| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— И гершина видал я, — продолжал Дин. — Повадился он в соседнюю с нашей деревню. Сначала скотом питался, а потом и на людей перешел, человечина понравилась. Я в горах как раз был, на пастбище, видел, как солдаты его ловили... ну, как ловили... убивали, короче. У него ж, какая особенность есть, панцирь-то тяжелый и ноги довольно сильные, бегает быстро, сволочь... но не в этом дело. Он ведь если на спину перевернется, обратно на ноги встать не может. Так солдаты что делали. Они неподалеку от логова копали яму небольшую, но глубокую, в человеческий рост, и сажали туда пару смельчаков с жердинами покрепче. Яму ветками да травой сверху забрасывали. А потом, что начиналось! и смех, и грех. Они ж его с норы-то выманивают — мяса кусок бросят рядом, а он на запах и вылезает. Потом дразнить его начинают: орут, шумят, внимание привлекают. И давай он за солдатами бегать — силы-то много, а умишко маленький. Солдаты и пытаются его на яму ту направить. И как только гершин по ней пробежится, тут парни его жердинами и переворачивают на спину. Только быстро это надо все делать, а то клешни у него о-го-го, одним ударом человека перерубить может.
— Так, а переворачивать его зачем? — Ульрих почесал в затылке. — Сразу копьями забросать нельзя, или с лука?
— Нее, — протянул Дин со знанием дела, — говорю ж, дурья башка, панцирь каменный, ничего его не берет, ни копье, ни стрела, а с мечом на него лезть — так это сразу, пиши пропало. Убить его можно только через... — тут он замолчал, подбирая слова, — через... непотребное отверстие в брюхе. Мартин с Карлом хихикнули, и Дин, обернувшись, бросил на них угрожающий взгляд, мол, не знаете, так и нечего хихикать тут.
— Ох, — удивился Дарион, — непросто это...
— Да, уж... — продолжал Дин. — А переворачивать его надо, чтоб свободно можно было в это отверстие и заколоть! Говорю ж, сам он на ноги встать не может. Ох, помню, визжал он страшно, хоть уши затыкай. Вот такая тварь.
— Мы как в форт вернемся, расскажи это коменданту обязательно, — сказал сотник, — а то ведь мы здесь с таким не сталкивались никогда, чего зря парней на смерть посылать.
— Как скажете. Только вот, что странно. Гершин в горных районах обитает. Даже не знаю, земля ему тамошняя, наверно, нравится.... В общем, нора его всегда вблизи горы какой-нибудь находится. Он землю вглубь роет, глубоко роет, а потом в сторону горы поворачивает, и там, под землей, он себе что-то вроде лежки выдалбливает.
— А это ты откуда знаешь, тоже видел? — спросил Ульрих с ехидной улыбкой.
Дин зыркнул в его сторону.
— А это мне один умный человек сказал, что с солдатами тогда приходил. Понял?
— Да понял, понял, не кипятись, — Ульрих улыбнулся. — Так, а странного-то чего?
— А откуда у нас здесь горам взяться?!
— И правда, — сотник почесал макушку, — насколько я помню, не было никогда. Ладно, не будем гадать, дойдем до места, а там разберемся.
В небе Яр обогнал Стрелу и устремился на запад. Первый день путешествия подходил к концу. Дарион объявил, что идти ночью нет необходимости, и ближе к вечеру, сверившись с картой, увел отряд еще немного западней к следующей стоянке. Мартин для себя отметил, что вторая стоянка, по сути, ничем не отличалась от первой — тоже место для костра и подобие лежанок, да и пролесок совсем рядом.
— Все, надеюсь, помнят свои обязанности, повторять не надо? — спросил сотник, складывая вещи и оружие на землю. Солдаты кивнули, и последовали его примеру, а после приступили к выполнению этих самых обязанностей. Мартин с Карлом засобирались в лесок за дровами, Дин доставал из мешка провизию и гремел посудой. Ульрих взял лук, и собрался было покинуть лагерь, но сотник его остановил.
— Останься, помоги Дину. Обойдемся без мяса. — Потом, объявив громко, чтоб все слышали: "Занимайтесь пока делами, а я скоро вернусь", привстал и направился в сторону пролеска.
Мартин, не привыкший к таким путешествиям, ужасно устал, и ему очень хотелось есть. Чувство голода особенно усиливалось предвкушением близкого ужина, и сейчас желудок буквально сводило судорогой. Нужно было срочно хоть чем-то перекусить. Просить у Дина он ничего не стал, подумав, что даже если будет от голода умирать, но лишнего не попросит. Вспомнив, что прихватил с собой в дорогу пару лепешек, Мартин подумал, что, похоже, настало время пустить их в дело. Крикнув Карлу, направившемуся в пролесок, что сейчас его догонит, он полез в свой мешок за лепешками. Рядом Дин возился с котелком и что-то бурчал себе под нос.
— Эй, великий маг, подай-ка мне вон ту ветку, — крикнул он, наконец. Отломив от лепешки край и бросив его в рот, Мартин подал здоровяку ветку.
— Да что ж ты все жуешь и жуешь, — продолжал бурчать Дин, прекрасно зная, что с обеда парень ничего не ел. — Как воевать, так некому, а как жрать, так наш магичек в первых рядах.
Мартин, привыкший к подобным высказываниям от сослуживца, решил не обращать на них внимания и, молча развернувшись, пошел вслед за Карлом. Но Дин не отстал.
— Эй, а чего ты в лес ходишь, — бросил он в спину уходящему парню, — ты ж маг! Наколдуй, и ветки сами соберутся и сюда прилетят. — Мартин молча шел дальше.
— Ты что, оглох? Нужно отвечать, когда с тобой старший разговаривает! Или мама с папой тебя не научили хорошим манерам, а?
При упоминании родителей у Мартина екнуло сердце, и он остановился, мысленно пожелав, чтобы тот заткнулся, но вслух ничего не сказал.
— Оставь парня в покое, — Ульрих, сидевший рядом, и разгребающий место для костра толкнул приятеля в бок.
— Нет, а чего он тут корчит из себя? — продолжал Дин. — О, ты глянь, остановился! — он привстал. — Надо ж кому-то научить парня манерам. Эй, подойди-ка сюда, учить тебя буду, а то отцу твоему некогда было! Конечно, он то в кузне, то по девкам. Ха, а, может, кузнецы и вовсе оскудели мозгами, что и сыновей своих ничему уже не учат!
Мартин продолжал стоять спиной. Ярость и ненависть переполняли его. "Какое право ты имеешь так говорить о моих родителях, ты, сын паршивой овцы и бешеного пса" — он стиснул зубы, кровь подступила к голове, запульсировала в висках. "Да ты и пыли под ногами моего отца не стоишь, не то, что говорить о нем своим грязным языком". Он повернулся в сторону шедшего к нему Дина. "Ты... ты..." — повторял он мысленно, закрыв глаза, и вдруг почувствовал в груди знакомое чувство скапливающейся Силы. Белые сполохи заплясали на черном фоне, как тогда, на площади. Но сейчас он не вскидывал картинно руки к небу. Сейчас он стоял ровно и уверенно.
— Ну, что, малыш, страшно тебе? — Дин приближался. — Глаза закрыл, но это не поможет. — Он встал напротив парня на расстоянии вытянутой руки.
— Да отстань от него! — выкрикнул Ульрих. — Сейчас Дарион вернется, будут неприятности!
— Я его и пальцем не трону, разве что чуть-чуть, — бросил Дин, обернувшись, и рот его искривился в ехидной улыбке.
— Ну, как знаешь...
Мартин открыл глаза, теперь ставшие молочного цвета, лишенные зрачков. От него исходило слабое бирюзовое свечение, и в лучах уходящего на запад Светоносного, он похож был на северного демона. Дин, казалось, понял, что случилось. Сделав шаг назад, он схватил лежавшее на земле копье.
— Ты, это... брось свои шуточки, со мной они не пройдут! — голос его прозвучал уверенно, но во взгляде скользнул еле уловимый страх.
"Поздно, ублюдок", — подумал Мартин, а, может, и не подумал, а сказал вслух, сейчас он не мог этого понять. Здоровяк стоял перед ним в ореоле золотистого свечения. "Как же ты меня достал! — продолжал он извергать мысли. — Ну, ладно я, но родители — это уже слишком! Еще учить меня вздумал! Теперь молись своим богам, скоро ты с ними встретишься ...". Продолжая сыпать проклятья, он сжал правый кулак. Вдруг Дин схватился левой рукой за горло, и начал кашлять. Мартин сжимал кулак все сильнее и сильнее, до хруста в суставах. Здоровяк захрипел, тщетно пытаясь разжать невидимые клещи. Понимая, что просто так его не отпустят, правой рукой он приставил копье к горлу Мартина и слегка надавил. По шее парня пробежала тонкая струйка крови. Но Мартин ничего не почувствовал и не ослабил хватку.
— Пре-кра-ти... — прохрипел Дин и сильнее надавил копье.
Ульрих услышал сзади возню, обернулся и тут же бросился к товарищам.
— Дин! Мартин! Что случилось?
Здоровяк терял силы. Колени подкашивались, и он медленно опускался на землю, не выпуская при этом копья из рук. Опускавшееся, вместе с державшим его, копье оставляло на шее Мартина кровавую вертикальную борозду.
— Отпусти его! — крикнул Ульрих, и бросился было на парня, но тот резко поднял левую руку. Ульрих отлетел назад, кувыркнувшись через голову, но не успел он еще растянуться на земле, как подбежал Дарион и сходу ногой выбил копье из рук Дина. Левой же рукой он с размаху залепил Мартину в челюсть. Парень, сделав шаг назад, свалился на спину, и мир вокруг него перестал существовать.
* * *
Сильный ветер свистел в ушах, поднимая вокруг облака песка. Мартин стоял посреди пустыни, закрывая лицо руками, но это мало чем помогало. Песок набивался в рот и нос, засыпал глаза, вызывая жуткую резь. Песчаная буря была настолько сильной, что заслонила даже лик Светоносного, превратив день в вечер. Внезапно земля под ногами затряслась и в десятке шагов от Мартина взорвалась. Парень отшатнулся и повалился на спину. Перед ним из земли с огромной скоростью вырастали два каменных исполина. Голова, плечи, руки... все выше и выше. Это были громадные статуи, олицетворяющие собой почтенных старцев, бородатых, в свободных накидках, достающих до щиколоток. Один из них имел четыре руки. Мартин открыл было рот от удивления, но тут же закашлялся и стал отплевывать набившийся в горло песок. Через несколько секунд после того, как статуи предстали в полный рост, ветер стих. Парень пялился вверх, желая рассмотреть их лица, но статуи были слишком высокие, а он находился у самого их подножия. Нужно было отползти немного дальше. Он хотел пошевелиться, но не смог. Кто-то или что-то сковало его конечности. Мартин продолжал щурить и напрягать слепнувшие от ярких лучей Яра глаза, но это было бесполезно. В отчаянии парень зажмурился и чуть не заплакал. Вдруг сверху послышался неясный звук, походивший на хруст дробящегося камня, и вниз полетело каменное крошево. Он открыл глаза и увидел, что обе статуи, наклонив головы, смотрят на него. Мгновенный страх пронзил парня, словно стрелой, но вызван он был скорее неожиданным оживлением изваяний, нежели чувством возможной угрозы. Каменные, ничего не выражающие лица и пустые глаза. На мгновенье, на долю секунды Мартину вдруг показалось, что лицо одной из статуй странным образом похоже на лицо его родителя, и одновременно по телу прошла волна успокаивающего тепла. Глаза исполинов засветились золотистыми огоньками. Парень переводил взгляд поочередно с одной статуи на другую и чувствовал, как Сила наполняет его, словно огонь струится и пульсирует в жилах. Он снова закрыл глаза, наслаждаясь новыми ощущениями. Внезапно вдалеке послышались частые раскаты грома. Огромная черная туча, гонимая неведомыми силами, стремительно приближалась с юга, закрывая небо. Вскочив на ноги, Мартин наблюдал, как туча заволакивает небо. Раскаты грома разрывали воздух, и все чаще сверкали молнии, словно кривые трещины на огромной черной стене. Наконец, туча закрыла Светоносного, и день обернулся ночью. Следующий раскат, казалось, расколол небо над головой, и в ту же секунду вырвавшаяся из чрева тучи молния ударила в статую четырехрукого, и вниз посыпались огромные валуны. Мартин отскочил назад. За первой молнией последовала вторая, третья, четвертая. Словно огненные хлысты, молнии били, разрушали статуи. Начался настоящий камнепад. Парень бросился бежать, не оглядываясь, а из-за спины долетал звук ударов и падающих камней. От рокочущего грома заложило уши, но в какой-то момент все разом прекратилось, повисла давящая тишина. Мартин остановился и обернулся. Теперь на месте статуй были две огромные груды камней. Его охватило щемящее, давящее чувство пустоты, будто злобный демон когтистой лапой вырвал часть его души, его существа. Мартин упал на колени, ему хотелось выть, громко и протяжно. В сплошном полотне туч появились прорехи, образуя подобие глаз и кривой усмешки. Мартин поднял голову и теперь сверху на него, злобно скалясь, смотрело лицо демона. Вновь поднялся сильный ветер, сбивающий с ног. В его свисте и завываниях парню послышалось мерзкое хихиканье.
* * *
Мартин пришел в себя и с трудом разлепил глаза. В голове звенело, и сильно болела челюсть, на шее было что-то мокрое... повязка. Он приподнял голову и осмотрелся — лагерь, костер, у костра Ульрих и Карл... сам он лежит на охапке хвороста. Да, это та самая стоянка, к которой они пришли вчера... или сегодня... вокруг темно — или поздний вечер, или ночь. Мысли путались. От неловкого движения головы резко заныла челюсть, и парень поднял правую руку, чтоб ее помассировать. Рука плохо слушалась, он с трудом разжал закостеневшие пальцы. "Ох, и что это со мной произошло? — звеневшая голова родила мысль. — Я помню, мы с Карлом собрались идти за хворостом... потом меня позвал Дин, он что-то говорил о моих родителях, что-то неприятное... потом он стал желтого цвета... потом — он поморщился, — ох, демоны, я ж его чуть не убил!.. потом Ульрих, Дарион... пустота... статуи и смех...". На фоне мерно потрескивающего рядом костра Мартин услышал раздраженный голос сотника.
— Ладно, он молодой еще, неопытный, но ты-то, ты! Ты зачем к нему полез? Скучно тебе стало, да? Так я тебе в раз работу найду, ты не сомневайся! — Похоже, монолог Дариона был обращен к Дину. Мартин вновь приподнял голову и повернул в ту сторону, откуда звучал голос. На другом конце лагеря Дин сидел на охапке хвороста с постеленным сверху спальным мешком, периодически потирая рукой горло. Над ним, эмоционально размахивая руками, стоял Дарион.
— А если бы вы поубивали друг друга, а? В походе я за вас отвечаю! Ты скажи спасибо, что я вовремя подоспел, да и, вообще, что ваша эта стычка произошла не в форте, иначе сразу трибунал!
— Спасибо, — буркнул Дин.
— Пожалуйста! — съехидничал Дарион. — Хотя, когда вернемся, я еще подумаю, что с вами делать!
Во рту у Мартина пересохло до горечи. Он попытался сесть, но не смог. Выдохнув еле слышное "Ох!", он снова повалился на спину, и хворост под ним предательски громко затрещал.
— А-а-а, очнулся! — Дарион пересек лагерь и подошел к Мартину. — Еще один герой! Ты заруби у себя на носу, что, если и есть у тебя какие-такие способности, это не значит, что ты ими должен разбрасываться налево и направо! Смертоубийство устраивать!
Голова у Мартина продолжала звенеть, и громкий голос сотника вызвал резкую боль в висках. Он открыл глаза и снова попытался сесть. Это получилось ценой немалых усилий, но, похоже, силы все-таки возвращались потихоньку. Однако сотник не унимался.
— Из-за чего вы отношения начали выяснять, а?
Мартин промолчал. Сказать правду? Так Дарион все равно теперь не будет разбираться, кто прав, кто виноват. И так обоим досталось. Соврать? Нет, совсем не вариант. Если Дин сказал уже истинную причину, это только усугубит его, Мартина, положение. Тыкать же пальцем в Дина и кричать, что это он первый начал, тоже не хотелось. Это выглядело бы как оправдание, а он совсем не хотел оправдываться. Поэтому решил просто промолчать. Но, похоже, молчание совсем не устраивало командира.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
