Гарри Поттер и узник Азкабана

Профессор Дамблдор, хотя и был очень стар, всегда производил впечатление человека, преисполненного энергии. У него были длинные серебристые волосы и борода длиной в метр, очки-полумесяцы и чрезвычайно кривой нос. Его часто называли величайшим волшебником своего времени, но Гарри уважал его не за это. Альбусу Дамблдору нельзя было не доверять, и, наблюдая, как он сияет перед учениками, Гарри почувствовал себя по-настоящему спокойным впервые с тех пор, как дементор вошел в купе поезда.

— Добро пожаловать! — сказал Дамблдор, и отблески свечей заиграли на его бороде. — Добро пожаловать на новый год в Хогвартсе! Мне нужно кое-что сказать вам всем, и поскольку одно из них очень серьезное, я думаю, что лучше сразу же покончить с этим, пока вы не были сбиты с толку нашим великолепным застольем. ... — Дамблдор прочистил горло и продолжил: — Как вам всем будет известно после обыска в Хогвартс-экспрессе, наша школа в настоящее время принимает у себя некоторых дементоров из Азкабана, которые находятся здесь по делам Министерства магии.

Он замолчал, и Гарри вспомнил слова мистера Уизли о том, что Дамблдор был недоволен дементорами, охраняющими школу.

— Они дежурят у каждого входа на территорию, — продолжил Дамблдор, — и пока они с нами, я должен разъяснить, что никто не должен покидать школу без разрешения. Дементоров не одурачишь ни уловками, ни маскировкой, ни даже мантиями-невидимками, — мягко добавил он, и Гарри с Роном переглянулись. — Не в характере дементоров понимать мольбы или оправдания. Поэтому я предупреждаю каждого из вас, чтобы вы не давали им повода причинить вам вред. Я обращаюсь к префектам и нашим новым старостам, чтобы они позаботились о том, чтобы ни один ученик не столкнулся с дементорами, — сказал он.

Перси, сидевший через несколько мест от Гарри, снова выпятил грудь и выразительно огляделся. Дамблдор снова сделал паузу; он очень серьезно оглядел зал, но никто не пошевелился и не издал ни звука.

— На радостной ноте, — продолжил он, — я рад приветствовать двух новых преподавателей в наших рядах в этом году.

— Во-первых, профессор Люпин, который любезно согласился занять должность преподавателя защиты от темных искусств.

Раздались отдельные, довольно без энтузиазма, аплодисменты. Только те, кто ехал в поезде в купе с профессором Люпином, и Гарри в том числе, хлопали изо всех сил. Профессор Люпин выглядел особенно потрепанным рядом со всеми остальными преподавателями в своих лучших мантиях.

— Посмотри на Снейпа! — прошипел Рон на ухо Гарри.

Профессор Снейп, мастер зелий, пристально смотрел через преподавательский стол на профессора Люпина. Было общеизвестно, что Снейп хотел получить должность преподавателя по защите от темных искусств, но даже Гарри, который ненавидел Снейпа, был поражен выражением, исказившим его худое, желтоватое лицо. Это был не гнев, это было отвращение. Гарри слишком хорошо знал это выражение; такое выражение появлялось на лице Снейпа всякий раз, когда он видел Гарри.

— Что касается нашего второго нового назначения, — продолжил Дамблдор, когда стихли вялые аплодисменты в честь профессора Люпина. — Что ж, мне жаль сообщать вам, что профессор Кеттлберн, наш преподаватель по уходу за магическими существами, ушел на пенсию в конце прошлого года, чтобы больше времени проводить со своими оставшимися конечностями. Однако я рад сообщить, что его место займет не кто иной, как Рубеус Хагрид, который согласился взять на себя эту преподавательскую работу в дополнение к своим обязанностям егеря.

Гарри, Рон и Гермиона ошеломленно уставились друг на друга. Затем они присоединились к аплодисментам, которые были особенно бурными за гриффиндорским столом. Гарри наклонился вперед, чтобы увидеть Хагрида, лицо которого побагровело, он уставился на свои огромные руки, а широкая улыбка пряталась в густой черной бороде.

— Мы должны были догадаться! — взревел Рон, ударив кулаком по столу. — Кто еще мог дать нам книгу кусаку?

Гарри, Рон и Гермиона перестали хлопать последними, и когда профессор Дамблдор снова заговорил, они увидели, что Хагрид вытирает глаза о скатерть.

— Что ж, я думаю, это все, что имеет значение, — сказал Дамблдор. — Да начнется пир!

Золотые тарелки и кубки перед ними внезапно наполнились едой и напитками. Гарри, внезапно почувствовав зверский голод, взял себе все, до чего смог дотянуться, и принялся за еду.

Это был восхитительный пир; в зале слышались разговоры, смех и звон ножей и вилок. Однако Гарри, Рону и Гермионе не терпелось поскорее закончить его, чтобы поговорить с Хагридом. Они знали, как много значит для него стать учителем. Хагрид не был полноценным волшебником; на третьем курсе его исключили из Хогвартса за преступление, которого он не совершал. В прошлом году Гарри, Рон и Гермиона восстановили доброе имя Хагрида.

Наконец, когда на золотых блюдах растаяли последние кусочки тыквенного пирога, Дамблдор объявил, что всем пора ложиться спать, и они получили свой шанс.

— Поздравляю, Хагрид! — Гермиона завизжала, когда они подошли к учительскому столу.

— Все из-за вас троих, — сказал Хагрид, вытирая салфеткой сияющее лицо и глядя на них. — Не могу в это поверить. ...Великий человек Дамблдор. ...спустился прямо ко мне в хижину после того, как профессор Кеттлберн сказал, что с него хватит. ...Это то, чего я всегда хотел. . . .

Переполненный эмоциями, он уткнулся лицом в салфетку, и профессор Макгонагалл прогнала их прочь.

Гарри, Рон и Гермиона присоединились к гриффиндорцам, поднимавшимся по мраморной лестнице, и, уже очень уставшие, пошли по новым коридорам, поднимаясь по все большему количеству ступенек, к потайному входу в Гриффиндорскую башню. Большой портрет толстой дамы в розовом платье спросил их:

— Пароль?

— Проходите, проходите! — Перси крикнул из-за толпы. — Новый пароль — "Фортуна майор"!

— О нет, — печально сказал Невилл Лонгботтом. У него всегда были проблемы с запоминанием паролей.

Пройдя через проем в портрете и пересекая гостиную, девочки и мальчики разошлись в разные стороны, направляясь к своим лестницам. Гарри поднимался по винтовой лестнице, не думая ни о чем, кроме того, как он рад вернуться. Они добрались до знакомой круглой спальни с пятью кроватями под балдахинами, и Гарри, оглядевшись, почувствовал, что наконец-то он дома.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

КОГТИ И ЧАЙНЫЕ ЛИСТЬЯ

Когда на следующий день Гарри, Рон и Гермиона вошли в Большой зал на завтрак, первое, что они увидели, был Драко Малфой, который, казалось, развлекал большую группу слизеринцев очень забавной историей. Когда они проходили мимо, Малфой изобразил нелепый обморок, и раздался взрыв смеха.

— Не обращай на него внимания, — сказала Гермиона, стоявшая сразу за Гарри. — Просто не обращай на него внимания, оно того не стоит. . . .

— Эй, Поттер! — взвизгнула Панси Паркинсон, слизеринка с лицом, похожим на мордочку мопса. — Поттер! Дементоры приближаются, Поттер! Ууууууу!

Гарри опустился на стул за гриффиндорским столом, рядом с Джорджем Уизли.

— Новое расписание занятий для третьего курса, — сказал Джордж, передавая их ему. — Что с тобой, Гарри?

— Малфой, — сказал Рон, садясь по другую сторону от Джорджа и глядя на слизеринский стол.

Джордж поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Малфой снова притворяется, что падает в обморок от ужаса.

— Этот маленький мерзавец, — спокойно сказал он. — Он не был таким самоуверенным прошлой ночью, когда дементоры высадились в нашем конце поезда. Вбежал в наше купе, не так ли, Фред?

— Чуть не описался, — сказал Фред, бросив презрительный взгляд на Малфоя.

— Я и сам был не слишком доволен, — сказал Джордж. — Они ужасные существа, эти дементоры. ...

— От них у тебя мороз по коже, не так ли? — сказал Фред.

— Но ты же не потерял сознание, правда? — тихо спросил Гарри.

— Забудь об этом, Гарри, — ободряюще сказал Джордж. — Папе однажды пришлось отправиться в Азкабан, помнишь, Фред? И он сказал, что это было худшее место, где он когда-либо был, он вернулся оттуда весь слабый и дрожащий. ...Они высасывают счастье из этого места, дементоры. Большинство заключенных сходят там с ума.

— В любом случае, посмотрим, каким счастливым будет Малфой после нашего первого матча по квиддичу, — сказал Фред. — Гриффиндор против Слизерина, первая игра сезона, помнишь?

В тот единственный раз, когда Гарри и Малфой встречались лицом к лицу в матче по квиддичу, Малфою определенно было хуже. Почувствовав себя немного бодрее, Гарри взял сосиски и жареные помидоры.

Гермиона изучала свое новое расписание.

— О, отлично, сегодня мы начинаем изучать несколько новых предметов, — радостно сказала она.

— Гермиона, — сказал Рон, хмурясь и заглядывая ей через плечо, — — они перепутали твое расписание. Смотри, они пропускают около десяти предметов в день. Времени не хватает.

— Я справлюсь. Я все уладила с профессором Макгонагалл.

— Но посмотри, — сказал Рон, смеясь, — видишь, что сегодня утром? В девять часов — Прорицание. А ниже, в девять часов — Магловедение. И, — Рон наклонился поближе к расписанию, не веря своим ушам, — посмотри — под ним "Арифмантика", девять часов. Я имею в виду, я знаю, что ты хороша, Гермиона, но никто не может быть настолько хорош. Как ты собираешься быть на трех уроках одновременно?

— Не говори глупостей, — отрезала Гермиона. — Конечно, я не буду посещать три урока одновременно.

— Ну, тогда...

— Передай мармелад, — сказала Гермиона.

— Но...

— О, Рон, какое тебе дело до того, что у меня слишком плотное расписание? — Огрызнулась Гермиона. — Я же говорила тебе, я все уладила с профессором Макгонагалл.

В этот момент в Большой зал вошел Хагрид. На нем было длинное молескиновое пальто, и он рассеянно размахивал дохлым хорьком, зажатым в огромной ручище.

— Все в порядке? — нетерпеливо спросил он, останавливаясь по пути к преподавательскому столу. — Ты у меня на первом уроке! Сразу после обеда! С пяти я убираю посуду, готовлю все необходимое. Надеюсь, все в порядке. ...Я, учитель. ...честно говоря. ... —

Он широко улыбнулся им и направился к преподавательскому столу, все еще размахивая хорьком.

— Интересно, к чему он готовится? — спросил Рон с ноткой беспокойства в голосе.

Зал начал пустеть, так как люди расходились на свой первый урок. Рон проверил расписание занятий.

— Нам лучше пойти, посмотреть, Прорицательный зал находится на вершине Северной башни. Нам потребуется десять минут, чтобы добраться туда. ...

Они торопливо покончили с завтраком, попрощались с Фредом и Джорджем и пошли обратно через холл. Когда они проходили мимо слизеринского стола, Малфой в очередной раз изобразил обморок. Взрывы смеха донеслись до Гарри, когда они вошли в вестибюль.

Путешествие через замок к Северной башне было долгим. За два года в Хогвартсе они узнали о замке не все, и они никогда раньше не были внутри Северной башни.

— Здесь-должен-быть — короткий-путь, — выдохнул Рон, когда они поднялись по седьмой длинной лестнице и оказались на незнакомой площадке, где не было ничего, кроме большой картины, изображающей голую траву, висящей на каменной стене.

— Я думаю, нам туда, — сказала Гермиона, вглядываясь в пустой проход справа.

— Не может быть, — сказал Рон. — Это на юге, смотри, из окна виден кусочек озера.

Гарри рассматривал картину. Толстый серый в яблоках пони только что вышел на лужайку и беззаботно щипал траву. Гарри привык к тому, что персонажи картин Хогвартса перемещались и покидали свои рамы, чтобы навестить друг друга, но ему всегда нравилось наблюдать за этим. Мгновение спустя в кадре появился невысокий, приземистый рыцарь в доспехах, который, лязгая, следовал за своим пони. Судя по пятнам травы на его металлических коленях, он только что упал.

— Ага! — завопил он, увидев Гарри, Рона и Гермиону. — Что это за негодяи, которые вторглись на мои личные земли? Может быть, они пришли посмеяться над моим падением? Вытаскивайте оружие, негодяи, собаки!

Они с изумлением наблюдали, как маленький рыцарь вытащил свой меч из ножен и начал яростно размахивать им, подпрыгивая от ярости. Но меч был слишком длинным для него; особенно сильный взмах заставил его потерять равновесие, и он упал лицом в траву.

— С тобой все в порядке? — спросил Гарри, подходя ближе к картине.

— Отойди, подлый хвастун! Отойди, негодяй!

Рыцарь снова схватил свой меч и попытался с его помощью подняться, но лезвие глубоко вошло в траву, и, хотя он тянул изо всех сил, ему не удалось вытащить его снова. В конце концов, ему пришлось плюхнуться обратно на траву и поднять забрало, чтобы вытереть вспотевшее лицо.

— Послушай, — сказал Гарри, воспользовавшись усталостью рыцаря, — мы ищем Северную башню. Ты не знаешь дорогу, не так ли?

— На поиски! — Ярость рыцаря, казалось, мгновенно испарилась. Он вскочил на ноги и крикнул: — Следуйте за мной, дорогие друзья, и мы найдем нашу цель или же храбро погибнем в бою!

Он еще раз безуспешно дернул мечом, безуспешно попытался взобраться на толстого пони, сдался и крикнул: — Тогда пешком, добрые господа и благородная леди! Вперед! Вперед!

И он, громко лязгая, побежал в левую часть кадра и скрылся из виду.

Они поспешили за ним по коридору, прислушиваясь к звуку его доспехов. Время от времени они замечали, как он пробегает по картинке впереди.

— Мужайтесь, худшее еще впереди! — крикнул рыцарь, и они увидели, как он снова появился перед встревоженной группой женщин в кринолинах, чья фотография висела на стене над узкой винтовой лестницей.

Громко пыхтя, Гарри, Рон и Гермиона поднимались по крутым спиральным ступеням, и голова у них кружилась все сильнее и сильнее, пока, наконец, они не услышали над собой гул голосов и не поняли, что добрались до класса.

— Прощайте! — воскликнул рыцарь, просовывая голову в картину, на которой были изображены зловещего вида монахи. — Прощайте, мои товарищи по оружию! Если вам когда-нибудь понадобятся благородное сердце и стальные мускулы, обратитесь к сэру Кадогану!

— Да, мы позовем тебя, — пробормотал Рон, когда рыцарь исчез, — если нам когда-нибудь понадобится кто-нибудь из психов.

Они преодолели последние несколько ступенек и оказались на крошечной площадке, где уже собралась большая часть класса. На этой лестничной площадке не было дверей, но Рон толкнул Гарри локтем и указал на потолок, где был круглый люк с медной табличкой на нем.

— Сибилла Трелони, учитель гадания, — прочитал Гарри. — Как мы собираемся туда забраться?

Словно в ответ на его вопрос, люк внезапно открылся, и прямо к ногам Гарри опустилась серебристая лестница. Все притихли.

— После тебя, — сказал Рон, ухмыляясь, и Гарри первым взобрался по лестнице.

Он оказался в самом странном классе, который когда-либо видел. На самом деле, это было совсем не похоже на классную комнату, скорее на нечто среднее между чьим-то чердаком и старомодной чайной. В нем было втиснуто по меньшей мере двадцать маленьких круглых столиков, окруженных ситцевыми креслами и пухлыми пуфиками. Все было залито тусклым малиновым светом; занавески на окнах были задернуты, а многочисленные лампы задрапированы темно-красными шарфами. Здесь было удушающе тепло, и огонь, горевший под заставленной каминной полкой, распространял тяжелый, приторный аромат, когда на нем нагревался большой медный чайник. Полки, расположенные вдоль круглых стен, были забиты пыльными на вид перьями, огарками свечей, множеством колод потрепанных игральных карт, бесчисленными серебристыми хрустальными шарами и огромным количеством чайных чашек.