— Ха, девочки, какие у нас сегодня гости! — стреножив байк, снимает шлем и показывает на меня своим секирей. — Знакомьтесь, принц севера, Сахаси Минато собственной персоной. Решил почтить нас своим визитом. Минато-сан, чему обязан лицезреть вас?

— Раз представляться нет нужды и вы, э, так рады нам, перейду к своей просьбе. — любопытство на мордашках его подруг отвлекало больше, чем странная интонация парня. — Если кратко, то прошу вас свести бои в восточном районе к минимуму. Не стоит слепо выполнять прихоти Минаки.

— Да, ну? Реально принц, а чью волю школьник Минато выполнил, выбрав Новый Токио для дальнейшего самообразования. Ладно, то дела семейные, но тебе-то какая разница, перебьют эти придурки друг друга или нет?

— Я хочу выйти из игры и сделать это будет легче при большем скоплении народу. — раз моя репутация и так ниже плинтуса, пусть думает, что хочет. — А почему принц? Это шутка?

— Ха, шутка! Сколько у тебя секирей из первой десятки? Не многовато ли? Ты когда-нибудь задумывался о том, что происходит в реальной жизни, а не во дворике охраняемого Мией поместья? — тут парень сбавил обороты. — Я и так вынужден сдерживать этих самоубийц, без просьб всяких мажоров. А свалить из Токио, попробуй, ты последний человек, которому это нужно, уж поверь. Если всё же надумаешь, дай знать.

Разговор становился пустым и опасным. В первую очередь тем, что этот парень начинал здорово раздражать своим высокомерием. Нужно было спокойно развернуться и уйти, а я почему-то не мог этого сделать.

— Санада! У нас проблема!

Недалеко от нашей компании на асфальт приземлилась высокая худая девушка в окружении танцующей, отливающей тусклым металлическим цветом длинной нити. Короткие темно-синие волосы по плечи были собраны в пучок, оставив пару прядей на висках и длинную челку, спадающую на обеспокоенное лицо. Черный бюстгальтер и серые лосины до колен. Подбегает к нам и с подозрением осматривает меня и Мусуби.

— Мы с девочками нашли секирей. Она ни на кого не напала, но... похоже, они вместе. Сейчас Чийо и Хатае ведут ее сюда. И кстати, эта грудастая клуша тоже секирей.

— Юна! Я вас не узнаю! Три заядлые драчуньи спасовали перед одной пташкой? Ха, и кто она?

— Санада! Не зли меня! Это выброшенная, как смогла вернуться в проект не понятно, но это точно она. Её списали в расход, а теперь...

— А теперь секирей льда закопает вас всех, если эта шальная мысль случайно придёт ей в голову. Ниши-сан, будем считать нашу встречу законченной. Дождусь Аки, и мы откланяемся.

— Знаешь, пацан, не стал говорить этого сразу, но подумай на досуге, кому ты нужен там, за пределами Нового Токио? Кому нужен человек, не представляющий в себе ничего ценного, если не считать довесок из волшебных кукол? — оценивающе посмотрев на Акицу в сопровождении его подруг, продолжил. — И не держи зла, может в чём-то я не прав, время рассудит, но ваш сопливый идеализм у меня уже в печёнках.

— Спасибо, Ниши-сан, до свидания.

Я не стал дожидаться, когда девушки подойдут. Подхватив Мусуби и кивнув Акицу, пошёл прочь.

Какого демона этот Санада себе возомнил? Возится в своём паршивом клубе, типа трудится и социально полезен, и вменяет мне мажорство и чего, идеализм что ли? Если в прошлом Минака заделал Сахаси Таками ребёнка, то есть Минато, то что, я теперь всем должен? Пусть все эти демоновы отродья: Минаки, Фудзиты, Санады уяснят — я никому ничего не должен, только себе. И отвечать буду перед самим собой и ни кем больше.

И что там про идеализм? Как его социальная ниша в этом сраном городе поможет оградить его секирей от дерьма остального мира? Об этом "уставший в печёнках" думал когда-нибудь? Японская философия: труд во имя непонятно чего приведёт к неизвестно чему — да срал я на неё.

— Минато, нам в другую сторону. — Аки потянула за рукав. — И успокойся уже, Мусуби замёрзла.

— Я в порядке, Минато-сан. Настоящая любовь сможет принять своего избранника во всём.

— Прости.

На 88ую и, правда, было жалко смотреть. Зато хаос из наших с Акицу акрио, заполонивший всю доступную мне восьми метровую сферу, выглядел внушительно. Особенно позабавили попытки девушки сдержать переход моей бесконтрольной силы в фиксируемый человеческим глазом спектр. Наверно именно так и блокирует мой холод Казехана, чертовка — у неё есть чему поучиться не только Аки.

— Минато, прости. Я не справилась с задачей, не смогла обеспечить прикрытие.

— А? И что, я вон вообще, оказывается, сопливый мажор и не знаю, с какого конца родину любить. — махнув рукой на попытку возразить, подвёл итог. — Ты права, Мацу права: эта акция должна была стать прогулкой для меня, а для вас работой, с которой вы обе не справились — учитесь девочки, пока мирное небо над головой. В будущем подобная халатность кому-то может стоить жизни.

— Всё, всё, остальное потом. Сегодня нужно закончить ваше свидание с Му-тян, если ты непротив. — забирает 88ую себе. — Мы поёдем вперёд, нужно ещё сделать приготовления. Тебя проводит Кахо.

Девушки упрыгали, секирей Оошими я не дождался и потопал один.

Вот, ещё одного придурка забыл: думает, что я его билет... интересно куда? Что пообещал ему Идзуми за мою голову, что парень готов рискнуть и связаться с возможным наследником МБИ? Поэтому я и хочу вырваться из этого змеиного клубка, даже с учётом того, что Санада прав: одно дело, если ты винтик, который нужен бездушному механизму, а если нет?

Так, пережёвывая набившие оскомину сопли, зашёл во двор дома Аки. Перемещений прыгающих по крышам человечков я не заметил, но то, что пасли плотно точно — внимание к моей скромной персоне просто витало в воздухе. Разуваюсь в прихожей, пересекаю маленький зал, на кухне явно кипит жизнь, пахнет жареной рыбой. Хм, а чего только пара комплектов столовых приборов? Ах да, свидание.

Прохожу на кухню и наблюдаю Мусуби в переднике поверх одежды, колдует над кастрюлей с половником в руке. В духовке скворчит, запекаясь, рыба с картошкой. На разделочной доске нарезана зелень для салата. Охлажденные устрицы, накрыты прозрачной крышкой. Бутылка муската в ведерке со льдом. Осмотр завершён, еда на тарелках и вот, нет, чтобы сесть за стол и предаться любимому делу, девушка застыла на пороге зала. Чё не так?

— Мусуби, может, поедим сначала? Так вкусно пахнет.

Тишина. Нет, пытается что-то сказать, и, в конце концов, начинает стягивать одежду. Пиzдец, я эту извращенку изнасилую, ёршиком для посуды. "Сканирование" выдало такую картинку, что мысли о сексе ушли на третий план, после еды. В поединках 88ая выдавала нечто схожее, но в куда меньших масштабах. Я пытался снизить активность тама девушки, но всё что удалось, запереть силу в пределах объятого жаром тела.

— Акицу говорила, что когда ашикаби и секирей открываются друг другу, сняв преграды, они становятся единым целым. Мацу сказала, что лучше не ждать, а я... — тут делает неожиданный шаг вперёд, и мне вспоминается, как я пятился от этих сисек в первый день нашего знакомства. — хочу одного: чтобы мой единственный принял в себе ту любовь, что все мы чувствуем в глубине его сердца. Минато-сан, не только секирей нуждаются в люби ашикаби, те также страдают и мучаются без "Дарующей жизнь". Сегодня мне было больно не от вашей злости, от голоса той страстной любви, что вы так и не услышали, обижаясь на слова Санады-сана.

— Да, малышка, всё будет, всё услышу. Радость моя, куда ж я денусь от этой любви, если вы всегда со мной.

Подойдя вплотную, накрыл пламенное негодование духовными частицами седьмой, а сам пошёл глубже. И не той частью, что всё-таки проявила активность. Вообще, пока дожидался, когда тама 88ой вернётся во вменяемую форму, удивлялся тому, что о любви выпало вещать, именно такой взрывной безбашенной особе.

— Минато, остановись! Ты убьёшь её!

Да ну нахер! В меня вцепилась очухавшаяся Юме, что так и не дождалась хэппи энда. Так в чём проблема, сейчас обеспечим. Глянув на духовный источник 88ой, чисто для успокоения, вернулся к возбуждённому куску женского мяса:

— Привет, девушка судьба. Давно не виделись, а я-то гадаю, чегой-то у моей радости страсти разгулялись и "сердце" не на месте, едва успокоил. — теперь была хорошо видна существенная разница между акрио обоих тама. — Так что, снова сделаешь вид, что наши дела тебя не касаются, и спрячешься за маленькой девочкой?

— Я отдала за неё жизнь и не позволю поступить с ней, как с животным! И не смей прикрываться правом ашикаби — любовь нельзя получить насильно.

— Так отдай её добровольно. Признай меня своим ашикаби, и я обещаю, что не буду вас трогать, пока сами навинчиваться не начнёте. Думай быстрее, ты меня выбесила окончательно и теперь, пока я кого-нибудь не трахну, не успокоюсь. — уже поднимался наверх с девушкой на руках.

— Я... согласна.

Мы поднялись в спальню, и собственно до кровати осталось всего пара шагов, которые я и сделал практически в забытьи. Честно говоря, это "согласна", прозвучало уж слишком с чувством. Пока мы целовались, успел снять штаны и не только, но куда там — от судьбы не уйдёшь: просияв крыльями обретённых уз, юркнула обратно в своё тама. В сухом остатке: на руках обмякшее тело и зазвонивший телефон в кармане джинсов. Чтоб тебя!

Может я извращенец, но добраться до Юме было соблазнительнее, чем объяснять Мусуби преимущества жизни животных, в сравнении с проповедуемой любовью, которую ещё "услышать нужно". Не знаю, маразм ли это, но случившееся сейчас, как и чувства к секирей судьбы, не вызывали противоречия в желании быть с Акицу. Аки — мой дом, моя крепость. Очаг стабильности в этом сумасшедшем мире и никакие призывы "дарующей жизнь" этого не изменят.

— Да, слушаю.

— "Это я, малыш, а ты всё не уймёшься? Обстоятельства вынуждают меня покинуть ваш гостеприимный город. Надо встретиться: передашь моей племяннице подарок, хочу побаловать ребёнка." — голос Фудзиты не изменился, но повеяло от его слов чем-то эдаким, почти родным.

— Буду рад снова вас увидеть.

— "Через час на станции Ханагава, без твоего сопровождения, насколько возможно."

— Буду.

Ну, вот и всё. Шанс закончить дела с названным братом выпал раньше, чем представлялось — хорошо. Сопливый идеализм? Вот сегодня с ним и попрощаюсь. Задумавшись, набираю номер Акицу и спускаюсь вниз. Звук трели мобильника и вид двух девушек, оценивающих стряпню Мусуби, застал в одном мгновении, как и они меня с телефоном — штаны с портками остались наверху:

— О, любимая, оперативно. — согнав девушку со стула, вернул скромницу на колени, и намекнул, кивком головы спрашивая: "Чем кормят?" — Сейчас быстро едим и выдвигаемся к аники. После того, как я с ним попрощаюсь, ты его убиваешь, ясно?

Аки продолжала за мной ухаживать, но с явным замешательством и явным желанием оспорить решение. Казехана переварив смущение любопытством, хотела что-то спросить, когда опять зазвонил мобильник.

— Чего? — глянув на номер, удовлетворённо хмыкнул.

— У вас тут всегда так? — куда смотрела третья, понять было несложно.

— Все вопросы к снежинке — она здесь хозяйка, с неё и спрос. — включив связь, в чём не было нужды, продолжил. — Мацу, со мной пойдёт Акицу, ну и Казехана, раз уже в теме.

— "Мина, Фудзиту-сана убирает из города служба безопасности МБИ, в убийстве нет нужды. Подумай о Чихо, как ты ей всё объяснишь?"

— Остынь, твоё дело не налажать, как сегодня, и предупреждать обо всех опасностях. Всё, отбой.

— Минато.

— Всё, Акицу, тема закрыта. Свой предел глупостей на сегодня, подкладывая под меня Мусуби, ты исчерпала, но... — поцеловал сжатые в упрямстве губы, допил вино. — можешь высказаться, чем плохо устранение опасного человека, знакомого с нашими слабостями не понаслышке.

— Он, может пригодиться. Ты сам говорил, как ценен его опыт.

— Я не могу опираться на эфемерные вещи: любовь в сердце и опыт человека, чьи интересы так и не удалось прояснить. Если меня чему и научили тренировки с Фудзитой, так это — не понимаешь, убей. Я сделаю то, что по непонятным причинам не сделал аники. И это будет касаться всех, кто перешёл нам дорогу, так или иначе.

— А как же твоя благотворительность с Хидакой? Мацу утверждала, что именно Фудзита заставил тебя заняться этой проблемой, её тоже в расход? — было видно, что Казехана переживает и волнуется, только о чём не понятно.

— Чихо уже была в моих планах. Хм, не так, как сложилось, но я рад настоящему положению вещей. Хватит, время вышло.

Было ещё кое-что, чего я не хотел признавать вслух. Девушкам этого не понять, а мне с этим жить: нужно избавиться от безразличного взгляда холодных глаз, что смотрят свысока и не дают подняться. Взять щит, ощутить пластиковую рукоять меча, встать и принять свою судьбу стоя. Нужно поставить в этой истории точку и двигаться дальше.

— Штаны не забудь.

Оставив в зале вихрь лепестков, выскочила на улицу, не потревожив закрытых окон. Мило — Тцукиуми точно бы что-нибудь разбила. Почесав затылок, жду осуждения Акицу:

— Зачем её провоцируешь? Казехана посмелее принцески будет.

— И в чём проблема?

Девушка явно хотела подойти, но что-то её удержало. Не понимаю, а если бы я трахнул 88ую, то с радостью кинулась бы на шею? Так и не дождавшись ответа, пошёл наверх.

На пороге спальни чуть задержался, припомнив своё решение уделять Аки больше внимания. Не в постели, а простых, житейских мелочах, но... тут остро почувствовал желание, чтобы девушка сама дорожила нашими отношениями, которых и так почти нет. Подняв взгляд к кровати, срываюсь с места, испугавшись застывшей неподвижности Мусуби.

Аура девушки предельно разряжена, почти все духовные частицы 88ой собраны в маленькой яркой точке. Даже тело показалось холодным, когда коснулся живота ладонью. Заметив любопытство Юме, когда та зачем-то воспроизвела нечто схожее с моим "сканированием", усмехнулся:

— Что, секирей судьбы, удивляет, как можно так безгранично доверять другому человеку? А меня нет. — натягиваю трусы и тянусь за штанами. — Скорее пугает. Вот твоя настороженность понятна и нормальна, если можно так сказать. Ладно, присмотри тут за моей девочкой, я скоро.

Дорога до станции не заняла много времени. И хотя я понимал, что внутреннее напряжение в ожидании предстоящего акта может выдать мои намерения Тецуи, никак не мог расслабиться. Казалось бы, я делаю естественную и правильную вещь, но маленькая крошечная частичка 88ой где-то "внутри" бубнила о любви и раскалывала, подтачивала прежнюю уверенность. Зато, вспоминая доверчивость и умиротворение на лице девушки, получилось отвлечься и с определённым фатализмом принять появление Фудзиты.

Мужчина вынырнул из-за угла дома и, не здороваясь, пошёл вперед, указывая путь. Я сделал "сканирование" и почувствовал тревогу. Вроде всё в порядке: энергетика аники не изменилась; редкие прохожие, оказавшиеся в поле, переливаются той же серой мутью простых людей; на крышах никого нет — в чём дело?

Проходим магазинчик и приближаемся к летнему кафе. Столики, солнцезащитные зонты и почти у прохода парочка подростков уплетает пирожное на плоских тарелках. В какой-то момент дорога перед нами пустеет, оставляя идущего навстречу мужчину. Сначала замечаю в правой руке свободно опущенный вниз пистолет и только потом вспоминаю кто это. Като Сабуро, подручный Идзуми. Одну из его секирей "выключила" Аки, и теперь у того остался Монтаро, секирей номер восемьдесят.