В состав этого нового соединения, получившего название "Оперативная группа Кемпф" по фамилии своего командира, вошли XVIII-й горно-стрелковый корпус в полном составе и две легкопехотные дивизии — 28-я и 90-я. Эти последние были наспех переформированы: лишились горных орудий, зато получили по дивизиону штугов, их самокатные батальоны сменили велосипеды на броневики и мотоциклы, став разведывательными, а в саперных батальонах по одной роте было посажено на БТРы, пехота была моторизована, а гаубичные дивизионы артполков сменили конные упряжки на тягачи. После этого дивизии стали именоваться "легкими моторизованными" и должны были составить авангард наступления Кемпфа на британские позиции в Иране. Еще одним пополнением, включенным в оперативную группу, стал "корпус Ф" — довольно экзотическое подразделение, не смотря на громкое название, представляющее собой нечто среднее между отдельным полком и моторизованной бригадой к тому же частично укомплектованное арабами и прочими жителями Ближнего Востока. Вся эта сборная солянка, подчиненная штабу группы армий "Кавказ" (бывшая группа армий "Южная Украина"), возглавившему все немецкие войска в регионе, готовилась перейти в наступление в феврале, имея целью "... разгромить противостоящие британские войска и очистить северный Иран и южный берег Каспия от вражеского присутствия".
* * *
Все эти события, стремительно сменяя друг друга, пронеслись мимо Ганса, формируя новую картину мира и определяя его дальнейшую судьбу. Бои в Иране и на Соломоновых островах Нойнера абсолютно не беспокоили, а вот подготовка к отражению американо-британского вторжения в Европу легла на его плечи чуть ли ни целиком. Во всяком случае, такого мнения придерживался сам свежеиспеченный комбат.
Его назначение на новую должность утвердили еще перед Рождеством, так что новогодние праздники Ганс отмечал уже на новом месте и с новыми сослуживцами. Празднование, правда, вышло смазанным — всю дивизию перебаламутили массовые кадровые перестановки. Свою противотанковую роту Нойнер передал новому командиру в образцовом порядке, но... без участия командира дивизиона — старый друг Бохман получил новое предписание неделей раньше, а, назначенный ему на смену, Грюнерт еще не прибыл. Так что обязанности командира дивизиона Гансу пришлось исполнять самому — справился, ему не привыкать, но с такой кучей дел было уже не до праздников.
И такая кутерьма была повсюду. Достаточно сказать, что группенфюрер Георг Кеплер, командовавший дивизией еще с лета 41-го, после гибели Эйке, уже второй месяц лежал в госпитале с менингитом, и всё шло к тому, что скоро в "Тотенкопф" появится новый командир. Пока же в дивизии всем заправлял Ламмердинг, он же и утвердил новое назначение Ганса. Это было последнее, что он сделал в качестве начальника штаба дивизии. Буквально на следующий же день штандартенфюрер был срочно отозван в распоряжение рейхсфюрера СС — у Гиммлера были обширные планы по расширению ваффен-СС и Ламмердингу, стоявшему у истоков их создания, отводилась важная роль в реализации этих наполеоновских замыслов.
Кажется, это стало последней каплей, после которой всё потихоньку пошло на лад. Кеплер был официально отстранен от командования по болезни, а его место занял бывший командир артполка Герман Присс, спешно произведенный по такому случаю в бригадефюреры. Новым начальником штаба дивизии стал штурмбаннфюрер Рудольф Шнайдер. А Ганс наконец-то занялся обучением и комплектованием своего батальона. Работы тут оказалось невпроворот.
Еще перед отправкой в Германию, батальон оставил всю свою технику и тяжелое вооружение, чтобы пополнить потрепанные танковые дивизии, пока еще остающиеся на востоке. Затем, уже в Дахау, был буквально выпотрошен и кадровый состав части. Батальон потерял своего командира, двух ротных, четырех младших офицеров и несколько десятков опытных солдат и унтеров, которые были направлены либо во вновь формирующиеся части, либо в офицерские и унтер-офицерские школы. Кроме того, более сотни человек всё еще находились в госпиталях, долечиваясь после Восточной кампании. Вместо погибших или переведенных ветеранов в часть влили молодые пополнения.
Проходя в день принятия командования вдоль строя, теперь уже своего батальона, хорошо знакомого ему еще по боям в Сталинграде и Донской излучине, Ганс четко видел эту незримую разницу, бросавшуюся в глаза не смотря на одинаково-свежую зимнюю форму нового образца. Вот ветераны — волчий взгляд из-под каски, недавно утвержденный "Сталинградский щит"* на рукаве и звание не ниже штурмманна**. А вот совсем еще молодые парни — не старше двадцати лет, а многим нет и девятнадцати. Рослые, здоровые и крепкие ребята, уверенные взгляды, хорошо пригнанная амуниция..., но с ветеранами их не спутать, нет. Тот, кто смотрел в глаза смерти сам и нес ее другим, всегда узнает другого такого же и никогда не перепутает его с новичком, только что окончившим четырехмесячный курс подготовки в учебных лагерях. Alter Kampfer — "старые бойцы" — становой хребет армии, её опора и главная ударная сила. И вот эти вот "старики", увы, составляли теперь меньшинство. Сталинградская мясорубка не прошла для дивизии даром. Многие еще вернутся, залечив полученный раны, но всё же новичков слишком много — батальон придется готовить и сыгрывать заново, вновь превращая его в эффективную и безотказную машину войны. Что ж, не в первый раз.
Ганс взялся за работу сразу: для начала перетряхнул состав рот и взводов, равномерно перераспределив опытные кадры и столь же равномерно разбавив их новичками. Затем пришла новенькая техника — бронетранспортеры и машины прямо с заводов. Вслед за техникой прибыло и вооружение — тяжелые противотанковые пушки, минометы, новейшие пулеметы МГ-42 с их бешеной скорострельностью, уже успевшей стать темой для многочисленных солдатских баек... Параллельно с этим в часть постепенно возвращались из госпиталей выздоравливающие раненные, так что к концу февраля батальон был полостью укомплектован и людьми и техникой.
Но главным содержанием этого периода стала учеба — сплошной, не прекращающийся ни на один день, цикл полевых учений. Сперва, тактическая подготовка в составе взводов и рот, направленная на отработку типичных задач и лучшее сколачивание подразделений. Затем батальонные учения и, наконец, масштабные маневры в составе дивизии с привлечением дополнительных средств за счет сухопутных войск и Люфтваффе. Тут уже игра шла по-крупному, с использованием авиации, тяжелой артиллерии и инженерных войск, для чего "Тотенкопф" пришлось покинуть свой учебный лагерь в Дахау и перебраться на армейские полигоны.
Обучение было организовано с размахом, на горючем и боеприпасах не экономили. Еще довоенные методики обучения, разработанные для первых формирований ваффен-СС, были творчески дополнены новыми элементами с учетом богатого фронтового опыта, накопленного за последние годы офицерами-инструкторами. В частности, строевая подготовка была полностью исключена из программы, все стрельбы производились только в полевых условиях, в список обязательных для отработки тактических элементов добавились новые способы организации атаки и обороны. Как и раньше, на учениях применялись исключительно боевые снаряды, мины, гранаты и патроны, но масштаб их использования существенно возрос. Так, например, пехота регулярно практиковала наступление за реальным огневым валом с последующим штурмовым броском на "вражеские" позиции. Артиллерия, соответственно, тренировалась этот вал создавать и передвигать его по командам корректировщиков в непосредственной близости от собственной пехоты. Другим обязательным моментом обучения была обкатка солдат танками.
Регулярные несчастные случаи при столь экстремальных методах обучения считались приемлемой платой за возможность получить действительно первоклассных солдат, не шугаюшихся при близких разрывах снарядов и мин и не впадающих в ступор от грохота накатывающихся танков и завывающих в пике самолетов. Пострадавшие в ходе таких интенсивных тренировок получали наградной знак, как за боевое ранение, родственникам погибших отправлялось стандартное военное уведомление — "пал в бою за Фатерланд" и начислялись все причитающиеся в таком случае льготы. Неизвестно, знало ли руководство СС знаменитое суворовское изречение "тяжело в учении, легко в бою", но применялся этот принцип неукоснительно.
Каждый цикл подготовки (ротный, батальонный и дивизионный) был рассчитан на четыре недели, то есть вся учебная программа целиком охватывала три зимних месяца. В результате, к весне 43-го дивизия, по мнению командования, была готова к новым боям. Начинавшая свою карьеру в качестве обычной пехотной дивизии, посаженной на грузовики, "Тотенкопф" теперь превратилась в одно из мощнейших соединений вооруженных сил Райха. Не смотря на то, что 9-й моторизованный полк, получивший за успехи в боях зимой 41-42гг почетное наименование "Туле", покинул дивизию, превратившись в основу для нового соединения, численность "Тотенкопф" не упала. Место убывшего занял новый — танковый полк, сформированный еще осенью на полигоне Мейли-ле-Камп, под Парижем. Отдельный танковый батальон, прошедший с дивизией все бои Сталинградской кампании, после перевооружения влился в новый полк в качестве третьего батальона. Командовал танковым полком старый знакомец Нойнера — бывший командир разведывательного батальона "Тотенкопф" Вальтер Бестманн, уже успевший получить чин оберштурмбаннфюрера. Второй батальон полка возглавлял еще один бывший командир Ганса — Георг Бохман, только что окончивший курсы танковых командиров в армейской танковой школе в Вюнсдорфе.
Два оставшихся в дивизии моторизованных полка были переформированы и переименованы в панцер-гренадерские. Теперь в каждом из них третий батальон был "бронированным", то есть оснащался бронетранспортерами, а не обычными грузовиками. При этом все батальоны имели теперь больше тяжелого вооружения. Полковые роты пехотных орудий стали самоходными, получив в своё распоряжение новые САУ "Грилле", идентичные хорошо знакомым Нойнеру "Мардерам", но вооруженные короткоствольными 15-см орудиями, вместо 7.5-см противотанковых пушек. 14-е роты были превращены в зенитные и оснащены самоходными установками на шасси тяжелых тягачей. Саперные роты, вслед за линейной пехотой, были посажены на бронетранспортеры, иначе сложно было бы претворять в жизнь знакомый всем ветеранам клич "саперы вперед!".
Не остались в стороне и артиллеристы. Третий дивизион артполка, получив на вооружение новую технику, стал самоходным. Теперь он состоял из двух батарей легких и батареи тяжелых САУ. Буксируемые гаубицы и тягачи при этом были переданы в первые два дивизиона, благодаря чему все артиллерийские батареи в полку были переведены с четырехорудийного на шестиорудийный состав. Преобразования затронули и четвертый, тяжелый дивизион, одна из батарей которого стала пушечной. Были переформированы и усилены также и все остальные части дивизии, например, хорошо знакомый Гансу, противотанковый дивизион стал полностью самоходным, получив на вооружение 27 новейших "MarderIII-М" — более сбалансированной модификации хорошо зарекомендовавшей себя "куницы".
Герман Присс, подводя итоги зимних учений и реорганизаций, отметил в своем приказе, что дивизия "Тотенкопф" теперь сильна, как никогда, и готова воплотить в жизнь любую волю фюрера. Многочисленные инспекторские поездки высших чинов Вермахта и СС, а также масштабные совместные учения подтверждали, что эти слова — не пустая похвальба. Причем "Тотенкопф" не была исключением, хотя и находилась в несколько привилегированном положении по сравнению с абсолютным большинством других немецких соединений. Аналогичным образом были переформированы и остальные дивизии СС, вернувшиеся с востока. Пополнение ударных соединений Вермахта также шло полным ходом, но армейцы, вынужденные поддерживать "средний уровень частей", всё же не могли себе позволить создание столь элитных формирований, как ваффен СС.
* * *
Обозначившийся разрыв в качестве дивизий СС и Вермахта начинал все больше нервировать армейское начальство. Генералы с самого начала весьма ревниво относились к любым вооруженным формированиям, не подчиненным армии. Штурмовые отряды Рема, в далеком 34-м, были разгромлены именно потому, что попытались подменить Рейхсвер в качестве главной военной силы государства. Тогда вооруженные силы поддержали фюрера, ликвидировав верхушку СА, и Гитлер отплатил им сполна. Скромный Рейхсвер уже в следующем, 1935-м, году начал превращаться в грозный Вермахт: была введена всеобщая воинская повинность, отменены унизительные версальские ограничения, принята обширная программа перевооружения...
А затем началась война, в которой Вермахт шел от победы к победе, обращая в прах некогда грозные армии и стирая с карты мира целые страны. Но за этой чередой триумфов генералы проглядели зарождение нового опасного конкурента. Ваффен СС Гиммлера поначалу задумывались как "политические войска", предназначенные в основном для подавления сопротивления и наведения порядка на оккупированных территориях. Поскольку армия никогда особо не стремилась к исполнению этих нужных, но малопочетных задач, то на первые малочисленные военные отряды СС, возникшие накануне войны, генералы смотрели с брезгливым снисхождением. Однако разразившийся мировой конфликт внес в эти отношения свои коррективы.
Сперва оказалось, что для западной кампании не хватает войск, особенно подвижных, и выдвинутое Гиммлером предложение сформировать несколько моторизованных дивизий СС пришлось кстати — дареному коню в зубы не смотрят. Потом, уже в ходе военных действий, как-то внезапно выяснилось, что по многим параметрам эсэсовские солдаты превосходят своих армейских коллег. Взращенные как последователи элитных штурмовых войск времен Первой Мировой войны, комплектуемые исключительно добровольцами, отвечающими очень высоким физическим требованиям, ударные части СС сражались яростно, упорно и умело. Камуфляжное обмундирование, массово введенное в СС и послужившее причиной уничижительной критики со стороны высшего генералитета, как оказалось, в условиях боевых действий, снижает потери пехоты на 15-20%. Новые методы подготовки и отбора, разработанные и внедренные в учебных центрах СС, позволяли воспитать первоклассных бойцов, превосходивших солдат Вермахта по всем статьям.
Генералы забили тревогу, поднялся глухой ропот недовольства. СС вменяли излишнюю жестокость и нерациональную агрессивность, что вело к повышенным потерям, хотя и приносило великолепные результаты на поле боя. Высших командиров СС обвиняли в некомпетентности, что лишь отчасти соответствовало действительности. Но за всем этим ясно читалось одно — армия почуяла рядом с собой конкурента. И этот новый соперник уверенно завоевывал всё новые и новые позиции, набираясь всё больше опыта и влияния. У войны свои законы, а потому количество эсэсовских дивизий постепенно росло, в их распоряжение поступали всё новые и новые образцы оружия и техники, о которых при формировании первых частей СС даже речи не заходило: тяжелые гаубицы, штурмовые орудия, танки, небельверферы... К 43-му году как-то вдруг оказалось, что дивизии СС укомплектованы, вооружены и обучены лучше, чем самые отборные соединения сухопутных войск. Это было обидно.
