Rose Fangs and Wolf Thorns

— Ты предлагаешь это сейчас только потому, что теперь тебе самому придется испытать на себе часть этих мучений, — едко перебила его Санса. — Потому что теперь это грозит тебе неприятностями.

Он потянулся, чтобы взять ее за руки, но Санса отстранилась, бросив на него обжигающий взгляд.

— Вы хотите, чтобы я перестала спорить с вами и разделась, милорд? Я могу сделать это сама.

Ее муж снова вздрогнул, вздохнул и убрал руки.

— Дело совсем не в этом, леди Санса, — сказал он наконец тихим, каким-то нежным голосом. — Я всего лишь хочу защитить вас. Ребенок Ланнистеров защитит вас. Доказательство того, что мы...То, что у нас настоящий брак, защитит тебя. Мой отец...

— Больше всего на свете он хочет, чтобы у Старка родился сын, который предъявил бы права на Винтерфелл и Север, и тогда я ему больше не понадоблюсь, — холодно перебила его Санса. — Живой или нет.

Ее муж моргнул, глядя на нее, и Санса внезапно почувствовала себя неловко.

— Я не просто глупая маленькая девочка, какой была, когда впервые приехала сюда, — огрызнулась она на него. — Я понимаю, что значит смерть моего брата. Почему все вдруг так быстро захотели на мне жениться.

В этой ситуации для Сансы было меньше проблем, чем для ее лорда-супруга. Она была уверена, что принц Оберин заберет ее отсюда, прежде чем она сможет забеременеть от Ланнистера.

Он должен был.

Он заберет ее в Дорн, как только у него появится возможность покинуть это ужасное место, и она должна быть готова в любой момент, потому что он не сказал ей больше, когда он уедет.

Тирион поморщился.

— конечно. Я не хотел предлагать...

Тут дверь с грохотом распахнулась, и в комнату вошла Шая, держа в руках поднос с едой, от одного вида которой Сансе стало дурно. Ее яростный взгляд наткнулся на Тириона, и Санса почувствовала себя весьма благодарной за то, что ей не пришлось принимать на себя основную тяжесть этого, когда она вошла в комнату, излучая жгучий гнев.

Однако она молча прошла вперед и с грохотом опустила поднос на стол рядом с игровым полем, заставив Сансу подпрыгнуть.

Шая послала ей почти извиняющийся взгляд, прежде чем протянуть руку, чтобы налить Тириону немного вина из фляжки, которую она принесла, в приготовленный кубок, и с грохотом поставила частично стеклянный кубок рядом с его рукой, так близко, что Санса чуть не вздрогнула от мысли о том, что могло произойти.

Однако Тирион только вздохнул.

— Не хочет ли моя леди чего-нибудь поесть? — Затем спросила Шая, натянуто улыбнувшись Сансе.

Санса покачала головой, она вовсе не была голодна.

Шая кивнула и снова взяла поднос с едой.

— Тогда я просто отнесу это на кухню, если это все.

Ее обвиняющий взгляд обратился на Тириона. Он не посмел возражать.

— Я скоро вернусь, — пообещала она Сансе чуть мягче, прежде чем ее голос снова стал жестким. — Чтобы убедиться, что ничего предосудительного не произойдет.

Дверь за ней захлопнулась.

— Я не буду заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь, — сказал Тирион, и Сансу чуть не стошнило при мысли о том, чтобы поступить так, как он предложил, вспомнив их первую брачную ночь, но она послушно кивнула. — Но, пожалуйста, постарайтесь понять, что я предложил это только ради вашей безопасности, миледи. Я желаю...Я бы хотел, чтобы был какой-нибудь другой способ защитить тебя.

Санса намеренно отвела взгляд, жалея, что Шая не оставила ей немного еды, чтобы она могла отвлечься и поиграть с ней, даже если у нее не было намерения есть ее.

Тирион вздохнул, опрокидывая своего короля.

— Я обнаружил, что у меня больше нет желания играть, — сказал он всему залу. — Я буду иметь дело с этим...Чем бы это ни было, Мастер монет на самом деле должен заниматься, если я кому-то понадоблюсь.

Санса очень сомневалась, что она это сделает.

Конечно, она боялась, что он примет такое решение после разговора со своим лордом-отцом; иначе почему она так старательно избегала его, когда у нее была такая возможность?

Но она думала, что это неуместный страх, иррациональный страх того, что его слова скоро изгонят ее из головы, и они смогут вернуться к своей странной, не совсем дружбе, какой они были раньше.

Теперь она поняла, почему Шая не пыталась помешать ей избегать встречи со своим лордом-мужем.

Она думала так потому, что сама хотела провести больше времени наедине с лордом Тирионом, но теперь она увидела правду и пожалела, что не может заболеть.

Ее лорд-супруг хотел, чтобы у нее во чреве был ребенок, как и Джоффри и остальные Ланнистеры, и они, конечно же, были бы недовольны, если бы она отказала им сейчас. В конце концов, это было право мужа требовать такого от своей жены, даже если он был чудовищем, а она предпочла бы умереть.

Ее лорд-супруг сказал, что не будет заставлять ее делать то, чего она не хочет, но она слишком живо помнила их первую брачную ночь, когда он велел ей раздеться и трогал ее грудь, пока она сдерживала слезы, и знала, что это неправда. Не совсем.

И хотя тогда он остановил себя, прежде чем зачать от нее ребенка, именно об этом он просил ее сейчас.

Ребенок.

Тогда она не попыталась остановить его. Сказала ему, что он ее лорд-супруг, а она — женщина в расцвете сил, и была уверена, что монстр Ланнистеров овладеет ею, грубо пародируя то, что, по словам септы, произойдет в ее первую брачную ночь.

Она знала, что и сейчас не стала бы пытаться остановить его, хотя мысль о ребенке приводила ее в ужас.

Потому что он просто сделал бы это в любом случае.

Она вспомнила, как Джоффри насмехался над ней, и задалась вопросом, будет ли ребенок гнома таким же карликом, сморщенным и ужасающим, таким же чудовищем, как и остальные члены его семьи.

Она знала, что, если откажется, Ланнистеры все равно заберут у нее то, что хотят. Что она — последняя наследница Севера, и они не упустят эту возможность, позволив кому-то другому попытаться завладеть ею.

Она поступила глупо, приняв предложение принца Оберина забрать ее с собой в Дорн, не задав никаких вопросов, касались ли они его характера или его планов относительно нее, когда она прибудет в Дорн, но теперь она поняла, что такие вопросы не имели значения.

Даже если бы Мартеллы хотели от нее только того, что было у Тирелллов, того, что было у Ланнистеров, по крайней мере, она бы не родила ребенка от Ланнистеров.

Главное, чтобы принц Оберин поскорее забрал ее отсюда.

Глава 14: САНСА XII

Текст главы

Она больше не разговаривала со своим мужем.

Он дважды пытался затронуть тему их желания завести ребенка, тему, о которой Санса отказывалась говорить вообще, будь то с ним или с леди Шаей.

После их следующего ужина она отказалась продолжать разговор со своим лордом-супругом, хотя и решила больше не избегать его. В конце концов, ей больше нечего было ему сказать, но ей не нужно было бояться того, что он еще что-нибудь может ей сказать.

Она была Старком и не пряталась в страхе перед львами, но это не означало, что она должна была подчиняться им, если могла иначе.

Если лорд Тирион хотел завести от нее ребенка до того, как принц Оберин сообщит ей о своих планах покинуть столицу, ему придется принудить ее к этому.

А ее лорд-муж, похоже, решил этого не делать, так что Санса считала себя в безопасности в своем суровом молчании.

По крайней мере, от него.

Шая была такой же суровой, по крайней мере, так предполагала Санса, потому что другая женщина обращалась к своему лорду-мужу только с мрачными взглядами и резкими репликами, и он спал каждую ночь на их диване, а не где-то еще, как он иногда делал.

Эта женщина ей очень понравилась.

Но лорд Тирион был не единственным, кто требовал от нее ребенка. Ланнистеры хотели этого; хотели ребенка для Винтерфелла, и ужас, который не давал Сансе спать по ночам, — независимо от того, будет ли сегодняшняя ночь той ночью, когда Джоффри проскользнет в ее покои и изнасилует ее, — был таким же, как всегда.

Но прошлой ночью, в своих снах, она поняла, что ее пугала не угроза изнасилования со стороны Ланнистеров, а то, что она могла высоко держать голову и знать, что это было просто еще одно преступление Ланнистеров против нее, против ее семьи.

Нет, потому что ее сон, в котором она спала всего в нескольких шагах от Льва, мучил ее с тех самых пор, как лорд Тайвин потребовал ребенка от своего сына.

В нем она пережила роды, хотя ребенка пришлось вырезать из нее, чтобы он не прорвался наружу, и она держала на руках младенца, крошечное создание с изогнутой спинкой и большой головой.

Она уже была отмечена как карлик, и лорд Тайвин, который все это время стоял в родильном зале, с отвращением отвернулся, когда Джоффри рассмеялся и забрал у нее ребенка, требуя, чтобы он первым взял на руки своего кузена.

Однако он был красив, как был красив Джоффри, когда Санса увидела его в самый первый раз.

Она говорила себе, что могла бы полюбить его, и притворялась, что его глаза не светятся красным, как у призрака Джона-лютоволка.

Ее лорд-супруг назвал его так, потому что это было его заслугой, и Санса притворилась, что имя Ланнистеров, данное ее ребенку, не вызвало у нее неприятных ощущений в животе, когда он снова оказался у нее на руках.

А потом он быстро вырос, хотя снова стало очевидно, что он был карликом, когда он стоял у ее живота, и она знала, что ему было столько же лет, сколько ей, когда она приехала в Королевскую Гавань, даже если она не совсем понимала, как это было.

Он был гораздо большим мучением, чем Джоффри, потому что происходил как от Сансы, так и от Ланнистеров, и каждое темное деяние, которое он совершал, было результатом того, что она воспитывала его так же, как и Ланнистера. Он нес в себе частичку ее, частичку волка, и все же оставался львом. От одного его вида ей становилось дурно, даже во сне.

— Леди Санса? — раздался голос, прервавший ее мысли. Шая, разбудившая ее от ночного кошмара, когда она металась и кричала в своей постели, но, проснувшись, она увидела лицо лорда Тириона, и это только заставило ее закричать снова.

— Леди Санса, — Эллария Сэнд встала перед ней с озабоченным выражением на лице, слегка встряхнула Сансу, отвлекая ее от ужасных мыслей, и вернула в тронный зал, взяв за руку и, по сути, заставив Сансу идти рядом с ней. — Могу я поговорить с тобой, дитя мое, все ли у тебя в порядке?

Санса почти ничего не знала об Элларии Сэнд, кроме того, что она была любовницей принца Оберина, родила ему троих детей и высказывала свое мнение, когда хотела, в отличие от большинства женщин Королевской Гавани.

Она задавалась вопросом, узнала ли леди о ее разговоре с принцем Оберином, о его предложении ей.

Она задавалась вопросом, ревнует ли Эллария, рассердится ли из-за того, что ее возлюбленный сделал такое предложение Сансе, хотя, на самом деле, ей не к чему было ревновать.

Санса не хотела наживать врагов ни в ком, кроме себя самой, и не думала, что ей понравится быть врагом Элларии Сэнд.

Санса выдавила улыбку, хотя ее все еще слегка подташнивало.

— Конечно, миледи.

Эллария одарила ее слегка укоризненным взглядом.

— Я же говорила тебе, моя дорогая, что меня едва ли можно назвать леди.

Что-то в том, как она произнесла эти слова, заставило Сансу покраснеть и захотеть отвести взгляд, но она заставила себя этого не делать.

— Прошу прощения...

Эллария снова рассмеялась.

— Мой Оберин сказал мне, что у вас с ним был интересный разговор на днях в городе.

Санса сглотнула, почувствовав, что ее охватывает что-то вроде настороженного волнения.

— Да, — выдохнула она, едва в состоянии произнести больше. — Да, он хотел знать, что я думаю о... городах.

В глазах Элларии промелькнуло веселье, и она подняла руку, убирая локон, упавший на лицо Сансы. Санса вздрогнула, и рука исчезла так же быстро, как появилась, а веселье сменилось грустью.

— Я так понимаю, что у вас было кое-что, что показалось ему довольно интригующим.

Санса огляделась по сторонам, снова заметив множество людей, окружавших их: придворных, жаждущих сплетен, как стервятники, мужчин, ожидающих возможности поговорить со своим королем.

На Джоффри, восседающего на Железном троне, как будто это был обычный стул, на его королеву, сидящую сбоку от трона, где обычно сидела Серсея, когда она все еще воображала себя правящей от имени Джоффри, смеясь над чем-то, что он только что сказал, в то время как Серсея обнаружила, что ее усадили на стул с другой стороны от него, холодные глаза, как показалось Сансе, наблюдали за ней.

Нигде не было безопасно вести подобные разговоры, но особенно здесь.

— Ми... Эллария, — сказала Санса, слегка покраснев от того, что она назвала ее по имени, — я не думаю...

— Послание для короля! — раздался голос из глубины зала почти сразу после того, как двойные двери Большого зала распахнулись, пропуская его, и в комнату вбежал человек, потный и закутанный в плохо сидящую кольчугу.

Он протиснулся мимо лордов и леди, все еще стоявших у него на пути, и поклонился, когда оказался в поле зрения Джоффри, в то время как королевские гвардейцы окружили его, оттеснив Сансу к другим дамам, а затем к Элларии, которая потянулась, чтобы взять ее за руку.

Санса посмотрела на их вплетенные руки, гадая, думала ли Эллария, что из-за этой новости ей понадобится утешение.

Интересно, когда в последний раз ее утешали?

— Послание для короля! — повторил гонец, упрямо пытаясь прорваться сквозь стену рыцарей королевской гвардии.

Когда сир Джейме Ланнистер потянулся за мечом, Санса поняла, что у него ничего не получится.

— Подождите! — Крикнул Джоффри, вскакивая на ноги и улыбаясь посланнику. — Я бы хотел услышать, что он хочет сказать. Сообщение для меня, не так ли?

Сир Джейме опустил руку, и гонец еще раз благодарно поклонился королю.

— Джоффри, любовь моя, почему бы тебе не позволить страже позаботиться об этом гонце? — предложила Серсея елейным голосом.

Джоффри полностью проигнорировал ее, повернувшись спиной к Большому залу.

— Ну? — требовательно спросил он у посыльного, и Санса подумала, не обмочится ли тот прямо здесь и сейчас от того, что его трясло под пристальным взглядом короля.

— Черная Рыба собирает армию, чтобы осадить Фреев. Они проиграют, если им не пришлют подкрепления, — послушно продекламировал гонец, и Джоффри приподнял бровь.

— Права, которые Фреи получили, когда убили ради нас того самозванца Старка, его жену и леди-мать? — спросил он с ухмылкой, посылая ухмылку в сторону Сансы.

Она не отреагировала только благодаря невероятному усилию воли. И, возможно, из-за руки, сжимавшей ее руку.

— Я тоже, ваша светлость, — тихо сказал посыльный, и улыбка Джоффри стала шире.

— Ну что ж, — сказал он, все еще искоса глядя на Сансу, — вы казались таким серьезным. Неужели все так плохо? Мы должны помочь им, как вы думаете, леди Санса?

Санса сглотнула, стряхнула руку Элларии Сэнд и, шагнув вперед, присела в реверансе перед своим королем.