать его как следует, от души. На Флери была лёгкая набедренная повязка из длинного куска ткани с узорчатой каймой, завязанная очень хитрым способом, но снималась она одним движением. Геральд хоть и был уже изрядно возбуждён, но придавил инстинкт. Спустя несколько минут по нежному лицу Флери покатились слёзы, и додумать, о чём он думает, было очень просто. Он должен ублажать гостя, а тут с точностью до наоборот!.. Флери быстро перестал жаться и полностью отдал себя в ласковые руки гостя.

После довольно долгой сцепки Флери снова расплакался, и Геральд убил немало времени, чтобы его утешить и подбодрить. Спрашивать про брата Роя альфа не решился — ни к чему мальчишку лишний раз расстраивать. Уже кое-что узнал и хорошо. В любом случае, стоит поспешить с выкупом — загадочный брат пах удивительно чисто, и как бы его не придержали, чтобы после дрессировки выводить в общий зал в числе других "пташек".

Попрощавшись с Флери, который продолжал бессвязно благодарить его, Геральд оделся и покинул комнату.

— Среди прислуги? Ты уверен? — прохрипел Резенхайм, едва они покинули дом Фаулера. На улице уже стояла глухая ночь.

— Да. Флери выходил ненадолго, после чего на нём появился этот отпечаток. И он был довольно сильным — я даже разобрал отголосок страха. Стоит поторопиться, как считаешь?

— Думай сам. Насколько этот мальчик чист?

— Флери?

— Нет, брат Роя.

— Очень чист — почти как сам Рой. И я боюсь, что его могут придержать, если он сейчас на дрессировке.

— Ничего, вытащим. В крайнем случае я надавлю на Фаулера — есть чем.

— Старый грех? — догадался Геральд.

— А как, по-твоему, он возглавил сей курятник? Если всплывёт, то у этого борова будут крупные неприятности.

— Значит, мне не показалось, что он мерзкий, — вздохнул Геральд, крепко держа наставника под руку — старику было тяжело идти. Даже одолженная вместе с одеждой трость помогала плохо. — Я почти чувствовал, как от него воняет.

— Это называется "ум", — хмыкнул Резенхайм. — Господин Эффенди знал, что говорил тогда. Альхейнцы мудрый народ... Прости, сынок, — повинился бета, почувствовав, как пальцы Геральда сжали его руку.

— Ничего. — Геральд решительно задавил боль по так и не осуществившейся мечте — увидеть родину своего папы-оми. — Как думаешь, наших денег хватит, чтобы выкупить брата Роя?

— Будем надеяться... — Резенхайм опять зашёлся в кашле, и они ненадолго остановились. — Завтра днём идём к Фаулеру, как выспимся. Главное — успеть до открытия. На месте всё и решим. Если не получится столковаться по поводу денег — будем кроить. А сейчас отдыхать.

Да, тебе отдохнуть точно не помешает, мысленно согласился Геральд, вспоминая, что до прихода Безмолвных Стражей остаётся всё меньше времени. Только не умри этой ночью... отец.

Заснул Геральд не сразу. Сначала альфа с тревогой прислушивался, как тяжело и хрипло дышит его приёмный отец, перемежая хрипы с кашлем, потом снова начал думать о своём будущем муже. Какой он? Похож ли на Роя? И если похож, то насколько? Получится ли забрать его без скандала? Окончательное решение было принято, как только Геральд полностью разобрал отпечаток запаха, оставшийся на Флери — эти страх и тревога встревожили самого альфу. Парень явно был в опасности. И это как раз то, что нужно! Дело было не только в самом покойном — в запахе его брата было то, чего, как понял Геральд, не хватило в своё время самому Рою. И это притягивало, порождая твёрдое намерение спасти беднягу. Кроме того, Геральд ещё не забыл, с какой решительностью Рой пошёл на смерть, чтобы дать им с Резенхаймом шанс на спасение. Если получится спасти его брата, то этот долг будет частично выплачен. Только бы мальчишка не оказался слишком мелким!.. Впрочем, принятого решения это не отменяло. Если всё же окажется, что парню меньше шестнадцати, то придётся ждать, пока подрастёт. А до тех пор будут узнавать друг друга и учиться жить вместе. Тем более, что запах показался весьма многообещающим!

Когда Геральд всё же заснул, то ему приснился жаркий летний день. Он лежит на расстеленном на каменных плитах плаще, чтобы не жгло и не покалывало спину, а вокруг высятся знакомые руины древнего храма, которые ему когда-то показал Резенхайм. На ступенях, сбегающих к воде, сидит омега, и Геральд украдкой любуется им. Тем, как солнце отбрасывает блики на его хрупкое обнажённое тело и играется в светлых волосах, цвет которых Геральд разобрать толком не может, но они окутывают голову его юного мужа сияющим ореолом. Пока короткие, но скоро отрастут. Геральд знает, что его омега счастлив и сейчас радуется тому, что видит вокруг. Ему хорошо. И самому Геральду от этого хорошо. Вот его юный муж начинает оборачиваться, и Геральд привстаёт. Сейчас он увидит его лицо... вот сейчас...

— ...Геральд! Геральд, проснись! Пора идти!

Альфа резко распахнул глаза и увидел склонившегося над собой наставника. Бета тяжело и хрипло дышал.

— Пора? — выдохнул Геральд.

— Да, пора. Вставай, умывайся. Завтрак уже на столе. Бриться будешь?

Геральд кое-как сел, пощупав свой подбородок. Щетина чувствовалась, но не так серьёзно. Может подождать до завтра.

— Завтра.

— Как знаешь.

За мутным окном серел день, и Геральду стало стыдно. Проспал, и его старый больной наставник сам ходил на рынок!!!

— Прости, я проспал...

— Ничего страшного, — ласково потрепал парня по голове Резенхайм. — Тебе снилось что-то хорошее? Ты улыбался...

— Да, сон был очень хороший, — кивнул Геральд, потянулся и встал с кровати. Холодновато — печурка ещё не успела обогреть всю комнатку, но так даже лучше — быстрее проснётся. Альфа плеснул в таз воды из кувшина — тоже холодная! — и начал умываться. — Мне снилось, что я в тех древних руинах, которые ты мне как-то показал. Ну, где каменное озеро есть. Лето, жарко... и я там не один. Если бы ты меня не разбудил, то я бы увидел лицо своего омеги.

Резенхайм глухо кашлянул.

— Лицо? То есть ты его не видел?

— Нет, только спину. Он сидел на ступенях голый, а я смотрел на него. И ему было хорошо, я знаю.

— А тебе самому было хорошо? — улыбнулся Резенхайм, любуясь довольным приёмным сыном.

— Очень. Как думаешь, это был знак?

— Не знаю, сынок. Может, это было отражение каких-то твоих желаний... Ты ведь хотел бы снова увидеть тот храм?

— Да, очень. Там хорошо. — Геральд потянулся за полотенцем.

— Тем более. Сны — штука непростая и запутанная... — Резенхайм снова раскашлялся, и Геральд поспешил усадить его на ближайший табурет.

— Лекарство пил?

— Зачем? Оно всё равно уже почти не помогает.

— Надо, — упрямо сказал Геральд, доставая флягу с настоем. — Я тебя так просто не отпущу!

— Да тебя и спрашивать никто не будет, сам знаешь. Ты ешь давай, да мы пойдём. Чем скорее разберёмся с Фаулером, тем мне будет спокойнее.

Господин Фаулер был откровенно растерян из-за столь раннего визита вчерашних гостей, но ещё больше его повергла в удивление причина этого визита.

— Ч-что? Я не ослышался, господин Резенхайм?

— Нет, вы не ослышались, господин Фаулер, — прохрипел его сородич. — Моему воспитаннику так понравились порядок и уют в вашем заведении... — Резенхайм кашлянул, прикрывая рот платком. — Я решил сделать ему ещё один подарок. Геральд уже вполне взрослый, ему пора жениться, и я прошу вас продать одного их ваших слуг ему в мужья.

— А... которого? — Хитрые глазки Фаулера забегали.

— Пусть Геральд сам выберет. Одно только важное условие — этому омеге не должно быть больше девятнадцати лет. Не годится, чтобы омега был старше своего мужа! Вы согласны?

— И за сколько вы... хотите его купить? — Глаза господина Фаулера жадно блеснули.

Резенхайма снова разобрал кашель, и нить разговора перехватил сам альфа.

— Господин Фаулер, — заговорил Геральд спокойно и уверенно, как и учил наставник, — мне доподлинно известно, что омег для чёрной работы покупают за совершенно смешные деньги. Те ваши "пташки", что каждый вечер выходят к гостям, нам очевидно не по карману, и я это знаю. Поэтому и прошу вас продать одного из слуг. Внешняя красота и безупречный запах для меня не столь важны, как хорошее здоровье и хозяйственность. Уверен, у вас отыщется такой.

— Но у меня не так много омег того возраста, что вам нужно... — заюлил господин Фаулер, и Геральд отлично понял, что скрывается за этими словами. Недавно купленные, которые находятся на дрессировке.

— Тогда покажите всех, кто подходит по возрасту и не выходит к гостям, а я взгляну сам. Я так мыслю, вы уже согласны на сделку, так что не будем зря терять время.

Геральд видел, как его речи всё больше повергают хозяина борделя в недоумение. Ещё бы — бывший раб, буквально вчерашний, говорит с ним как человек, выросший на вольных правах с рождения и получивший достойное образование! И ему это не нравится. Не начал бы шельмовать...

— Х-хорошо, — сказал наконец господин Фаулер. — Вы подождёте здесь, пока я их всех соберу? Они сейчас... наводят порядок перед вечерним приходом гостей.

— Да, конечно. Мы никуда не спешим.

Мне важно, чтобы Резенхайм прожил подольше, мысленно с презрением к бете добавил Геральд, и твои копания на час — это сущие мелочи.

Нужных омег господин Фаулер собрал в отдельной комнате меньше, чем за час. Им же надо было растолковать, почему вдруг отрывают от работы, дать умыться и надеть одежду получше... Разумеется, будущих "пташек" среди них не будет — за них слишком много заплачено. Будет ли среди них и брат Роя? Геральда всё не отпускал смутный образ юного мужа из сна. Вдруг это всё-таки знак? Геральд внутренне метался и как мог скрывал это — пока хозяин и мажордом, господин Хокинс, бегали по дому, за гостями следил один из привратников. Силён, но молодому сородичу в подмётки всё же не годится — слабоват духом, видна привычка к чересчур обильной пище, а ещё попахивает табаком с примесью какой-то дурманящей травы.

Резенхайм кашлял всё хуже и хуже. При виде капель крови на его платке Геральду становилось больно. Альфа молил Безмолвных Стражей не спешить, дать им побольше времени, пусть и знал, что Авалон и Асмос придут именно тогда, когда положено. Один раз они отступили, но больше это не повторится.

Наконец их пригласили следовать за мажордомом — таким же неприятным типом, только этот был сухой, повыше ростом и с колючими глазами. Геральд, крепко держа под руку наставника, отчаянно волновался, а когда до нужной двери осталась какая-то пара шагов, принюхался, и внутри упало — того самого запаха там не было... кажется.