Омегаверс Против течения (фрагмент)

Рейган ласково поцеловал оми, блаженно вдыхая его чистый аромат. Вот что значит "чистая кровь"!

— Как папа? — с виноватой ноткой спросил Ларри, когда Рейган вернулся и начал проверять своё задание для друзей — от Рейгана ощутимо пахло родительской течкой.

— Хорошо, только устал. Ему отдохнуть надо.

— Сколько ещё? — спросил Бартоломью. — А то мы можем не приходить до самого конца.

— Ничего, будем в саду заниматься — погода позволяет. И осталось только три дня. А у вас пересдача, так что будем готовиться как следует.

Когда до пересдачи осталось совсем немножко, случилась течка у самого Рейгана. Первая настигла его за три луны до двенадцатого дня рождения — незадолго до Нового Года, но так тоже бывает. Судя по первым результатам, его цикл будет составлять три раза в год.

— Оми, что я скажу, когда ребята придут? — ёрзая на постели, едва не плакал Двуликий.

— Ничего, я с ними позанимаюсь. — Салли пригладил его волосы. — Сейчас тебе нельзя сильно переживать.

— Но ведь до пересдачи осталось так мало времени!

— Ты им и так помог, так что мальчики на "четвёрку" уже наработали. Успокойся, мой маленький, всё будет хорошо.

Разговаривая с сыном, Салли попутно наблюдал за тем, как ведёт себя его тело. Рейган лежал на постели полностью раздетый, и всё было видно во всех деталях. Салли с удивлением разглядывал напрягшийся член сына, уже начавший истекать смазкой. Подобное он видел только у покойного Хелля, когда помогал ему во время течки... Разбуженная память вновь ожгла болью, и Салли от всей души взмолился Светлейшему, чтобы его сына подобная участь не коснулась.

Когда ребята пришли и узнали, что у Рейгана течка, то хотели было уйти, но Салли объяснил, что может и сам с ними позаниматься. Тем более, что основной материал уже пройден и осталась только проверка. Рейган, планируя занятия, оставил кое-какие записи, и занятие в саду прошло хорошо.

— А вы уже знаете, какой у Рейгана цикл? — полюбопытствовал Ликан.

— Пока получается, что будет три раза в год, но вот со сроками пока рано утверждать. Рейгану ещё только двенадцать лет, а цикл становится устойчивым только к четырнадцати.

— А это правда, что в четырнадцать омеги уже могут рожать? — спросил Ларри.

— Правда, но нельзя. Их тела ещё не готовы к такому, и беременность может плохо закончиться.

— А как плохо?

— Во-первых, это очень сильно их ослабляет — они сами ещё продолжают расти. Во-вторых, дети при этом часто рождаются слабыми, болезненными и могут рано умереть.

— Но ведь омег много... — осторожно возразил Расмус.

— А ты бы был рад, если бы так случилось с твоими братьями? — нахмурился Салли. — А если бы кто-то из них умер во время родов? Такое тоже бывает.

— Не-ет...

— Вот потому-то их и нельзя трогать.

— Но ведь они так пахнут... — вздохнул Бартоломью, — что сдерживаться очень трудно. Я это видел.

— Не могут сдержаться только слабые и глупые. Разве вы такие? — Юные альфы протестующе замотали головами. — Вот и докажите себе и другим, что вы умные и сильные. Зато потом, когда вы будете общаться с будущими мужьями, и они будут видеть, что вы достойные люди, они будут искренне вас уважать и любить.

— Как вы своего мужа?

— Да. — Салли слегка покраснел. Теперь, когда сын за ними не подглядывал, можно было сильно не сдерживаться. — Мне очень повезло, что мы встретились, иначе бы я остался здесь и был мужем Грэга Барнса. А я его всегда ненавидел — он просто сволочь.

— Да и сынок его ничем не лучше, — сердито добавил Расмус. — Он никогда не упускает возможности развлечься. Я слышал, что он даже успел заделать детей нескольким.

— Вы присмотрите, чтобы он Рейгана не трогал? — попросил ребят Салли. — Мой мальчик, конечно, и сам может за себя постоять, но мало ли...

— Обязательно, — закивали альфы. — Он же наш друг.

Рейган переводил дух, лёжа на спине и чувствуя, какой он весь взмокший. На этот раз дневная получилась сравнительно короткой — всего три часа — но за эти три часа он совсем измучился. Кое-как привстав, юный Двуликий потянулся за кружкой с водой, которую оми оставил на стуле рядом, но нечаянно смахнул её на пол, и вода разлилась. Рейган выругался и начал сокрушённо разглядывать себя. Он был забрызган свежим, довольно обильным для омеги семенем, всё больше становившимся менее прозрачным, а под задницей ощущалась неприятно липкая омежья смазка. Хорошо ещё, что под простынь подстелили больничную клеёнку, а то пришлось бы потом и матрас чистить.

Отдышавшись, Двуликий начал обдумывать, как всё прошло. После отцовских советов он периодически практиковался в генитальной мастурбации и сегодня понял, что это облегчает его состояние во время течки. Какая-то часть гормонов, выбрасываемых в кровь, таким образом реализуется, отчего вспышка и переживается легче. Оно и понятно — она предназначена для активного секса. А нереализуемые гормоны причиняют массу неприятных ощущений. И с возрастом, когда выброс гормонов в кровь будет нарастать, мучений будет больше. Как бы сделать так, чтобы помогать омегам переживать это легче и спокойнее? Понятно, что первым делом нужно хорошо изолированное помещение, и кое-где это уже делают, но что потом? Кое-какие старые записи травников способны помочь — есть рецепты настоев, которые облегчают симптомы, да только если попытаться поставить это на поток сейчас, то неибежны всевозможные препоны от государства в виде нормативов, патентования и клинических испытаний. Нетрадиционная медицина, даже проверенная временем, всё больше подвергалась безжалостной критике министерства здравоохранения.

Узел во время вспышки уже отчётливо прощупывался, и Рейган с лёгким стыдом и явственным удовольствием вспоминал, как было здорово, когда его ладонь слегка сжимала его и массировала перед самым оргазмом. Наверно, примерно то же самое происходит во время случки и спаривания. Любопытно было бы попробовать, но это будет нескоро. Во-первых, он ещё не созрел полностью, и кто знает, как на нём это отразится, а во-вторых, с первым подвернувшимся омегой это делать нельзя — нет гарантии, что тот его не выдаст. Участь покойного Рейгана Хелля мальчика не прельщала, ведь он мечтал о большой и дружной семье, чтобы чистая кровь Спенсеров как можно шире растеклась в народе. Значит, надо быть предельно осторожным и не встречаться с кем попало.

В комнату осторожно постучался Салли.

— Можно?

— Да, оми, уже всё.

— Как ты? — Салли поспешил к сыну и ахнул, увидев разлитую воду.

— Ничего, нормально. — Рейган попытался сесть, и родитель подхватил его под руки. — Я тут посмотрел на часы... Всего три часа.

— Надо записать. — Салли помог сыну сесть поудобнее, подкладывая под спину подушки, потом метнулся к письменному столу, где рядом с маленькой кумирней лежал листок бумаги и стояла чернильница. Торопливо записал дату и время. — Давай-ка в ванную, потом я перестелю, и ты поспишь.

— Ребята не обиделись? — напрягся Рейган.

— Нет, они всё поняли. И твои записи пригодились. — Салли погладил сына по голове. — Сразу видно, что ты большим учёным станешь — всё планируешь заранее. Не иначе как сам Рослин благословил тебя при рождении.

— Толку-то с этого благословения, если бы не ваша забота! — фыркнул Рейган.

— И ты не боишься богохульствовать перед ликом первопредков? — шутливо сдвинул брови Салли, кивая на статуэтки, окружённые свежим цветочным венком.

— Так ведь они наши родственники, а с роднёй, бывает, и не слишком ладишь.

— Смотри у меня, — погрозил сыну пальцем Салли. — Будешь проявлять излишнее неуважение — они рассердятся!

— Ничего, договоримся, — слабо махнул рукой Рейган. — Они нормальные.

После ванной Рейган кое-как уговорил себя немного поесть. Тем временем комната проветрилась, и юный Двуликий улёгся в свежую постель, от которой ещё чуть попахивало. В комнату заглянул смущённый Ликан.

— Как ты?

— Нормально.

— А когда у тебя следующая?

— Перед Новым Годом. Первая состоялась именно тогда. Сколько осталось до пересдачи?

— Ничего, мы справимся. Спасибо тебе.

— Обращайтесь, если что понадобится.

— Ну, отдыхай. Мы пойдём...

Рейган кивнул, и Ликан вышел из комнаты.

Хорошие у него друзья появились. Осталось только приглядеться к ним и понять, насколько их можно посвятить в семейные тайны.

— Ну, я поехал. — Тобиас поправил галстук и, заметно волнуясь, повернулся к сыну. — Рейган... ну... в общем... ты сам всё знаешь.

— Всё будет хорошо, пап, — кивнул юный Двуликий. — И я там не один буду.

— И всё же будь осторожен. Ты носитель чистой крови, и потому тебе грозит куда большая опасность, чем остальным омегам.

— Я помню. И я не опозорю память и имя моих великих предков. Я сохраню нашу кровь чистой.

Тобиас крепко обнял сына на прощание. Он уезжал с делегацией на самый дальний приграничный кордон, причём надолго. Рейган ясно чувствовал, как отец боится оставлять семью. После последней течки Флоренс наделил его таким острым нюхом, что мальчик теперь мог чётче различать характерные особенности запахов во время самых разных эмоциональных состояний. Даже его оми не был настолько восприимчивым в аналогичном возрасте! Попрощавшись с сыном, бета очень нежно и трепетно поцеловал мужа, который стоял рядом и держал в руках его дорожный чемодан.

Рейгану всегда нравилось наблюдать за родителями — как они выражают друг другу свою любовь. Вот такой и должна быть идеальная семья! Как только за старшим Мариусом закрылась дверь, Салли выдохнул и нервно поправил воротник новой школьной формы сына, сшитый на манер матросского — широкий, квадратный и с белыми полосками по краю. Сама форма была тёмно-синей и включала в себя лёгкую курточку, прямые брючки и ботинки. Лишний раз оглядел.

— Кажется, всё в порядке... Ничего не забыл?

Рейган поднял с обувного ящика свою школьную сумку, оставшуюся ещё с прежнего места, и повесил на плечо.

— Ничего.

— Готов идти?

— Да, оми.

— Обед взял?

Рейган с улыбкой открыл сумку и показал уложенный туда бумажный пакет.

— Не забыл.

— Тогда... идём?

Салли был очень бледен — собирая сына в школу, он от волнения и бередящих душу страхов плохо спал. Форму, купленную в магазине, пришлось подгонять, и бедный омега, весьма искушённый в портновском ремесле, исколол себе все пальцы. Накануне, едва Рейган лёг спать, Салли пробрался в комнату сына, зажёг свечку перед фигурками первопредков и долго молился, прося Адама уберечь его единственного сына. Потом долго сидел на полу рядом с постелью Рейгана и смотрел на него. Уже было заметно, что при фамильном омежьем сходстве юный Двуликий унаследовал и кое-какие черты отца — лицо потихоньку вытягивалось, становясь таким же суховатым. И всё же Салли до сих пор не мог налюбоваться сыном. С самого его рождения он видел, что Рейган отличается от других новорожденных омежек, не только потому, что был его родителем. Это отмечали многие. Особенно Лориен. Вероятно, эта невзрачность в какой-то степени обуславливается и грязными примесями в крови, как и многие другие негативные проявления омежьей природы. Незадолго до своего ареста Донован и Франческо выдвинули предположение, что омежья ненасытность, появляющаяся у омег при излишне насыщенной сексуальной жизни, тоже есть один из признаков деградации их расы. Сам Салли, перебесившись после свадьбы и родив сына, ничего такого за собой не замечал, как и за многими своими благополучными друзьями и знакомыми. До конца его детородного возраста оставалось около четырёх лет, родить ребёнка он ещё мог и всё же не решался на это, а Тобиас не настаивал. Оба Мариуса ещё помнили, как по вине тайных врагов разбились их надежды на тихое счастье с дорогим их сердцам Двуликим. Мечты о трёх детях, которые свяжут их в единое целое ещё крепче. То несправедливо малое время, что Рейган Хелль прожил с ними как равноправный супруг, так крепко запечатлелось в памяти, что и сейчас эта утрата аукалась самым тяжким образом. Рейган пока ничего об этом периоде брака родителей не знал, но, похоже, уже начал о чём-то догадываться. Рано или поздно придётся рассказать обо всём — сейчас сил и решительности на этот рассказ просто не хватало. Да и новые дети во сне не приходили. Самого бету вполне устраивал и один сын, тем более такой, которым он не переставал гордиться. Казалось, что многочисленные дарования Спенсеров за много поколений чистейшей крови, которую слегка замарали Кристо, воскресли в потомке, давая шанс на изменение выстроенного за времена Великого Холода порядка. Отдавая сына в смешанную школу, Салли не мог не думать о том, что всё, к чему годами стремится их семья, может погибнуть вместе с их мальчиком, который и теперь не всегда сможет быть у них на глазах.

На лестнице уже ждал Ларри Ланистер. За лето он заметно подрос, но всё ещё оставался худым и нескладным. Тоже в новой форме — юный альфа очень быстро рос, и прежняя его форма переходила к Искандерам.

— Вместе пойдём?.. Здравствуйте, дядя Салли. Вы не переживайте так — мы с ребятами вашего сына в обиду не дадим.

— Так мой оми же омега. Он не может не волноваться, — укорил друга Рейган.

— Как ты сказал? — встрепенулся Ларри. — Оми? А что это означает?

— Так до Великого Холода называли родителей-омег, а потом слово вышло из употребления. Мой отец это не так давно выяснил.

— "Оми"... — Ларри вслушался в новое слово и улыбнулся. — А красиво звучит! А твой отец не знает, откуда оно взялось?

Завязался новый разговор, который Салли слушал с большим удовольствием. Становилось чуть легче.

По пути в школу встретили старших детей Искандеров и дальше пошли все вместе. Бартоломью, Расмус и Ликан были одеты не так ново, как Рейган и Ларри, но было видно, что Суон очень старался выпустить детей из дома в приличном виде. Всё-таки школьная форма достаточно серьёзно сглаживает социальное неравенство, подумал Рейган. Хорошо, что её ввели по всей стране.

Школьное здание располагалось почти на самой окраине Руднева, было очень старым, не единожды перестраивалось, и понять, что это было изначально, было уже невозможно — то ли небольшой монастырь то ли прежние владельцы попытались выстроить что-то вроде замка. Когда-то местная школа была ближе к ратуше, но с ростом города её стало не хватать, да и современным требованиям министерств образования и здравоохранения она не соответствовала. Нашли это здание и переделали под школьные нужды, оборудовав в том числе и изолятором для созревающих омежек. Впрочем, судя по количеству несовершеннолетних родителей, которых Рейган иногда видел на улицах Руднева, этот изолятор, который был открыт и в каникулы, не слишком-то справлялся со своей задачей. Обнесённая прочным решетчатым забором, сама школа выглядела довольно внушительно. На её территории располагалась просторная площадка для игры в мяч и гимнастических упражнений, до реки Мерки, в которой учеников в конце весны учили плавать, а альф ещё и нырять, тоже было не слишком далеко. Располагался рядом и обширный пустырь, на который можно было попасть через дыру в заборе, которую почему-то не спешили заделывать, и Рейган представлял, для чего она была нужна.