Хьютай больше не расспрашивала его. Через некоторое время она вновь оживилась:
— Смотри, острова!
Впереди, один за другим, из моря поднимались черные скалистые массивы. Их обрывистые берега вздымались так высоко, что по плоским вершинам ползли облака. Вблизи острова оказались не столь ровными, — их плато покрывали расщелины и скалы, но попадались и обширные гладкие поля и даже озера. Анмай, очевидно, заскучав от молчания, показал на восток. Там, словно огромная гора, возвышалась бледная туча. Изнутри её непрерывно освещали золотистые вспышки.
— Здесь тоже бывают грозы и штормы. Сейчас инфракрасное излучение туманности сильнее нагревает северное полушарие планеты, — он взял её за руку, их ладони ласкали друг друга.
Хьютай не ответила, молча глядя вниз. В темных расщелинах между островами бактов было куда больше, чем в открытом море. Впрочем, скоро и море, и основания островов скрыл темно-серебристый туман. Колоссальные скальные массивы возвышались над ним, словно целые миры.
Хьютай не успела насладиться этим видом, — острова скоро остались позади. Бледная полоса, — северный берег Пустынного Моря, — очертила границу тумана.
Там, на широком, ровном песчаном пляже, вздымался бесконечный ряд огромных каменных колонн. Они были прямоугольные, узкие, очень высокие. По их передним торцам шли параллельные глубокие борозды, проложенные с поразительной точностью, широкие бока покрывал сложный сетчатый узор. Потом стало заметно, что за колоннами по берегу рассыпано множество сооружений поменьше, — квадратных и многоугольных стен, дырчатых кубов, пирамид. Многие были наполовину занесены песком. Из дюн поднималось немало других конструкций самой странной, но явно геометрической формы. Прежде, чем она успела их рассмотреть, они ушли назад.
Хьютай задумалась. Она знала, что эти знаменитые сооружения из сплавленного камня или бетона не были руинами домов и вообще каких-либо построек. Большинство их казалось лишенными всякого смысла — как, например, монолитные бетонные кубы, прошитые множеством квадратных пересекающихся шахт, размещенных в строгом порядке. Они представляли собой наследие Межрасового Альянса, и их назначение до сих пор не было разгадано. Этих построек осталось очень много, — они шли вдоль всего северного берега моря сплошной полосой, и к востоку отсюда их было ещё больше. Хьютай не представляла, зачем Альянс затратил столько сил, чтобы застроить тысячи миль побережья бессмыслицей.
— Вы уверены, что там... никого нет? — спросила она.
Анмай слабо улыбнулся.
— Уже тысячу лет назад, когда первые люди пришли на берег Пустынного Моря, никого не было. До самой Катастрофы здесь не жили. А после... К востоку отсюда, милях в ста, был целый город — Остсо.
— Был? И куда же он делся?
Вэру нахмурился.
— Остсо построили те, кто двести лет назад бежал в пустыню — сразу после Катастрофы. Тогда в населенных местах творилось такое... возник хаос, паника, начались беспорядки, грабежи... Великое множество людей ушло в пустыню. Большая их часть вскоре вернулась назад или погибла, — ведь здесь нельзя жить. Но самые упорные, — религиозная община, одна из тысяч, возникших во время Катастрофы, — достигли Пустынного Моря и построили город. В то время на месте Товии тоже была пустыня...
Здесь, в этих руинах, они жили, разводили сады, ловили рыбу, плавали на своих кораблях по всему морю. Почти пятьдесят лет о них никто не знал. Они вели счастливую жизнь, когда в населенных местах царили угнетение и террор. Их было примерно сто тысяч. Потом...
Тогдашние правители Фамайа были очень жестоки, агрессивны. Начались стычки. Это продолжалось ещё пятьдесят лет. Они знали, что силы неравны и пытались уйти, но им было некуда! Они добрались до Внутренней Пустыни, до плато Хаос, — это единственное место там, где можно жить. Они поселились в Цитадели Хаоса, — её залы почти бесконечны. Но вода в ней отравлена — они все выродились. Когда на плато вошли отряды Фамайа, чтобы занять великую крепость, их встретили лишь стаи одичавших тварей, уже мало походивших на людей. Их и называют пустынными лемурами. Они до сих пор живут здесь, но большей частью южнее, даже возле Товии!
— А что стало с людьми в Остсо? Как он погиб?
— В конце Первой Великой Войны два истребительных отряда взяли его штурмом и перебили почти всех жителей. Это было чудовищное, ничем не оправданное преступление! Но часть их уцелела, они прятались в этих развалинах. Тут есть настоящие подземные города. Ещё тридцать лет назад, до Долгой Ночи, здесь встречались люди, теперь нет. Мы их не трогали, но... какая судьба постигла последних представителей Общины, — неведомо никому.
Хьютай опустила ресницы.
— Мне жаль, что это так... и, в то же время, кажется, что это правильно. Здесь нельзя жить.
Она задумчиво взглянула вверх.
— Знаешь, я хочу увидеть всё это своими глазами... вблизи... и искупаться в Пустынном Море!
— И ты не побоялась бы войти в воду, населенную такой мерзостью?
— Вместе с тобой — нет!
Они замолчали. Самолет миновал горы Акнака, ограждавшие северный берег Моря. Им пришлось подняться на высоту всего двух миль, но установленные в салоне счетчики радиации угрожающе защелкали. За хребтом открылась огромная долина, усыпанная скалами, за ней — снова горы. За ними начиналась Внутренняя Пустыня, — место, где нет ничего живого, кроме как на плато Хаос. Её со всех сторон окружали гибельные из-за радиации горы, и в неё вело очень мало проходов. Когда они пересекли и их, Вэру сказал:
— Я специально изменил курс, чтобы ты смогла увидеть... Смотри!
Самолет спустился в удивительную долину. Она была огромной, широкой и прямой, как стрела. Её ровные, высокие склоны, кверху обрывистые, снизу пологие, разделяли ущелья, рассекающие исполинские обрывы на странно правильные блоки, подобные огромным зданиям.
Это было грандиозное зрелище — дно долины оказалось очень ровным, склоны окаймляла полоса осыпей — всюду одинаковой ширины, а над ней высились гигантские трапециевидные массивы камня, разделенные ущельями. Высота склонов была не меньше мили, ширина долины — не меньше трех миль, а длина...
— Наверное, миль сто! — воскликнула Хьютай.
— Сто тридцать. Это тектоническое явление — зона растяжения или грабен, дополненная выветриванием и эрозией. Как видишь, природа создает сооружения более грандиозные, чем любые другие!
— А как называется эта долина?
— Дорогой Солнца — в день солнцеворота оно светило точно вдоль неё...
Удивительная долина кончилась. Внизу потянулись бесконечные зеленоватые дюны, огромные, — не меньше вэйда в высоту, как прикинула Хьютай.
— Это Море Дюн. Посреди него и находится плато Хаос.
Дюны тянулись бесконечно, от горизонта до горизонта. Внизу не было ничего, кроме них. Их зеленоватое застывшее море под сумеречным небом было зловещим, но вдали показалось нечто, ещё более зловещее, — огромный черный остров, встающий из песка. Окруженный рваными скалами, он был похож на острова Пустынного Моря, но неизмеримо больше их. Выраставшие из песка и тумана неровные, иногда почти отвесные его обрывы были высотой не менее двух миль. Их основания уходили в несколько огромных озер, раскинувшихся у основания гор. Вода в них, черная, как уголь, дымилась, и тучи пара ползли по пескам, обволакивая выступавшие из дюн и прямо из воды скалы. Множество синих огней горело на берегах озер и склонах гор, бросая на пелены тумана бледный отблеск. Таким было таинственное и запретное плато Хаос.
С востока по широкой гряде к нему подходила железная дорога, — крошечные поезда ползли по высоким эстакадам меж озер и исчезали в туннеле, в склоне горы. Это был единственный заметный вход. Скалы плато казались первозданными, но Хьютай знала, как много орудий и ракетных установок скрыто в них.
Само плато было круглое, странно ровное, окруженное со всех сторон горами. На их срезанных вершинах возвышались купола обсерваторий и огромные, — не меньше вэйда диаметром, — антенны радиотелескопов. Рядом с ними Хьютай заметила барельеф, — лицо Армфера Тару, прежнего Единого Правителя, вырубленный там, где его сбитый самолет врезался в скалу. Она вздрогнула, осознав, что на них сейчас направлены самые совершенные в мире средства ПВО.
Затем ей открылась внутренность плато, — пустынная, усыпанная мертвым камнем. Лишь в его центре в небеса вонзалось угрюмо черневшее огромное сооружение, подобное грубому обрубленному мечу, — единственная полностью уцелевшая Цитадель, построенная Альянсом. Она вздымалась над плато на две мили, — туда, где радиация Бездны делала невозможной любую жизнь. Над её черным клинком, подобно короне, переливались волны полярного сияния, чьи яростные сполохи дальше к северу освещали скованную льдами скорбную Фамайа. Строительство сооружений подобной высоты требовало невероятных ухищрений инженерного искусства, и Хьютай невольно подумала, что Альянс оставил её, как напоминание о своей мощи. Она провожала Цитадель взглядом, даже когда самолет покатился по необычной полосе из расчищенной и выровненной естественной скалы. Вокруг повсюду сияли прожектора, высились антенны, — но...
— Почему нас никто не встречает? — спросила она, заметив, что несмотря на огромные размеры аэродрома самолетов на нем стоит мало, а файа нет вообще.
— Радиация. Или ты забыла? Здесь высота в полторы мили над уровнем моря, и прогулки под открытым небом уже небезопасны.
Они быстро подрулили к ряду колоссальных арок в основании горы. Лишь когда самолет въехал внутрь огромного, ярко освещенного ангара, и за ним задвинулись массивные полотнища ворот, навстречу им вышло множество файа. Они горячо приветствовали появившегося на трапе Вэру. Когда вслед за ним появилась Хьютай, на мгновение воцарилась тишина. Но Хьютай отвечала на приветствия столь радостно, что даже суровая Олта Лайту смягчилась.
* * *
Они долго спускались вниз на платформе столь огромной, что на ней разместились все встречавшие. Она остановилась на глубине мили, в просторном сводчатом помещении у подошвы плато, из которого расходились туннели. Они погрузились в монорельсовый поезд и проехали ещё несколько миль.
Хьютай с любопытством осматривалась. Здешние подземелья ничем не напоминали товийскую Цитадель, — белые стены, всё ярко освещено люминесцентными лампами. Наконец, Вэру на несколько минут отбился от встречавших, чтобы завести Хьютай к себе домой и переодеться. Здешнее их обиталище состояло из нескольких просторных, полутемных комнат, соединенных широкими проемами.
Анмай исчез в своей спальне и через минуту вернулся в парадной одежде Единого Правителя — черной шелковой куртке и таких же просторных штанах. Мускулистые руки обнажены почти до локтей; на левой блестел массивный кодовый браслет. Талию Вэру плотно охватывал тяжелый стальной пояс из сегментов, сверкавших черным зеркалом. Отделанный золотом глухой воротник, странный серебряный узор на плечах, казалось, сплетавшийся под геометрически невозможными углами...
— Ты красивый, — заметила Хьютай. — И сколько же ты просидишь на Совете?
— Хм... Часов пять, не меньше!
— А мне нельзя?
Анмай усмехнулся.
— Королева — это всего лишь женщина короля, знаешь?
Хьютай смешно надула губы.
— Я твоя Старшая Подруга, признанная Советом, между прочим, — этого достаточно, чтобы присутствовать на всех официальных делах.
— А совещание Совета как раз неофициальное... пока что, — да и что ты им скажешь?
— Уж тебе-то я найду, что сказать, когда вернешься.
— Не сомневаюсь, — Анмай усмехнулся и вышел из комнаты.
* * *
В обширном сводчатом зале Совета Фамайа было тесно: собрались не только пятьсот его членов, но и ведущие специалисты основных направлений, и эксперты, — всего больше тысячи. Совещание началось с выступления Олты Лайту. Она сообщила о пуске Великого Коллайдера, неожиданно обнаруженном эффекте и его причинах:
— ...В процессе столкновения протонов начали рождаться лептокварки Х-1, ослаблявшие электромагнитное взаимодействие на величину, почти незаметную для приборов, однако ощутимую и весьма неприятную...
В зале зашумели. Анмай понял, что его открытие опоздало. Что ж, он хотя бы сам во всем разобрался...
— Непонятным остается распространение частиц в узком луче. Для выяснения причин этого потребуются дополнительные эксперименты. Необходимая измерительная аппаратура уже устанавливается. При участии в реакции гиперядер Йалис, очевидно, может представлять непосредственную опасность. Он создает непреодолимое препятствие на пути к практическому применению аккреционной аннигиляции. В связи с этим все работы по ней будут прерваны. Освободившиеся силы мы направим на изучение Йалис, ввиду его огромного практического значения. Представляет интерес также направленное действие излучения. Возможность управления им может позволить нам возобновить работы над аннигилятором, и тем приблизить нас к конечной цели.
В заключение Олта отметила участие Анмая Вэру, чье своевременное предупреждение позволило избежать "крупной аварии", и поздравила всех с "огромным успехом науки Фамайа, открывающей самые великие тайны мироздания". Её провожали долго не смолкавшими аплодисментами. Затем начались прения специалистов. Они, большей частью, уличали друг друга в невежестве и недомыслии, из-за которого Йалис, давно предсказанный в теории, не был учтен в столь важном деле, как испытания Великого Коллайдера. Вэру с интересом слушал, не вмешиваясь в обсуждение.
Обсуждалось также, мог ли Йалис привести к катастрофе при испытаниях аннигилятора, при воздействии сверхэнергичных протонов на гиперядра. При этом в ход пошли формулы, затем в зале погасили свет и стали показывать на большом экране данные компьютерного анализа. Наконец, к всеобщему удовлетворению было выяснено, что катастрофы не случилось бы — испытательная мощность ускорителя была слишком мала, чтобы представлять серьёзную опасность.
Олта Лайту предложила голосовать за развертывание работ по изучению Йалис. После непродолжительного обсуждения решение было принято подавляющим большинством голосов. Впрочем, поскольку дальнейшая судьба открытия всецело зависела от результатов теоретической разработки, оно не имело никакого значения.
Занимавшиеся проблемой теоретики начали расходиться, оживленно переговариваясь. Оставалось лишь решить вопрос об опасных последствиях открытия, — самая неприятная часть любого подобного обсуждения. Тут очередь дошла и до Вэру — его вызвали на трибуну, чтобы он рассказал о своих наблюдениях и личных ощущениях, потом, — о произошедшем в Кен-Каро и Товии. Собравшиеся физиологи и биофизики засыпали его вопросами. Им явно не терпелось изучить влияние доселе неизвестного фактора на живые организмы.
— Вы не хотите понимать, насколько опасное и важное дело нам предстоит, — сказал Лаолвай Макни, главный конструктор Великого Коллайдера. В отличии от большинства собравшихся, он был человеком. — И я хочу напомнить вам об этом, поскольку ощущения Анмая это подтверждают.
