— Иллирэн, не делай этого... — Так делать или не делать? Ты бы уж определился, дед, то отойди от окна, то не делай этого. — Иллирэн, если тебе себя не жалко, то пожалей хотя бы отца, он этого не переживет.

— Я, может, тоже этого не переживу. — Утихшая было боль, появилась вновь. Мне хватило сегодняшнего разговора с отцом, чтоб почувствовать себя раздавленным. Непонятно, чего добивается дед, придя ко мне ночью для того, чтобы очередной раз упрекнуть меня. — Зачем ты пришел?

В коридоре раздался топот, похоже, сегодня не только мне не спится. Под окном натекла уже целая лужа, и если я сейчас же не закрою окно, то рискую простудиться. Я нехотя отлепился от своей опоры и потянулся к створке, когда меня схватили за локти и резко дернули прочь от окна, от неожиданности я упал и ударился лбом о подоконник. Перед глазами заплясали огни. Очнулся я уже на кровати, и когда хотел проверить нет ли у меня шишки, не смог даже пошевелить рукой: меня полностью обездвижили, спеленав как младенца. За что? Сначала просто заперли в комнате, а теперь вдруг решили связать, интересно, что со мной дальше будут делать? Все же посадят в камеру...

Вошел отец и долго смотрел на меня грустными уставшими глазами. Так ничего не сказав, отец покачал головой и вышел, оставив меня наедине со своим отчаянием.

Я только начал засыпать, как дверь снова открылась, и в комнату шагнул эльф. Вилли. Казалось, что с последней нашей встречи он вырос сантиметров на пятнадцать. Он, слегка прихрамывая, подошел, сел в кресло рядом с кроватью и уставился на меня тяжелым немигающим взглядом. Забыв о своих путах, я дернулся, на что эльф хрипло рассмеялся:

— Теперь мы поменялись местами. Забавно, не правда ли, человек? Теперь ты лежишь и не можешь пошевелиться, и только от меня зависит, будешь ли ты жить или умрешь. Что молчишь, человек, тебе-то в отличие от меня зубы не выбивали?

— У тебя все же восстановилось зрение... Я рад за тебя.

Эльф скривился:

— А ты все такой же сентиментальный дурак, — эльф резко встал, — в камеру его!

Хайк и еще какой-то парень подняли меня с кровати и куда-то потащили. Вырваться было невозможно, но я все же попытался, лягнув Хайка связанными ногами. В следующее мгновенье меня скрутила резкая боль.

— Не дергайся, в следующий раз будет больнее, — эльф щелкнул пальцами и боль отступила. Меня бросили на пол, противно хрустнула сломанная рука, и я погрузился в темноту.

Ведро ледяной воды привело меня в чувство. Пока я был без сознания, меня развязали, ограничив мои передвижения только железной цепью, сковывавшей руки, и каменными стенами камеры. Яркий свет на секунду ослепил меня — в камеру зашел отец. Я попытался встать, но затекшие ноги плохо меня слушались.

— Отец... За что?

— Я тебе уже говорил, Иллирэн, что надо отвечать за свои поступки.

— Люди вообще не задумываются над последствиями своих действий, — оскалился вошедший вслед за отцом эльф, — из-за твоего эксперимента погибли десятки людей и эльфов. И мы требуем мести.

— Но это ж неправда, Вилли...

— Не смей называть меня этой кличкой! — взорвался эльф. Меня пронзила острая боль, — ты понял, человек? Я не слышу, ты понял?

Я мог только прохрипеть, что-то отдаленно похожее на "да". Эльф прекратил меня мучить и отошел, напоследок пнув меня под ребра. Рядом со мной опустился отец и, взяв меня за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза.

— Отец, не верь ему...

— А кому я должен верить? Боюсь, что ты больше не заслуживаешь моего доверия. Возможно, я сам отчасти виноват в случившемся, не надо было потакать тебе во всем. Став некромантом, ты сам от всего отказался.

— Отец, не говори так, пожалуйста, я никогда не ... — взмолился я.

— А как ты объяснишь выжженную дотла деревню? О чем ты вообще думал, применяя смертельное заклинание, убившее все живое на 20 километров вокруг?

— Отец, я не... — он не обращал на мои жалкие попытки оправдаться.

— Не называй меня отцом, у меня больше нет сына, — он презрительно скривил губы.

— Отец!

— Почему ты не хочешь понимать с первого раза, человек? — Щелчок длинных пальцев, и я снова валяюсь в ногах у эльфа, крича от боли.

Я скоро потерял счет времени, все было как в тумане, и я почти не различал грань между кошмарами и реальностью. Меня надолго одного не оставляли: ко мне пару раз приходил отец, один раз заглянул дед, посетовавший на то, что никак не успевает собрать нужные травы, и я, мол, очень его подвел, потом почему-то пришли эльфы, караулившие меня тогда под деревом, и звали меня на пикник (хотя, может быть, они мне привиделись). Эльф неизменно присутствовал при всех посещениях: он стоял с надменным видом, в разговор не вмешивался, но, стоило мне только сказать что-нибудь неугодное его слуху или не так на кого-нибудь посмотреть, как он с большим удовольствием одергивал меня болезненным ударом магии.

Очередной сон был настолько отчетливым и ярким, что если бы не нереальность происходящего, то я бы решил, что грежу наяву. Я лежал на кровати в комнате, и сквозь неплотно задернутые шторы пробивались солнечные лучи, отражались в зеркале, искрились на гранях стакана. Залюбовавшись игрой уже несколько дней невиденного света, я не заметил, как в комнату вошли. Похоже, пришедшие не знали, что я уже очнулся и поэтому в полголоса о чем-то переговаривались. Кажется, речь шла обо мне.

— Почему я не в камере? — против своей воли произнес я. Разговор резко оборвался и на меня, наконец, обратили внимание. Их было трое: отец, дед и неизвестный в мантии мага.

— Он опять бредит, — сказал дед и, подойдя, положил мне руку на лоб. Я внутренне сжался, ожидая удара, но в этом неправильном кошмаре, пока никто не собирался меня мучить.

— Да, у меня бред, — легко согласился я, — на самом деле я сейчас лежу, закованный в кандалы, в подвале. Там темно, холодно и сыро. И у меня сломана рука. Скоро кто-нибудь из вас снова придет ко мне, и тогда он будет опять меня мучить.

— Сынок, все будет хорошо, никто не собирается тебя сажать в подвал и тем более мучить, — постарался успокоить меня отец. Я с ужасом посмотрел на него, эльф всегда жестоко "наказывал" меня, когда я, забывшись, звал отца.

— Ты же сказал, что ты не хочешь меня знать и что у тебя больше нет сына, — отец резко побледнел, — зачем ты опять мучаешь меня? Хочешь, чтоб я поверил тебе, а потом...

— Рэн, выпей, будь умницей.

— Это что яд? Надеюсь, быстродействующий и я буду недолго мучится, — я выпил горький настой и погрузился в темноту.

И все же это был прекрасный сон. Но тем горше было пробуждение — я опять лежал в камере, куда не проникал ни один луч света. Растеряв последние остатки гордости, я разрыдался во весь голос, и плевать, что сейчас опять придет эльф и жестоко посмеется над моей слабостью.

— Рэн, что случилось? Почему ты плачешь? — спросил встревоженный голос отца.

— Потому что сон оказался всего лишь сном... жаль, что нельзя заснуть и не просыпаться.

— Не говори так, Рэн. Ну, повздорили мы немного, с кем не бывает...

Я не выдержал:

— И это ты называешь "повздорили"?! Почему ты так легко отказался от меня? Почему ты поверил ему, а не мне? Да, как ты мог только подумать, что я некромант? Что я повинен в смерти десятков людей...— судорожный всхлип прервал мою бессвязную речь.

Отец сидел рядом со мной и гладил меня по голове:

— Прости меня, Рэн, пожалуйста, прости. Я переволновался, боялся, что потерял тебя, я растерялся, когда узнал про кровь эту и все остальное, а ты не захотел мне ничего рассказывать.

— И ты решил посадить меня в темницу и отдать ему на растерзание? — я попытался отодвинуться от отца, но тот мягко меня удержал.

— Рэн, кто тебе сказал, что я собираюсь запереть тебя в камере?

— После того как я просидел в ней столько времени, об этом нетрудно было догадаться, — я горько усмехнулся и крикнул в темноту, — ну, что же ты прячешься? Выходи! Я знаю, что ты здесь, смеешься надо мной и ждешь, когда бы побольнее ударить.

— Рэн, с кем ты разговариваешь?! — зло прокричал отец, — Здесь никого нет!!! — он встряхнул меня за плечи, — И ты не в камере, это твоя комната!!!

Отец встал и отдернул штору. Рассвет тут же осветил комнату, окрасив ее в причудливые тона.

— Значит, ничего этого не было? Меня не связывали, не бросали в подвал, не били? — Отец смутился.

— Мы действительно связали тебя, чтоб ты снова не решил выброситься из окна, но...

— Выброситься из окна? — Я растерянно смотрел на отца, пытаясь понять, всерьез ли он это говорит или, может, я опять брежу. — Почему я должен был выброситься из окна?

— А что мы должны были подумать, когда увидели тебя, наполовину высунувшегося из окна, после того как ты чуть не спрыгнул со смотровой площадки? — Кажется, я начинаю сходить с ума...

— Я не...

— Хайк догнал тебя уже у самого бортика... Я тогда очень испугался: чуть было не потерял тебя снова, когда ты только нашелся живым и невредимым...

— Я не помню... я не соображал, куда бегу, но прыгать я точно не собирался, я ж не самоубийца, — отец вздрогнул, — а что потом?

— Потом?

— Ты сказал, вы меня связали, что было потом?

— Потом ты заболел, у тебя был жар, ты бредил: кричал, звал на помощь, плакал, метался в кровати; у тебя были судороги. Вчера ты вроде пришел в себя, а потом ты стал говорить ужасные вещи. Я уже боялся, что ты...— отец не закончил, но было ясно, что он переживал, не помутился ли я рассудком.

— Значит, это был не сон... Давно ты тут сидишь?

— Со вчерашнего вечера, — устало улыбнулся отец. — А ты лучше поспи, тебе нельзя переутомляться.

— Нет, не уходи, посиди еще со мной. А то, если ты мне опять снишься, и когда я проснусь, все это окажется неправдой... — меня передернуло.

— Я не уйду, посижу тут, а ты все же поспи, а когда проснешься, я буду сидеть здесь, и ты сразу поймешь, что это было всего лишь дурным сном.

Глава 9. Битва века.

Успокоенный мягким голосом отца, я все-таки заснул. Кошмары на время оставили меня и я, пользуясь данной мне передышкой, проспал до самого вечера. Когда сон окончательно покинул меня, отца в комнате уже не было. Вместо него в кресле сидел Хайк.

— Вы проснулись? Я отправил господина графа отдохнуть, последние два дня он, не отходя, просидел у Вашей кровати... Поэтому я взял на себя смелость заменить его...

— Кто Вы?

Хайк нахмурился: — Вы не помните? Меня зовут Хайк.

— Я не об этом, мне интересно, кто Вы? Неужели Вы думаете, что простой маскарад сможет так легко меня обмануть?

Парень загадочно улыбнулся.

— Я думаю, что об этом Вам в ближайшем времени расскажет Ваш отец.

— Мне надо поговорить с ним, пожалуйста, передайте ему, что я хотел бы с ним поговорить, как только он сочтет возможным. — Необходимо было выяснить, каков мой теперешний статус, могу ли я свободно передвигаться по замку или мне не стоит покидать свою комнату без разрешения. Я не хотел нечаянно нарушить какое-нибудь распоряжение отца насчет моей персоны и тем самым испортить потихоньку налаживающиеся отношения.

— Господин граф, приказал разбудить его сразу же, как проснетесь Вы. Но, если позволите высказать мое мнение, я думаю не стоит...

— Я еще сплю, и Вы мне снитесь... — подмигнул я Хайку. — И я бы не отказался, чтобы мне приснился небольшой завтрак.

— Скорее уж поздний ужин, — усмехнулся тот.

— А я только встал, значит, завтрак. И вообще это мой сон, поэтому в моем сне должен быть завтрак. — Я капризно надул губы, чем вызвал у Хайка приступ смеха, — Ну вот, я уже точно уверен, что Вы мне снитесь, прежний Хайк вечно хмурился.

— Знаете, я Вас тоже совсем другим представлял, прежний Иллирэн никогда не улыбался и ходил с видом побитой собаки, — Ах так?! Ну держись, я нарочито медленно потянулся и неожиданно запустил в Хайка подушкой. Надо сказать, что реакция у него отменная, и я лишний раз убедился в том, что он воин, может быть, даже мастер. Не дав ему опомниться, я кинул в него вторую подушку. Ее он тоже перехватил, однако, потерял равновесие и плюхнулся в кресло, с которого он хотел было встать, придя в себя после моей атаки.

Я понял свою стратегическую ошибку, только когда ехидно ухмыльнувшийся Хайк стал медленно обходить мою кровать. Бросив в него обе подушки, я оставил себя полностью безоружным, и мне ничего не оставалось, как отползать в противоположную сторону. Перехватив один "снаряд", я попытался увернуться от второго, но кровать неожиданно закончилась, и я с грохотом упал на пол. Не глядя, кинул подушку в противника, и полез под кровать: Хайк, решив, что на войне все средства хороши, запустил в меня тапочком. Я уже почти был вне досягаемости, когда меня схватили за ногу и потянули наружу. Решив не даваться врагу живым, я схватился за ножку кровати.

Беспринципность Хайка поражала! Он, вместо того чтобы честно тащить меня из-под кровати или признать свое поражение, вытащил из подушки перышко и стал меня им щекотать по босой пятке. Пытаясь спастись от пытки перышком, я дернулся, забыв, что лежу под кроватью, и со всего размаха ударился головой. Из глаз посыпались искры, я завыл дурным голосом, но Хайк мою ногу так и не выпустил. Я хотел уже было сдаться на милость победителя и под причитания: "Я так не играю" позволить вытащить себя из-под кровати.

— Что тут происходит? — ой, кажется, отец уже проснулся. Хайк от неожиданности отпустил мою ногу, чем я тут же воспользовался, отползя подальше от края кровати. — Где Иллирэн?

Хайк, конечно же, сдал меня с потрохами, выдав мое временное убежище.

— Рэн, что ты там делаешь?

— Я сплю, — я сплю. Да. Не мешайте, дайте досмотреть сон.

— Рэн, не дурачься, вылезай. — Свешивавшееся почти до пола одеяло улетело куда-то вверх, и в образовавшемся просвете я увидел голову отца. С минуту мы смотрели друг на друга, потом отец не выдержал, — Долго мне еще тут стоять на коленях? Давай вылезай.

— Не вылезу, мне стыдно. — Лицо отца исчезло, и когда я уже было понадеялся, что меня оставили тут досыпать, меня бесцеремонно вытащили. Отец отчаянно хмурил брови, но плясавшие в глазах смешинки выдавали его с головой. Все еще сгорая от стыда, я неуверенно улыбнулся. Легкий сквознячок взметнул перья, которые, медленно кружась, опускались на пол. Кажется, подушка не выдержала последнего броска. Я покраснел еще сильнее.

Отец подошел, взъерошил мне и без того растрепанные волосы.

— Ну и кого ты теперь похож?

— На пугало?

Отец сделал шаг назад, смерил меня скептическим взглядом.— Скорей на чудо в перьях, — и вытащил из моей спутанной шевелюры перышко.

— Я все уберу, — мне было неловко за учиненный дебош.

— Надеюсь, тебе на все хватит часа? Буду у себя, как приберешься, приходи. А Хайк тебе поможет, — тот кивнул с кислым видом. Ага, как подушки рвать так это мы вместе, а как убирать, так думал улизнуть?

Отец оставил нас, а мы посмотрели на перья, разбросанные по всей комнате, переглянулись и рассмеялись.

— Хайк, я вижу, Вам совсем не хочется наводить порядок, может, Вы тогда принесете что-нибудь перекусить, а я пока уберу, — все честно, подушку порвал я, мне и убирать.