Книга 8. Воздушный Стрелок. Турист

На несколько минут в складских помещениях повисла мёртвая тишина, в которой легко можно было расслышать, как матерится бьющаяся в давно немытое окно, сумасшедшая муха. А потом, через раскуроченные ворота в ангар, доламывая валяющиеся на полу, вырванные с корнем створки, втянулась пара континентальников, и на складах закипела работа. Нет, никто не начал, сверкая жадным взором, судорожно закидывать содержимое полок, стеллажей и ящиков в фуры. Бойцы в чёрном как-то очень быстро освоились с отнятыми у складских работников планшетами, походя взломали управляющий вычислитель и, обозначив на картах самые "вкусные" позиции, погнали "местных" грузить выбранное. Как положено, электропогрузчиками, а не ручками. За что работники склада были им даже немного благодарны. Всё же, некоторые из выбранных налётчиками позиций, весили столько, что их и впятером не потягаешь.

В это же время, практически такая же картинка наблюдалась и в нескольких кварталах севернее и восточнее. Там ещё две тройки ТК, в сопровождении двух дюжин бойцов каждая так же потрошили принадлежащие уважаемым людям склады, загружая самое интересное и дорогое содержимое в пригнанные специально для этих целей огромные фуры. И ведь даже приехавшие на вызов тяжело вооружённые стражи порядка ничего не смогли противопоставить наглым налётчикам. Нет, они попытались. Даже взяли в кольцо ограбляемые склады и потребовали от бандитов сдачи, но...

— По боярскому слову! Взымаем виру с виновных в обидах нанесённых роду Николаевых-Скуратовых, — отрезал боец тяжа, лениво поведя орудийной спаркой из стороны в сторону. И... тишина. Нет, будь на месте здешних стражей, государева полиция, и эти слова не стали бы для них препятствием. Полиция исполняет волю государя и, в какой-то мере, является его голосом и рукой в подобных ситуациях. Так что, не подчиниться их приказу, дружинники не могли бы. Но охраной правопорядка в Рахове давно заведуют выгрызшие себе это право наёмники, и вот здесь уже возникали... нюансы. Нюансы, которые сейчас могли обернуться большой кровью. А потому, командир стражей, ничтоже сумняшеся, перевалил решение проблемы на наёмничий круг Рахова и Городской совет, а сам занял выжидательную позицию. Будет приказ — будет действовать. Не будет приказа... и чёрт бы с ним! Ещё не хватало воевать за чужое имущество с боярским родом!

Так и вышло, что когда городские заправилы спорили и пытались на кого-то свалить всю ответственность, загрузившие под завязку свои континентальники, "Гремлины" спокойно и беспрепятственно выстроились в колонну и... покатили прочь из города, обратно на базу. Под охраной стражей порядка... ну, хоть какая-то польза от наёмников. Ну а пока "толстовцы" и СЭМы отвлекали на себя внимание раховских стражей порядка и Городского совета, я, прикрывшись отводом глаз, двинулся к следующей цели моего сегодняшнего визита в Рахов. Склады, это хорошо, но ведь есть ещё и лавки! Главное, не забыть позвать на этот "шопинг" учениц.

Глава 9. Всем сестрам по серьгам, а врагам по...

Здание городского совета было построено во времена, когда Рахов только обрёл магдебургское право, а по Европе гулял шторм Тридцатилетней войны. Именно тогда, немецкие колонисты, бежавшие с разорённых войной земель, обратились в Бычковскую казённую доминию с просьбой о поселении, и, если бы не поддержка горожан Рахова в этом их начинании, не видать бедолагам Нойердорфа на Тисе, как собственных ушей. В благодарность за помощь, немцы и выстроили в Рахове здание городского совета, на которое у самих жителей города всё никак не находились нужные средства. И, разумеется, не было ничего удивительного в том, что подаренное здание выглядело так, словно какой-то великан взял классическую немецкую ратушу за шпиль башни и перенёс ей в центр маленького городка, расположившегося на берегах неширокой Тисы, в Карпатских горах. Перенёс и забыл, как надоевшую игрушку.

Под стать внешнему "немецкому" виду здания, были и его интерьеры. Не отличавшиеся особо тонкой отделкой, они были по-немецки добротны и основательны, наверное, именно поэтому и прожили почти четыреста лет без сколько-нибудь серьёзных переделок. Так что и сейчас любой зашедший в здание городского совета, гость мог вдоволь полюбоваться игрой света, проникающего через высокие, забранные затейливыми цветными витражами окна, потемневшими от времени, украшенными скупой резьбой, деревянными панелями укрывающими грубую кладку каменных стен, переплетением массивных балок под закопчёнными потолками и нехитрой, но предельно крепкой мебелью, не отличающейся особым удобством, массивной и тяжёлой до неподъёмности... впрочем, последнее, скорее, было её достоинством, учитывая буйность членов городского совета, из-за которой, ещё в девятнадцатом столетии пришлось вводить отдельный городской акт, запрещающий участникам совета появляться на собраниях в главном зале при оружии. Драться же стульями и лавками, сделанными из морёного дуба со всей присущей немцам основательностью, членам совета оказалось несподручно, и таким нехитрым способом, смертность в собрании в результате ссор и споров его участников, была практически сведена на нет. Ну, насколько это вообще возможно в обществе, где владение эфиром и стихийными техниками возведено в культ.

А сегодняшнее собрание совета и вовсе поражало небывалым единством его участников. Правда, как оно обычно и бывает, даже это объединение обычно всегда находящих о чём поцапаться отцов города, было не результатом их общего примирения, а появлением не менее общей проблемы, требующей, для начала, хотя бы какого-то понимания, а уж потом, в идеале, эффективного решения! Но до этого этапа членам совета ещё было очень далеко. Пока они находились лишь в стадии принятия, и проходила она весьма тягостно.

Усугублялась ситуация присутствием на собрании, помимо его непосредственных и постоянных участников, представителя Червоннорусского воеводы в сопровождении пары совершенно незнакомых присутствующим господ, один из которых щеголял широко известным в узких кругах "преображенским" чёрным мундиром с серебряной выпушкой, а другой, хоть и был наряжен в серое цивильное платье, имел вид настолько профессионально неприметный, что оставалось только гадать, к какой именно из "особых" государевых служб принадлежит сей господин. Впрочем, гадание это было из разряда дел бесполезных и пустых. Правду городским советникам всё равно никто не скажет, да и... в каком бы ведомстве не служил нынешний гость, легче от этого знания никому из хозяев города не станет. Ни старейшинам наёмничьего круга, ни банам-боярам, ни окружным старостам. Но нервирует же! Ей-богу, нервирует! И будто мало того, все трое гостей, прибывших в город аккурат к назначенному советом экстренному собранию, и присутствовавших на нём с самого начала, до сих пор не проронили ни слова. Сидели с каменными физиономиями, слушали доклады городских служб, перепалку отвечавших за них советников, и молчали. Чем, естественно, нервировали хозяев ещё больше. Причём настолько, что общее недовольство, поначалу вызванное лишь самой причиной столь срочно собранного совета, вот-вот грозило перекинуться на самого представителя воеводы и его сопровождение. И если окружные старосты и старейшины наёмничьего круга ещё как-то держали себя в руках, здраво оценивая разницу в их общественном положении, то баны и бояре уже начали гудеть, словно улей обозлённых пчёл.

— Итак, господа, подведём итог услышанного, — кажется, бессменный ритор Совета на протяжении уже двадцати лет, наконец, понял, чем грозит дальнейшее затягивание собрания, и, грузно поднявшись со своего троноподобного кресла, шагнул в центр зала, на пустой пятачок, окружённый массивными дубовыми столами, за которыми восседали советники. — Не далее как сегодня утром в Рахов ворвался, иначе не скажешь, отряд наёмников, вооружённых тактическими комплексами и тяжёлым вооружением, разорил склады уважаемых горожан, после чего, не получив никакого отпора, выехал из города, фактически, под охраной наших же собственных стражей. Примерно в то же время, нападению со стороны неопознанных лиц подверглись магазины и лавки в западной части города. Принадлежащие всё тем же горожанам, замечу. Но здесь обошлось без грабежей. Сказал бы: "к счастью", если бы не результат.

— О да, этот "результат" нам теперь пару дней разбирать, — невесело хохотнул один из советников, отвечающий за коммунальные службы города. — Уважаемый ритор, давайте не будем играть словами! Нападавшие просто снесли здания, в которых находились те торговые точки. Раскатали бульдозерами в щебень!

— И это вопрос к вашему ведомству, господин Болен! — резко развернувшись на каблуках, ритор ткнул толстым пальцем в сторону подавшего наглую реплику советника. — Бульдозеры-то, из ваших конюшен! Не скажете, как нападавшие могли получить к ним доступ?!

— Мои "конюшни", как вы изволили выразиться, господин ритор, вовсе не банковский сейф! — почти взвизгнул желчный "коммунальщик", худощавый и тонкокостный, похожий на нахохлившегося ворона. Ещё и глазом недобро сверкнул. — Я уже несколько лет подряд, ежегодно подаю прошение совету о необходимости модернизации системы охраны имущества коммунальных служб, но в ответ получаю только отписки, дескать, в городском бюджете недостаточно средств. За вашей подписью, замечу! Так кто виноват, что стоянка обслуживающей город техники стала похожа на проходной двор?!

— Тише, господа, тише, — недовольно поморщившись, один из присутствовавших бояр постучал ручкой по краю пустого бокала для воды, и под его звон, спорщики, дружно фыркнув, замолчали. Но сверлить друг друга прожигающими взглядами не перестали. Боярин покачал головой и вздохнул. — Не о том говорим, советники. На повестке вопрос: что делать с зарвавшимися наглецами, устроившими в городе переполох. С этими самыми... как их... "Гремлинами", да!

— Ничего не делать, — неожиданно подал голос молчавший до сих пор представитель воеводы. Удивлённые взгляды советников тут же скрестились на нём. Впрочем, седого, явно повидавшего всякие виды, подтянутого гридня они ничуть не смутили. Он откинулся на высокую, совершенно неудобную спинку кресла и, протянув руку в сторону, требовательно щёлкнул пальцами. Подскочивший из-за спины, помощник тут же вложил в протянутую ладонь алую папку. По-прежнему не обращая внимания на сердитые, да и просто злые взгляды советников, представитель воеводы извлёк из папки лист бумаги и, положив его перед собой, подтолкнул пальцами к внешнему краю стола. Ритор сделал шаг, взял переданный ему документ и, пробежав по нему взглядом, недовольно скривился.

— Прошу вас, уважаемый господин Вильчицкий, вслух, — так же, не повышая голоса, произнёс гость. А когда ритор неопределённо мотнул головой, добавил уже куда более жёстким тоном: — я настаиваю.

— Кхм, что ж... м-да... — толстяк на миг замер, но уже в следующий миг спохватился и... вернулся на свой трон. Усевшись, он извлёк из кармана пиджака маленькие очки в дорогой золотой оправе, тщательно протёр их белоснежным носовым платком и, лишь водрузив этот оптический прибор на нос, зачитал полученный от представителя воеводы документ так, чтобы слышали все присутствующие.

— Злонамеренный умысел, — первым нарушил тишину, установившуюся после прочтения этого текста, тот самый боярин, что недавно столь легко прекратил спор между ритором и советником Боленом. — И надо думать, что умысел граждан Рахова был столь злонамерен, а вред, нанесённый ими имуществу боярина столь велик, что это дало ему право использовать тяжёлые и лёгкие тактики при "взимании честной виры", да? А как же законы о запрете использования подобной техники на территории государства Русского?

— А были ли тактики? — усмехнулся представитель воеводы, без проблем выдержав сверлящий взгляд боярина. Тот прищурился.

— Были, — после небольшой паузы отозвался он. — Вы, должно быть, просмотрели, но доказательства были представлены в виде записей с фиксаторов. Благо, "Гремлины" не удосужились уничтожить наблюдательную сеть, когда устроили свой налёт на склады.

— А у меня есть сведения, что в процедуре взимания виры, наёмники отряда "Гремлины", нанятые боярином Николаевым-Скуратовым использовали только разрешённую технику и вооружение, — открыто усмехнулся гость. — То же, что вы приняли за тактики, есть изобретение супруги боярина, урождённой Бестужевой и её лучшей подруги, боярышни Рюминой. Называются эти устройства — "СЭМ", то есть, спортивные экзоскелетные машины. И они, к слову, разрешены к использованию на территории государства Русского.

Ответ гостя ошеломил советников. Даже возмутил. В зале сначала раздались несколько голосов, к ним присоединились ещё... и ещё... пока весь зал не загудел словно рой раздражённых пчёл. Среди этого гула уже послышалась ругань, чуть не скатывающаяся в мат, но... стоило всё тому же боярину подняться с кресла и окинуть присутствующих тяжёлым взглядом, как шум начал стихать, пока не смолк окончательно. Вот только повисшая над собранием тишина оказалось ничуть не хуже передаёт всю степень недовольства советников таким странным, да что там! Сочтённым им откровенно издевательским ответом представителя Червоннорусского воеводы.

— Ну, допустим, — голос боярина Кошки разбил тишину зала. — Были это СЭМы. Допустим. Я слышал об этой игрушке для молодых барчуков, и вполне могу поверить, что "Гремлины" использовали именно их, а не запрещённые тактики. Но в документе сказано, что нам представят доказательства злого умысла горожан Рахова против боярина Николаева-Скуратова. Хотелось бы их видеть. Всё же, это наши горожане. И мы, как советники, несём перед ними определённые обязательства. Господин полковник...

— На этот вопрос, пожалуй, отвечу я, — из-за спины представителя воеводы, словно чёртик из табакерки, возник "преображенец". — Пристав Преображенского приказа, капитан Олег Сергеевич Смирнов. К вашим услугам, господа.

С этими словами, спутник гостя отвесил присутствующим короткий "кавалергардский" поклон и, не спрашивая разрешения, шагнул к установленному в углу зала, вычислителю с огромным, развёрнутым во всю стену экраном. Щёлкнул вставляемый в гнездо информационный кристалл, и через мгновение на экране возникло изображение одного из людей, ставших причиной утреннего переполоха в Рахове. Потом, оборвавшись на полуслове, его лицо сменилось следующим "фигурантом". Но и его монолог, явно в некоторых местах обрезанный, что можно было заметить по резко меняющимся цифрам таймера в углу экрана, сменился речью следующего персонажа... затем пришёл черёд ещё одного, и ещё...

— Уж простите, предоставить вам сих господ для беседы вживую не получится, уж очень интересные вещи они рассказывают. Интересные для моего ведомства и совершенно не касающиеся нынешнего дела, — развёл руками преображенец, когда запись закончилась и экран погас. — Но, думаю, даже того, что вы только что услышали достаточно, чтобы сделать верные выводы. Не так ли?

Пока с экрана лились откровения сотрудников ЦС, взгляды ритора Вильчицкого, боярина Кошки и кое-кого из старейшин наёмничьего круга, скрестились на одном скромном советнике. И тот не мог их не почувствовать, несмотря на то, что речь коллег по Центру, доносящаяся с экрана уже успела вогнать его в ужас. Теперь же, под взглядами глав сильнейших городских фракций, представитель ЦС готов был и вовсе провалиться под землю. Но поскольку с этой стихией он не дружил, вынужден был терпеть и ждать вопросов. Неприятных. Кто ж поверит, что член Управительского Совета мог пребывать в неведении о таких грехах своих коллег! И плевать, что так оно и было. Насрать и розами засыпать. Сейчас эти шестеро уродов подставили Центр так, что отмываться ему придётся не один год. И не факт ведь, что получится. А всему виной тупая жадность слишком много возомнивших о себе пешек. Стоп...