Глава 1. Мастер в каменных штанах. (Завершена)

— Сейчас же прекратить!!! — перекрыл и прервал начавший рождение рык звериного бешенства уверенный и царственный женский голос.

Кицунэ, изготовившийся оказаться в эпицентре самого настоящего буйствующего катаклизма, чуть не взвыл от ярости и разочарования, увидев как чудовища дружно и поспешно отступают, исчезая в тёмных переулках и подворотнях. Не хотите сами рушить свой кипучий район?! Ну тогда ловите землетрясение!

— Разрыв! Разрыв! — двое оставшихся боевиков, к ярости лиса, сбили его дзюцу.

— Немедленно прекратить! Что за безобразие?! — буракумины расступились, с низкими поклонами из заискивающими улыбками давая дорогу двум женщинам лет сорока, в черно-красных униформах городского муниципалитета, украшенных золочёными пуговицами и окантовкой. — Кто этот молодой человек в каменных штанах? Маса-сан, только не говорите нам, что ваши ребята снова устраивают беспорядки! Я подавала прошение перевести ваш район в разряд образцовых, и какой у всех нас будет вид, если станет известно, что у вас, в образцовом районе, происходят такие опасные драки?!

Уточнение: Данная иллюстрация при следующему обновлении будет перемещена в тексте немного ниже.

На ней изображён чуть более поздний эпизод.

— Ах, госпожа Манами, госпожа Харука, — главарь дважды поклонился уважаемым дамам. — Нашей вины нет, этот молодой господин забрёл в запретную зону, и мои люди решили что он один из мстителей, обвиняющих буракуминов невесть в чём. Парни просто защищали свои дома, никто серьёзно не пострадал, и мы всеми силами стараемся решить дело миром. Буду крайне признателен, дорогие гостьи, если вы примените своё обаяние и власть чтобы убедить этого молодого самурая прекратить творимые им безобразия. Всё произошедшее — следствие его ошибки, но мы готовы принести свои самые искренние извинения...

— ...За нападение, попытку похищения и убийства. — резко прервал главаря Кицунэ.

— Немедленно прекратите, молодой господин! — возмутилась одна из женщин, что явно была ведущей в их паре. — Это — район буракуминов, и посторонние люди забредают сюда только чтобы творить бесчинства, как вы, или надеясь отомстить за обиды, причинённые другими буракуминами, которые из-за нужды были вынуждены встать на преступный путь! Даже малые дети знают, что в бедные районы полноправным гражданам заходить нельзя под угрозой ареста, тюремного заключения, или крупного штрафа! Вы, вероятно, иностранец? Мы готовы проявить снисхождение, объяснить вам законы и даже выписать временный пропуск в средний город, если ваши документы утеряны. А ещё, обязательно, пояснить, что эти люди просто защищались от поджигателя и убийцы, за которого приняли вас! Оставьте их в покое, немедленно! И уберите оружие!

Откуда только столько вас, правильных знатоков закона, набегает останавливать насилие, как только кто-то начинает громить бандитское логово? Оттуда же, наверно, где вы все смирно сидите, поджав хвосты, пока бандиты грабят и убивают простых законопослушных людей.

Кицунэ, прикинув варианты, всё-таки смолчал и прекратил попытки устроить тотальное разрушение местных территорий. Усугублять конфликт сейчас всё равно рановато, ведь одними разрушениями даже всего нижнего города дело не решить. Лучше демонстративно поникнуть плечами и склонить голову. Ну вот, видите? Гость — дурачок, и его уболтали. Валите в туман, ублюдки! Я вас потом поймаю!

Оставшиеся присматривать за чужаком сильные чудища нижнего города плавно отступили, скрываясь в тёмных закоулках.

— Буду крайне благодарен вам, Манами-сама, — главарь с заискивающей улыбкой поклонился чиновнице муниципалитета. — Если вы поможете этому вспыльчивому господину переместиться в более приличествующие ему районы нашего города. Вы знаете, что покой и благополучие вверенной мне жилой зоны всегда были для меня на первейшем месте.

— Молодой господин, — властная женщина обратилась к Кицунэ, глянув при этом на него сверху вниз, как на приблудного пса. — Извольте следовать за нами. Если желаете помощи в оформлении документов, постарайтесь держаться к нам ближе и не вздумайте никому создавать проблем! У господина Маса — образцовая община, глава города лично много раз выражал восхищение тем, как жители нижних районов помогают преодолеть многовековые предрассудки дискриминационного общества. В том, что тут произошло, исключительно ваша вина, и радуйтесь, что господин Маса не желает поднимать конфликт!

Ой, всё! Повиновать ещё меня, сама сейчас получишь каменный пинок по толстой заднице! Бесит этот дурацкий, сумасшедший город! Здесь вообще, нормальные люди хоть где-нибудь остались? Наверное просто не получается дойти до тех мест, где они есть. Ну-ну, ладно, чуть-чуть подыграем, и посмотрим, что в трущобах делают такие важные персоны из муниципалитета! А может вы такие же, как эти, "помощники стражи" с ворованным значком? Убили где-нибудь тётенек-чиновниц, оделись в их униформы, и выпендриваетесь, как будто у вас есть власть!

С мастерством прирождённого актёра изобразив смирение и раскаяние, Кицунэ поплёлся за тётками, развернувшимися и потопавшим обратно к расположенному неподалёку добротному дому, судя по всему, принадлежащему этому самому главе района. Там, на просторной веранде, стоял стол, на котором лежала учётная книга, а на стульях возле стола ждали возвращения своих хозяек две большие сумки с гербами муниципалитета, битком набитые пачками денег. Приличных размеров толпа нищих женщин с детьми топталась перед верандой и тискала в руках какие-то документы. Чиновницы вернулись на веранду и указали Кицунэ на угол у стены, предлагая подождать там, пока они заняты важными делами. Лис, не споря, уселся в позу ждущего самурая, прислонил к стене дубинку и принялся с интересом наблюдать за происходящим. Раздавались, как он быстро понял, детские пособия. По пять тысяч на ребёнка. Лысые женщины, в сером рванье, подходившие одна за одной, с подобострастным поклоном протягивали документы и, после недолгой проверки, получали на руки по двадцать, тридцать, а то и сорок пять тысяч. Ничего себе у них тут хорошо с рождаемостью! Интересно, а где толпы веселящихся и бегающих ребятишек? За весь свой путь, через три района, настороженный и внимательный Кицунэ заметил всего десятков пять детей и четыре мамочки с младенцами. Здесь же, в одном этом "образцовом районе", судя по пришедшей за деньгами толпе, их должно быть никак не меньше шести сотен! Или местная нищета каждый раз эвакуирует своих малолеток при приближении опасности в лице одиночного чужака, или кто-то, кое-кого, нехило дурит на деньги!

Не задавая напрашивающихся вопросов, чиновницы муниципалитета отлистали лысым аферисткам три с половиной миллиона и толпа отхлынула, пропуская вперед полтора десятка детей школьного возраста. Те подошли и, протянув какие-то таблички, получили ещё по три тысячи каждый. Малышня улыбалась и кокетничала. Чиновницы умилялись детским ужимкам, хвалили детей за успехи в учёбе, вместе с деньгами выдавали журналы манги и книжки из серии "Научи хорошему". Ага! Вот он откуда, этот неисчерпаемый ресурс для буракуминских сортиров.

При виде детей, лис ощутил, на мгновение искру тепла, зажегшуюся в сердце. Нахлынуло воспоминание, как маленькая лиса с дедушкой-сказочником творила волшебство для детей бедноты в другой стране и далёком городе. Сколько было радости! Сколько счастья! Но тут что-то было не так. Тоже люди. Тоже дети. Ещё и школьники-отличники, судя по табличкам. Но откуда-то возникало мерзкое ощущение, что эти дети закидали бы камнями старика и девочку, вздумай те прийти и попытаться развлечь их своими сказками. Что-то витало в воздухе. Тёмное. Холодное. То, из-за чего книжки со сказками оказываются не в детских сокровищницах, а в выгребной яме, втоптанными в зловонную грязь. Можно ли исправить это? Можно ли вытащить людей из беспросветного тупика, в котором они оказались?

Может быть и да, но точно не подачками, и не попытками впихнуть в детские руки книжку с идиотскими нравоучениями. Правители, власть и закон, просто выставляли себя нелепыми дурачками, которых можно обманывать на деньги. Происходящее вокруг вызывало у Кицунэ только одно чувство: омерзение. Такое, словно один человек вздумал унижаться попытками подкупить другого, ненавидящего и презирающего его. Готового хватать деньги и тут же с глумлением плевать благодетелю вслед.

Пока шла эта идиотская и губительная возня, Кицунэ настороженно поглядывал по сторонам, прислушивался и принюхивался, ожидая новой попытки нападения от обозлённых буракуминов. Нет, им видимо, вполне хватило попытки с огнестрелом и добавочной порции. Рисковать зубами в третий раз никто больше желанием не горел. Однако, усиливший без того чуткий слух, лис уловил и выделил среди постороннего шума язвительный шелест женских голосов:

— Глянь, как смирно сидит! Вот его Мана и Аса припечатали!

— У них, чисторылых, во всём бабы главные. Девку бить нельзя, всё ей позволяй, всё терпи! Вот он, воспитанный мальчик, и плюхнулся на колени, едва бабы в пиджаках на него гавкнули!

— Уржаться! Скорей бы у них там истерия затухла! Чистюху враз под подставу и на улицу, а меня — на её место! Уржусь, когда чисторылы передо мной стелиться начнут!

— Доки уж есь?

— А то! Дома, в схроне запрятаны. Прикинь, я — Кобаяси Чихиро! С села какого-то. И мне — двадцать четыре! Я Гобу жала, чтоб моложе рисовал, а он все одно семь лишних налепил. Так, мол, похожей!

— А мы с Боки на завод хотим. Я — в бухгалтерию, а его — в цех. От рабочего до мастера поднимется, всех наших туда перетащим! Чистюли сплошь алкаши и наркоши, а тут — мы! Ответственный трудовой резерв!

Болтуньи злобно захихакали.

— А ты видала, как этот чистый нашего Нори к стене прижал, и лапал? Шмотьё с него стащить хотел! На себя надел бы, с неприкасаемого! Во поржали бы! Чисторылый урод. Эх, наши дорого за наркоту дерут! Больше! Больше торговать, хоть себе в убыток, лишь бы травились, сучьи чучела.

— Я, как в униформу влезу, всю муниципку на "Снежную Пыль" подсажу! Чтоб мозги быстрей сгнили, и всех... всех их, тварей, на наших заменить!

— Зубы береги!

— А то! Два раза в сутки чищу, и ногти полирую, как чисторылая! Золотой Бог мне сплошные плюсы за речь и манеры ставит!

Кицунэ почувствовала, как мурашки и холодок бегут вдоль его спины от этого шёпота. Глумливое веселье, ненависть, и жажда причинения зла сквозили в каждом отзвуке голосов буракуминок. Тот, бандюга-модник, с волосами на макушке, обутый, и с хорошими зубами, стало быть тоже — буракумин? Может и все местные бандюги, сплошь, — буракумины? Начавшие потихоньку мимикрировать по-первости под обычных бандюг, а потом под крестьян-переселенцев и обедневших горожан? Фальшивые документы, отращенные волосы, приличная одежда, и вот ты уже не бандитка-наркоторговка, а честная труженица из далёкого села — Кобаяси Чихиро! Примите меня на работу в муниципалитет, я буду очень-очень старательной и полезной! А на празднике, как все напьются, предложу вам попробовать особенно весёлый порошок!

Раздав очередную пачку журналов, та чиновница, что помоложе, повесила себе сумку на плечо, спросила у хозяина дома где она могла бы "поправить причёску" и тот, поманив служанку, попросил проводить гостью. Служанка и чиновница ушли в дом, прошли в сторону туалетов, но перед тем как войти внутрь, чиновница задержалась.

— Держи. — услышал лис голос чиновницы, что судя по звукам вынула из сумки пачку каких-то бумаг и передала их служанке. — И оттиск печати вот. Первый пропуск — образец. Заполнение, подписи и печать — строго как на нём! Ясно?

— Да! Да! Храни тебя Великий Наставник!

— Вы меня, главное, с остальными не придушите! Смотрите сначала, на знаки Золотого Пути! Всё, шась, с прокрутом!

Лис ни малейшего виду не подал, что что-то слышал. Думавший раньше о том, что та офицерка, что позволила наёмникам на него напасть — первая кандидатка на лисью разведывательную подмену, Кицунэ мнение кардинально поменял. Теперь он все свои хитрые планы плёл вокруг вот этой гадины, засланной шпионить и воровать документы в муниципалитет. Но там же была чистка! Как буракуминка увернулась от проверки? Да легко! Проверяли-то по родству генома, а она из каких-нибудь приезжих, вот и проскочила фильтр.

Неужели службы безопасности не думают ни о каких о других методах проверки личности? Они что, даже не попытаются выспросить, откуда мнимая Харука приехала, и телеграмму не отправят, с вопросом, была ли у них кто-то такая? А как выглядела? А кто опознать может? Видимо, не очень-то местные силы закона шевелятся. Ну что же... значит, Аса-чан первая по башке получит! Надо только найти вменяемых людей среди местных властителей и договориться с ними о взаимопомощи. Не может быть, чтобы им всем было плевать на то, что буракумины собрались в средний город забраться и переубивать там множество людей! Пусть дадут мозгокрута, а уж Кицунэ сумеет напоить шпионку снотворным, чтобы она не вздумала сжечь себе мозги до допроса. Всё, всё у неё из памяти вытянут про месть и культ Золотого Бога, а потом Кицунэ Асой переоденется и заявится сюда, чтобы в момент облавы ни один гад из злобных мутантов и культистов сбежать не сумел! Она, от лица шпионки, всех врагов позовёт, как бы на важный тактический совет, а стражи города р-раз! И навалятся на них дружно! И уж тут Кицунэ надаёт по головам и этому старейшине-мозгокруту, и той железной мокрице в козьих шкурах, и всем остальным ужасам нижнего города! Все, какашки крысиные, узнаете, почему быть плохими не так уж и хорошо!

Лис, коварно сверкая глазами, мысленно засмеялся, а шпионка буракуминов меж тем вернулась к чиновнице муниципалитета. Вдвоём, женщины закончили дела, попрощались с детьми, сложили документы в опустевшие сумки и повернулись к сидящему, словно каменное изваяние, лису.

— Следуйте за нами, господин ронин. — сказала Манами. — Сейчас подадут повозку.

Действительно, не прошло и трёх минут, как к дому бандитского главы подкатила представительная четырёхколёсная пассажирская повозка, которую тянула молодая, бодрая лошадь. Возница открыл двери перед дамами. Кицунэ было предложено устроиться на запятке, площадке для слуг, пристроенной позади сидений для пассажиров.

— Надеюсь, ваша кровь остыла, господин ронин, — с довольным видом устраиваясь на сидении, разглагольствовала старшая из чиновниц. — И вы смогли рассмотреть, что эти люди совершенно не такие, как о них принято судить по нелепым сплетням. Буракумины — одной с нами нации, крови и культурного кода. Гнусное наследие тёмных веков должно быть изжито из нашего нового, прогрессивного и справедливого общества. Их агрессия и злость лишь ответ на преследование, на неприятие со стороны других сословий. Вернуть буракуминов в сферу социальной справедливости — наша первейшая обязанность. Поднять их из нищеты, толкающей на совершение преступлений, дать им образование и привить любовь к красоте. Мы просто обязаны дать шанс подняться и крепко встать на ноги им всем, ведь они — четверть от всего населения империи!

— Что же делается для этого, госпожа Манами? — поинтересовался Кицунэ, а повозка медленно двинулась мимо раболепно склонившихся серых, лысых и босых людей.