Скиталец Флибустьерское синее море

— Так я за харчиками и прибежал. А то без меня все разберут. — Тяжело вздохнул и уставился на генерала.

— Кончай Ваньку валять, — заявил Игорь Иванович. Артист, ремнем по мягкому месту.

Даня посмотрел сначала на Андрея Алексеевича, потом на генерала. Голова его затряслась сильнее. Рот приоткрылся, губы дрожат, он говорит:

— Ваньку-то я не валял. Никакого Ваньку. Не трогал я Ваньку. Я его и не знаю. Правда, дядечки. Не знаю. — На глазах слезы. — Вы что меня... Думаете, что я вашего Ваньку побил? Не бил я Ваньку. Не надо меня арестовывать. Я не хочу в арестантскую. Маманя плакать будет. Вы, правда, думаете, что я Ваньку валял? Ну, скажи, дядя Андрей, скажи ему, что Ваньку не валял. Так вы харчиков мне не дадите. Давать не хотите, вот и говорите, что я Ваньку побил. Не хотите пособие давать. Так и не надо. Только в каталажку не сажайте. Без пособия мы с маманей обойдемся. — Трясущаяся рука Дани взяла паспорт, и он засунул его обратно в карман. По щекам текут слезы. Кулаком вытирает нос. — Так я, дядечки, побегу. Побегу, да? Вы меня отпустите? А пособие себе оставьте. Я никому не скажу. Так я побегу. Вы меня, дядечки, отпустите? Ведь отпустите? Я побегу.

— Курсант Гринев, смирно! — Рявкнул генерал.

Данька вскочил на ноги.

— Есть, смирно, товарищ генерал.

— Ясно мне с тобой все. Сядь. Приведи себя в порядок.

Данька быстро заправил рубашку, застегнул ее, как следует.

— И брось мне здесь концерты закатывать. — Заявил генерал.

Лицо Дани просветлело. Он закинул одну ногу на другую, развалился на стуле и развел руками.

— Концерт? — Даня слегка картавил. — Я люблю музыку. Да, да, господа, музыка — это то, что необходимо для моей утонченной натуры. Я люблю классическую музыку. И джаз люблю. Оскар Бентон? Не откажусь послушать хорошую музыку. Хоть я и утонченная натура, но я и что попроще могу послушать. Шансон. А вы любите, господин генерал, шансон? Вспомните, как там ...

Данька начал дирижировать руками перед лицом генерала, водить руками в стороны. Фальшиво запел, прикрыл глаза. Всем видом показывал, что наслаждается собственным вокалом. — —

— Ведь я институтка, я дочь камергера, я черная моль, я летучая мышь. Вино и мужчины, моя атмосфера. Привет эмигранты, свободный Париж. Но классику я люблю больше. Вальсы Шопена, это такая прелесть. А еще, — Даня прикоснулся безымянным пальцем к своему лбу, словно погружаясь в очарование своих воспоминаний. — Недавно я в опере был, господа. Кармен слушал. Прелесть. У любви, как у пташки крылья.... Впрочем, вам вряд ли это доступно. Вы уж не обижайтесь. — Данечка бросил взгляд на дядю Андрея. — Вы не можете понять величия музыки. Вы обыкновенные салдафоны. А настоящий симфонический оркестр.

Данька схватил со стола генерала ручку и начал вновь дирижировать. Прикрыл глаза, наслаждаясь ему одному слышной музыкой. Он перебросил ручку из правой руки в левую и продолжал дирижировать. Правая рука незаметно скользнула к блокноту, лежавшему на столе генерала. Одно движение — блокнот исчез.

— Блокнот, — сказал Игорь Иванович.

— Ноты? Ах, ноты. Объясняю, это такие точечки с хвостиками. — Аристократ пытается объяснить неучам, что такое ноты.

— Блокнот. Где блокнот? — Переспросил генерал.

— Какой блокнот? — Удивился Данька. Растерялся. О чем его спрашивают, какой блокнот.

Генерал приподнялся, что бы заглянуть за стол, полагая, что Данька скинул блокнот себе на колени. Но блокнота там не оказалось.

— Курсант Гринев, верните блокнот.

— Ах, блокнот, — движение руки и Даня положил его на стол. — Он упал. Сам свалился. Я не заметил.

Искренний взгляд темных глаз, изумление. Полная невинность.

— Ладно, курсант Гринев. Или как там, Арлекин. Мне понятно, почему ты — Арлекин. Давай поговорим о другом.

— О чем, товарищ генерал? — Шаловливый чертенок внутри Дани еще не угомонился. Чертенку хотелось поиграть.

— О твоих способностях. Говорят, ты очень способный парень. В прыжках с парашютом. — Генерал достал из стола личное дело курсанта. — Что ты можешь сказать о рапорте?

— Случайность. Запнулся. Не привык к самолету. Это был первый прыжок. Запнулся и выпал.

— Полковник Сотников, а вы что скажете по этому поводу?

— Игорь Иванович, — начал Андрей, — там все сказано. Был первый полет. Надо было прыгать с парашютом. И Арлекин испугался. Истерика у него. Боюсь, высоко. Упаду. Инструктор решил, первый прыжок. Парень боится. Пусть еще подготовиться. Ребята прыгали один за другим. А тут....

— А тут, — продолжил генерал словами из рапорта, — курсант Гринев вскочил и заорал. Парни, я на плите чайник оставил. А дома никого нет. Пожар будет. И выпрыгнул из самолета. Не в тренировочном, а в затяжном прыжке. Так было, курсант Гринев?

— Никак нет. Я споткнулся. Про чайник я точно вспомнил. Было. Но я просто запнулся.

— Так. Хорошие у тебя способности. А с иностранными языками что? Четыре языка знаешь?

— Нет, — Данька потупился, — больше.

— Какие еще? — Игорь Иванович хорошо владел английским языком. Немецким хуже.

— Любой язык.

— Это что значит? — Спросил Игорь Иванович.

— Любой язык, какой надо, тот и буду знать. — Данька сам не мог объяснить, как это у него получается.

— Не понял. — Семенов перевел взгляд на полковника.

— Это он правду говорит, товарищ генерал. Способный он. Когда он начинает с кем-то разговаривать, ему достаточно услышать несколько слов на любом языке. Анализирует что ли. И сходу начинает говорить так, будто это его родной язык. Мы пробовали. Армянский, грузинский, арабский. Одним словом, талант.

— Талант? Хорошо, талант, так талант. А что скажешь, молодой талант, о своем друге, о Грише?

— Какой Гриша? Вы чего меня, то о Ваньке, то о Грише спрашиваете? — Друга просто так я вам не сдам.

— Ты что, забыл своего друга, Гришу? — Продолжал генерал. — О Грише, с которым ты в академии юридической познакомился.

— А, Гриша. Отличный парень. А что? — Откуда Игорь Иванович знает о Грише.

— Ничего. — Улыбнулся Игорь Иванович. — Приятно слышать, что он отличный парень. Мне приятно слышать, как отцу, что мой сын — отличный парень.

— Он ваш сын? — Удивился Данька.

— Что, не похож?

— Похож. Но я не думал....

— Думать надо, курсант, думать. Передашь ему привет. И последнее, я еще один недостаток нашел в твоем личном деле.

— Какой? — Еще одна незадача. Вечно Даня в чем-то виноват.

— Возраст. Семнадцать лет.

Данька посмотрел на генерала, слегка улыбнулся и сказал:

— А как насчет того, что в гражданскую войну в мои годы люди полками командовали? И еще, те молодые генералы своих судеб?

Игорь Иванович улыбнулся в ответ.

— Понятно, значит, генералом хочешь стать. Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Только вот что, Даня, генералом станешь, когда я уйду на пенсию. Понял?

Данька облокотился на стол генерала и вперился в Игоря Ивановича взглядом.

— Товарищ генерал, а у вас на пенсию раньше выходят? По выслуге лет? — Потом посмотрел на Андрея Алексеевича. — Так значит я генералом раньше стану. Вы — на пенсию, а я — в генералы!

Игорь Иванович слегка стукнул ладонью по столу и полушутливо, полусерьезно сказал:

— Вон отсюда, курсант! Что б глаза мои тебя не видели. Он, видите ли, вместо меня хочет генералом.

— Есть, вон. — Данька вскочил на ноги и, пританцовывая, направился к двери и запел.

— Как хорошо быть генералом, как хорошо быть генералом, лучшей работы я вам сеньоры, не назову. Стану я точно генералом, буду я точно генералом, если капрала, если капрала переживу. — И выразительно посмотрел на дядю Андрея, указал на него пальцем и выскочил вон. Закрыл дверь, выдохнул и произнес:

— Кажется, пронесло.

Из-за закрытой двери было слышно:

— Шельмец, вот шельмец. Талантливый зараза, черт его возьми.

Данька ушел.

— Ты присаживайся, Андрей. — Говорил генерал. — Не понятно мне кое-что в этом деле. Говоришь, он может услышать несколько фраз на незнакомом языке и начать говорить.

— Так точно, товарищ генерал. В деле этого нет. У него необычные способности. Он перемещается из одного времени в другое. Из нашего, в семнадцатый век, и делает это регулярно.

— Как? Ты серьезно, полковник? — Удивился Семенов. Фантастический роман.

— Серьезно. Наши ученые доказали. Перемещается он. Как это происходит, определить не удалось. Обследования показали, у него возбуждены участки мозга, которые у обычного человека не используются. Предполагают, что с этим все связано. Пытались использовать гипноз. Специалист ввел его в состояние транса. Все фиксировалось на видеокамеру. Как только специалист начал задавать вопросы, курсант ответил ему на непонятном языке. И тембр голоса был совсем другой. Несколько слов. Когда в комнату вбежали, гипнотизер валялся на полу без сознания. Данька оставался в трансе. Специалиста унесли. Даньку привели в чувство. Вывод, когда пытаются проникнуть в сознание парня, в особо активные участки мозга, происходит активная блокировка. Она способна обороняться.

— Не плохо. Не плохо. — Сказал генерал.— А что-то еще пробовали?

— Специалисты говорят, не стоит даже пытаться. Мы можем так уничтожить этот феномен. Сейчас, когда он приходит на занятия, проходит через рамку. Снимается поле. Пока расшифровать ничего не удалось.

— Что ж, спасибо за информацию, Андрей. Посмотрим, на что способен наш будущий генерал.

Данька любил эти утренние часы на Тортуге, когда ночная мгла уже рассеялась, а полуденный зной не наступил. Он поднялся, быстро умылся. Собрался идти завтракать. Дверь в его комнату приоткрылась, в комнату осторожно вошел Хуан.

— Дэн, там тебя капитан хочет видеть. — Испанец выглядел каким-то притихшим.

— Сейчас приду. — Даня поднялся со стула, на котором сидел. Направился к двери.

— У него уже все собрались. Леон, Брин и Колин. — Сообщил Хуан.

Только сейчас Дэн заметил, что парень опять стал прежним. Спеси поубавилось. Не иначе, капитан вправил ему мозги. Даньке стало жаль этого парнишку.

— Хуан, — сказал он, — ты к моей комнате присмотрись.... Ты хотел что-то изменить.

— Хотел, — печально ответил Хуан.

— Так сделай. Ты же у нас главный управляющий. — Данька с тоской осмотрел свою комнату. Придется принести в жертву уют и привычную простоту.

— Капитан мне по шее даст. — Вот разгадка вселенской печали в глазах. Дэн с трудом удержал смех.

— Ты главный управляющий, — воскликнул Данька, — скажи, что это я тебя попросил. У тебя здорово получается.

— Правда? — Обрадовался Хуан. Хоть кто-то оценил его способности.

— Конечно. Я пошел к капитану, а ты здесь приглядись. Все, что сделаешь, одобряю заранее. — И пошел к капитану. По дороге он пожалел, что дал такую свободу этому парню. Он такое наворотит, но отступать было поздно. Вошел в комнату отца. Все были в сборе.

— Проходи, — сказал капитан. Возле письменного стола собрались Леон, Брин и Колин. Брин вертел в руках трубку. Колин задумчиво потирает пальцами подбородок.

Данька прошел и сел.

— Я собрал вас здесь, что бы изложить кое-какие соображения, — начал Свен, кивнув Дэну. — Я задумал новую операцию.

И капитан рассказал о том, что задумал. Свен под конец сказал:

— Я не стал пока говорить об этом другим капитанам. Думаю, преждевременно. Полагаю, что и вы пока все обдумаете. Дня через два изложите ваши соображения. А сейчас прошу к завтраку.

Они все отправились в столовую. За завтраком о плане капитана никто не обмолвился ни словом. Когда гости разошлись, Данька и отец вышли во внутренний дворик, устроились там в тени. Отец сказал:

— Как думаешь, Даня, может из этого что-то получиться. — Потом сам же махнул рукой. — Нет, ладно, пока ничего не говори. Не стоит решать сгоряча.

— А я и не буду. Я еще раз хочу сказать спасибо за твой подарок. Отличные метательные ножи. Я налюбоваться не могу. Отличные.

— На память тебе о зачислении. — Капитан был рад, что сыну подарок пришелся по душе.

— А еще подарок, пап. Ты не хочешь сделать? — Дэн решил вернуться к теме женитьбы Свена.

— Чего ты от меня еще хочешь? — Улыбался Свен.

— Может, мы тебя женим, ты подаришь мне братика или сестренку.

По дворику беззаботно бродят несколько маленьких птичек. Ищут, чем можно поживиться.

— Что-о-о?! — Возмутился капитан.

— Ну, братика, а? — Дэн скорчил забавную физиономию.

— Что б я? Да я стар для этого. Даня, я уже стар жениться. Что тебе в голову взбрело. Лучше ты мне сделай подарок. Женишься, подаришь мне внуков. Как? — Капитан хоть и возмутился, но спорить с упрямцем не собирался.

— Пап, а я для этого молод. Мне надо учебу закончить. Вот через пять лет...

— Хорошо, через пять лет мы тебя женим. — Свен надеялся, что разговор закончен.

— А братик мне не помешает. Еще один.

— Дэн, закончим этот разговор.

— А вдруг, — Данька потупился, — если я вдруг застряну в том времени или еще что. Я не хочу, что б ты оставался один. Папа, ну, пожалуйста.

— Господи, Даня, ты что привязался, — вздохнул капитан.

— Папа, ты ведь согласен? — Настаивал Данька.

— Подумаем над этим.

Так, решил Данька, дело сдвинулось с мертвой точки. Он женит капитана, непременно женит. Последующие два дня Данька обдумывал то, что на совете сказал капитан. Он этим был увлечен. Обдумывал каждую минуту. Его задумчивость заметили и мать и Аркадий. Мария Петровна вечером спросила у Даньки:

— О чем ты так задумался, Даня.

— Да так, мама. — Он не хотел беспокоить ее. Новая операция будет рискованной.

— Ой, — вмешался Аркадий, — темнишь, парень. Что вы там задумали с капитаном?

— Ничего особенного. На побережье надо сходить. — Родители не отвяжутся. Придется хоть что-то рассказать.

— Опять город брать? — Спросил Аркадий. Снял очки и положил их на стол.

— Нет. На корабль должны загрузить сундуки с золотом. А мы хотим перехватить его. На побережье собрали, ограбили местные племена. Вот мы и думаем, как захватить это золото ацтеков или инков.

Вмешалась мать:

— Авантюра это. Кончайте. Зачем вам это золото? — Она искренне не понимала, зачем людям огромные деньги. Желание роскоши ей было чуждо.

— Интересно, мама. — Начал канючить Данька, — Забрать золото у испанцев. Это ж музейные редкости. И обойти испанцев, оставить их с носом — это интересная задача.

— Даня, это может плохо кончиться, — говорила мать. Господи, опять ночи без сна, опять она будет ждать сына.

— Мы еще не решили. Только думаем, может ничего не получится. — Но для себя он решил, это дело надо довести до конца.

Свен вновь собрал основных своих командиров. Колин, Брин и Дэн. Без этого мальчишки не обойтись, все равно полезет с расспросами.

— Ждать мы больше не можем. Надо решать, будем брать испанское золото или пусть уходит. Скоро корабли выйдут из Кордеги. День близок. Я хочу услышать, как мы договорились, ваше мнение.

— Жаль, если такая добыча уйдет от нас. Только перехватить их — это сложная задача, — Сказал Брин.