2. Эйр Нью Зиланд (Air New Zealand) — национальная авиакомпания Новой Зеландии, ее логотип — символ, основанный на узоре нгаи кофаифаи, варианте кору. В повести не описывается подробно, как выглядел медальон, вырезанный Мэтом, но можно предположить, что это был простой, так сказать, базовый кору — одиночная спираль, символизирующая молодой побег папоротника.

3. Тайаха — традиционное маорийское оружие, нечто среднее между коротким копьем, дубинкой и стилизованным веслом. Представляет собой дубинку из дерева твердых пород, длиной обычно от 1,5 до 1,8 м, состоящую из трех частей: длинного уплощенного "тела", украшенной резьбой "головы" и заостренного наконечника — "языка".

Глава 8

Сквозь лес

Темнота наступила очень быстро. Воздух стал плотным и холодным, заросшие густым бушем отвесные скалы обступили тропу со всех сторон, нависли над ней, будто грозя раздавить. Мокрые папоротники тянули к путникам свои лапы, в любой ложбинке между мохнатых от мха камней поблескивала застоявшаяся грязная вода. Каждый вдох в этой промозглой и влажной атмосфере давался с трудом, словно глоток тумана.

Фитци перестал убегать вперед и теперь трусил бок о бок с Вири, словно они с воином были старыми приятелями. Вскоре Мэт совершенно выбился из сил: сегодня он проделал долгий путь вдоль реки, потом было бегство из парка, а вызов воина высосал из него всю жизненную энергию, так что теперь бедняга чувствовал себя севшей батарейкой. Да еще и кроссовки опять промокли.

Наконец Мэт споткнулся и рухнул на каменистую дорожку. Вири поспешил вернуться и помог ему добраться до полянки, где их дожидалась Келли, встретившая Мэта взглядом, полным искреннего сочувствия. Тот осел на землю, внутренне сгорая от стыда, но ничего уже не мог с собой поделать.

Мэт снова поднялся, опираясь на плечо Вири, и они преодолели еще сотню метров по едва заметной тропинке. Шум машин с дороги был уже почти не слышен. Впереди брел Мэт, поддерживаемый Вири, Келли — за ними, и обернувшись, Мэт заметил, что она не сводит с Вири глаз, полных не то ужаса, не то восхищения. Он и сам не вполне определился со своими чувствами к воину, в чье присутствие здесь ему всё еще сложно было поверить. Вири привел их к небольшому уступу под скалой, где Мэт наконец-то смог прилечь, и Келли принялась доставать из рюкзака одежду, спальный мешок, еще какие-то вещи... Вири удалился, сопровождаемый Фитци. Келли помогла мальчику забраться в спальный мешок, ворча что-то о том, как ему повезло, что она такая запасливая и догадалась прихватить всё это богатство, но Мэт не слышал ее: едва оказавшись в мешке, он тут же уснул. Через некоторое время Келли разбудила его. На часах было 11 вечера. Мэт, сонно моргая, высунулся из мешка и вдруг учуял восхитительный запах жареного мяса. На площадке под скалой, потрескивая, горел костер, и Вири крутил над огнем насаженного на палку огромного лесного голубя, пока Келли подбрасывала в костер ветки.

— Вовремя ты проснулся, — весело заметил Вири, наблюдая, как Мэт, зевая и потягиваясь, выползает из спального мешка, — еще немного — и тебе бы уже ничего не досталось!

— Да, придется теперь делиться, — подхватила Келли.

Одного Фитци нигде не было видно. Выяснилось, что пес куда-то убежал где-то с час назад и до сих пор не вернулся. Келли и Вири, перешучиваясь и посмеиваясь, продолжали свое занятие. Если бы не одежда, Вири можно было бы принять за обычного молодого маори, разве что его манера разговаривать звучала непривычно. "Больше похоже на то, как выражается отец, — подумал Мэт, — чем на мальчишек в нашей школе." В речи Вири было что-то ужасно правильное, как если бы он выучил английский в Англии. Но это, конечно, было бы совсем фантастикой.

Голубиный жир капал в огонь, распространяя умопомрачительный аромат. Мэт почувствовал, как его рот наполняется слюной, и решительно придвинулся к костру.

— Еще не готово, — засмеялся Вири. — Пару минут терпения — и садимся ужинать.

Он устроил отличный очаг, прикрытый куском сланца, защищающим костер от ветра и сырости. Оказалось, у камня было и другое предназначение: удостоверившись, что он достаточно нагрелся, Вири принялся раскладывать на нем каких-то жирных белесых червяков.

Мэт с отвращением передернул плечами, и Келли, внимательно следившая за его реакцией, расхохоталась.

— Что это за гадость?

— Личинки хуху[1], — объяснил Вири. — Они очень вкусные, тебе понравится, вот увидишь.

Личинки корчились на раскаленном камне, и Мэт почувствовал, как его желудок сжимается в комок.

— Кажется, я не такой уж и голодный, — пробормотал он.

— Я, пожалуй, тоже пас, — сказала Келли.

Вири посмотрел на друзей, приподняв бровь.

— Ну, раз вы совсем ничего не хотите, — произнес он, — видимо, птичку тоже придется съесть мне, — и при виде их неподдельного ужаса рассмеялся: — Шучу! Но, между прочим, если в дальнейшем мы не найдем других личинок... я имею в виду, еды — у вас просто не будет выбора.

Мэт придвинулся к костру, стараясь не глядеть на камень с личинками.

В конце концов он всё же попробовал одну, но побоялся разжевать ее и просто проглотил целиком, предварительно убедившись в том, что личинка была мертва и полностью прожарена — пережарена, по мнению Вири. Келли тоже решилась, откусила кусочек и тут же выплюнула, вызвав приступ веселья у Вири и испортив аппетит Мэту. Голубя они разделили поровну. Вири принес речной воды в пластиковой бутылке Мэта, и все трое с наслаждением выпили ее после ужина.

Мэту было любопытно, чем питался Вири, находясь в тики, и зачем вообще ему еда, но он решил оставить этот вопрос на потом. Он всё еще не мог поверить: он сам вызвал этого парня из маленького резного кусочка кости! Если не обращать внимания на плащ из перьев, на замысловатые татуировки и моко, Вири выглядел совершенно обычным. Его волосы пахли потом и травами, на коже остались следы сажи от возни с костром и под обломанные ногти забилась грязь, на верхней губе и подбородке легкой тенью проступила щетина, а шрам на виске всё еще казался болезненным. На вид ему можно было дать лет двадцать. Он выглядел как любой из молодых маори, которых Мэт видел в Нейпире... хотя и не совсем. В нем чувствовалось какое-то необыкновенное достоинство, особая уверенность в походке и движениях, спокойствие и жизнелюбие во взгляде, что отличало его от всех, кого когда-либо в жизни встречал Мэт. Учись он в старшей школе, он был бы капитаном школьной команды. Окажись он на улице Нейпира, он шел бы по ней, как хозяин, а не крадучись, словно побежденный миром белых. Вири напоминал Мэту спортсменов из Маори Олл Блэкс[2], их часто показывают по телевизору: энергичные, уверенные в себе молодые люди. Победители.

Мэт собрался задать вопрос и уже было открыл рот, как вдруг заметил, что и Келли хочет что-то спросить. Вири рассмеялся, глядя на них:

— Время поговорить, верно? Кто первый?

Мэт задумался, не зная, с чего начать.

— Давайте я, — подала голос Келли. — Поскольку я совершенно ничего не знаю о том, что тут происходит, я начну, а Мэт продолжит, тогда у Вири будет полная картина, и он сможет объяснить нам недостающее. И потом, мне кажется, ты не вполне сориентировался, — сказала она Вири, — хоть ты и разговариваешь, как мы, и знаешь много современных слов... Да ты, наверное, даже не представляешь, какой сейчас год!

— Да, пожалуй, так и сделаем, — согласился тот. — Но прежде, чем мы начнем, я хочу, чтобы мы все кое-что друг другу пообещали. Мы должны быть предельно честными и рассказать всю правду, как бы странно она не прозвучала. Потому что, поверьте мне, — добавил он, — кое-что из моего рассказа покажется вам очень странным.

— Кому ты это говоришь, — усмехнулась Келли, — мою машину сегодня обстреляли гангстеры, а потом нас спас какой-то маори-ниндзя.

— Это еще нормально, — ответил Вири, — ты просто не слышала мою историю.

Некоторое время они сидели молча, глядя в огонь. Келли беззвучно шевелила губами, словно репетируя свою речь, а потом наконец начала:

— В общем, тем утром я была в Нейпире и решила смотаться на ярмарку в Эскдейл, дать там пару представлений. По радио несколько раз передавали объявление о пропавшем мальчике, но тогда я не придала этому значения. Спустившись к реке набрать воды, я встретила мальчика, похожего по описанию на того, о ком говорили по радио. Я сама когда-то убегала из дома, вот и подумала: может, ему нужна помощь? И я окликнула его.

— И напугала до полусмерти, — вставил Мэт.

— Скажи спасибо, я тогда еще не успела загримироваться! — рассмеялась Келли. — Короче, я встретила Мэта, накормила его, и мы немного поболтали. Я хотела выяснить, может, стоило убедить его вернуться домой, но Мэт рассказал мне, что хочет попасть в Таупо к своей маме, и я предложила подвезти его, раз уж я всё равно собиралась туда ехать. А потом в разгар моего представления нарисовалась эта белобрысая стерва и набросилась на Мэта. Я помогла ему сбежать и... в общем, всё шло отлично, пока они не догнали нас на дороге. А дальше ты сам знаешь, что случилось. Бедный мой "жучок"!

— Ее зовут Донна Кайл, — сообщил Вири. — Это было смело с твоей стороны — встать между ней и ее добычей. Очень смело. Я знал ее, она одна из помощников Пуараты. Эти люди не из тех, кому можно безнаказанно перейти дорогу.

— Попадись она мне еще раз, я ее так разукрашу, родная мать не узнает, — буркнула Келли.

— Тебе бы лучше поостеречься встречаться с ней снова, — сказал Вири. — Кроме пистолета в ее распоряжении есть кое-что похуже.

— Ой, как страшно, — продолжала хорохориться Келли. Вири вздохнул и покачал головой.

Теперь наступила очередь Мэта рассказывать, и он начал с подслушанного им разговора между его отцом и Пуаратой, и как он догадался, что они говорили о тики тети Ваи. Он попытался объяснить, почему был так уверен, что должен забрать тики, прежде чем до него доберется Пуарата.

— Да, я понимаю, о чем ты! — воскликнула Келли. Вири, нахмурившись, слушал и молчал.

Мэту удалось сохранять спокойствие, пока он описывал прибытие Пуараты в мараэ, и как отец, сам на себя не похожий, стал плясать под его дудку, но дойдя до того момента, как их с Рики застали врасплох у дверей его дома, он не выдержал и заплакал.

Келли подсела ближе и обняла его за плечи. Мэт вытер слезы и продолжил. Он рассказал о своем бегстве по ночному Нейпиру и о преследовавшем его великане. На этом месте Вири напрягся и велел снова описать воина и погоню. Мэт послушно повторил, Вири помрачнел, крепко сжал свою тайаху и больше не перебивал. Мэт рассказал о Пании, о своем заплыве через Айрон Пот и полусне-полувоспоминании о солдатах, обогревших его на насыпи. Он прекрасно помнил все подробности второго дня своего путешествия, от дороги вдоль реки до всех последующих событий... кроме того мгновения, когда тики вспыхнул и ожил в его ладони и затем появился Вири.

— Знаете, на что это было похоже? Вот когда рисуешь, и получается полная ерунда, а потом добавишь один штрих — и сразу всё получается, как хотелось. Или когда... Не знаю даже, — он замялся. — Это было так странно! — он смутился и замолчал.

— Да ты не волнуйся, — утешил его Вири, — вряд ли найдется человек, кому удалось бы описать то, что ты рассказываешь. Это нужно самому пережить.

— А ты когда-нибудь испытывал такое? — спросил Мэт. — Ты чувствовал эту силу?

Вири задумался.

— Не совсем, но что-то близкое к этому — испытывал, — он наклонился вперед и спросил: — Вы двое, точно готовы послушать мою историю? Уже поздно, но выглядите вы довольно бодро.

Мэт закивал в ответ. Поев, он почувствовал себя намного лучше, и теперь ему не терпелось услышать рассказ Вири. Келли нахохлилась, и под глазами у нее залегли темные круги, но взгляд оставался ясным, и она тоже хотела слушать.

— Ну хорошо, — согласился Вири. — Прежде всего, я должен предупредить, во многом из того, что со мной произошло, мне удалось разобраться только спустя время. Кое-чего я до сих пор не понял, о чем-то лишь догадываюсь, но некоторые вещи я знаю наверняка. И еще вы должны понимать, что я маори, когда я родился, у нас не было письменности, и истории передавались из уст в уста, из поколения в поколение, часто приукрашенные до неузнаваемости. Так что, если моя история будет похожа на легенду, то это потому, что она и есть легенда... Но в то же время всё, что вы услышите — чистая правда, — и он начал свой рассказ:

— Я родился в Ваикато, в маленьком хапу[3] Нгати Таутари из племен вака Таинуи[4]. Кроме других племен Таинуи нам были дружественны некоторые из Нгати Туфаретоа, которые жили вокруг озера Таупо. Мы были довольно миролюбивым племенем... или просто слишком маленьким и незаметным, чтобы вести с кем-то настоящую войну. Теперь моего племени больше нет... по крайней мере, их нет в этом мире. Но это уже совсем другая история...

Вири, погрустнев, помолчал немного, но затем продолжил:

— Мой отец был вождем. Наше па стояло — да и сейчас стоит — на холме на берегу реки Ваикато, в месте, которое мы называли Маунгатаутари. Да, Мэт, это туда Паниа советовала тебе идти, и это не совпадение. Признаюсь, я завидую твоей встрече с девой рифа. Потом расскажешь мне поподробнее. Если бы она в свое время встретилась Ваи-Арохе... Но я отвлекся. Когда это было? Точно не скажу, но думаю, где-то около 1400 года. Но я могу только догадываться, ведь у нас не было летоисчисления, как у пакеха. Наша жизнь была совершенно обычной для того времени, не такой благородной и романтичной, как рассказывают легенды, но и не такой уж плохой. Мы выращивали овощи, мы охотились на птиц и ловили рыбу в реке. Пели песни, сражались с соседями, женились и рожали детей.

— Кем был я? Что ж, я был сыном вождя, что означало некоторые привелегии. Я мог позволить себе охотиться ради забавы, поскольку другие члены моего племени снабжали меня пищей. Но чем я действительно жил — это искусством войны. Никто не мог одолеть меня в поединке, даже мой старший брат, и наши люди говорили, что во всей Аотеароа нет воина искуснее меня. Эту песню я мог слушать бесконечно.

— К тому времени, как мне минуло двадцать, у меня были две жены и четверо детей. Мой отец обожал меня, а брат ненавидел — и его можно понять, ведь я помыкал им при любой возможности. Мой брат был хорошим человеком, пусть и ничем не примечательным, но судьба была к нему жестока: я затмевал его во всем.

— Так проходила моя жизнь, и, скорее всего, в будущем я сам стал бы вождем и погиб в очередной стычке с соседним племенем. В те времена сильнейшие воины искали возможности сразиться друг с другом в поединке, победа над лучшим бойцом считалась величайшей доблестью, и многие желали заслужить эту славу, убив меня. Кто знает, может, так и было бы. Но однажды в Маунгатуатари пришли два незнакомца. Одним из них был Пуарата из Уреверы, славившийся как искусный тохунга. С ним был воин, огромная гора человеческой плоти с повадками животного. Его звали Тупу.

— Они были встречены в нашей деревне с почестями. Гостеприимство того времени сильно приукрашено сказителями, и нам, маори, нравится думать, что когда-то мы были одной большой дружной семьей. На самом деле наши деревни были крепостями, а любая встреча с чужаками могла стать последней в жизни. Впрочем, честь тоже много для нас значила. Тот год выдался урожайным, и у нас было достаточно припасов, а мой отец хотел произвести впечатление на странствующего тохунгу, так что гости были приняты со всем радушием.