Отторжение Платины

Она красноречиво замолчала, сжав губы в куриную гузку.

— Объявление о розыске приёмной дочери начальника уезда? — вскинув брови, недоверчиво переспросил абориген. — Да ещё спустя такое время... Вы ничего не путаете, госпожа?

— Я сама его видела, — покачала головой беглая преступница.

— Что же вы такого натворили? — усмехнулся собеседник, с интересом поглядывая на неё.

— Чем угодно поклянусь! — в порыве чувств Ия даже руку к груди прижала, стараясь казаться максимально искреннее. — Не знаю! Только эти объявления и в самом деле появились недавно. Из-за них я и очутилась в этой проклятой усадьбе с этими... нехорошими людьми.

Задумавшись, дворянин в лохмотьях машинально огладил свою грязную, всклокоченную бороду.

— Вы хоть представляете себе, как вам с нами будет тяжело? — после недолгого молчания заговорил он, с жалостью глядя на девушку. — Мало того, что нас ищут, и если поймают, то обязательно казнят, так мы сейчас ещё и нищие, последние бродяги, ниже любого простолюдина, даже нули. Каждый обидеть сможет, и жаловаться будет некому. Мы вне закона. Идти придётся всё время пешком, питаться объедками, ночевать в хижинах с дырявыми крышами, среди крыс и гадких насекомых, с такими же нищими, покрытыми язвами и больными чахоткой. Вы даже не представляете, насколько подлыми и безжалостными бывают люди, которым нечего терять. Мы с господином Ждао, конечно, будем вас защищать, но это не всегда у нас может получиться...

При этих словах Платина сразу вспомнила рассказ соотечественника о том, как его приятель советовал не обращать внимание на женские крики вчерашней ночью. Так что к этому предупреждению аборигена следует отнестись серьёзно и не особенно рассчитывать на его помощь. Более того, вполне возможно, что в случае опасности тот бросит не только её, но и своего спутника.

Однако что-то во всех этих страшилках показалось приёмной дочери бывшего начальника уезда довольно странным.

— Не верю, что такой человек, как вы, — озвучила она свои догадки, — готов до конца своих дней влачить столь жалкое существование!

Дворянин в лохмотьях вдруг рассмеялся, посмотрев на неё то ли с удивлением, то ли с одобрением.

— Да, вы правы. У меня есть знакомые, что помогут обрести хоть какой-то статус, ну или хотя бы заполучить именные таблички. Но пока мы до них доберёмся, всё будет именно так, как я вам и рассказал. Да и там ещё неизвестно, как получится. Люди эти опасные, вне закона. Вместо пайз нас могут убить, а вас продадут в рабство.

В этот момент Ия увидела, как из-за здания главного зала появился спешащий мичман, державший в руках два коротких весла.

Когда до него оставалось не более полутора десятков шагов, девушка громко заявила:

— Не будет!

— О чём вы, госпожа? — недоуменно вскинул брови абориген.

— Я говорю, что нам не придётся так жить, — пояснила беглая преступница. — Если, конечно, у вас есть деньги.

— Вы не понимаете, госпожа! — скорчив страдальческую физиономию, презрительно фыркнул собеседник. — Без статуса или хотя бы именной таблички вам никакие деньги не помогут!

— Всё я понимаю! — успокоила его Платина, осознавая, что вновь страшно рискует, доверяя свою жизнь чужим, почти незнакомым людям. Но разве у неё есть выход? — У меня с собой как раз две пайзы. Только, к сожалению, не дворянские, а купеческие.

— Это правда? — встрепенулся Хаторо.

— Что правда? — тяжело дыша спросил флотский офицер, опуская свою ношу и убирая со лба прилипшую прядь тёмно-русых, грязных волос. — Про что вы, Мэнэзо-сей?

"Ого! — мысленно присвистнула Ия, услышав подобное обращение, принятое только между очень близкими людьми. — И что это значит? Неужели они любовники? Ну нет, не может быть! Хотя вон какой Сашка вежливый и интеллигентный. Всё "на вы", по имени-отчеству, "сударыня" да ещё и "мадемуазель". Поневоле задумаешься. И понятно тогда, почему это местный фрукт от меня избавиться хочет. Небось, ревнует, зараза. Вот же-ж! Нет, ну до чего же не везёт! То лесбиянки, то гомосеки. Знала бы раньше, промолчала бы про пайзы. Но чего уж теперь-то".

— Ваша соотечественница, Лесо-сей, говорит, что у неё есть две именные таблички! — ответил абориген, глядя на девушку со смесью надежды и удивления.

— Вы имеете ввиду те каменные таблички с именами, по которым у вас узнают дворян? — видимо, решил окончательно прояснить ситуацию молодой человек.

— Не только дворян, — покачал головой его приятель или, не дай Бог, любовник. — Они есть и у купцов, только деревянные. У вас же именно такие, госпожа?

— Да, господин Хаторо, — сухо подтвердила Платина.

— Поддельные? — тут же став деловито-озабоченным, поинтересовался собеседник. — Дайте взглянуть.

— Настоящие, — возразила Ия, пояснив в ответ на недоуменно вскинутые брови: — Их хозяева умерли от петсоры, не осталось ни записей, ни свидетелей.

— Всё равно покажите! — настойчиво повторил свою просьбу мужчина, требовательно протягивая грязную, короткопалую ладонь.

— Давайте сначала уйдём отсюда, — выдвинула встречное предложение девушка. — Сколько можно тут торчать? А вдруг кто-нибудь зайдёт, или... мои спутники вернутся?

— Госпожа права, — неожиданно поддержал её офицер. — Мы и так задержались, пока вы требовали с этого негодяя деньги.

"Так Криворотого ещё и ограбили! — отметила про себя приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Ну тогда они и без моего золота обойдутся!"

— Показывайте дорогу до реки, госпожа, — без большой охоты согласился с ним приятель.

Платина провела спутников на хозяйственный двор, показала калитку. С этой стороны к ней крепился какой-то хитрый замок, сразу же открывшийся, после того как Жданов потянул за торчавший сбоку штырёк. А вот закрыть его уже не получилось. Снаружи из массивной доски чуть выступали четыре квадратные металлические кнопки, которые, видимо, следовало нажимать в определённом порядке.

Но беглецы не стали этим заморачиваться и поспешили по петлявшей в зарослях тропинке.

К счастью, лодочка по-прежнему стояла у узких бамбуковых мосточков.

— Ну, и как здесь грести, если нет даже уключин? — недовольно проворчал мичман, положив вёсла на дно.

Причём последнее слово он произнёс по-русски, очевидно, не зная, как называют данное приспособление аборигены.

— Руками, мой друг, руками, — рассмеялся Хаторо, одним ударом перерубив верёвку тем самым кинжалом, который Накадзимо когда-то подарил Ие.

Оттолкнув лодочку от причала, он опустился на одно колено и принялся объяснять:

— Этой рукой держите весло за конец, этой — ближе к середине, и вот так, вот так.

— Похож на способ диких северо-американских племён, — по-русски прокомментировал флотский офицер, поинтересовавшись: — Вы, Ия Николаевна, романы господина Фенимора Купера не читали?

— Читала, — растерянно кивнула девушка, вспомнив свою единственную и безуспешную попытку ознакомиться с творчеством этого знаменитого писателя.

— Очень популярный сейчас в Европе сочинитель, — непринуждённо продолжил молодой человек.

— Вы бы воздержались пока от разговоров на вашем языке, господа, — недовольно проворчал абориген, осторожно раздвигая рукой стебли камыша, прикрывавшие выход на гладь реки. — Голоса над рекой далеко слышно.

"Точно ревнует!" — мысленно фыркнула Платина.

Слегка смутившись, мичман понимающе кивнул.

— Куда мы сейчас идём, господин Хаторо?

Он быстро приноровился к короткому веслу, делая плавные, сильные гребки.

— В трёх ли вниз по течению есть бамбуковая роща, — ответил дворянин в лохмотьях. — В прошлый раз меня там высадили. И от дороги недалеко, и есть где лодку спрятать. Отдохнём, посмотрим на ваши таблички, госпожа, а там решим, что дальше.

— Только не очень-то вы похожи на купцов в таких нарядах, господин Хаторо, — не удержалась от ехидного замечания Ия. — Да и побриться бы вам не мешало, и подстричься. А то пайза будет купеческая, а одеты как бродяги.

— Вам сколько лет, госпожа? — не оборачиваясь, хмыкнул сидевший на носу лодочки абориген.

— Девятнадцать, — осторожно ответила девушка, слегка озадаченная подобным вопросом.

— А мне сорок два! — назидательно, с нажимом проговорил мужчина. — Из них пятнадцать я прослужил в городской страже и лучше вас знаю, как не попасться ей на глаза, и на что она смотрит в первую очередь. Так что зря не переживайте, от этого цвет лица портится. Лучше поделитесь с нами своими планами. Теперь-то вы можете говорить? Вот и расскажите: что вы задумали, перед тем как так неудачно сбежать?

— Но вдруг кто-нибудь услышит? — съехидничала в ответ Платина, напомнив с дурашливой серьёзностью: — Звук над водой далеко разносится.

— А вы не кричите, — нимало не смутился собеседник, посоветовав: — Говорите шёпотом. Ну и думайте, прежде чем что-то сказать.

И хотя в его словах прозвучала не только ирония, но и предупреждение, или скорее даже угроза, флотский офицер, с интересом следивший за их пикировкой, только насмешливо хмыкнул.

Отвернувшись от него, Ия громко заговорила, уперев взгляд в тощую котомку, криво висевшую на спине Хаторо.

— Я хотела добраться до морских портов, куда приплывают корабли из дальних стран.

— Думаете, там намного лучше, чем у нас в Благословенной империи? — рассмеялся дворянин, деловито орудуя веслом.

— Наши мудрецы говорят, что хорошо только там, где нас нет, — отпарировала девушка, тут же услышав одобрительное хмыканье молодого человека. — Но в этой стране у меня слишком много врагов и совсем нет друзей. Может, в другом месте мне повезёт больше? Но, главное, я подозреваю, что где-то за морем живут наши с господином Ждао соотечественники.

— Русские?! — от удивления мичман даже сбился с ритма, и лодочку повело в сторону. — Где?

— Это только предположение, Александр Павлович, — поспешила охладить его пыл Платина. Помня о том, как аборигену не понравилось, когда они переговаривались на родном языке, Ия использовала местное наречие, лишь обратившись к флотскому офицеру по-русски. — Но я очень хочу это проверить. Мне всё равно ничего не остаётся, кроме как покинуть эту страну. Вот и посмотрим, куда можно отправиться?

— Тогда и я с вами! — пылко вскричал молодой человек, тут же извинившись: — Простите, Мэнэзо-сей, но если где-то здесь действительно живут наши соотечественники, то нам будет лучше с ними.

— Чего уж там, Лесо-сей, — по-прежнему не оборачиваясь, проворчал приятель. — Я всё понимаю. Даже представить себе не могу, что бы со мной стало, окажись я на вашем месте, непонятно, как очутиться в чужой стране, даже не зная куда возвращаться? Тут ещё это убийство в военном лагере. В армию нас теперь точно не возьмут. Даже на границу. Остаётся только в разбойники идти, и всю жизнь по лесам прятаться.

— Тогда поехали вместе с нами? — неожиданно предложил Жданов. — Мы же названные братья. Как я вас брошу?

"Ну, тогда ладно", — пришелица из иного мира с трудом подавила рвущийся из груди вздох облегчения, но довольной улыбки удержать не смогла.

В одном из местных романов она читала о богатырях-побратимах, путешествовавших по фэнтезийному миру в поисках приключений.

Те персонажи тоже обращались друг к другу по именам. Однако девушка считала подобные взаимоотношения либо вымыслом автора, либо "преданием старины глубокой" и уж тем более не могла себе представить, что мичман, почти её ровесник, вдруг сделается побратимом матёрого, битого жизнью мужика. Но вдруг тот просто использует наивного, романтически настроенного юношу в своих целях? Пусть даже так, это всё равно лучше, чем её первое предположение.

Платина даже почувствовала лёгкий укол стыда. Действительно, как ей только могло прийти в голову, что они любовники?! Чушь какая!

— Нет, нет, — решительно отказался Хаторо — Я здесь останусь. Это вам молодым на новом месте легко устроиться, а я уже старый.

И, словно пресекая любые возражения, резко спросил:

— Как же вы, госпожа, собрались в порту своих искать?

Ия решила ничего не скрывать, рассказав всё откровенно, не столько для аборигена, сколько для соотечественника. Во-первых, хотелось проверить кое-какие зародившиеся у неё подозрения, во-вторых, окончательно убедить офицера последовать за собой.

— Не так давно я видела книгу, попавшую в Благословенную империю из какой-то заморской страны. Мне сказали, что написана она в неком месте собрания учёных под названием Академия.

— Вы сказали Академия? — встрепенулся молодой человек. — Но это же греческое слово. Так называлась школа, основанная Платоном в античных Афинах!

— В России тоже своя академия есть, — раздражённо глянув на него, заметила девушка. — Академия наук!

— И Академия художеств, — блеснул эрудицией Жданов.

— Но что, если это слово только похоже на ваше по звучанию? — вполне резонно возразил Хаторо, понизив голос до еле слышного шёпота, так как им навстречу двигалась большая лодка с шестёркой гребцов.

Платина повернулась к ним спиной и пригнулась, стараясь сделать фигуру как можно бесформеннее. Длинные волосы надёжно скрывала обмотанная вокруг головы тряпка. Вряд ли на первый взгляд её могли принять за девушку, но она опасалась, что кто-то может запомнить лицо, а потом вдруг увидит портрет в объявлении о розыске и захочет подзаработать.

Однако гребцы были слишком заняты борьбой с течением, а рулевой о чём-то оживлённо болтал с толстяком в длиннополом халате и лишь мельком глянул на проплывавшее мимо судёнышко.

Дождавшись, когда лодка удалится метров на сто, Ия зашептала:

— Всё может быть, господин Хаторо. Но цифры в той книге тоже наши.

Она обернулась к мичману, жадно ловившему каждое слово.

— Я имею ввиду арабские.

Последнее слово беглая преступница почти выдохнула, но соотечественник услышал, энергично закивав в знак понимания.

— В каждой стране свои буквы и цифры, — задумчиво произнёс абориген, размеренно работая веслом.

— Есть и другие признаки, — продолжила девушка, чувствуя, что тот настроен уже не столь категорично. — На пером листе нарисован герб Академии. Это птица с двумя головами, повёрнутыми в разные стороны.

— Наш двуглавый орёл?! — гораздо громче, чем следовало, вскричал флотский офицер. Даже усы и борода не могли скрыть того, как покраснело от волнения его лицо, а рот совершенно по-детски приоткрылся, словно в ожидании новых, потрясающих откровений.

— Мне сказали, что это сокол — священная птица их бога мудрости, — сочла необходимым разочаровать его Платина. — Но всё равно он очень похож на российский герб. Также раскинуты крылья, только вместо скипетра и державы в лапах свиток и какая-то палочка для письма.

На сей раз оба её спутника воздержались от комментариев. Старший, видимо, думал, а младший, судя по всему, уже поверил Ие безоговорочно.

— На книге есть ещё один знак, — выдала последний аргумент девушка. — У нас его применяют для записи музыки.

— Ноты? — удивился соотечественник.

— Нет, — покачала головой Платина. — Скрипичный ключ. Знаете о таком?

— Разумеется! — вроде бы даже обиделся молодой человек. — Сам-то я не играю ни на фортепьяно, ни на гитаре, но моя сестра и кузина — прекрасные музыкантши. Мы с ними не раз пели на званых обедах у наших соседей Балариных.