Аукцион Грез

Чего-чего, а горизонта — с высоты моего полета особенно — на Планете Грезе было предостаточно. И я вправду дышал этим горизонтом. Я, Рок меня побери, обожал летать.

...Опустившись на заднем дворе "Все есть", я выбрался из глайдера, уже в штанах и тулупе, маске и меховой шапке, и побрел искать Лилию. Не повезло, увы. Ее дядя принял машину, и начал названивать в службу проката, чтобы глайдер поскорее забрали.

Дополз до снегохода. Почему после этой истории я ощущаю себя просто как выжатый лимон?.. Нет, я знал, что очень скверно переношу наркотики, даже такие легкие и популярные, как синий пепел... но такая разруха — это уж чересчур...

Как быстро и без труда узнала Оллэна у собственного телохранителя, пепел был в черном горьком шоколаде. Не просто в шоколаде — в шоколаде с миндалем. Как какао-бобы, так и миндаль, не росли нигде, кроме Геи. А потому этот деликатес был очень дорогим и, скажем так, не на любой вкус. В Граде миндаль пропитывали наркотиком, и на месте отливали небольшие плитки. Почти все проживающие знали, что, в случае надобности, спросить. А я спросил, потому что любил этот десерт. Потому что единственная женщина, к которой я безуспешно и без особенного ответного чувства попробовал привязаться в детстве, моя бабушка, привозила мне именно это лакомство. Отношений не вышло, зато память вкуса осталась.

...Ветер в лицо, даже сквозь плотную маску, освежает.

Вот и накатанная трасса с новогодними огоньками. Огоньки заметно поредели, видимо, посдувало во время непогоды. Время от времени над моей головой жужжали Смотрители — тянули в манипуляторах новые фонари на длинных острых штырях, и восполняли урон, восстанавливали иллюминацию. Старатели понемногу двигались в обе стороны — и в факторию, и из нее, правда, и туда и обратно в меньшем количестве, чем обычно. Я мельком подумал о том, что можно было остаться выпить, и решил, что пока преждевременно. Рик, Дик, мартини и желатиновые оливки... какая гадость.

Намело прилично. Лента была протоптана только по самому краю, по нему осторожно ездили и ходили. Работать, пока не увезут весь рыхлый снег, было весьма затруднительно.

В паре мест неудачно подрытая Лента обвалилась. Рьяные браконьеры, не следящие за равномерностью выработки, огребли штрафы, и смотрительская техника

ударно восстанавливала провалы.

Вот и палатка Джека.

А вот и мой сугроб.

Я улыбнулся. Палатка не улетела. Но откопать ее все равно придется, хотя бы частично. Физический труд на свежем воздухе!

Сунувшись туда, где был, по моим воспоминаниям, вход, я приятно удивился. Вся буранная страховка была растянута и как следует закреплена.

Ай да шиха, спасибо! Правда, надо будет уточнить и у Джека, не он ли, на основании расового братства, занимался тут благотворительностью...

На секунду у меня возникла игривая мысль, что в палатке я найду кое-кого весьма лечебного, но нет — было относительно холодно, всего +5, пусто и темно. Если клапан палатки не открывался определенное время, она переходила на экономный режим.

Все. Мой весьма и весьма крепкий организм требовал чаю, а после чаю — попросту спать. У меня был небольшой пакетик сушеных корешков, лишайников и мхов от дядюшки Ашо, моего, можно сказать, педиатра, а потом терапевта. Вполне могли пригодиться и они.

Палатка быстро согревалась. Я отфильтровал воды, поставил чайник на примус. Достал чайную заварку, понюхал. Не впечатлился; полез в свой тощий рюкзачок. Достал из заветного пакетика три или четыре сушеных кусочка не то коры, не то коричневой бумаги.

В палатку поскреблись.

Чуть не взвыв в голос, я раздраженно крикнул:

— Да!

Спиной вперед влез Джек, тщательно закрыл за собой клапан и принялся устраиваться. То есть снял рукавицы, шапку, маску, снял тулуп, сложил его комком и сел сверху. Мебель с собой.

Я так и сидел на своей достаточно низкой лежанке перед примусом и чайником с кипящей водой, в левой руке пакет с травками, рот открыт.

— Это что, наркотики? — невозмутимо спросил Джек и вытащил из кармана сухие сладкие хлебные палочки. Гостинец к чаю.

Я захлопнул пасть. Погасил огонь в примусе — дальше с открытым огнем надо было выбираться на улицу, иначе станет слишком душно. Налил стакан кипятку. Бросил туда выбранные кусочки волшебных снадобий.

Пар над кружкой окрасился в ярко-синий цвет, затем почти мгновенно в малиновый.

Теперь уже Джек разинул пасть.

— Ну, ты полон сюрпризов!

— Ты чего приперся? — недружелюбно поинтересовался я. — Я устал, как собака, и хочу спать. Если ты за общением — пошел вон. Если за удачей — хрен тебе. Если за любовью и лаской — тем более пошел вон.

— Да просто поговорить, — застенчиво сказал Джек. — Но и от любви не откажусь. Я до бури немножко отдал своего долга, ну через "Все есть". А ты где в бурю торчал?

— По заведениям в фактории, где же еще? — удивился я. — Не лежал же, в аварийный полог завернувшись, под снегоходом.

— А что, многие ребята так и лежали. Налетело-то враз...

— Не заметил, был в помещении. Вот когда народ заснеженный повалил — тогда посмотрел, но можно было и не смотреть... сами все рассказали...

Настой в стакане стал светло-коричневым, вполне мирным на вид, зато совершенно ошеломительно пах. Джек поводил носом.

— И не проси. И ни за какие деньги, — твердо сказал я. Никакого жмотства. Это не стандартные средства полевой аптечки, которые можно пополнить на раз. Это эксклюзив из такого мира, что, возможно, за каждый кусочек коры кто-то отдал жизнь, или, по крайней мере, стаканчик крови и километр нервов.

Напиток был призван вернуть мне крепкий сон, бодрость духа и крепость тела, а заодно вывести к утру все остатки алкоголя и наркотиков. И поверьте, оно того стоило — таскать с собой мешочек волшебных снадобий дядюшки Ашо. Это вам не банальные "мозги взад".

— Ко мне никогда посторонние люди так не относились, как ты, — задумчиво сказал Джек. — Я, знаешь, поначалу это принял как должное, а сейчас поразмыслил. Может, ты от меня хочешь какую-нибудь услугу? Процент от моих доходов? Я же мамину операцию оплатил, теперь свободен как ветер.

— Медицинские расходы никогда не бывают конечными, — огрызнулся я. — Тем более в городе под куполом. Я с тебя ничего не прошу, а будешь нарываться — так нарвешься, клянусь Коридором.

— Коридором... — романтично протянул Джек. — Может, мне убежать на планету с атмосферой, и там попроситься в Коридоры Рока? А ты, кстати, откуда знаешь, что я из города под куполом?..

— Догадался, по коже, по замашкам и по интересу к истории Бумберга. А про Коридоры... думаешь, там хорошо? — саркастически спросил я. — И потом, взять-то возьмут. А вот после обучения далеко не всех отпускают. Это тебе не пансион для благородных девиц, воспитали — и лети, голубка. Пребывание в Коридорах надо отработать, такова воля Рока. А потом и сам не захочешь уходить. А то еще назначат послушание Слушания. Станешь братом Слушающим, — куда тебе потом в мир?..

— Слушающие — это приставучие толстяки? — рассеянно спросил Джек.

— Я спать хочу, — проникновенно протянул я. — Я устал. Я проигрался. Я был с женщиной. Завтра работать. Погода должна быть хорошая. Вали и ты спать, а? Нет, сначала скажи — это ты палатку закрепил?

— Я закрепил, — так же рассеянно подтвердил Джек. — Потом шиха приходил, проверял. Парень с собаками проходил — проверил. Все, кто у тебя выпивали, подошли и проверили.

Замечательно. И каждый, по идее, мог интересоваться не просто так.

— Расскажи про Коридоры?

— Ты всерьез туда собрался, или просто побренчать? — строго уточнил я.

— Побренчать. Конечно, побренчать.

— Ладно. — Я ощущал, что мне стоит выпить еще два-три стакана жидкости. Эх, надо было нагрузиться целебными отварами с утра — тогда активизация почек способствовала бы поиску сокровищ.

— Итак. На людях шляются, главным образом, братья Слушающие. У них послушание такое: слушать и просить. Плюс — нести слово о Коридорах в массы.

— Несут они это слово, мало не покажется, — сказал Джек. — Как прилипнут, так и несут. Словесный понос в смысле. И еще пустой кружкой в лицо тычут, дескать, дай денег. Я раз сказал, что наличности нет, — тут же вытащил картридер, сказал, дай безналом, сколько не жалко, волей Рока...

— Надо сказать, — вкрадчиво разглашал я храмовые тайны, — у братьев Слушающих Коридоры Рока ничего не забирают. Все, что брат получит от лохов, таких, как ты — ты же ему дал, так ведь? — идет брату Слушающему на прокорм и на дальнейшее путешествие. В храмах они ночуют, там же питаются, слушают — и идут дальше. Ну, или летят...

— Что они слушают?

— Правду.

— Как это? — заинтересовался Джек. И то, все, кому давался такой ответ, как-то нездорово настораживались. Слишком много в мире лжи развелось, не иначе. Привычной, повседневной, маленькой, безобидной... и все же. Раз водится маленькая — должна быть и большая. Много.

— Технически так. В пустую комнату, полностью звукоизолированную и отделанную деревом, входит брат. Садится и слушает. Час, два. Сутки, двое, трое. Неделю. Были Слушания и по месяцу. Пока слушает — не ест и часто не пьет, ну, или почти не пьет. Потом выходит, и рассказывает брату Летописцу храма, что услышал. Если брат Настоятель решит, что это что-то важное — услышанную истину рассылают во все храмы. И все храмы делают соответствующую запись. Ведутся особые Летописи Слушания.

— И что можно услышать?

— Теоретически, что угодно. От идущего на какую-нибудь страну урагана и до судьбы отдельного человека, или единственного ее эпизода. От гибели планеты до рождения мышат у полевой мыши. От прошлого до будущего. Братья не умеют слушать целенаправленно, по заказу, таким даром пока никто не обладает, — задумчиво сказал я. — Поэтому слушают, что разрешит услышать Рок, ибо на все воля его. И, ты знаешь, временами услышанное позволяет пройти другим Коридором. Вовремя свернуть. Оценить значимость перекрестка. Планете. Или ребенку. Или семье. Или городу.

— И часто совпадает?

Я посмотрел на Джека. Потом неспешно сказал:

— Это же не лотерея. И не галлюцинации. Это Дар Слышать. Слышать правду. Совпадает стопроцентно. Но не всегда удается установить, где и когда именно надо ждать события.

Джек недоверчиво косил, прихлебывая чай.

Я продолжил.

— Слушание — тяжкое послушание. Поэтому в прочее время братья и развлекаются в миру, рассказывая об истинах Коридоров и воле Рока всем, кого смогут ущучить. Накапливают позитив, так сказать, в общении с себе подобными. Потому что перед каждым Братом Слушающим постоянно маячит пустая комната, отделанная деревом...

— И поэтому они жрут в три горла, — прыснул Джек. — Работа вредная...

— А не надо смеяться, — сказал я. — Дар Слышать — тяжелый дар. Если он есть и развивается, если брат не отринул такой поворот Коридора, то рано или поздно плоть нарастет. Братья считают, что полнота лучше резонирует с тишиной, помогает сосредоточению и молчанию в одиночестве. Словом, способствует обретению правды.

— Значит, у Коридоров нет армии шпионов, как их, Невидимых, а есть толстяки с задатками телепатии... — Джек обидно расхохотался. Для меня обидно, — я обожал Коридоры, традиции и учения, школы и тайны. И, между прочим, были у Коридоров Рока и шпионы. Да еще какие. Только называли их не Невидимыми, а Незримыми.

Если братья Слушающие были чем-то вроде фирменного значка Коридоров Рока (мирный общительный толстяк в коричнево-охристых одеждах), то братья Незримые, Незримые-без-Имени, были их жуткой легендой. Их описывали, как сверхлюдей, проникающих сквозь стены, усилием мысли вскрывающих запертые замки, владеющих телепатией, способных левитировать, телепортироваться и манипулировать предметами на расстоянии, а также, естественно, убивать всеми видами оружия и всеми известными изобретательному человечеству способами.

Ни один человек, имеющий отношение к Коридорам, никогда не признался бы, что бойцы Коридоров вправду есть. Слухи слухами, но официально существование Незримых не афишировалось ни на каких уровнях. Кто надо — знал; кому не надо — нечего и голову забивать. Тем более, что четыре пятых приписываемых им возможностей были мифическими.

Коридоры, и без того весьма придирчиво относящиеся к физической форме и прочим возможностями человека, делали из Незримых полубогов. И кстати, без генетической коррекции и без использования имплантов, — это было противно концепции Коридоров. Просто изначально путем тестов подбирались более сильные, быстрые и выносливые дети, и готовились по особой, веками совершенствующейся, программе.

Незримый мог выглядеть как угодно. Хотя двое Незримых, которых я видел в храме на внутреннем парадном мероприятии (и при этом был осведомлен, что это — Незримые), были долговязыми красавцами, ходили слухи, что Незримым, работающим в миру, помогают добиться максимальной неприметности. Незримый мог быть высоким, маленьким, толстым, средним, тощим. Он мог быть любого возраста. Достоверно было известно, что он мужчина. Женщин в Коридорах Рока было предостаточно, но их мало кто видел, да и отношение к ним было особенным. И Путь у них был свой, женский.

Я зловредно ухмыльнулся.

— Конечно, нет никаких шпионов. Шпионы, тайная слежка — это все дорого и слишком... технологично. Если ты Коридорами интересовался, видел же, что они по старинке живут, даже не в каждом монастыре есть электричество. Я рос в таком, где не было.

Это я загнул, но таков был имидж Коридоров. И монастыри им дорожили. Компьютеров по возможности не применяем, электричества боимся, антигравитацию не используем...

— ...А про братьев Слушающих ты и на сайте любого монастыря мог бы прочесть.

— Ты убедителен. Даже захотелось эту книжицу перечитать... как ее... Путь и направление... иди в направлении...

— "Направление Идущего, или Воля Рока". Не тот Коридор, так этот; выведет не туда, так в иную сторону, — сказал я.

— Вот-вот. "Направление Идущего".

— Ладно. Давай я тебя направлю, чтобы ты уже пошел, наконец, Рок тебя побери. Провожу, и будем спать. Поздно, Джек. Прописные истины дальше буду пересказывать в какое-нибудь другое время, — взмолился я.

Джек вроде застеснялся и начал вставать, и тут в палатку заскреблись...

Я громко спросил:

— Ну кого черт принес?

— Меня, а что?

— Марита? — Ну что же такое, а? — Заходи...

— Дама? — оживился Джек.

— Нет, эйну в тулупе, — съязвил я, и, пропустив Мариту внутрь, проскочил наружу в открытый клапан. Марита посторонилась, и закрыла палатку изнутри.

Как я ни поторапливался со своими делами, взаимосвязанными с чаем дядюшки Ашо, а по возвращении Марита и Джек уже сидели друг напротив друга и бодро о чем-то беседовали. Я чуть не взвыл, повалился на лежанку и уткнулся лицом в постель, отвернувшись от незваных гостей.

Марита заботливо меня укрыла. Прямо в комбинезоне...

— Ты спи, спи. Мы еще по чайку хлопнем, и тоже бай.

Пустой Коридор. Джек, явно отоспавшийся за время непогоды, никуда больше не собирался.