| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Подождите, Ольбрихт, вы ничего не спутали? Этот участок расположен у наших соседей слева, в 4-й армии.
— Да, господин подполковник, это так. Я объездил всю передовую линию, по миллиметру изучал карту с нанесенными частями противника и убедился сам и убедил генерала Вейдлинга, что участок между Быховом и Чаусами наиболее приемлем для возврата. Он проходит по ровной местности, не изрезанной реками. Не забывайте: мы пойдем на танках. Недалеко от передовой линии находится смешанный лес. Там можно укрыться от противника для подготовки, затем нанести внезапный удар для прорыва. Вопрос с соседями уже согласован.
— Хорошо, Ольбрихт. Я согласен с вами. Смотрю, вы тщательно поработали над картой и разведданными, используя даже аэросъемку. Отличная работа. Поздравляю!
— Спасибо.
— Жду список группы. Офицер отдела капитан Ланге проведет с вами специальные занятия. У него получите красноармейскую форму, документы, предметы первой необходимости. Также он выдаст перед отправкой шифровальные коды. Кстати, ваш радист справится с заданием? Ему можно доверять?
— Унтер-офицер Дортман имеет отличный почерк и принимает 30 групп. Он надежный, проверенный в бою специалист и в операции будет к месту.
— Хорошо. Вы этим меня успокоили. На связь будете выходить три раза. Первый сеанс — в 10 утра, после выхода на точку. Второй — через трое суток, накануне возвращения в это же время. Третий сигнал — за два часа до прохода через коридор.
— У меня возражения по времени сеанса, господин подполковник.
— Слушаю вас.
— Предлагаю первые два сеанса проводить вечером, в 22:00. Даже если нас засекут — уйдем, так как перемещаться будем ночью. Третий сеанс сориентируем на установленное время.
— Принимаю возражения. Какой будет ваш позывной?
Ольбрихт слегка задумался, после чего ответил четко:
— Предлагаю 'Ариец'.
— 'Ариец'?
Кляйст вскинул брови. — Почему 'Ариец'? Зачем с таким пафосом?
— Не знаю. Что-то подсказало сердце.
— Подсказало сердце? А оно не ошибается?
Франц молчал, только сильнее сжал зубы.
— Хорошо, пусть ваш позывной будет 'Ариец', — Кляйст внимательно посмотрел в глаза Ольбрихту. — Просьбы есть ко мне, господин капитан?
— Нет, господин подполковник, — Ольбрихт принял положение смирно, — возможно, будут позже. Когда мы встречаемся с вами?
— Через неделю. Готовьтесь. Я вас вызову для окончательной корректировки вопросов.
Бывший абверовец поднялся из-за стола, положил папку с документами и картой в сейф и, пристально взглянув на Франца, впервые за весь разговор улыбнулся. Его губы разошлись, обнажив пожелтевшие редкие зубы. Франц внутренне напрягся. Он знал, что подобная манера окончания приема у старших офицеров, может означать вовсе не доброе и теплое расположение к гостю, а, наоборот, содержать потаенную каверзу.
— Видимо, я вам подберу несколько человек, прошедших специальную подготовку, — не замечая напряженности Ольбрихта, вставил, продолжая улыбаться, Кляйст. — Возможно, вас встретят на той стороне наши агенты и окажут помощь. Я подумаю над этой возникшей идеей, — глаза Кляйста загадочно заискрились. В эту минуту он был похож на сомнамбулу, читающую мысли и желания Ольбрихта. Тот даже отшатнулся, почувствовав проникновение ледяных скользких щупалец абверовца в его внутренний мир.
— Вы чего-то боитесь, господин Кляйст? — произнес Франц немного растерянно. Кровь отлила от лица молодого офицера.
— Боюсь? Не смешите меня. Столько лет воюя и видя смерть, я перестал уже бояться что-либо и кого-либо. Но на войне всякое может случиться. Не правда ли, господин капитан? — зрачки подполковника еще больше расширились... — Кстати, вы слышали, что командующего армией переводят на юг?
— Переводят генерала танковых войск Харпе? А как же операция?
— Что вы заволновались, Ольбрихт? Не волнуйтесь. Проведение операции остается в силе. Приказ командующего никто не отменял. Но результаты операции вы будете докладывать уже генералу пехоты Йордану... Если придется...
Ольбрихт молчал. Он был поражен этим известием и последним высказыванием Кляйста. Он знал о хороших взаимоотношениях дяди Гельмута с генералом Харпе. Они доверяли друг другу. Только этим можно было оправдать согласование операции Glaube. Как они сложатся с Йорданом — вопрос вопросов. Будет жалко, если генерал Вейдлинг попадет в опалу ОКВ. Хотя какое ему дело до этого? Однако... Что задумал Кляйст? Людей своих к нам хочет пристроить. Про агентов каких-то говорил. Хочет навязатьсвою игру... Не выйдет, подполковник... Ну и липкий, неприятный тип.
— Вот и дождь кончается, — Кляйст прервал затянувшуюся паузу.
Ольбрихт так углубился в свои раздумья, что даже не заметил, как начальник армейской разведки подошел к окну, закурил сигарету, открыв настежь форточку, наслаждался свежим воздухом. Озоновая водяная пыль затягивалась в кабинет и приятно освежала лицо разведчика. От удовольствия Кляйст стоял с прикрытыми глазами.
Ольбрихт вздрогнул, посмотрел на Кляйста.
— Вы любите дождь, господин подполковник?
— Обожаю. Но я люблю летний дождь, капитан. Лето — моя любимая пора. Помните наше победоносное лето 41-го года, господин Ольбрихт?
После этих слов Кляйст неохотно развернул мелкое с белесыми ресницами лицо, загадочно взглянул на Ольбрихта. Франц не отвечал, подошел к окну. Дождь пузырился, действительно затихал.
— Что вы молчите, Ольбрихт? Лето 41-го года, начало войны с русскими. Это же был наш триумф!
Франц глядел в одну точку. Его взгляд был далеким и отрешенным. Затем у него дернулось веко и по щеке, изуродованной шрамом, скатилась непрошеная слеза. 'Что-то я расчувствовался, — подумалось в эту минуту ему. — Неужели известие о смене командующего меня так вывело из строя? Или дьявольский гипнотический дар Кляйста так разрушающе действует на мою психику? Нет, не то... Другое? Ну конечно, это лето 41-го года...'
Из глубинных сгустков памяти Франца всплывали одна за другой картины заходящего июльского солнца, высокой, сочной, некошеной травы, луговых цветов, много луговых цветов. Маленькая речушка. И... глаза! Необыкновенной глубины небесного цвета глаза! Большой огненный шар тонул в этих глазах, ослепляя его последним меркнущим лучом. И потом, потом...
Потянуло прохладой. Он поежился. 'Хватит ныть, капитан. Возьми себя в руки. Нечего этому армейскому хлысту показывать слабость', — вдруг вмешался в раздумья внутренний голос. Франц встряхнул головой, она почему-то болела.
'Интересно, лис абвера знает что-то обо мне или только догадывается? И почему он вдруг спросил о 41-м годе?' — 'Смелее, Франц, я с тобой, — вновь зазвучало в правом полушарии. — Ты себя еще не раскрыл. Твоя осведомленность об этой войне нам на руку. Скоро этому хлысту гнить в гестаповских застенках после покушения на фюрера. Но об этом позже, после операции. Иди в наступление'.
Тем временем Кляйст с любопытством наблюдал за командиром танкового разведывательного батальона.
— С вами что-то случилось? — усмехнулся он. — Нужна помощь? — глаза подполковника щурились. Немец выпускал дым колечками.
Франц молчал, все еще сосредоточившись на одной точке в окне.
— Я слышал о вашем бесстрашии, — не отставал от капитана Кляйст, стряхнув пепел в пепельницу. — Рыцарский крест, знаю, вы получили за спасение командира дивизии под Курском. Так отчаянно дерутся люди, пережившие личную драму. Я прав, господин Ольбрихт?
Франц наконец оторвался от окна, бросив на подполковника обжигающий взгляд, и бесцеремонно ответил старшему офицеру:
— Давайте говорить о деле, господин подполковник!
— О деле, так о деле! Зачем вам эта операция, капитан? Она изначально провальная. Вы ищете смерти, Ольбрихт? Или вам не хватает к Рыцарскому кресту дубовых листьев? Вы что, так преданы нации или так тщеславны?
— Я сказал — о деле, господин подполковник! — Франц вплотную придвинулся к армейскому разведчику. Дыхание его было тяжелым, глаза налились кровью. Еще мгновение, и он раздавит Кляйста широкой мощной грудью.
— Хорошо-хорошо, — Кляйст отшатнулся в недоумении. Ему была непонятна вспышка ярости капитана. Ведь он только задавал наводящие вопросы. Никаких оскорблений. Странная реакция?.. Подполковник удрученно затушил сигарету. Добавил окурок к горке, возвышавшейся, словно пирамида Хеопса в стеклянной пепельнице, повел разговор. — Кстати, вы мне не рассказали, кто обеспечивает вам коридор. Как идет подготовка первого этапа операции?
— Господин подполковник, не забивайте себе голову. Это уже не ваша забота, — Ольбрихт ответил раздраженно, не остыв от вспышки гнева.
— Не дерзите, капитан! Ваш бравый мужественный вид не дает вам этого права.
— Извините, — Франц понимал, что бестактен в разговоре со старшим офицером, не держит дистанцию, подобающую табелю о рангах. Но растущая внутренняя неприязнь к подполковнику из-за его ехидных насмешек мешала ему соблюдать уставные правила взаимоотношений. — Скажу одно, — после извинения заговорил офицер без нервной вибрации в голосе: — Подготовлены две штурмовые группы по сто человек из добровольцев моего батальона. Одна — для прорыва, другая — для возврата группы. Это опытные, проверенные гренадеры. При поддержке двух штурмовых орудий Stug-3 они прорвут на узком участке оборону русских и обеспечат мне проход в тыл. Разминирование полосы, формирование групп прикрытия и обеспечения, санитарную помощь, минометно-артиллерийскую поддержку осуществит, по замыслу, 18-й пехотный и 6-й артиллерийский полки 6-й Вестфальской пехотной дивизии генерал-майора Гюнтера Кламта. Вся предстоящая неделя — это изучение передовой линии и занятия на местности для взаимодействия групп. Этим будет заниматься капитан Вольф совместно с командиром сухопутного батальона, расположенного в точке выхода.Я с панцершютце займусь тактической и огневой подготовкой на полигоне, изучением карт и рекогносцировкой местности, составлением маршрута движения разведгруппы в тылу.
— Довольно, Ольбрихт, — подполковник махнул рукой. — Вы меня убедили в серьезности подготовки операции. Не лишне только напомнить о скрытности всех проводимых мероприятий. Не забывайте требовать это от подчиненных. У русских неплохо поставлена разведывательно-диверсионная работа. Снять из-под носа какого-нибудь зазевавшегося ротозея из Швабии получается у них гораздо проще и лучше, чем у наших доблестных разведчиков, которые порой всем батальоном гоняются за окающим колхозником.
Франц вновь помрачнел. Тело подалось чуть назад, готовясь к прыжку. Пальцы сжались. Но он стерпел и это оскорбление. Ему остро захотелось быстрее покинуть сырой кабинет абверовца, выйти на свежий воздух. Сквозь зубы выдавил:
— С нами будет Бог, подполковник!
— Вы свободны... Ариец.
Глава 8
3 мая 1944 года. Расположение 20-ой танковой резервной дивизии вермахта под
Бобруйском. Белоруссия. Восточный фронт
На следующий день после обеда у поселка Холм, что в десяти километрах южнее Бобруйска, где дислоцировалась 20-я танковая резервная дивизия, состоялся смотр техники и танкистов, прибывших из Русской освободительной народной армии. Невдалеке расположились и немецкие экипажи, но в смотре они не участвовали.
— Сержант О-па-на-сен-ко.
— Я, господин капитан.
— Ефрейтор И-ваш-ке-вич.
— Я.
— Панцершютце Се-ме-ноф.
— Я.
— Панцершютце Жук.
— Я.
Ольбрихт молча осмотрел по списку адъютанта первый танковый экипаж Т-34, не делая замечаний русским танкистам, прошелся дальше по плацу. Перед ним в положении смирно стояли еще два экипажа, как и первый, одетых в модифицированную униформу общих СС. Он скользнул взглядом по загорелым скуластым молодым лицам, подобострастно смотревшим на него, мельком остановился на последнем низкорослом танкисте. Лицо ефрейтора показалось знакомым. Танкист еще больше вытянулся перед ним, улыбнулся.
— Ваше имя? — твердо произнес Ольбрихт.
— Ефрейтор Криволапов, господин капитан! — бодро гаркнул русский. Пухлые губы чубастого танкиста растянулись во весь рот.
— Где я видел вас раньше, Кри-во-лапоф? Мне ваше лицо очень знакомо.
— Ну как же? Вы мой спаситель, господин капитан. Поздравляю со званьицем. Поселок Поляниновичи, июль 41-го года. Вы меня еще в сельсовете допрашивали. Я вас сразу узнал, когда увидел.
— Это вы тот Криволапоф? — воскликнул удивленный Ольбрихт.
— Да, господин капитан, — танкист стал переминаться с ноги на ногу. Он был рад, что его узнали.
— Хорошо, Криволапоф, — Ольбрихт похлопал танкиста по плечу. — Я доволен, что вы живы, что оказались здесь. Вы мне будете нужны, еще расскажете о себе, но позже, а сейчас — на занятия.
— Слушаюсь, господин капитан! — бодро ответил низкорослый танкист и радостно проводил взглядом своего спасителя.
— Ты что, Степа, немца этого знаешь? — спросил удивленно рябой сухощавый танкист, толкнув Криволапова в бок.
— Еще как знаю! Он спас меня от расстрела, когда я попал в плен, — с жаром ответил Криволапов. — Я ему до гроба жизнью обязан. Если бы не этот капитан, валялись бы мои косточки где-то под Поляниновичами. Есть такой поселок. Потом расскажу. Ладно, тише, рябой, давай послушаем офицера.
Ольбрихт тем временем вышел на середину плаца и стал говорить пафосно.
— Солдаты! Великая Германия доверила вам трофейное русское оружие. Эти танки первое время сеяли панику в войсках вермахта. Но затем у нас появились 'Тигры' и 'Пантеры', которые сломали хребет русскому бронированному медведю. Тем не менее Т-34 в хороших руках — грозное оружие. Вы проявили себя как доблестные солдаты в борьбе с партизанами и их пособниками. Командование благодарит вас за это и ставит перед вами еще более серьезную задачу. Но о ней позже. Сейчас каждый экипаж покажет боевую и тактическую выучку. После мы выберем лучших, кто докажет свою доблесть в настоящем бою. За свои подвиги вы будете представлены к немецким наградам, получите новые звания, как ваш командир, генерал Каминский.
Капитан Ольбрихт сделал паузу. Достал белоснежный носовой платок и дотронулся до вспотевшего лба. Было тепло, парило. Он уже не удивлялся изменчивой, непостоянной погоде в Белоруссии. Вчера только прошел ливень, было довольно прохладно, а сегодня ветер поменялся и температура приблизилась к двадцати градусам. К вечеру, он знал, будет необыкновенно красивый малиновый закат и тихая-тихая ночь. А ближе к утру небо может вновь надеть рваный облачный панцирь, закрыв солнце, даже пролиться дождем.
Русские танкисты зашевелились, пошел разномастный говорок. Никто не остался равнодушным к информации, произнесенной немецким офицером.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
