Чёрный лес (Сказки чёрного леса-1)

Видимо, Джек Эдвардс был влюблён в эту девочку. Мелинду. Наверное, он лучше других её понимал, если она только с ним обсуждала свои странные сны и видения. Её посещали тени предков, которые беседовали с ней и показывали удивительные вещи. Она путешествовала в далёкое прошлое. Когда она просыпалась, в памяти оставались лишь смутные картины, которые она пыталась описать Джеку. Она говорила, что в её жилах течёт кровь очень древней расы, которая жила до Великого потопа. Они называли себя таннуи. Их потомки уцелели только в городе посреди Чёрного Леса. И только потому, что некоторые из них когда-то смешались с новой человеческой расой — той, что заселяет землю сейчас. Причём эти древние гены передаются только по женской линии. Сами же таннуи давно утратили материальность и существуют лишь в виде теней. Они обитают между мирами, но иногда появляются здесь благодаря своим потомкам. Если точнее, потомкам своих полукровок. Здешние друиды были как раз потомками таннуи, они и вызывали тени своих предков. И приносили им жертвы, дабы те могли хотя бы ненадолго обрести плоть. За это предки дарили друидам Чёрного Леса могущество и богатство. Мелинда говорила, что именно в её роду и были друиды, вызывающие тени предков. Теперь таннуи — это духи, и некоторые из них спят в мелах — чёрных деревьях. Если их разбудить, они выходят из деревьев, но могут существовать лишь в виде теней. Эти живые тени могут ненадолго принимать разный облик и беседовать со своими человеческими потомками. А иногда им удаётся обрести плоть. Самые сильные из них иногда довольно надолго вселяются в тела огромных чёрных птиц, похожих на воронов. Они до сих пор обитают в окрестностях Блэквуда, и некоторые считают их разновидностью воронов, хотя на самом деле эти птицы — куда более древние существа, попавшие сюда из другого мира, как и чёрные деревья Чёрного Леса. Якобы эти деревья были первыми растениями на одной далёкой планете, выращенными её богами или демонами, а потом как-то попавшими сюда, на землю. Таннуи делились со здешними жрецами секретами своей магии, а взамен требовали жертв. В том числе и человеческих, благодаря которым они могли вновь обрести плоть. Хотя бы на время. Эти жертвы приносились, и тени, получившие плоть, иногда становились очень сильными. Они влияли на жизнь людей, и люди считали их богами. Одна из этих тёмных богинь добилась особого могущества и уговорила свою любимую жрицу-друидессу на слияние. Как это произошло, Мелинда не знала, но богиня-таннуи получила тело и облик этой жрицы, хотя тело это было уже не совсем человеческим, тем более что это было тройное слияние, ибо птица, похожая на огромного ворона, дала богине крылья. Говорят, эта богиня могла ненадолго изменять облик, но чаще была в обличье крылатой женщины. Другие тени тоже могли изменять облик, но совсем ненадолго, и их плоть была очень нестойкой. Даже кровавые жертвы не позволяли им длительное время оставаться во плоти, и силу их поддерживала их крылатая богиня, а такой сильной её сделало слияние с человеческим существом. Она обладала особым могуществом и делилась силой со своими подданными, но даже она не могла сохранять плотное тело дольше, чем несколько месяцев. Все живые тени рано или поздно теряли свою временную плоть и возвращались в мир теней. Но потом они просыпались, и тёмная богиня должна была вновь слиться с человеческим существом, чтобы обрести силу и снова наделить ею своих подданных. Слиться она должна была непременно с женщиной. Вернее, с юной девой, ещё не растратившей свою силу на брак и деторождение. И эта дева должна быть потомком таннуи, поскольку никто другой не мог обладать магией, способной оживлять тени. Сейчас тени спят. Они слишком древние и им нужно много времени, чтобы набраться сил для нового воскрешения, а воскреснуть они могут лишь тогда, когда в семье, избранной богиней, появится та, что способна на слияние. И от её силы зависит многое. Древняя раса мечтает о своём прежнем могуществе, и если та из потомков таннуи, что согласится на слияние, окажется очень сильной, она может подарить таннуи не временную, а вечную жизнь.

Джек Эдвардс сомневался, что изложил всё достаточно стройно и толково, поскольку было трудно выстроить и оформить то, что рассказывала Мелинда. Она слишком часто находилась в состоянии болезненного возбуждения, и порой её речи превращались в словесный поток, почти лишённый логики. В своих снах Мелинда путешествовала по разным мирам, не выходя из своей комнаты. К ней являлась то одна тень, то другая. Они показывали ей разные миры и времена, но, просыпаясь или выходя из транса (автор не знал, что это было), она очень жалела, что многое забывала. Она говорила, что некоторые предки являлись к ней даже наяву. С ней часто беседовала девочка, которую она то и дело встречала, гуляя в старом парке. Но она быстро исчезала, превращаясь в ветер или лёгкий дым. Ведь это была тень, и она не могла долго выглядеть так, как когда-то выглядела при жизни. Мелинда хотела бы оживить эту девочку и другие тени, а для этого она должна была обрести настоящую силу. Мелинда любила таинственный сад, где могла гулять только она, и чудесные тёмные цветы, которые здесь посадили существа из другого мира. Эти цветы никогда не умирали насовсем. Засыхая, они становились чёрными, а, оживая, краснели. Они оживали каждый раз, когда в семье набирала силу новая колдунья. Мелинда мечтала стать королевой мира и надеялась, что она сумеет обрести силу крылатой богини. Она умерла, мечтая об этом, и Джек Эдвардс надеялся, что после смерти она оказалась в мире своих чудесных снов.

— Крылатая богиня — это Морген, — сказала я, когда мы закончили чтение. — Это её изображала статуя в том таинственном саду. Сейчас статуи нет. Она ожила — благодаря мне и Джозефу. И она стала очень сильной, потому что я выпила кровь жертвы. Жертвы, которую принесла я, хотела я этого или нет. Почему Эдвардс нигде не называет фамилию Мелинды? По-моему, вся эта история имеет отношение к нам, Морганам... Мистер Чидл, в нашем роду была Мелинда? Судя по времени, когда была написана книга, она должна была умереть где-то в 1915 году. Если он издал эти сказки через пять лет после смерти подруги... "Книга Неметен" написана раньше. Последняя запись там относится к 1882 году. Сообщение о смерти Гвендолен Морган.

— Погоди-ка... — библиотекарь вскочил и скрылся среди стеллажей. — У меня были копии церковных записей...

Через пять минут он вернулся с пухлой папкой.

— У меня тут всё должно быть по датам... Ага, вот! Ксерокопии записей за пятнадцатый год. Кто когда крестился, женился и кого отпевали. Давай-ка поищем.

Мелинды мы не нашли — ни Морган, ни с другой фамилией. Зато нашли дату смерти и отпевания Мелани Розы Морган, умершей в ноябре 1915 года в возрасте четырнадцати лет.

Мистер Чидл спустился на первый этаж и отыскал в архивах сведения о Джеке Эдвардсе. Он покинул Блэквуд в 1920 году и больше о нём никто ничего не слышал. Эдвардсы жили по соседству с Морганами, так что этот Джек вполне мог дружить с Мелани, тем более что был старше её всего на пару лет.

— Я уверена, он пишет о Мелани Морган, но почему он дал ей другое имя и нигде не упоминает нашу фамилию?

— Кажется, я понимаю, почему, — подумав, произнёс библиотекарь. — Наверное, он хотел обо всём об этом рассказать, но не хотел называть никаких имён и фамилий, чтобы не привлекать внимание к семье Морганов. К ней и так всегда было непростое отношение. Он изменил имя девочки и вообще представил всё это как свою выдумку с претензией на подлинность. Скорее всего, он и сам считал всё это смесью её фантазий и бреда, тем более что девочка была больна. Тем не менее, он хотел об этом рассказать, а значит, допускал, что в этом есть доля правды и...

— И что в этом может быть реальная угроза?

— Да, думаю, он допускал это, зная, какая слава издавна окружает Морганов. Как видишь, он оказался прав. Тени ожили и жаждут обрести плоть.

— И поэтому пожирают людей?

— Мы сами видели... — старик поморщился и какое-то время молчал. — Мелинде, то есть Мелани, они являлись лишь в виде призраков, ненадолго принимая облик кого-нибудь из её предков. Они тоже жаждали обрести плоть, но она умерла, не сумев им это дать. Как и её предшественница Гвендолен Рэйвен Морган. Возможно, Генри Морган действительно отравил свою дочь, если знал или догадывался о семейном проклятии. О том, что может произойти, когда Гвендолен немного подрастёт и обретёт силу. Видимо, он знал, что это может и не ограничиться превращением сухих листьев в золото. Он боялся, что начнётся вот это. Ужас, который мы наблюдаем сейчас. Значит, что-то вроде этого уже было когда-то, хоть мы и не нашли никаких свидетельств. В семнадцатом веке семья Морган, тогда ещё Морген, пострадала от инквизиции и многое потеряла, включая почти все земли и титул. Не сочти, что я восхваляю святую инквизицию и охоту на ведьм, но, возможно, ведьмы из этой семьи тогда и впрямь натворили немало бед. Может, и неосознанно, но всё же... Жаль, что не сохранилось никаких документов того периода и мы не знаем, что именно тогда творилось. Месяца три назад люди в нашем городе стали умирать всё чаще и чаще. Эти постоянные похороны... Видимо, тут важен ритуал. Теперь я понял, почему Крис Уокен, хозяин похоронного бюро, уже давно казался мне каким-то странным. Видимо, тени сперва завладели им. Все умершие в этом городе проходят через его контору. А судя по письму твоей бабушки, существует ритуал — кровь жертв должна окропить землю, где растут чёрные деревья. Или хотя бы где-то поблизости. Кладбище находится в старом лесу, где, по-моему, только мелы и остались. Тот псевдосвященник читал над могилой какое-то заклинание, значит, оно тоже играет важную роль в обряде.

— Но теперь они жрут всех и где попало...

— Да. Если обряд жертвоприношения совершился по всем правилам и особенно если он совершился не один раз, то он привёл в действие некие силы, которые уже не нуждаются в обряде как таковом...

— То есть механизм запущен?

— Можно и так сказать. Я думаю, мы должны отдохнуть. Уже вечер. Тут тихо, тепло... Не буду выключать электропечку. За стеллажами есть диван. Ложись спать. Я устроюсь в своём любимом кресле. Обожаю подремать в нём, когда нет читателей.

— Мы не можем оставаться тут вечно...

— Да, но сейчас мы так устали, что давай лучше последуем совету Скарлетт ОХара.

"Да, подумаем об этом завтра", — сказала я себе, устроившись на узком диване. Обитый давно стёршимся бархатом валик, на который я положила голову, был ненамного мягче бревна, однако, едва я приняла горизонтальное положение, как меня потянуло в сон.

Я боялась, что после сегодняшних событий меня будут мучить кошмары, но сны оказались красивыми и поначалу совсем не страшными. Передо мной то и дело вставали картины, похожие на те, что были описаны в книге Эдвардса. Сны Мелинды. Я видела прекрасные сады, старинные парки, лабиринты улиц, по которым я бродила, разглядывая причудливые постройки и фигуры из разноцветного камня. Многие изображали странных созданий, как похожих, так и не похожих на людей, но я была уверена, что это статуи вполне реальных существ. Извилистые улицы выводили меня то к туманному морскому берегу, то к сумрачной роще, в глубине которой звучали отдалённые голоса, то к дверям тёмного храма, где царила тревожная тишина, и я знала, что обязательно должна туда войти, но каждый раз поворачивала обратно. А потом опять оказывалась на пороге этого храма, и снова уходила от него, и предстающие передо мной картины становились всё мрачней и мрачней. Все цветы в садах окрашивались в кроваво-красный, рощи желтели и облетали, постепенно превращаясь в чёрный лес. Я шла по нему долго и очень устала. И даже обрадовалась, когда стволы деревьев превратились в чёрные, покрытые резьбой и рельефами колонны. Я оказалась в каком-то странном городе, где почти всё было сделано из чёрного камня... Нет, не из камня. Это была какая-то другая, куда более прочная материя. Среди домов и в просветах уличных арок то и дело возникали живые тени. Они что-то шептали мне, танцуя передо мной и постоянно изменяя форму. Некоторые принимали облик людей, в том числе и тех, кого я знала. Причём кое-кого из них я никогда не видела, но не сомневалась, что знаю их, хотя и не могу вспомнить их имена. В основном это были девочки и молодые женщины — чаще темноволосые и бледные, не всегда красивые, но необыкновенно изящные, и в каждой из них было что-то такое, что поневоле привлекало внимание.

"Ты же понимаешь, почему кузина Лола тебя терпеть не могла, — сказала одна из девушек, взяв меня за руку и увлекая за собой под своды сияющего чёрного дворца. — Она же видела, как ты отличаешься от остальных девчонок. И видела, что другие это тоже видят".

Кузина Лола терпеть не могла всех, на кого обращали внимание чаще, нем на неё, а в последнее время парни в школе стали иногда на меня поглядывать. Кажется, она заметила это раньше меня, ведь я привыкла считать себя бледной замухрышкой, все обращённые на меня взгляды истолковывала исключительно в негативном ключе и предпочитала их игнорировать. Но в целом кузина Лола была безобидной дурёхой — в отличие от своего братца.

Только я подумала о кузине, как увидела её. Она неподвижно лежала на чёрных каменных плитах возле фонтана, шумевшего в красивом внутреннем дворике чёрного замка. Выглядела она так, как в тот момент, когда я вчера днём вернулась домой, но на её платье не было ни единого пятнышка крови. Она казалась спящей, но я знала, что она мертва. Большая сломанная кукла, брошенная детьми-великанами или какими-то другими существами, обитающими в чёрном дворце.

"Пойдём, пойдём! — моя спутница увлекла меня за собой в сад, где девушки примерно от четырнадцати до двадцати лет водили хоровод вокруг фонтана, в центре которого стояла чёрная статуя крылатой женщины. — Ты должна быть с нами!"

Девушки кружились всё быстрее и быстрее, их тёмные волосы развевались на ветру, а вокруг них порхали тёмно-красные лепестки, облетающие с розовых кустов. Эти лепестки уже устилали дно фонтана, но они всё летели и носились в воздухе вокруг танцующих, и казалось, что своим танцем девушки вызывают ветер. И только одна девочка, самая младшая здесь, ещё даже не подросток, стояла в стороне — в арке, образованной ветвями чёрных деревьев, прижимая к груди куклу с дырами вместо глаз. Гвендолен Рэйвен Морган.

"Она смотрела на меня, — произнесла маленькая Гвендолен, глядя на меня в упор. — Она говорила, что я должна... Шептала без конца и смотрела на меня. Я вырвала ей глаза, чтобы выпустить из неё тень... Чтобы она больше не смотрела..."

Тут я заметила, что на дне фонтана не лепестки, а кровь. А крылатая богиня ожила, со смехом взмыла вверх и устремилась ко мне.

Я не сразу поняла, что проснулась. Огромные когти впились в моё тело — недостаточно сильно, чтобы ранить меня сквозь одежду, но так, что вырваться я даже и не надеялась. Чёрные крылья заслоняли от меня всё, кроме части верхнего стеллажа и голубой шторы. Такие висели на всех окнах второго этажа библиотеки. Значит, это уже был не сон. Однако тёмная богиня была здесь.