Под небом голубым

Клиний подошёл к жене, склонившись, он поцеловал её. Его поцелуй был полон благодарность и грусти прощания. Но Элеонора ничего не почувствовала. Её тревожила повисшая в комнате тишина.

-Он не плачет! Почему он молчит?!— заметалась на кровати, силясь подняться и дотянуться до ребёнка, испуганная мать.

Растерянно смотрела на неё повитуха, боясь произнести вслух страшные слова "ребёнок мёртв".

-Всё будет хорошо, не тревожься,— уверенно произнёс Клиний, и, подойдя к дрожащей повитухе, взял из её рук ребёнка.

Долгий миг смотрел император на сына, а когда дрогнули детские веки, отыскал взглядом, внимательного наблюдающего за ним, Алькадо.

Крик младенца слился с громким возгласом повитухи, едва успевшей подхватить младенца из рук, оседающего на пол, императора.

За несколько дней до того, как взволнованный Глеб отвёз Наташу в роддом, объявилась наконец и Валентина Егоровна. Она уезжала к сыну и вот только вернулась. Привезла всем подарки. Лиде -красивый гребень. Глебу— книгу "Хроники империи", совершенно не знакомого никому автора, старинный том, напечатанный причудливой вязью. Для Наташи тоже был приготовлен подарок. На взгляд девушки — слишком дорогой и немного странный. Наташа развернула длинную, до пят, ночную рубашку. Никогда ей и в голову бы не пришло лечь спать в чём-то подобном. Но не оценить красоту подарка было нельзя. Такие, наверное, носили романтичные барышни в прошлом веке. Пуговички на застежках походили на маленькие драгоценные камешки. По вороту, подолу и длинным рукавам шел цветочный орнамент, вышитый вручную шелком. Белая мягкая ткань оказалась очень приятной на ощупь.

Озадаченные необычными подарками, все как-то и не заметили, как сильно изменилась Валентина Егоровна.

Человек подвластен Времени, быстротечному и беспощадному. Кое-кому удаётся с ним поладить и тогда прожитые годы не так уж сильно меняют внешность счастливчика, до поры до времени он, вроде, и не знает старости. Но чтобы день ото дня становиться моложе?! Время не движется вспять. Но Эльдара, Просветлённая жрица Храма Судеб, проходя через миры, упустила из виду эту малость и теперь предстала перед семьёй Глеба сильно помолодевшей.

Стараясь никому не мешать, Валентина Егоровна издали наблюдала за будущими родителями. Она одна знала, что родившийся ребёнок замкнёт круг и достаточно Глебу взять сына на руки, чтобы пробудить в себе Клиния Проклятого, императора Акедонии, пожертвовавшего собой, во имя её спасения.

Она будет рядом, постарается помочь, но непростым будет это пробуждение.

Сын Наташи и Глеба родился на рассвете. Его громкий крик был таким же энергичным, как и те толчки, которыми он, несколько последних месяцев, напоминал о себе маме.

Роды прошли довольно гладко. Наташа, уставшая и довольная, с интересом рассматривала сына, которого акушерка положила ей на живот. Надо же, похоже, маленький человечек совсем не против был позавтракать, губки у него шевелились, причмокивали.

-Ну, здравствуй, Глебушка, вот ты оказывается какой!

-Красивый и жадный,— через минуту добавила Наташа, почувствовав как основательно ухватился за её сосок, приложенный к груди малыш.

За окном стремительно светало. Город ещё не проснулся и в предутренней тишине Наташа услышала, как запели птицы.

— Твой папа утверждал бы, что это тебя приветствует птичья стая. Вот так, дружок, птички поздравляют тебя с днём рождения!

Сын только сильнее зачмокал.Наташа засмеялась легким счастливым смехом.

В тот день, когда Наташу с маленьким забирали из роддома у Рысева внезапно поднялась температура. Вместе со всеми он поехал, но взять на руки сына Егоровна ему не позволила.

К вечеру всё наладилось.Хворь ушла столь же внезапно, как и пришла. Наташа прилегла отдохнуть. Мама хлопотала на кухне. Глеб вышел из их с Наташей комнаты и увидел Егоровну с малышом на руках.

Валентина Егоровна сама протянула ему ребёнка и как-то странно при этом посмотрела на Глеба. Волнуясь взял Рысев своего сына, взглянул на него и... пошатнулся.

Находящаяся рядом Егоровна подхватила малыша. Будто, ожидая чего-то подобного, она не отходила от них. Погружаясь в беспамятство, сознание Глеба уловило странные слова, сказанные Егоровной: " Круг замкнулся"...

К лежащему на полу человеку медленно возвращалась способность видеть, слышать, понимать. Пелены беспамятства, служившей ему защитой все прожитые в этой реальности годы, больше не существовало. Теперь он знал о себе всё. Бремя знания казалось неподъёмным.

Сознание безуспешно пыталось защититься от обрушившейся на него необходимости примирить в себе две разные личности. Хотя личность то оставалась всё той же.Но пережитый ею опыт двух столь отличных друг от друга реальностей!

Дрогнувшие веки приоткрылись и Эльдара почувствовала на себе его взгляд.

-Ты от туда?! Я всегда чувствовал в тебе что-то иное, отличное от всех остальных. Зачем ты здесь?

-Но ты ведь просил о помощи, помнишь ?

-Помню. Я теперь так много всего помню. Но плохо понимаю, почему всё так? Алькадо не смог? Там, в Акедонии, мой сын родился мертвым, я держал в руках неподвижное тельце. Это последнее моё воспоминание.

-У Алькадо всё получилось. Твой сын жив, император.

-И я почему-то жив?

— Так решил Алькадо. Он хотел сохранить тебе жизнь.

— Тебя послал ко мне Хранитель?

— Нет. В Акедонии осталась лишь память о нём.

— Так значит всё оказалось напрасным?! Почему ты так долго молчала, если я нужен моей Адедонии?! Помоги мне вернуться!

-Престол твоих предков в надёжных руках. Нынешний император зовется Клинием Мудрым. Алькадо, Файена и Гнидий ушли вместе. Их приняла Вечность. А наша Акедония всё так же прекрасна и светла.

-Город на горе, а под горой вечное седое море...Я хочу вернуться!

-Это возможно. Но лишь однажды. Возврата в этот мир для Клиния Проклятого больше не будет. Если тебя ничего здесь не держит — пошли! Мне пора уйти навсегда. Решайся.

Всем своим существом он устремился на зов далёкой родины, но реальность этого мира внезапно обратилась к нему громким криком проснувшегося ребёнка. Сын! Самый невозможный из подарков, который всё же преподнесла ему жизнь!

Из спальни вышла проснувшаяся Наташа.

-Подайте мне его, пожалуйста,— попросила она, присаживаясь в кресло.

Мужчина растерянно смотрел на малыша, что крутил головкой в поиска желанной пищи и сердито плакал, потому что мама всё не приходила к нему. Заметив легкий кивок головы жрицы, позволяющий ему взять мальчика, он нерешительно склонился над ребёнком.

Живое чудо, хрупкое, беззащитное в его надёжных сильных руках. Малыш перестал плакать, пытаясь присосаться к отцовской руке. Щемящая нежность затопила сердце, рождая связь, которую ничто не смогло бы теперь нарушить. А женщина, что протягивала к ним руки, как мог он забыть о ней ?!

Маленький Глебушка жадно присосался к материнской груди. Его отец так же жадно впитывал в себя каждое его и Наташино движение. Мир, что так щедр к нему, разве был для него чужим?! Глеб Рысев брал верх над Клинием Проклятым, счастливый человек имел больше прав на жизнь, чем измученный одиночеством.

Но Клиний-Глеб любил каждый из своих миров !

Наташа унесла уснувшего сына в спальню. Когда дверь за ней закрылась, Эльдара сказала:

— Стремясь иметь всё, ты только потеряешь. Любить и обладать далеко не одно и тоже. Это рассудку нужна определённость. Сердце способно на вмещение, в нём живёт всё, что мы любим, живёт, независимо от обстоятельств. Для Акедонии ты сделал всё, что мог. Пусть она станет волшебной сказкой и согреет, поддержит тебя, в минуту слабости, в миг отчаянья. Но ты здесь и сейчас. Тот путь уже пройден, этот ещё впереди.

— Ты права, Просветлённая. Я не последую за тобой. Пусть во снах вернётся ко мне моя Акедония.

— Та книга, "Хроники империи", способна открыть тебе путь, но помни -только один раз и лишь в одну сторону. Из неё ты узнаешь всё, что случилось после твоего ухода. В ней частичка Акедонии, она укрепит твои силы, когда жизнь станет испытывать тебя. Прощай император, да не оставит тебя твоя любовь.

-Прощай, жрица. Пусть хранят Боги нашу Акедонию.

Часть 4

-Прибраться бы надо, давно в доме не метено, на мебели рисовать впору,— Лида огорченно вздохнула, всем своим видом сообщая Наталье, что никудышная она хозяйка, плохая жена для Глеба.

Наташа отложила пилочку для ногтей. Хотела проглотить обиду — не смогла.

-"Чтобы быть красивыми, руки женщины должны быть праздными,"между прочим, не мной сказано— классиком!— сообщила матушке Глеба, тоном полнейшего пренебрежения к её мнению о ней, как о жене и хозяйке.

Лида не успела ответить нахальной девчонке — хлопнула дверь в прихожей, вернулся с работы Глеб, а в его присутствии женщины никогда не спорили.

Лида бросилась к сыну. Наташа приподнялась с кресла, но осталась ждать в комнате. К чему толпиться в тесной прихожке?

На кухне Лида зашумела посудой — готовилась подать ужин. В комнату заглянул Глеб. Как всегда в отменном настроении.Его улыбающиеся глаза отыскали взъерошенную Наташу. Через миг он уже прижимал её к себе, и столько было в его объятии горячей благодарности за то, что просто есть она на свете, что всех невзгод сегодняшнего дня будто и небывало.

Из их спальни послышалось хныканье, стремительно переросшее в громкий плачь. Глеб -маленький или Глеб -третий, как называл мальчика отец, напомнил родителям о своём существовании. Молодежь бросилась к проснувшемуся крикуну, Глеб поднял сына из кроватки и рёв сразу прекратился.

Лида на кухне только головой покачала -не дадут маленькому и поплакать, чуть хныкнет -сразу на руки— хвать, балуют мальчонку!

Полугодовалый Глебушка, между тем, чмокал губами и снова готовился заплакать— он хотел есть. И мама поняла, долго томить не стала. Зажав твердыми дёсенками сосок, мальчик сосредоточенно, старательно насыщался, а папа и мама, глядя на него, счастливо улыбались.

Наташа любила сыночка ничуть не меньше, чем Глеб. Ей иногда случалось вспоминать, как отчаянно противилась она нечаянной беременности. Хорошо, что Глеб не дал ей уничтожить это чудо!

Теплая ладошка, в такт движенью губ, сжималась на её груди, маленький человек был занят тяжёлой работой, даже вспотел от натуги. Наташа любовалась сыном и дикостью ей казалось, что недавно всерьёз решала, разумно ли будет позволить ему появиться на свет.

— Я вляпалась по уши, дура несчастная! Любви захотела! С милым и в шалаше...Вот он у меня где, этот шалаш !

-Свет мой, зеркальце, скажи, неужто это я, та измученная особа, на которую и смотреть -то без слёз нельзя! Волосы посеклись, потускнели, под глазами— темные круги. Что же я, идиотка, с собой сотворила!?

Злые слёзы душили Наташу. Год своей жизни она подарила сыну Глеба, просидела безвылазно дома, взяв академотпуск. С осени мальчика отдали в ясельки, а она снова вернулась к прерванным занятиям. И вот, вращаясь в среде беспечной молодёжи, обнаружила, что её одежда вызывает пренебрежительные усмешки сокурсниц. Привыкшая быть центром внимания, всюду, где бы ей не случилось появиться, Наташа болезненно отреагировала на то безразличие, с которым приняла её мужская составляющая группы. А она не может угнаться за модой текущего дня ! Даже покупка памперсов для малыша, постоянно стоит под вопросом. Если покупаем их, отказываемся от...А можем ли мы от "этого" отказаться? "А так ли уж они и нужны, Ташенька?"

И Ташенька почти год провела в бесконечных постирушках! Руки-то на что похожи стали!?

Наташе было до отчаянья жаль себя. Она винила Глеба за то, что её мир ограничен тусклым бытом, за необходимость во всём отказывать себе.

Что мог предложить ей Рысев? Роль домовитой хозяйки? Увольте! Наташе всегда мечталось, что заботы о стирке, уборке, готовке в её доме вменятся в обязанность домработницы. Смешно тратить на это жизнь. Если мужчине желается уюта, пусть будет способен его оплатить. В домработницы к Рысеву Наталья не нанималась.

Глеб маленький особых хлопот маме не доставлял.С яселек его забирала бабушка. Вечер посвящал сыну отец. Любил он малыша так, что Наташа порой и ревновала немножко. Из всех людей на земле для Рысева сын стал самым важным, самым необходимым.

Наташе б радоваться, а она огорчалась. Вторые роли были не для неё. Всё, всё в её жизни сложилось не так.

-С меня довольно! -решительно сообщила Наталья своему отражению, что устало глядело на неё из зеркала.— Моя жизнь принадлежит только мне, и я собираюсь распорядиться ею, как сочту нужным, без оглядок на кого бы то ни было! Если Рысев не способен позаботиться обо мне, я сделаю это сама.

Принятое решение определяет цепочку событий, которые удивляют нас потом своей своевременностью. "Как кстати!"-произносим мы и не задумываемся о том, что сами породили возникшие обстоятельства.

"На ловца и зверь бежит!"-изрекла Наталья, комментируя произошедшую вскоре встречу с давним своим знакомым, некогда всерьёз увлечённым ею Юлианом Викторовичем...

Наташе удалось слегка подзаработать, подготовив курсовой для своей одногруппницы. Об этих деньгах она ничего не сказала Глебу, оставив их себе. И когда, в очередной раз, молодежь собралась гульнуть, Наталья не отказалась идти вместе со всеми.

Ей было легко и весело, мир стремительно обретал знакомые очертания и девушка, так наслаждалась состоянием душевного комфорта и заинтересованными взглядами ребят, которые, ну наконец-то, разглядели её, что совершенно забыла о времени. Поэтому, когда стали расходится и Наташа осознала, который, собственно говоря, час, то пришлось ей раскошелиться на "спец.транспорт".

Она стояла, приглядываясь к потоку машин, собираясь остановить такси, когда заметила знакомое "Вольво",мягко притормозившее у светофора. Не раздумывая, Наталья подошла к машине. Так и есть, она не ошиблась. Девушка склонилась к приоткрытому окну: "Не подвезёте старую знакомую, Юлиан Викторович?" Вот и всё, легко, сама собой, состоялась необходимая ей встреча.

Юлиан Викторович Бесман был рад снова видеть Наташу. Когда -то девушка отказала ему, отвергла весьма соблазнительное предложение о завидном для неё браке, чем и удивила и задела его. Вскоре Бесману пришлось срочно уехать из Киева, но ему случалось вспоминать о Наталье, время от времени, на досуге, уж больно хороша была.

Даже беглого взгляда было для него достаточно, что бы уяснить две очевидных истины: девушка ещё больше похорошела, а финансовые обстоятельства её ухудшились за то время, что он её не видел.

Юлиан Викторович, не спрашивая, подвез Наташу к дому, где вот уже почти два года она не жила. Девушка поблагодарила, промолчав, что он доставил её не туда, куда следовало.

-А не могли бы мы, как нибудь, встретиться, Наташенька? Хотелось бы возобновить наше приятное знакомство. Мне не хватало тебя, деточка,— Бесман многозначительно сжал Наташину руку, пытаясь заглянуть в её опущенные глаза.

Наташа кивнула, соглашаясь, и постаралась поскорее улизнуть из машины. На прощанье ей облобызали ручку и отпустили, назначив свидание.