Женское счастье

— Журинда, я жду ужин в столовой, — с этими словами лорд развернулся и вышел.

Он успел услышать, как охнула кухарка, как кто-то уронил приборы, как выругался и тут же извинился дворецкий... Удовлетворенно улыбнувшись, герцог прошел в столовую.

Сидя в одиночестве за большим столом, он понял, что аппетит пропал безвозвратно. Сартарр амаи! Вот, с чего он так разошелся? Подумаешь, челядь устроила себе праздник. Ничего страшного! Но Гант... Он-то что забыл на кухне? И Алиссия... Сидит, улыбается, ласково смотрит в глаза Тремэла... Ирг подери! Поковыряв пару салатов, лорд прихватил бутылку вина и пошел в свой кабинет.

"Вот, как этой девчонке удается так вывести меня из равновесия?" — Негодовал он, усаживаясь в кресло. Вино, лично отобранное им на лучших виноградниках Руэсса, показалось безвкусным. "Кислятина! — Скривился мужчина. — За что только деньги плачу?" Герцог отставил бокал и задумался.

Что он делает не так? Почему рядом с Алиссией у него не получается сохранять привычное равнодушие? Он ведь не влюблен в нее, ему, вообще, никогда не нравились брюнетки. Хотя, надо сказать, конкретно эта брюнетка — очень даже ничего. А ее тело... Гибкое, нежное, остро откликающееся на малейшую ласку... Сартарр... Лорд почувствовал, как собственная плоть мгновенно отозвалась на так некстати всплывшие воспоминания о жарких объятиях и страстных поцелуях. Нет, нельзя столько работать! Вон, уже, при одной мысли о молодом, податливом теле, все внутри в узел скручивает от желания! И ведь не пойдешь теперь к Серене! Как Алиссия его на слове поймала? "А вы, милорд? Как насчет вашей верности?"

К демонам все! Нет, надо уезжать как можно быстрее, нельзя допустить, чтобы его налаженная жизнь снова полетела кувырком из-за женщины!

Рэмион постарался успокоиться и принялся составлять план дел на завтра, с тем, чтобы поскорее уехать. Он подготавливал бумаги, просматривал счета, делал пометки, но его мысли все время возвращались к жене. Он вспоминал, как успокаивал ее прошлой ночью, как доверчиво она прижималась к нему, как приятны и мягки на ощупь ее волосы — их шелковистая гладкость так и манила прикоснуться, погладить, пропустить их через пальцы... Рион почувствовал, что готов сорваться и бежать в спальню к супруге, чтобы ощутить ее рядом, крепко обнять, подмять под себя и насладиться всей роскошью ее великолепного тела.

"Это наваждение. Если я не преодолею его, то пропаду." Герцог решительно встал и направился во двор. Дойдя до конюшни, лорд оседлал Серого и стремительно понесся к реке.

Холодная вода быстро привела мужчину в чувство. Спрашивается, чего он так разошелся? Ну, подружилась Алиссия с Гантом, да, и ладно! Ему-то какая разница? И вообще, не стоит придавать своему новому браку такого большого значения. От него что требовалось? Выполнить волю короля? Ну, так, он и выполнил. Брак заключен. Однако никто не вправе требовать от него чего-то большего. Хватит. Одного раза ему хватило! Теперь, все будет по-другому. Пусть Алиссия довольствуется его кошельком и положением в обществе, даже не рассчитывая на что-то большее. А уж он сумеет удержаться от глупостей и не совершить прежних ошибок. Женщины... Они ничем не лучше орков — чуть расслабишься, и тут же получишь удар в спину. Нет, больше он не попадется в эту ловушку.

Лорду вспомнилась его былая любовь к Линаре. Сейчас, мужчина презирал себя за те глупые чувства. Надо же было так потерять голову! Он, спокойный и рассудительный человек, превратился в безмозглого мальчишку, мечтающего о взаимности! А сколько безумных поступков он совершил, добиваясь от неприступной красавицы ответа! Уже позже, проанализировав все с холодной головой, герцог понял, как умело его загоняли в ловушку. Линара виртуозно владела искусством обольщения, умея вовремя оттолкнуть и неожиданно уступить, дать надежду, и, тут же, лишить ее. А потом, словно через силу, намекнуть о взаимности... Все это герцог понял уже слишком поздно, а тогда... Тогда он был слеп, не замечая очевидного и не слыша предостережений друзей.

Быстрые воды Арны омывали разгоряченное тело мужчины, унося с собой все переживания и неприятные мысли. Герцог несколько раз переплыл знакомую с детства реку и, шумно отряхиваясь, поднялся по пологому берегу. Серый мирно прядал ушами, вдалеке пели ночные терринсы, в свете тариссы трава казалась серебристо-серой и почти осязаемо живой. Лорд почувствовал, как небывалый покой снизошел на его душу и, вскочив на коня, пустил того медленным шагом, направляясь к дому.

Лиза не могла уснуть. Она ждала, что Рэмион придет к ней, но час проходил за часом, а в комнатах герцога царила тишина. Наконец, девушка услышала, как стукнула дверь спальни мужа, как зашумела вода в ванной, потом, раздались шаги, ручка ее двери стала опускаться вниз, но замерла и, спустя минуту, плавно вернулась в исходное положение. Звук удаляющихся шагов намекнул герцогине о том, что Их Светлость не в настроении оказывать внимание супруге.

Лизавета беззвучно выругалась. Когда, месяц назад, она всерьез задумалась над своим будущим, то поняла одно. Как бы ни сложилась ее жизнь в новом мире, повторять прежних ошибок она не будет. Судьба дала ей второй шанс и нужно воспользоваться им по максимуму. Ей придется забыть прошлое, оставить позади боль и обиды, и начать все с начала. Без ненужного саможаления и оглядки на былое.

Что у нее есть сейчас? Чужое тело, чужой мир и... муж. Тоже чужой. Вернее, нет, ее, законный, но такой далекий и отстраненный... Впрочем, Лиза не винила Рэмиона в его отчужденности и холодности. С какой стати он должен был радоваться навязанному браку и уделять внимание нелюбимой жене? Сама пройдя через предательство и боль, Лизавета знала, как непросто отрешиться от негативного опыта и научиться вновь доверять людям. Только вот, и замыкаться в своих страданиях тоже нельзя, иначе душа просто очерствеет и перестанет воспринимать обычные человеческие чувства. Не любовь, нет. Участие, доброту, ласку, сочувствие...

Сейчас, после того, как исчез дурман равнодушия, девушка ценила каждый миг новой жизни и с удовольствием встречала каждый новый день. Она не знала, кого благодарить за свое спасение, но готова была сказать искреннее спасибо той силе, что перенесла ее в этот мир. Сама возможность жить, дышать, существовать... Что может быть чудеснее?! А Рэмион... Что ж, если в ее силах заставить мужа выйти из его скорлупы, она сделает это, а если нет... Ну, на нет, как говорится, и суда нет! Если ему приятнее и привычнее холод одиночества — пожалуйста! Она никого не собирается спасать насильно. В таком случае, придется довольствоваться тем, что есть, и строить свою жизнь без ненужных эмоций к мужчине. Зато... И вот тут крылось самое главное.

Когда, накануне церемонии, ее осматривал целитель, то он уверенно подтвердил, что герцогиня вполне способна подарить мужу наследника и препятствий в продолжении рода не возникнет. Для Лизы, много лет проведшей в бесконечных обследованиях и попытках забеременеть, эти слова звучали каким-то нереальным чудом. Она, сама, безо всяких ЭКО и стимуляторов, сможет выносить своего ребенка! Две неудачные беременности в прошлом слишком настойчиво перечеркнули всю уверенность Лизы в том, что она когда-нибудь сможет стать матерью. Сколько было попыток, сколько раз врачи разводили руками, убеждая супругов, что сделали все возможное... Результата не было. "Надейтесь на чудо, — говорили им специалисты. — Зачатие и рождение ребенка — слишком таинственный процесс, мы можем сделать все, что нужно, но зависеть все будет не только от нас, а еще и от..." Тут их лечащий врач многозначительно поднимал палец вверх, намекая на божественное вмешательство. А Сергей, выходя из клиники, убеждал жену, что нужно обратиться к другим докторам, умеющим делать чудеса и без вмешательства высших сил. И они обращались. Господи, сколько их было... И в Израиле, и в Америке... Толку-то? Никто не мог сказать определенно, что с ней не так. А теперь, у Лизы, наконец-то, появился шанс. Судьба, словно сжалившись над девушкой, подарила ей возможность однажды взять на руки своего ребенка. Одно это могло примирить Елизавету и с нелюбимым мужем, и с чужим телом, и с непривычным окружающим миром.

Да, она не любила Рэмиона, но он не вызывал в ней неприязни или отторжения. Тем более, что, физически, герцог очень привлекателен, и супружеский долг можно будет "отдавать" с удовольствием. На этой мысли Лиза усмехнулась. Лорд не жаден, особо не вмешивается в ее жизнь, (а фактически, вообще, предоставил самой себе) богат, не ограничивает ее в средствах и... не вызывает никаких эмоций, близких ко всяким-там "любовям". А что касается ее... Она молода, красива и полна сил... Так стоит ли печалиться из-за отсутствия в ее жизни ненужных чувств?

Эти рассуждения дали Елизавете силы на то, чтобы с радостью встречать каждое наступающее утро. Девушка всегда была оптимисткой, и сейчас, отпустив прошлое, запретив себе вспоминать прежнюю жизнь и прошедшую любовь — а новоиспеченная герцогиня сумела убедить себя, что ее любовь погибла вместе с прежней Лизой на дне реки другого мира, — она с надеждой смотрела в будущее. И весь месяц, вплоть до приезда мужа, леди Алиссия по крупицам создавала это новое будущее. Понемногу знакомилась с жизнью большого имения и его обитателей, общалась с прислугой, выслушивала доклады дворецкого и экономки, внедряла на кухне новые, непривычные для обитателей замка блюда, и, конечно же, общалась с Тремэлом. Гант оказался интересным собеседником, и разговоры с ним постепенно стали необходимостью.

Незаметно, герцогиня стала центром маленького общества — к ней шли с вопросами, предложениями, просьбами и жалобами. По вечерам, на кухне собиралась небольшая компания: дворецкий, экономка, кухарка, Тремэл и леди Алиссия. С легкой руки герцогини, ужин в узком кругу единомышленников стал традицией. Официально это называлось дегустацией новых блюд, введенных в меню Ее Светлостью, а неформально — уютным ужином в кругу близких по духу людей. Именно за вечерним чаепитием с легкостью решались хозяйственные вопросы, намечались планы на будущее, планировались покупки и обсуждались кандидатуры работников. Лизавета в шутку называла кухню своим офисом, правда, не рисковала произносить этого вслух. Жизнь вошла в налаженное русло, и Лиза была почти счастлива. Почти, потому что герцог не появлялся в замке, и мечты о детях так и оставались мечтами.

И вот теперь, когда Рэмион вернулся, она не знает, как подойти к осуществлению своего плана. Его равнодушие и холодность делали задачу очень сложной, а сегодняшняя отповедь и вовсе отбила всякое желание общаться. Оставалось надеяться, что, рано или поздно, мужчина привыкнет к ней, и она сможет потихоньку приручить несгибаемого ледяного лорда. На этой относительно оптимистичной мысли Лиза заснула. И снова провалилась в кошмар.

... Вода была повсюду. Она давила, не давала дышать, Лизавета силилась вынырнуть, вдохнуть глоток воздуха, но ее что-то удерживало. Девушку охватил ужас, она билась, в попытках вырваться из удерживающих ее пут...

— Тихо, девочка, не бойся, я рядом... — Снова знакомый голос. Страх исчезает, сильные руки держат ее крепко, рядом с обладателем этого голоса спокойно...

— Кто ты? — Сквозь сон, спрашивает Лиза.

— Я тот, кто сможет тебя защитить.

— Только не уходи, — еле слышно, шепчет девушка.

— Не уйду. Спи...

Следующим утром герцог сидел в кабинете Тремэла и пытался разговорить друга. Приятели обсудили текущие дела, поговорили о политике, Аш-Шасси коснулся тем будущего урожая и цен и, наконец, решился задать главный вопрос, ради которого и пришел к Ганту.

— Как думаешь, Алиссия хорошо себя чувствует? — Герцог взял со стола полный до краев бокал и сделал небольшой глоток борсского.

— А почему ты задаешь этот вопрос мне? — Удивленно уставился на друга Тремэл.

— Как я успел заметить, вы с ней довольно близко общаетесь, и она тебе доверяет, — покрутив в руках хрустальный фужер, ответил Рэмион. — Так, что — ничего странного не замечал?

Прежде чем сказать что-либо, Гант ненадолго задумался. Рион поручил ему охрану своей жены и должен был знать подробности происходящего с ней, но Алиссия... Тремэл не мог обмануть ее доверия. Девушка пробудила в нем нежность, желание заботиться о ней и защищать от любых невзгод. Ему не хотелось выдавать секреты герцогини, и Гант решился на небольшую уловку. Если друг не спросит напрямую, то он не будет раскрывать тайну молодой леди.

— А ты не пробовал поинтересоваться у жены, как она себя чувствует? Ну, так, на правах любящего мужа, — невозмутимо посмотрел на Рэмиона Тремэл.

— Боюсь, я последний, кому она скажет правду, — невесело усмехнулся герцог, задумчиво глядя на огонь, сквозь разноцветные грани бокала. Утро выдалось пасмурным, и в кабинете друга, как всегда, горел камин. В сырую погоду у Ганта ныла покалеченная в молодости рука, и он старался пережидать ненастье в тепле. Хотя, с его неспокойной службой это не всегда удавалось. Герцог отставил фужер и продолжил: — Вот уже две ночи Алиссию мучают кошмары. Возможно, это происходило и раньше. Мне нужно узнать, с чем это связано.

— Так спроси ее, — Тремэл обеспокоился, но не показал своего волнения. — Она поделится с тобой своими страхами, и, возможно, вы станете чуть ближе друг к другу.

— Гант, в том-то и проблема — нам нельзя сближаться, — вскинулся Рэмион. — Ты же знаешь, каким образом был заключен наш брак, и я не хочу ничего менять. Пройти еще раз путь от любви до ненависти?.. Нет, увольте! — Лорд ударил по подлокотникам кресла ладонями. — Кстати, я ведь так и не спросил тебя, дорогой друг, а как это ты так промахнулся со своей оценкой характера моей жены? И где была твоя хваленая интуиция? Насколько я вижу, оригинал очень сильно отличается от обещанного характеристикой образа.

Тремэл развел руками — дескать, не взыщи, дружище.

— Ладно, об этом мы поговорим позже. А по поводу сближения... Нет, лучше нам держаться друг от друга подальше. Слишком уж противоречивые эмоции пробуждает во мне юная леди.

— Именно поэтому ты сбежал от Алиссии на второй день после свадьбы и оставил девочку одну в незнакомом доме? — Насмешливо спросил Тремэл. — Рион, я не узнаю тебя. Ты же всегда был ответственным, как можно было бросить на произвол судьбы ту, что во всем от тебя зависит?

— Так уж и на произвол судьбы? То-то, я смотрю, ты решил взять на себя роль этой самой судьбы: опекаешь герцогиню, как наседка, не отходишь ни на шаг, ручки целуешь... — Рэмион понимал, что не прав, но не мог остановиться. — Может, и по ночам успокаиваешь?

Тремэл медленно встал. Подошел к герцогу и остановился напротив.

— Рион, прекрати. Знаешь же, что неправ. Не унижай ни меня, ни себя подобными подозрениями. Алиссия не Линара, да, и я — не Керин. Постарайся узнать свою жену поближе. Уверяю, ты не будешь разочарован. А что касается моей опеки... Ты же знаешь, что у меня никого из родных не осталось, — Гант отвернулся к окну и невидяще уставился на низкие дождевые тучи. Он еле слышно вздохнул и тихо продолжил: — Алиссия сумела пробудить во мне желание быть нужным, заботиться о ком-то, да, просто жить для кого-то, наконец! — Тремэл скупо улыбнулся. — Твоя жена — необыкновенная женщина, Рэмион. Она умеет пробуждать в людях самые лучшие качества, даже те, о которых они и не подозревали. Вот, к примеру, сколько лет ты знаешь своего дворецкого?