Темные Комнаты

— Еще какая. Он ее с рук не спускает.

— Опять ревнуешь. Здоровый ты мужик, Стоун, а ума...

— Хорошо тебе говорить, — проворчал я, — тебе-то ревновать некого, ты небось и знать не знаешь, что это такое.

На это Шор вдруг смолчала, посмотрела в угол, дав полюбоваться золоченым профилем, потом отпила из бокала.

— Я это платье напрокат взяла, — сказала она внезапно.

— Ну и что?

— А то, что я не могу его себе позволить. И этот ресторан не могу позволить. И, правду говоря, выгляжу я довольно посредственно. И никто меня не ревнует, и я никого. И никто меня не любит. И я никого. А у тебя все это есть — деньги, красота, семья, и ты, балбес, еще сопротивляешься.

Я долго смотрел на нее, не мог понять, насколько она серьезно. Потом спросил:

— Это что ты там про красоту говорила?

Шор хмыкнула.

— Стоун, да тебе место в Голливуде, да не в полицейском участке, а на киностудии.

— Чего?

— Говорю, гробишь ты себя. С таким лицом тебе надо "Оскары" хватать пучками. В зеркало глянь — ты любому из Болдуинов фору дашь.

— М-м... кажется, у них уже все места заняты.

— Ерунда. Там есть, — Шор принялась загибать пальцы, — Болдуин-худой, Болдуин-толстый, Болдуин-альбинос и Болдуин Алек. А ты будешь Болдуин-крутой. Потому что ты круче.

Я медленно выпил остатки вина, не сводя с нее глаз. Давно она не вспоминала мое весьма незначительное сходство с семейством Б.

— То ли ты мне жестоко льстишь... то ли издеваешься.

И тут Шор расхохоталась, вполне естественно, чуть ли не хлопая в ладоши. Она свернула все в шутку. И даже если бы в ее смехе была хоть капля чего-то постороннего, я бы не заметил.

* * *

Я отвез Шор и поехал за дочерью. Было девять, но, естественно, они не спали, и Дэшил вышел ко мне с ней на руках — Лекси сосредоточенно перебирала его волосы.

— Я насчитала сто! — сказала она.

— Сто чего? — спросил я.

— Красных волосинок. Их больше, но я не умею считать дальше.

— А ты считай много раз по сто, — посоветовал Дэшил, — и потом останется только сложить сотни.

— Точно!

Он держал ее без видимых усилий, но я все равно сказал:

— Лекси, слезай. Тебе ведь не три года.

— Не беспокойтесь, детектив Стоун, она совсем не тяжелая.

— Нам пора.

— Па-апа, — заныла Лекси, — а можно я останусь? Бруно завтра отвезет меня в школу.

Я свирепо глянул на нее, и она мгновенно перестроилась:

— Ну тогда еще часик! Один, малюсенький! Малюпусенький!!!

Перехватив мой взгляд, Дэшил медленно опустил ее на пол.

— Лекси, часик — это долго, и потом придется будить Бруно. А он очень не любит, когда его будят, можешь мне поверить. Да и всем нам тоже пора спать.

— Ну ладно, — согласилась Лекси со вздохом и после церемонии прощания разрешила мне взять ее за руку.

— Спасибо, — сказал я, почти волоча ее к выходу, — ты нам очень помог.

— Вам спасибо.

Дэшил улыбался Лекси, очень солнечно, и немного этих лучей мимо воли перепадало и мне. А может, и не мимо воли. В любом случае, я предпочел побыстрее смыться.

В машине Лекси долго молчала, а потом неожиданно сказала:

— Знаешь, что? Я выйду за него замуж.

— Чего?! — я едва удержал руль. — Ты о чем?

— Я уже все посчитала. Когда мне будет восемнадцать, Дэшу будет тридцать. И мы поженимся. Правда, здорово?

О да. Здорово.

Такие заявочки, возможно, требовали к себе больше внимания, но совершенно внезапно дело само собой сдвинулось с мертвой точки и отвлекло меня.

Вернее, не само собой. В одной из подворотен Нижнего Голливуда обнаружили два трупа, и чистая случайность была только в том, что я оказался там раньше бригады криминалистов. Стандартная разборка — два парня-чикано застрелены в упор из полуавтоматического оружия. Но вещь, которая попалась мне на глаза недалеко от тел, привлекла очень пристальное мое внимание. Она должна была дождаться пакета с уликами, а вместо этого перекочевала в мой карман. Это было чистой воды нарушение правил, и я сделал это не задумываясь, что само по себе настораживало.

После того как был составлен отчет, я снова набрал уже очень знакомый номер.

— Дочь снова мешает твоим свиданиям?

— Во-первых, здравствуй, Бруно. А во-вторых, в полицейском морге сейчас лежат два тела. Криминалисты сняли отпечатки, сделали анализ ДНК, и представляешь, Бруно, они уже есть у нас в базе. Похоже, это убийцы Глэм Оливейра. Что ты на это скажешь?

— Скажу, что подонки получили по заслугам, — ответил он равнодушно. — Я рад.

— Но кроме всего прочего на месте преступления я нашел резинку для волос.

Наступила пауза. Бруно размышлял.

— Если хочешь поговорить, так и скажи, а не заходи издалека, — сказал он неожиданно. — Я жду тебя в "Темных Комнатах" через час.

Спорить я не стал и в назначенное время был в назначенном месте. Девушка (не Полли, но тоже супер) провела меня в большой зал, где скоро появился и Бруно — возник из темноты, как призрак.

— Здорово, детектив.

— Здесь будем разговаривать? — спросил я.

Бруно только хмыкнул.

— Негоже таким важным персонам. Уединимся в VIP-зале.

— У вас есть еще и VIP-зал? — Я огляделся. — Что-то еще более VIP, чем это?

— Все как у людей. Дэшил подходит серьезно ко всему, что делает.

Мы прошли на второй этаж. Там располагались "ласточкины гнезда" — комнаты отдыха, в которых было все, чему полагается быть в комнате отдыха, включая четырехместное ложе— альков, изобилующий бар и пару диванчиков, чтобы просто сидеть. Бруно вошел в одно из гнезд, привычно прошвырнулся к бару, будто бывал здесь не раз, и наполнил бокалы, даже не спросив меня.

— Это понадобится, — сказал он только, и у меня не было причин ему не верить. — Так о чем ты хочешь поговорить, детектив Стоун?

— Льюис, раз уж ты пригласил меня в ресторан

Он едва вскинул брови.

— Как скажешь. Что тебя терзает, Льюис?

Прямо как моя мамочка...

— Хочу понять, что ты скрываешь.

— Я? — натурально удивился Бруно — но не настолько натурально, чтобы я поверил. Собственно, он этого и не хотел.

— Я бы мог сказать "вы", но у меня предчувствие, что ты скрываешь это и от Дэшила. Это же не он оставил там резинку для волос?

— Конечно, нет, — поморщился Бруно с досадой. — Хочешь арестовать меня?

— Поджигатели. Глэм Оливейра. Магнуссен. Берлинг. Я хочу понять связь.

— А ты уверен, что связь есть?

— Надеюсь, ты меня просветишь. Начни с поджигателей. Насколько я понимаю, это те самые парни, что лежат сейчас в морге и посмертно обвиняются в убийстве Глэм?

Бруно отхлебнул из бокала, даже не поморщившись, и провел ладонью по гладко выбритому черепу.

— Знаешь, почему я вообще с тобой говорю, Льюис? Я вижу, что тебе не безразлично. А еще у тебя есть чутье.

— Ты о чем?

— Я видел, как вы прощались. Он провел ночь в твоем доме, обнимал твою дочь, а ты держал дистанцию, будто боялся подойти ближе.

Я начал нервничать — Бруно читал мои мысли, прямо моими же словами. Я что, когда-то считал его качком-тугодумом?

— И что?

— Ты слышал когда-нибудь об организации "Лайт Дивайн"? "Божественный свет"?

— Нет.

— Они поклоняются лайтам, считают их частицей Божества на земле. Вследствие этого смертельно ненавидят вампиров, вплоть до уничтожения. И недавно они вернулись в город.

— Стоп. Что ты хочешь сказать? — проговорил я медленно. — Ты что, хочешь сказать, что Дэшил — вампир?..

Бруно спокойно смотрел на меня, не меняя ни позы, ни выражения лица, пока я пытался вникнуть в его слова. Мои мысли сейчас напоминали самолеты, пропавшие из виду управления полетами. Я вспомнил, как Шор говорила, что он — один из деток ночи. Он был похож на дитя ночи. Очень. Слишком.

— Этого не может быть... я видел его днем!

Он молчал, пока я вникал. И как только я почти вник, он ответил:

— В нашем мире все может быть, поверь мне. Но я не говорил, что он вампир. Я хочу сказать, что Дэшил — лайт.

Вот тут я обрадовался, что сижу и падать мне некуда.

— В каком смысле?..

— В том, что один из его родителей — лайт.

— Это невозможно... — только и смог я сказать. — Они ведь совсем другие... Даже если теоретически представить, что лайту приглянулась какая-то девушка...

— А кто сказал, что лайт — его отец? Льюис, отец Дэшила — человек. К сожалению.

— Это невозможно, Бруно. — Я уже немного пришел в себя, достаточно, чтобы вернулась способность анализировать. — Физически. Разве они так размножаются?

— Никто не знает, как они размножаются, Льюис, — пожал плечами Бруно. — Они могут принимать вид мужчин или женщин по собственному выбору, но многие видели и маленьких лайтов, детей. Значит, что-то у нас общее есть.

— Этого не может быть... Как это случилось?

— О, — покачал Бруно головой, — я же говорю, ты и не представляешь, что возможно в этом мире. Думаю, лайты на самом деле ближе к фейри, чем к каким-то там ангелам, к тому же их появление в нашей стране совпадает с первыми поселенцами из Европы. Возможно, те их и привезли. И хотя они питаются от нас, как и вампиры, пусть это не кровь, а негативная энергия, лайты не видят в нас лишь источник питания. Они самые светлые существа в нашем извращенном мире, и если кого-то можно называть ангелами, так это их. Они бессмертны, совершенны, но, к сожалению, слишком доверчивы по отношению к людям. И одна из них по юности просто не рассчитала сил. К слову, однажды, сотни лет назад, был похожий инцидент — одна малютка из чистого света умудрилась спутать вампира с человеком и попыталась его почистить... В результате она фактически умерла, но при этом превратилась в монстра, какого никогда не было и вряд ли будет, заставив мать-природу рухнуть в обморок. Вампирам, правда, нравится, они на нее не надышатся, почитают за божество... Это нельзя считать прецедентом, потому что Дэшил — совсем другое дело. Он сам себе прецедент, хотя по-своему тоже монстр. Он так считает... Как это случилось? Я уже сказал, его мать просто не рассчитала сил.

— То есть?

— Человек, от которого она питалась, оказался слишком черным внутри. Представь, Льюис, насколько черной и гнилой должна быть душа, чтобы отравить и парализовать лайта? А именно это и случилось. Она не смогла его очистить, даже не смогла рассыпаться в свет, уйти. Не могла представить, что в семнадцатилетнем подростке может быть такая выгребная яма. А когда она стала совсем беспомощной...

— Он ее что...

— Говори смело. Изнасиловал. Уверен, он думал, что это круто, хотя при такой неплотной структуре лайта вряд ли приятно... А еще он выдрал у нее прядь волос, сколько смог захватить. Ты знаешь, что бывает, если лайту отрезать волосы?

— Кажется, это единственный способ убить. Значит, такое уже случалось?

— Да, но раньше их никто не насиловал... Потому они и считаются бессмертными — они ведь могут избежать любого прикосновения, просто исчезнуть. Лайт не станет стоять и смотреть, как ты отрезаешь у него волосы. Но увы — как видим, частный случай всегда имеет место. Насчет того, что было дальше, не спрашивай, вряд ли кто-то может дать ответ, как все получилось. Но теоретически она знала, что скоро умрет, и просто отдала всю себя этой будущей... жизни в себе. Жертвовать — вполне в природе лайта. Драматично звучит, правда?

— То есть она его не носила?

— Не успела бы. Она была отравлена и умирала. Дэшил родился из взрыва, как супернова, он — все, что от нее осталось, вся ее энергия.

Я осушил стакан, не почувствовав.

— А... зачем было брать волосы?

— Думаю, это произошло случайно, но... Парень хоть и дерьмо, но не дурак. Ты знаешь, сколько волос лайта стоит на черном рынке? — Бруно наклонился ко мне. — Целое состояние. Это же самое лучшее снотворное, которое можно придумать, да еще сейчас в нашем городе дефицит снов. Не просто засыпание, темная пропасть, а настоящий цветной сон, со вкусом и запахом. ЛСД, который не вредит, — об этом только мечтать можно.

Сны — да, сны я помнил. Мы с Лекси в последнее время видим сны. Я зацепил эту мысль, чтобы потом не забыть кое-что проверить.

— Может, раньше кто и продавал волосы лайтов, не знаю. Но здесь товар впервые появился — угадай, когда? — двадцать лет назад.

— Ты знаешь, кто его отец, Бруно?

— Откуда я могу знать? Да это и не важно. Послушай, я просто хотел тебя предупредить, что все не так просто, как кажется. Ты, похоже, действительно хороший человек, если Дэшил тебя любит, и тебе просто незачем все эти сложности.

Да простым оно никогда и не казалось... Я сцепил руки в замок, преимущественно чтобы скрыть дрожь.

— Я думал, Дэшил всех любит.

— Ты его совсем не понимаешь, — усмехнулся Бруно, — да?

— Не спорю.

— Дэшил — черное и белое в одном флаконе, несмешиваемое, как масло и вода, и выжить с такой противоречивой природой непросто. Свет от лайта и полная темень от его отца... Но он старается, очень старается. Это просто везение, что за всю жизнь ему лишь пару раз встречались по-настоящему плохие люди. Знаешь, почему он хочет видеть во всех только хорошее? Потому что способен уничтожить кого угодно в любой момент.

— Подожди. Хочешь сказать, Дэшил способен убить? Но лайты не убивают.

— У него есть и другая часть. Дэшил — мутант, страшная разрушительная сила, пределов которой он сам не знает, и поскольку он один такой в мире, ему пришлось учиться справляться с ней самому. Он вполне может отличить хорошее от плохого и увидеть позитив там, где его никто не видит, но... Ты когда-нибудь слышал, чтобы он называл Берлинг хорошим человеком?

Я покачал головой. В самом деле, нет.

— Он чувствовал себя обязанным ей, да, но она не была хорошим человеком.

— И что... случается с плохими людьми? — спросил я наконец.

Бруно промолчал.

— Берлинг? Что она сделала?

— Хотела его постричь. Может, Дэшил и только наполовину лайт, но от этого, скорее всего, умер бы. В страшных мучениях. Можно сказать, это была самооборона. Ей все же удалось отрезать совсем маленькую прядку, и даже от этого Дэшилу было плохо.

— И куда вы ее дели, эту прядь? Продали?

— Обижаешь. На ней стоят "Темные Комнаты", — Бруно осторожно снял "ловец снов", такой же, как и над каждым столиком в ресторане, и я увидел вплетенные в нитки красные волосинки. — Он сам до этого додумался, его детище. Можно сказать, кровное.

— Почему все красные?

— Потому что мертвые. Они действуют не хуже живых, но после того как отрезаны, становятся красными.

— А те, что еще растут? Он говорил, что это его вариант седины.

— Давай не будем. Для тебя уже не секрет, что в такой короткой жизни у Дэшила была масса возможностей заполучить седые волосы.

— Магнуссен?

— Нет! — Это "нет" прокатилось по всему Бруно волной возмущения. — То есть да, Дэш переживал, но не потому, что убил. Это было самоубийство. Он просто... просто узнал, кто Дэшил на самом деле. И посмотрел на их отношения по-новому.

Я вдохнул и медленно выдохнул.

— Хочешь сказать, что Магнуссен убил себя просто потому, что... потому, что пару раз его стукнул?